Въ моей памятной книжкѣ записано, что это произошло въ ненастный, туманный день, въ мартѣ мѣсяцѣ тысяча восемьсотъ девяносто второго года. Мы сидѣли за завтракомъ, когда Холмсъ получилъ телеграмму, на которую сейчасъ же написалъ отвѣтъ. Онъ не обмолвился ни словомъ по поводу ея, хотя все время думалъ о ней, такъ какъ послѣ завтрака стоялъ задумчиво передъ каминомъ, покуривая трубку и изрѣдка поглядывая на телеграмму. Вдругъ онъ повернулся ко мнѣ, и въ глазахъ его сверкнулъ лукавый огонекъ.
— Ватсонъ, — сказалъ онъ, — васъ, кажется, можно считать въ нѣкоторомъ родѣ литераторомъ? Не объясните ли вы мнѣ значеніе слова «необычайный»?
— Удивительный, необыкновенный, — замѣтилъ я.
Но онъ отрицательно покачалъ головой и сказалъ:
— Нѣтъ, слово это имѣетъ другое значеніе; оно заключаетъ въ себѣ нѣчто трагическое, страшное. Если вы вспомните нѣкоторые изъ вашихъ разсказовъ, которыми вы такъ долго испытывали терпѣніе читающей публики, вы должны будете сознаться, что часто изъ необычайныхъ случаевъ возникали уголовныя дѣла. Слово «необычайный» всегда возбуждаетъ во мнѣ живой интересъ, я чувствую, что надо быть очень осторожнымъ.
— Вы развѣ встрѣтили теперь это слово? — спросилъ я.
Онъ прочелъ вслухъ содержаніе телеграммы: «Произошелъ удивительный, необычайный случай. Можно посовѣтоваться съ вами? Скоттъ Эклсъ. Почтовое отдѣленіе. Чарингъ-Кроссъ».
— Кто же это: мужчина или женщина? — спросилъ я.
— Конечно, мужчина. Никогда женщина не пошлетъ телеграмму съ оплаченнымъ отвѣтомъ. Скорѣе она сама пріѣдетъ.
— Вы думаете принять его?
— Дорогой Ватсонъ, вы вѣдь знаете, какъ я скучалъ съ тѣхъ поръ, какъ намъ удалось передать въ руки правосудія полковника Каррутера. Жизнь стала такой сѣрой, газеты лишены всякаго интереса; въ мірѣ преступниковъ точно забыли, что существуютъ мужество и благородный рискъ. Неужели, послѣ этого, вы можете еще спрашивать, возьмусь ли я за эту новую проблему, какъ бы легка она ни была? Но, если не ошибаюсь, вотъ и нашъ кліентъ.
На лѣстницѣ послышались спокойные, увѣренные шаги, и минуту спустя въ комнату вошелъ полный господинъ высокаго роста съ сѣдыми усами, очень солидной наружности. По его лицу и манерѣ держать себя не трудно было угадать въ немъ консерватора, члена англиканской церкви, человѣка, пользующагося всеобщимъ уваженіемъ. Но какой-нибудь необычайный случай нарушилъ его обычное самообладаніе. Объ этомъ говорили его растрепанные волосы, красныя, пылающія щеки, весь его возбужденный видъ. Онъ сразу приступилъ къ дѣлу.
— Со мной случилось крайне непріятное и необыкновенное приключеніе, мистеръ Холмсъ, — началъ онъ. — Никогда еще въ жизни мнѣ не приходилось бывать въ подобномъ положеніи. Я непремѣнно долженъ найти разъясненіе этой загадки.
Онъ почти задыхался отъ ярости.
— Пожалуйста, присядьте, мистеръ Скоттъ Эклсъ, — мягко сказалъ Холмсъ. — Прежде всего, позвольте спросить, что васъ побудило обратиться именно ко мнѣ?
— Видите ли, по нѣкоторымъ причинамъ мнѣ не хотѣлось мѣшать въ это дѣло полицію, а оставить его такъ, какъ оно есть, я не могъ. Я вообще не особенно люблю сыщиковъ, но вы пользуетесь такой громкой славой…
— Прекрасно, но въ такомъ случаѣ, почему вы сразу не обратились ко мнѣ?
— Что вы хотите этимъ сказать?
Холмсъ посмотрѣлъ на свои часы.
— Теперь четверть третьяго, — сказалъ онъ, — телеграмму же вы послали ровно въ часъ. Однако, стоитъ только посмотрѣть на вашъ туалетъ, чтобы убѣдиться въ томъ, что непріятный случай произошелъ съ вами рано утромъ, въ то время, когда вы вставали съ постели.
Нашъ кліентъ невольно провелъ рукой по своему небритому подбородку и растрепаннымъ волосамъ.
— Вы правы, мистеръ Холмсъ. Я такъ торопился какъ можно скорѣе выбраться изъ этого дома, что даже забылъ о своемъ туалетѣ. Затѣмъ я все утро бѣгалъ по городу и наводилъ разныя справки. Я посѣтилъ домовую контору и узналъ, что мистеръ Гарсія заплатилъ за свою квартиру впередъ, и что всѣ дѣла его въ порядкѣ.
— Подождите, подождите, — перебилъ его Холмсъ, смѣясь. — Вы похожи въ эту минуту на моего друга Ватсона, который всегда начинаетъ свои разсказы съ конца. Пожалуйста, соберитесь съ мыслями и послѣдовательно разскажите мнѣ, какъ произошли событія, заставившія васъ покинуть домъ непричесаннымъ и небритымъ, съ криво застегнутыми пуговицами, въ поискахъ за помощью и совѣтомъ.
Нашъ кліентъ въ смущеніи оглянулъ свой небрежный туалетъ и сказалъ:
— Вы опять правы, мистеръ Холмсъ. Мой видъ не вполнѣ приличенъ, но смѣю увѣрить васъ, что это случилось со мною первый разъ въ жизни. Когда я разскажу вамъ все по порядку, вы согласитесь со мной, что испытанное мной волненіе оправдываетъ мою разсѣянность.
Но въ самомъ началѣ разсказъ его былъ прерванъ раздавшимся на лѣстницѣ шумомъ. Миссисъ Гудсонъ отворила дверь и ввела въ комнату двухъ представителей полицейской власти атлетическаго сложенія. Одинъ изъ нихъ оказался инспекторомъ Грегсономъ изъ Скотландъ-Ярда, котораго мы знали за очень энергичнаго, вѣжливаго и опытнаго сыщика. Онъ поздоровался съ Холмсомъ и представилъ ему своего товарища, инспектора Байнеса.
— Мы преслѣдовали вмѣстѣ съ нимъ одну дичь, — сказалъ Грегсонъ, — и она привела насъ къ вамъ, — при этомъ его большіе круглые глаза остановились на нашемъ посѣтителѣ.
— Вы — мистеръ Джонъ Скоттъ Эклсъ изъ Потемъ Гуаза Ли?
— Да, это я.
— Мы ищемъ васъ все это утро.
— Вѣроятно, вы напали на слѣдъ этого господина, благодаря его телеграммѣ? — спросилъ Холмсъ.
— Совершенно вѣрно. Свѣдѣнія о немъ мы получили въ почтовомъ отдѣленіи Чарингъ-Кросса и сейчасъ же поѣхали къ вамъ.
— Но почему вы искали меня, и что вамъ угодно отъ меня?
— Вы единственный человѣкъ, мистеръ Скоттъ Эклсъ, который можетъ сообщить намъ подробности относительно смерти мистера Гарсіа изъ Вистаріа-Лоджа, близъ Эшера.
Нашъ кліентъ смертельно поблѣднѣлъ и удивленными глазами взглянулъ на полицейскаго.
— Какой смерти? Развѣ онъ умеръ?
— Да, онъ умеръ.
— Такъ, значитъ, съ нимъ случилось какое-нибудь несчастіе?
— Его убили. Въ томъ, что это убійство, не можетъ быть никакихъ сомнѣній.
— Боже мой! Это ужасно!.. Но, вѣдь, не хотите же вы этимъ сказать, что считаете меня убійцей!..
— Въ одномъ изъ кармановъ убитаго найдено ваше письмо, изъ котораго мы узнали, что вы имѣли намѣреніе провести эту ночь у него.
— Такъ и было на самомъ дѣлѣ, я остался у него на ночь.
— Да? Вы, дѣйствительно, ночевали тамъ?!
И, говоря это, Грегсонъ вынулъ свою записную книжку.
— Не торопитесь, Грегсонъ, — если не ошибаюсь, вы хотите узнать отъ мистера Скотта только, какъ было дѣло?
— Да, но я долженъ предупредить мистера Скотта, что его слова могутъ впослѣдствіи служить противъ него уликой.
— Мистеръ Эклсъ собирался самъ разсказать намъ все передъ тѣмъ, какъ вы вошли въ комнату. Какъ вы думаете, Ватсонъ, было бы хорошо дать нашему кліенту стаканъ содовой воды. А теперь, сударь, постарайтесь забыть, что здѣсь есть еще свидѣтели вашего разсказа и продолжайте его такъ, какъ будто васъ никто не прерывалъ.
Нашъ гость отпилъ немного воды, и краска снова вернулась къ нему. Онъ бросилъ подозрительный взглядъ на записную книжку сыщика и затѣмъ приступилъ къ своему разсказу.
— Я холостъ, — началъ онъ, — сильно люблю общество и имѣю очень много друзей и знакомыхъ. Въ числѣ ихъ есть семья Мельвиль, которая живетъ въ Кенсингтонѣ. Нѣсколько недѣль тому назадъ, обѣдая у нихъ, я познакомился съ однимъ молодымъ человѣкомъ по фамиліи Гарсіа, испанцемъ по происхожденію, имѣвшимъ какое-то отношеніе къ испанскому посольству. Онъ былъ очень красивъ собой, обладалъ прекрасными манерами и отлично говорилъ по-англійски.
Вышло какъ-то такъ, что мы очень скоро подружились другъ съ другомъ. Повидимому, онъ съ перваго раза почувствовалъ ко мнѣ какое-то особенное влеченіе, и дня черезъ два послѣ нашей встрѣчи навѣстилъ меня въ моемъ домѣ въ Ли. Затѣмъ онъ пригласилъ меня на нѣсколько дней къ себѣ, въ Вистаріа-Лоджъ, гдѣ-то между Этеромъ и Окзоттомъ. Я далъ слово и вчера вечеромъ отправился къ нему. Раньше онъ говорилъ мнѣ, какъ живетъ, и я зналъ, что у него есть слуга, говорящій по-англійски, и вполнѣ ему преданный. Онъ ведетъ все хозяйство и заботится о всѣхъ его удобствахъ. Кромѣ того, въ домѣ есть поваръ, вывезенный имъ изъ тропическихъ странъ, что, однако, не мѣшаетъ ему превосходно готовить. Я помню еще, какъ самъ Гарсіа при этомъ разсмѣялся и замѣтилъ, что странно видѣть подобныхъ слугъ въ самомъ сердцѣ Сюррея. Тогда я вполнѣ согласился съ нимъ, но, увидя вблизи, нашелъ ихъ еще болѣе странными, чѣмъ думалъ. Гарсіа жилъ въ двухъ миляхъ отъ Эшера, въ довольно большомъ домѣ, который стоялъ немного въ сторонѣ отъ дороги. Широкая аллея, обсаженная высокимъ кустарникомъ, вела къ старому зданію, давно уже нуждавшемуся въ ремонтѣ. Когда мой экипажъ подъѣхалъ по заросшей травой дорогѣ къ грязной старой двери, я невольно подумалъ, удобно ли съ моей стороны ѣхать въ гости къ человѣку, котораго я почти совсѣмъ не знаю. Но онъ самъ встрѣтилъ меня въ дверяхъ и, видимо, очень обрадовался моему пріѣзду. Онъ сдалъ меня на руки своему слугѣ, смуглому, мрачному человѣку, и тотъ проводилъ меня въ мою комнату. Все кругомъ производило удручающее впечатлѣніе. Мы обѣдали вдвоемъ, и хотя хозяинъ дома всячески старался занимать меня, было ясно видно, что мысли его витаютъ гдѣ-то далеко; онъ говорилъ такъ отрывисто и разсѣянно, что понимать его можно было съ большимъ трудомъ. Онъ поминутно барабанилъ пальцами по столу, кусалъ себѣ ногти и вообще казался очень озабоченнымъ. Обѣдъ былъ сервированъ очень плохо и еще хуже приготовленъ, а присутствіе молчаливаго, угрюмаго слуги дѣйствовало на меня прямо угнетающимъ образомъ. Увѣряю васъ, что я нѣсколько разъ подымался подъ какимъ-нибудь предлогомъ распроститься съ хозяиномъ и въ тотъ же вечеръ вернуться къ себѣ домой. Теперь я припоминаю еще одно обстоятельство, которое, быть можетъ, прольетъ свѣтъ на темное дѣло, которое вамъ предстоитъ разобрать, господа. Къ концу обѣда слуга подалъ своему господину какую-то записку, и я замѣтилъ, что, прочитавъ ее, Гарсіа сдѣлался еще болѣе разсѣяннымъ и страннымъ, чѣмъ прежде. Онъ пересталъ вовсе занимать меня и весь ушелъ въ свои мысли, выкуривая папироску за папироской. Я былъ радъ, когда, наконецъ, въ одиннадцать часовъ могъ уйти къ себѣ въ комнату. Нѣсколько времени спустя, когда въ комнатѣ у меня было темно, — Гарсіа заглянулъ ко мнѣ и спросилъ, не я ли звонилъ? Я сказалъ, что нѣтъ, и онъ извинился, что безпокоитъ меня такъ поздно, такъ какъ уже часъ ночи. Вскорѣ послѣ этого я заснулъ и крѣпко проспалъ всю ночь. Теперь я перехожу къ самой странной части своего разсказа. Я проснулся, когда было уже совсѣмъ свѣтло и, взглянувъ на часы, увидѣлъ, что уже девять часовъ. Наканунѣ я просилъ разбудить меня непремѣнно въ восемь часовъ и очень удивился подобной небрежности. Вскочивъ, я позвонилъ слугу, но отвѣта не было. Я позвонилъ еще разъ и, такъ какъ никто не являлся, рѣшилъ, что звонокъ испорченъ. Я поспѣшно одѣлся и въ самомъ скверномъ настроеніи духа спустился внизъ, чтобы приказать подать мнѣ горячей воды. Представьте мое удивленіе, когда внизу я никого не нашелъ. Я вышелъ въ переднюю и сталъ кричать, но опять безуспѣшно. Тогда я принялся осматривать комнату за комнатой. Домъ былъ пустъ. Гарсіа наканунѣ указалъ мнѣ свою спальню и думая, что онъ тамъ, я направился къ нему. Я постучалъ въ дверь, но отвѣта не было. Я открылъ дверь и вошелъ въ комнату. Въ ней никого не было, и постель была не смята. Повидимому, онъ исчезъ вмѣстѣ со всѣми остальными: самъ хозяинъ, его слуга и его поваръ пропали безслѣдно за ночь. Такъ окончился мой визитъ въ Вистаріа-Лоджъ.
Шерлокъ Холмсъ въ волненіи потиралъ руки и радостно улыбался, слушая этотъ странный разсказъ, который долженъ былъ увеличить число его удивительныхъ приключеній.
— Дѣйствительно, очень странный случай, — сказалъ онъ. — Однако, что же вы предприняли дальше?
— Я былъ внѣ себя. Мнѣ казалось, что надо мной просто зло посмѣялись. Я собралъ вещи, захлопнулъ за собою двери, и, съ чемоданомъ въ рукѣ, отправился пѣшкомъ въ Эшеръ. Въ мѣстной домовой конторѣ на мой вопросъ мнѣ сообщили, что вилла, въ которой жилъ Гарсіа, принадлежала именно ему. Тогда я подумалъ, что едва ли Гарсіа хотѣлъ пошутить надо мной; вѣрнѣе было предположить, что онъ просто удралъ совсѣмъ, чтобы не заплатить за наемъ виллы. Былъ уже мартъ, и срокъ платежа за вторую треть приближался. Но, оказалось, что я ошибся. Агентъ заявилъ мнѣ, что плата за виллу получена впередъ за цѣлую треть. Оттуда я поѣхалъ въ Лондонъ и зашелъ въ испанское посольство, но тамъ даже не подозрѣвали о существованіи Гарсіа и не могли сообщить о немъ никакихъ свѣдѣній. Тогда я направился къ Мельвилю, въ домѣ котораго мнѣ представали Гарсіа, но оказалось, что онъ зналъ о немъ еще меньше, чѣмъ я. Наконецъ, получивъ отъ васъ отвѣтъ на свою телеграмму, я поспѣшилъ къ вамъ, зная отъ другихъ, что вы всегда съумѣете подать совѣтъ въ трудную минуту жизни. Но, какъ оказывается, эти господа знаютъ болѣе меня, и имъ извѣстно продолженіе исторіи, которую я только что разсказалъ вамъ, и которая закончилась драмой. Это все, что я знаю; но я готовъ всѣми силами помогать вамъ въ раскрытіи этого таинственнаго дѣла.
— Я не сомнѣваюсь въ этомъ, мистеръ Скоттъ, — любезно заявилъ Грегсонъ. — Я долженъ вамъ сказать, что вашъ разсказъ почти во всемъ отвѣчаетъ тѣмъ фактамъ, которые намъ пока удалось установить. Такъ, напримѣръ, вы сказали правду относительно этой записки. Но не знаете ли вы, какая участь постигла ее?
— Знаю, мистеръ Гарсіа скомкалъ ее и бросилъ въ огонь,
— Что вамъ извѣстно по этому поводу, мистеръ Байнесъ?
Мѣстный агентъ сыскной полиціи, — полный, краснощекій господинъ съ обыкновеннымъ лицомъ и большими проницательными глазами, почти скрытыми заплывшими жиромъ щеками, — слегка улыбнулся и досталъ изъ кармана измятый, обуглившійся клочекъ бумаги
— Онъ бросилъ записку такъ неловко, что она упала не въ огонь, а за каминную рѣшетку, мистеръ Холмсъ, — сказалъ онъ какъ бы въ объясненіе.
— Я вижу, что вы тщательно осмотрѣли весь домъ, Байнесъ. Отъ вашего вниманія не ускользнулъ даже этотъ клочекъ бумаги.
— Это мое правило, мистеръ Холмсъ. Прикажете прочесть, мистеръ Грегсонъ?
Инспекторъ кивнулъ головой.
— Записка написана на четвертушкѣ бѣлой почтовой бумаги безъ всякихъ водяныхъ знаковъ и украшеній и съ двухъ сторонъ обрѣзана маленькими ножницами. Она была сложена три раза и наскоро запечатана краснымъ воскомъ, который сверху прижали какимъ-то плоскимъ, овальнымъ предметомъ. Она адресована мистеру Гарсіа, въ Вистаріа-Лоджъ, и заключаетъ въ себѣ слѣдующее: «Наши собственные цвѣта: зеленый и бѣлый». Зеленый открытъ, бѣлый скрытъ. Главная лѣстница, первый корридоръ, седьмая налѣво, зеленая байка. Богъ въ помощь. Д." Почеркъ женскій, писано заостреннымъ на концѣ перомъ, но адресъ написанъ другимъ перомъ или другой рукой. Это видно изъ того, что почеркъ на немъ тверже и смѣлѣе.
— Замѣчательная записка, — замѣтилъ Холмсъ послѣ внимательнаго осмотра. — Я долженъ признаться, что вы изучили ее во всѣхъ подробностяхъ, мистеръ Байнесъ, такъ что я, съ своей стороны, могу прибавить самые пустяки. Печатью послужила обратная сторона запонки: какой другой предметъ можетъ имѣть подобную форму? Что же касается ножницъ, то онѣ были кривыя. какія обыкновенно употребляются для ногтей. Вы видите, что бумага отрѣзана съ обѣихъ сторонъ чуть-чуть округло.
— Я былъ увѣренъ, что изучилъ эту записку въ совершенствѣ, — замѣтилъ Байнесъ, — но, оказывается, что ошибся. Во всякомъ случаѣ, по моему мнѣнію, записка эта доказываетъ, что затѣвалось какое-то дѣло и въ него, какъ всегда, была замѣшана женщина.
Мистеръ Скоттъ Эклсъ, видимо, съ нетерпѣніемъ слушалъ весь этотъ разговоръ; наконецъ, онъ не выдержалъ и сказалъ:
— Я очень радъ, что вы нашли эту записку, такъ какъ она подтверждаетъ мои слова, но, тѣмъ не менѣе, я долженъ напомнить вамъ, что вы ничего еще не сказали о несчастіи, которое постигло мистера Гарсіа и его слугъ.
— Я уже говорилъ вамъ, — началъ Грегсонъ, — что онъ убитъ. Сегодня утромъ его нашли мертвымъ на дорогѣ, ведущей въ Окзоттъ, въ разстояніи одной мили отъ его дома. Голова его была раздроблена какимъ-то тяжелымъ орудіемъ и представляла одну неопредѣленную массу. Мѣсто, гдѣ произошло убійство, очень пустынно, ближайшій домъ отстоитъ отъ него не менѣе, какъ на четверть мили. По моимъ предположеніямъ, первый ударъ былъ нанесенъ сзади, но затѣмъ убійца продолжалъ наносить удары еще нѣкоторое время послѣ того, какъ тотъ былъ уже мертвъ. Повидимому, убійца нападалъ съ большой яростью. Кругомъ не оказалось никакихъ слѣдовъ и никакихъ уликъ.
— Онъ былъ ограбленъ?
— Насколько я могъ замѣтить, нѣтъ.
— Все это ужасно грустно, — замѣтилъ мистеръ Скоттъ недовольнымъ тономъ, — но еще ужаснѣе то, что я замѣшанъ въ это дѣло. Чѣмъ я виноватъ, что человѣкъ, къ которому я пріѣхалъ въ гости, вздумалъ отправиться въ какое-то ночное путешествіе и тамъ найти свою смерть? Почему я долженъ фигурировать въ этомъ дѣлѣ?
— По очень простой причинѣ, — отвѣтилъ Байнесъ, — Единственный документъ, найденный на покойномъ, ваше письмо, въ которомъ вы его увѣдомляете о томъ, что пріѣдете къ нему ночевать именно въ ту ночь, когда онъ былъ убитъ. Только благодаря этому письму, мы узнали имя и адресъ вашего знакомаго. Около девяти часовъ мы отправились къ нему въ домъ, но не нашли тамъ ни васъ, ни его слугъ. Я далъ телеграмму мистеру Грегсону, чтобы онъ задержалъ васъ, пока я не окончу осмотра Вистаріа-Лоджа. Затѣмъ я пріѣхалъ въ городъ, встрѣтился съ мистеромъ Грегсономъ и вмѣстѣ съ нимъ отправился сюда.
— Я думаю, — замѣтилъ Грегсонъ, — что теперь самое лучшее намъ всѣмъ прямо ѣхать въ полицейское управленіе, чтобы мистеръ Скоттъ Эклсъ могъ дать письменныя показанія относительно этого дѣла.
— Я охотно поѣду съ вами, но только попрошу васъ, мистеръ Холмсъ, принять и дальнѣйшее участіе въ этомъ дѣлѣ; я не остановлюсь ни передъ какими затратами, чтобы только добиться истины.
Мой другъ повернулся къ Байнесу и сказалъ:
— Надѣюсь, вы ничего не будете имѣть противъ моего содѣйствія?
— Наоборотъ, буду очень радъ.
— Мнѣ кажется, что вы вели слѣдствіе какъ нельзя болѣе внимательно. Не можете ли вы мнѣ сказать, удалось ли вамъ точно установить часъ, когда произошло убійство?
— Я предполагаю, что это было ровно въ часъ ночи. Вскорѣ послѣ этого пошелъ дождь, но онъ во всякомъ случаѣ былъ убитъ до дождя.
— Но вѣдь это невозможно, мистеръ Байнесъ! — воскликнулъ нашъ кліентъ. — Я могу поклясться, что ровно въ часъ онъ говорилъ со мною въ дверяхъ моей спальни. Я прекрасно слышалъ его голосъ.
— Правда, это странно, но вовсе не такъ невозможно, — съ улыбкой замѣтилъ Холмсъ.
— Вы составили уже какое-нибудь мнѣніе по этому дѣлу? — спросилъ его Грегсонъ.
— По-моему, на первый взглядъ дѣло вовсе не такъ сложно, хотя въ немъ есть и необычайно интересныя подробности. Но, прежде чѣмъ высказать вамъ свои догадки, я долженъ выяснить еще нѣкоторыя подробности. Между прочимъ, мистеръ Байнесъ, осматривая домъ, вы ничего не нашли интереснаго, кромѣ этой записки?
Сыщикъ какъ-то странно переглянулся съ моимъ другомъ и замѣтилъ нерѣшительно:
— Пожалуй, тамъ было кое-что странное, но объ этомъ мы поговоримъ послѣ. Можетъ быть, когда мы покончимъ съ допросомъ въ полицейскомъ управленіи, вы не откажетесь проѣхаться въ Вистаріа-Лоджъ, чтобы я могъ показать вамъ все на мѣстѣ.
— Я къ вашимъ услугамъ, — отвѣтилъ Холмсъ и позвонилъ.
— Вы проводите этихъ господъ, миссисъ Гудсонъ, и затѣмъ отправите съ мальчикомъ вотъ эту телеграмму, съ оплаченнымъ отвѣтомъ на сумму пять шиллинговъ.
Нѣкоторое время послѣ ухода нашихъ посѣтителей мы сидѣли молча. Холмсъ сосредоточенно курилъ, сдвинувъ брови надъ своими проницательными глазами и слегка наклонивъ впередъ голову съ особеннымъ, ему одному свойственнымъ видомъ.
— Ну, Ватсонъ, — сказалъ онъ вдругъ, оборачиваясь ко мнѣ, — что вы думаете обо всемъ этомъ?
— Я отказываюсь понимать что-либо въ шуткѣ, сыгранной съ Скоттъ Эклсомъ.
— А какъ вы смотрите на само преступленіе? Если имѣть въ виду таинственное исчезновеніе слугъ убитаго, то, пожалуй, можно предположить, что они принимали участіе въ этомъ дѣлѣ.
— Ваше предположеніе вполнѣ вѣроятно. Но. въ такомъ случаѣ, скажите, почему слугамъ, бывшимъ, очевидно, въ заговорѣ, понадобилось совершить преступленіе именно въ ту ночь, когда въ домѣ гость; вѣдь они могли это сдѣлать всегда, такъ какъ онъ вполнѣ находился въ ихъ власти?
— Прекрасно, но тогда чѣмъ вы объясните ихъ бѣгство?
— Въ этомъ весь вопросъ: зачѣмъ они бѣжали? Это первый важный фактъ; другой, еще болѣе важный, фактъ — приключеніе съ нашимъ кліентомъ Скоттъ Эклсомъ. Однако, Ватсонъ, я не думаю, чтобы разумъ человѣческій не могъ найти объясненіе, которое сразу освѣтило бы оба эти факта. Если къ тому же это объясненіе прольетъ еще свѣтъ и на фактъ, касающійся таинственной записки, то мы смѣло можемъ утверждать, что наша гипотеза не лишена нѣкоторой достовѣрности. Если же и новые факты, съ которыми намъ предстоитъ познакомиться, не будутъ противорѣчить нашему предположенію, то ясно, что наша гипотеза въ данномъ случаѣ и есть рѣшеніе задачи.
— Это логично, но въ чемъ же состоитъ эта гипотеза?
Холмсъ полузакрылъ глаза и откинулся на спинку кресла.
— Нельзя не признать, Ватсонъ, — и вы должны согласиться со мною, — что мысль о шуткѣ въ этомъ случаѣ не допустима. Слѣдствіе установило, что послѣдующія событія были настолько серьезны, что мы едва ли ошибемся, предположивъ, что приглашеніе погостить, исходившее отъ Гарсіа и касавшееся Скотта, имѣло связь съ этими событіями.
— Въ чемъ же вы видите эту связь?
— Разберемъ подробно все дѣло. Прежде всего, есть что-то странное въ этой непонятной и внезапной дружбѣ между Гарсіа и Скоттъ Эклсомъ. Начало этой дружбы положилъ испанецъ. Онъ первый явился къ Эклсу черезъ день послѣ знакомства съ нимъ, и все время поддерживалъ съ нимъ близкія отношенія, пока, наконецъ, ему не удалось заманить его къ себѣ въ домъ. Но для чего ему понадобился Эклсъ? На что тотъ могъ ему пригодиться? Это человѣкъ довольно таки обыкновенный, не обладающій свойствомъ очаровывать людей. Насколько я замѣтилъ, онъ не особенно уменъ и едва ли является интереснымъ собесѣдникомъ для живого, умнаго испанца. Почему же Гарсіа остановилъ свой выборъ именно на немъ среди всѣхъ тѣхъ, съ кѣмъ ему приходилось сталкиваться? Нѣтъ ли у него какого-нибудь особеннаго, отличающаго его качества? По-моему, оно у него есть. Онъ является типичнымъ представителемъ чисто англійской порядочности. Вы сами видѣли, какъ полицейскіе отнеслись къ его довольно таки странному разсказу. Они ни на минуту не усомнились въ его истинѣ.
— Но въ чемъ же его порядочность могла пригодиться Гарсіа?
— Ни въ чемъ, въ виду того, какъ сложились обстоятельства; но она могла съиграть важную роль въ дѣлѣ, если бы они сложились иначе.
— Я, кажется, понимаю васъ. Вы думаете, что онъ могъ невольно содѣйствовать алиби, такъ какъ его показаніе ни въ комъ не возбудило бы сомнѣнія.
— Вы угадали, дорогой Ватсонъ, онъ послужилъ бы для алиби. Допустимъ, что всѣ обитатели Вистаріа-Лоджа являлись членами одной шайки. Дѣло, задуманное ими, должно было произойти около часа ночи. Весьма вѣроятно, что, благодаря какой-нибудь хитрости, имъ удалось отдѣлаться отъ Скоттъ Эклса нѣсколько ранѣе, чѣмъ онъ самъ думалъ, и что когда Гарсіа окликнулъ его въ дверяхъ спальни только затѣмъ, чтобы объявить ему, что теперь часъ ночи, на самомъ дѣлѣ часу еще не было. Такимъ образомъ, если бы Гарсіа удалось исполнить свое преступное намѣреніе вовремя, онъ вернулся-бы домой какъ разъ въ часъ ночи, и даже тѣнь подозрѣнія не могла бы коснуться его. Безупречный въ своей репутаціи Скоттъ Эклсъ принесъ бы на судѣ присягу въ томъ, что Гарсіа въ эту ночь все время находился дома. Какъ видите, если бы дѣло для него разыгралось плохо, онъ приготовилъ себѣ такое алиби, противъ котораго никто ничего не могъ бы сказать.
— Все это я понимаю очень хорошо, но чѣмъ же вы объясните исчезновеніе остальныхъ?
— Пока я не знаю еще всѣхъ подробностей дѣла, но я думаю, что и остальное можно будетъ объяснить также легко, какъ это.
— А что вы скажете насчетъ записки?
— Вы помните, что въ ней было написано?
— «Наши собственные цвѣта: зеленый и бѣлый».
— Можно предположить, что дѣло идетъ о какомъ то спортѣ. «Зеленый открытъ, бѣлый скрытъ». Это не болѣе, какъ условный знакъ «Главная лѣстница, первый корридоръ, седьмая направо, зеленая байка». Несомнѣнно, здѣсь идетъ рѣчь о свиданіи. Быть можетъ, въ дѣло былъ замѣшанъ ревнивый мужъ, да и самое предпріятіе было рискованное, иначе она не написала бы «Богъ въ помощь». Буква Д. со временемъ можетъ послужить ключемъ къ разгадкѣ.
— Гарсіа былъ испанецъ, и я думаю, что буква Д обозначала «Долоресъ», — имя, которое чаще другихъ встрѣчается въ Испаніи.
— Очень хорошо, Ватсонъ, но совершенно недопустимо. Испанка писала бы испанцу на своемъ языкѣ, а между тѣмъ, записка написана англичанкой. Намъ остается теперь только спокойно ждать, пока за нами заѣдетъ Байнесъ. Но прежде поблагодаримъ Бога за то, что мы хоть на нѣсколько часовъ избавлены отъ скуки и бездѣйствія, которыя убивали меня.
Отвѣтъ на телеграмму, отправленную Холмсомъ, пришелъ раньше, чѣмъ пріѣхалъ Байнесъ. Мой другъ пробѣжалъ его и собирался уже спрятать въ записную книжку, но въ эту минуту встрѣтился съ моимъ вопросительнымъ взглядомъ. Онъ улыбнулся и протянулъ телеграмму мнѣ.
Я нашелъ въ ней цѣлый рядъ именъ и адресовъ: «Лордъ Харингбай — Дингль; сэръ Джоржъ Фоліотъ — Окзоттъ Тоуэрсъ; мистеръ Гейнисъ-Пурдей-Плэсъ; мистеръ Джемсъ Бекрэ-Вильямсъ-Фортонъ-Ольдъ-Голлъ; мистеръ Гендерсонъ-Гай Гебель; Іисусъ Стонъ-Неверъ-Уэзлингъ».
— Это самый простой способъ ограничить насколько возможно поле нашихъ дѣйствій, — сказалъ Холмсъ, — я увѣренъ, что Байнесъ, отличающійся строго обдуманнымъ образомъ дѣйствій, тоже воспользовался этимъ же средствомъ.
— Я ничего не понимаю…
— Видите ли, дорогой другъ, я уже сказалъ вамъ, что въ запискѣ этой несомнѣнно называлось свиданіе. Если же это такъ, то домъ, имѣющій нѣсколько корридоровъ, и въ которомъ надо найти седьмую дверь направо, не можетъ быть маленькимъ. Итакъ, мы должны искать большой домъ, въ разстояніи приблизительно двухъ миль отъ Окзотта, такъ какъ Гарсіа, если только вѣрны мои предположенія, надѣялся уже въ часъ ночи быть дома, чтобы доказать свое алиби. Едва-ли вблизи отъ Окзота можетъ быть много большихъ домовъ, и я рѣшилъ навести справки въ мѣстной домовой конторѣ, какъ это сдѣлалъ Скоттъ Эклсъ, откуда мнѣ и прислали этотъ списокъ. Въ немъ, какъ мнѣ кажется, и должна заключаться часть разгадки этого интереснаго дѣла.
Только къ шести часамъ вечера этого дня мы добрались до Эшера вмѣстѣ съ Байнесомъ, который служилъ намъ спутникомъ.
Холмсъ и я захватили съ собой все необходимое и заняли на ночь уютный номеръ въ гостиницѣ, а затѣмъ вмѣстѣ съ Байнесомъ отправились въ Вистаріа-Лоджъ. Былъ темный мартовскій вечеръ съ дождемъ и холоднымъ, пронизывающимъ вѣтромъ. Все это какъ нельзя болѣе гармонировало съ окружающей насъ унылой мѣстностью и съ предстоящей намъ трагической задачей.
Тигръ изъ Санъ-Педро.
[править]Почти двѣ мили мы шли подъ дождемъ, пока, наконецъ, достигли высокихъ деревянныхъ воротъ, за которыми тянулась мрачная каштановая аллея. По тѣнистой извилистой дорогѣ мы дошли до самаго дома, выдѣлявшагося темной массой на сѣромъ свинцовомъ небѣ. Только въ одномъ изъ оконъ нижняго этажа, налѣво отъ дверей, виднѣлся чуть замѣтный огонекъ.
— На всякій случай я оставилъ тамъ полисмена, — сказалъ инспекторъ Байнесъ, — надо будетъ постучать въ окно.
Онъ двинулся прямо черезъ газонъ и постучалъ въ окно. Сквозь затуманенное стекло я увидѣлъ, какъ какой-то человѣкъ быстро вскочилъ, съ громкимъ крикомъ, со стула, стоявшаго около пылавшаго камина. Почти сейчасъ же отворилась дверь и на порогѣ показался, блѣдный, какъ полотно, полисменъ, въ дрожавшей рукѣ онъ держалъ свѣчу.
— Что съ вами, Вальтерсъ? — рѣзко спросилъ его Байнесъ.
Полисменъ провелъ платкомъ по влажному лбу и съ облегченіемъ вздохнулъ.
— Я радъ, что вы вернулись, время тянулось безконечно, и мои нервы оказались не достаточно крѣпкими.
— Ваши нервы, Вальтерсъ? — Я не думалъ, что у васъ могутъ быть нервы.
— Всему виной этотъ мрачный домъ и какое-то странное существо внизу въ кухнѣ. Когда вы постучались, я подумалъ, что оно явилось опять.
— Кто такой вернулся?,
— Самъ дьяволъ, я видѣлъ его за окномъ.
— Когда и что вы видѣли за окномъ?
— Это случилось часа два назадъ, когда уже начало темнѣть. Я сидѣлъ на этомъ стулѣ и читалъ. Не знаю почему, мнѣ вдругъ вздумалось посмотрѣть въ окно. Я взглянулъ и увидѣлъ, что сквозь нижнее стекло на меня кто-то смотритъ. Боже мой, если бы вы видѣли это лицо! Навѣрное, оно еще разъ будетъ мнѣ сниться.
— Тише, Вальтерсъ, полисменъ не долженъ говорить подобныхъ вещей.
— Да, конечно, но я такъ потрясенъ, что не помню, что говорю. Лицо это не было черное, но оно не было и бѣлое; скорѣе всего оно имѣло цвѣтъ глины,, смѣшанной съ молокомъ. А, главное, меня поразили его размѣры, — оно казалось вдвое больше, чѣмъ ваше. И какое ужасное выраженіе! Громадные выпуклые глаза и цѣлый рядъ оскаленныхъ бѣлыхъ зубовъ, какъ у голоднаго волка. Увѣряю васъ, что я боялся пошевельнуть пальцемъ и сидѣлъ, затаивъ дыханіе, до тѣхъ поръ, пока оно не скрылось. Я сейчасъ же бросился сюда и обѣжалъ всѣ кусты по близости, но, слава Богу, чудовище скрылось.
— Если бы я не зналъ, что вы порядочный человѣкъ, Вальтерсъ, я наложилъ бы на васъ за эти слова штрафъ. Если бы даже это былъ самъ дьяволъ, полисменъ никогда не долженъ благодарить Бога за то, что ему не удалось схватить его. Едва ли это было видѣніе, или обманъ зрѣнія, — вы какъ думаете?
— Этотъ вопросъ рѣшить не такъ трудно, — вмѣшался въ разговоръ Холмсъ, освѣщая вокругъ насъ землю своимъ маленькимъ карманнымъ фонаремъ. — Да, — сказалъ онъ черезъ нѣкоторое время, — сапоги на этомъ человѣкѣ были исполинскаго размѣра, и если вся фигура такая же, то онъ долженъ быть великаномъ.
— Но что же съ нимъ сталось?
— Я думаю, что онъ пробрался черезъ эти кусты и затѣмъ выбѣжалъ на дорогу.
— Ну, все равно, — сказалъ инспекторъ съ серьезнымъ и задумчивымъ лицомъ, — кто бы онъ ни былъ и зачѣмъ бы не приходилъ сюда, теперь его здѣсь нѣтъ, между тѣмъ, у насъ есть болѣе важные вопросы, которые мы должны рѣшить сейчасъ. Мистеръ Холмсъ, если вы ничего не имѣете, я покажу вамъ весь домъ.
Мы осмотрѣли всѣ жилыя помѣщенія, но нигдѣ не нашли ничего особеннаго. Очевидно, послѣдніе жильцы привезли съ собой очень мало вещей; домъ былъ снятъ съ полной обстановкой. Въ шкафахъ находилось много платья торговаго дома Марксъ и Ко. По телеграфному запросу, сдѣланному раньше, оказалось, что торговый домъ ничего не зналъ про своего кліента, кромѣ того, что онъ платилъ всегда аккуратно. Изъ личныхъ вещей хозяина мы нашли только гитару и нѣсколько трубокъ и книгъ, изъ которыхъ одна была на испанскомъ языкѣ.
— Какъ вы видите, пока нѣтъ ничего особеннаго, — сказалъ Байнесъ, переходя изъ комнаты въ комнату со свѣчей въ рукахъ. — Но теперь, мистеръ Холмсъ, попрошу васъ спуститься въ кухню; тамъ есть кое-что, достойное вниманія.
Кухня представляла изъ себя большую мрачную комнату, съ высокимъ потолкомъ. Въ одномъ углу ея лежалъ соломенный матрацъ; на немъ, очевидно, спалъ поваръ. На столѣ грудами стояли грязныя тарелки и блюда, безъ сомнѣнія, остатки вчерашняго ужина.
— Посмотрите-ка сюда, — сказалъ Байнесъ, — что вы объ этомъ думаете?
Онъ поднялъ свѣчу и освѣтилъ необыкновенный предметъ, стоявшій подъ полкой, на которой помѣщалась посуда. Это была какая-то черная, покрытая кожей, старая и высохшая фигура, напоминавшая собою сморщеннаго карлика. Сначала я подумалъ, что это мумія маленькаго негритенка, но потомъ мнѣ показалось, что это старая высохшая обезьяна. Въ общемъ, довольно трудно было рѣшить, на что она больше похожа, — на человѣка или на животное. Вмѣсто пояса на фигурѣ было одѣто ожерелье изъ раковинъ.
— Очень интересно, — сказалъ Холмсъ, со вниманіемъ разсматривая эту удивительную реликвію. — Есть еще что-нибудь?
Байнесъ молча поднесъ свѣчу къ помойному ведру, въ которомъ лежала цѣлая груда перьевъ и костей какой-то большой бѣлой птицы, очевидно, разорванной на куски. Холмсъ указалъ на гребешокъ, уцѣлѣвшій на головѣ птицы.
— Повидимому, это бѣлый пѣтухъ, — сказалъ онъ. — Чрезвычайно интересный случай!
Но Байнесъ оставилъ до конца нѣчто болѣе ужасное.
Онъ переставилъ помойное ведро и вытащилъ изъ-подъ него цинковую чашку, наполненную кровью, а со стола снялъ небольшой подносъ, на которомъ лежало нѣсколько обгорѣлыхъ костей.
— Ясно, что кто-то здѣсь былъ убитъ и затѣмъ кости его сожжены, — сказалъ онъ, — все это мы нашли подъ плитой. Я показывалъ ихъ доктору, но онъ сказалъ, что эти кости не человѣческія.
Холмсъ улыбнулся и потеръ себѣ руки.
— Я положительно долженъ васъ поздравить, Байнесъ! Вы такъ находчивы и предусмотрительны въ своихъ поступкахъ! И мнѣ остается только пожалѣть, что поле вашихъ дѣйствій слишкомъ ограничено для такого даровитаго человѣка, какъ вы.
Въ маленькихъ глазкахъ инспектора Байнеса отразилось удовольствіе.
— Вы правы, мистеръ Холмсъ, мы пропадаемъ здѣсь въ провинціи. Случай, подобный настоящему, даетъ возможность выдвинуться. Я надѣюсь, что съумѣю воспользоваться имъ. Что вы думаете объ этихъ костяхъ?
— По моему, это кости ягненка или козочки.
— А бѣлый пѣтухъ.
— Вообще это чрезвычайно интересный случай, Байнесъ.
— Да, я съ вами согласенъ. Въ этомъ домѣ жили довольно-таки странные люди, съ не менѣе странными обычаями. Одинъ изъ нихъ умеръ. Быть можетъ, его убили компаньоны, жившіе вмѣстѣ съ нимъ? Если это такъ, то они далеко не уйдутъ, такъ какъ мною посланы телеграммы во всѣ порта. Но если говорить правду, у меня сложилось совсѣмъ особое мнѣніе по этому дѣлу… да… совсѣмъ особое.
— Вы составили уже планъ дѣйствій?
— Да, мистеръ Холмсъ, и я надѣюсь, что мнѣ удастся довести его до конца. Это моя обязанность! Вы уже составили себѣ имя, теперь очередь за мной. Какъ я буду гордиться впослѣдствіи, если мнѣ удастся обойтись въ этомъ дѣлѣ безъ вашей помощи.
Холмсъ добродушно разсмѣялся.
— Прекрасно, мистеръ Байнесъ, каждый изъ насъ пойдетъ своей дорогой. Помните только, что я всегда къ вашимъ услугамъ, если вамъ понадобится какое-нибудь указаніе. А пока, мнѣ кажется, что здѣсь я осмотрѣлъ все и могу употребить свое время съ большой пользой въ другомъ мѣстѣ. До свиданія! Желаю вамъ успѣха.
По нѣкоторымъ, понятнымъ мнѣ одному признакамъ, я могъ сказать, навѣрное, что Холмсъ напалъ на горячій слѣдъ. Спокойный и безстрастный, какъ всегда, для всякаго посторонняго наблюдателя, Холмсъ не могъ скрыть отъ меня той особой живости и блеска своихъ глазъ, которые безъ словъ говорили мнѣ о томъ, что дѣло налаживается. Однако, по свойственной ему привычкѣ, Холмсъ ничего не говорилъ мнѣ, а я ни о чемъ его не разспрашивалъ. Я ограничился тѣмъ, что принималъ пассивное участіе въ этомъ дѣлѣ, стараясь не отвлекать отъ размышленія геніальный умъ моего друга. Я зналъ, что когда придетъ время, онъ самъ разскажетъ мнѣ все.
Поэтому я ждалъ совершенно спокойно, хотя и видѣлъ, что напрасно. День проходилъ за днемъ; и другъ мой, повидимому ничего не предпринималъ. Только одинъ разъ онъ съѣздилъ въ Лондонъ и изъ мимолетной фразы, сказанной имъ, я понялъ, что онъ провелъ этотъ день въ Британскомъ музеѣ. Все остальное время онъ совершалъ длинныя одинокія прогулки, или бесѣдовалъ съ мѣстными жителями, съ которыми очень быстро сошелся.
— Мнѣ кажется, Ватсонъ, — сказалъ онъ, — что недѣля, проведенная на свѣжемъ воздухѣ, подѣйствуетъ на васъ благотворно. Не правда ли, какъ пріятно наблюдать весною первое пробужденіе природы, особенно, если вы запаслись книгой по ботаникѣ и гербаріемъ.
Онъ всегда теперь носилъ съ собою эти предметы, но я не могу сказать, чтобы его коллекція травъ за эти дни особенно обогатилась.
Иногда въ своихъ прогулкахъ мы встрѣчались съ Байнесомъ, его лицо при видѣ насъ принимало хитрое выраженіе и, хотя онъ мало говорилъ о своемъ дѣлѣ, мы могли заключить изъ его словъ, что онъ вполнѣ доволенъ ходомъ событій. Однако, несмотря на это, я долженъ сознаться, что былъ удивленъ, когда черезъ нѣсколько дней послѣ преступленія я нашелъ въ утреннемъ номерѣ газеты слѣдующія строки:
«Убійство въ Окзоттѣ».
«Раскрытіе тайны».
«Арестъ убійцы».
Холмсъ отъ неожиданности даже привскочилъ на мѣстѣ, когда я прочелъ ему вслухъ это извѣстіе.
— Какъ, неужели Байнесъ, дѣйствительно, арестовалъ его?
— Повидимому, — сказалъ я и сталъ читать дальше:
«Огромную сенсацію произвело въ Эшерѣ извѣстіе о томъ, что произведенъ арестъ, находящійся въ связи съ таинственнымъ преступленіемъ въ Окзоттѣ. Наши читатели, вѣроятно, еще не забыли всѣхъ подробностей этого дѣла. Мистеръ Гарсіа, изъ Вистаріа-Лоджа, былъ найденъ убитымъ близъ Окзотта; найденные на его тѣлѣ слѣды насильственной смерти не оставляли въ этомъ никакого сомнѣнія. Ни для кого не было тайной и то обстоятельство, что его поваръ и лакей исчезли безслѣдно въ ночь убійства, что ясно показываетъ на ихъ участіе въ этомъ дѣлѣ. Есть основаніе предполагать, хотя это еще и не доказано, что покойный хранилъ большія цѣнности у себя дома. Весьма вѣроятно, что онѣ и явились главной причиной убійства. Инспекторъ Байнесъ, въ рукахъ котораго это дѣло находится, былъ убѣжденъ съ самаго начала въ томъ, что убійцы скрываются гдѣ-нибудь по близости въ надежномъ мѣстѣ. Поимка ихъ не могла представлять особой трудности, такъ какъ поваръ, напримѣръ, отличался необыкновенной наружностью, которая сразу бросалась всѣмъ въ глаза: это — исполинскаго роста мулатъ съ ярко выраженными чертами лица негритянскаго происхожденія. Человѣка этого видѣли на другой день убійства. Онъ подходилъ къ самому дому и даже заглядывалъ въ окна, такъ что былъ замѣченъ охранявшимъ домъ убитаго полисменомъ, который пытался его преслѣдовать, но къ сожалѣнію, безуспѣшно. Инспекторъ Байнесъ, считая появленіе мулата вблизи дома не простой случайностью, нарочно оффиціально оставилъ этотъ домъ, но въ кустахъ, подъ окнами, устроилъ засаду изъ своихъ людей. Мулатъ попался въ западню, но при этомъ оказалъ сильное сопротивленіе, жестоко искусавъ полисмена Доунинга. Мы надѣемся, что теперь, наконецъ, раскроются всѣ подробности этой загадочной драмы».
— Мы должны немедленно повидать Байнеса! — воскликнулъ Холмсъ, хватаясь за свою шляпу. — Вѣроятно, онъ не успѣлъ еще уѣхать.
Мы поспѣшили къ инспектору; намъ удалось захватить его въ самую послѣднюю минуту.
— Вы прочли газетную замѣтку, мистеръ Холмсъ? — спросилъ онъ, едва мы вошли въ домъ.
— Вы угадали, Байнесъ. Не считайте это съ моей стороны нескромностью и позвольте дать вамъ добрый совѣтъ, Байнесъ.
— Добрый совѣтъ, мистеръ Холмсъ?
— Да, Байнесъ, я тщательно изучилъ все это дѣло и далеко не увѣренъ въ правильности вашего заключенія, а мнѣ бы очень не хотѣлось, чтобы ваша ошибка обнаружилась передъ публикой.
— Вы черезъ чуръ добры, мистеръ Холмсъ.
— Увѣряю васъ, что я желаю вамъ только добра.
Мнѣ показалось, что въ глазахъ мистера Байнеса мелькнула лукавая улыбка.
— Мы, кажется, условились, что каждый изъ насъ пойдетъ своей дорогой, мистеръ Холмсъ. Я выполнилъ свою часть договора.
— Прекрасно! — воскликнулъ Холмсъ. — Только потомъ не пеняйте на меня.
— Нѣтъ, я вѣрю, что вы желаете мнѣ добра, но каждый изъ насъ дѣйствуетъ по своей системѣ, мистеръ Холмсъ: у васъ — одна, а у меня — другая.
— Если такъ, то оставимъ этотъ разговоръ.
— Я всегда готовъ дѣлиться съ вами своими новостями. Этотъ мулатъ оказался настоящимъ дьяволомъ, сильнымъ, какъ быкъ, и свирѣпымъ, какъ чортъ. Онъ едва не откусилъ Доунингу палецъ, пока мы не справились съ нимъ. Онъ почти совсѣмъ не говоритъ по-англійски и на всѣ вопросы отвѣчаетъ рычаніемъ.
— Вы увѣрены въ томъ, что это дѣйствительно онъ убилъ своего господина?
— Я этого не говорилъ, мистеръ Холмсъ': у каждаго изъ насъ свои уловки. Кажется, таково наше условіе.
Холмсъ пожалъ плечами, и мы вмѣстѣ оставили домъ.
— Я отказываюсь понимать этого человѣка, — сказалъ онъ. — Конечно, онъ правъ, и каждый изъ насъ долженъ идти своей дорогой, но все же въ немъ есть что-то для меня неясное.
Когда мы вернулись въ гостинницу, Холмсъ сказалъ мнѣ:
— Сядьте въ кресло, Ватсонъ, я хочу посвятить васъ во всѣ подробности этого дѣла, такъ какъ сегодня ночью мнѣ, вѣроятно, понадобится ваша помощь. Прежде всего я разскажу вамъ свои догадки; на первый взглядъ онѣ покажутся вамъ въ высшей степени простыми, хотя доказать ихъ достовѣрность оказалось не такъ-то легко, — въ этомъ отношеніи у меня имѣются еще кое-какіе пробѣлы, которые мы и должны заполнить.
Итакъ, остановимся еще разъ на запискѣ, которую Гарсіа получилъ за обѣдомъ въ день убійства. Оставимъ въ сторонѣ мысль, что его слуги замѣшаны въ это дѣло. Мы не должны забывать, что онъ самъ пригласилъ къ себѣ мистера Эклса, который былъ ему нуженъ для удостовѣренія алиби. Значитъ, никто иной, какъ самъ Гарсіа собирался въ эту ночь совершить какое-то преступленіе, какъ какъ только въ такомъ случаѣ человѣкъ думаетъ объ алиби. Но, допустивъ это является вопросъ, кто же, вѣроятнѣе всего, покушался на его жизнь? На это можетъ быть только одинъ отвѣтъ: то лицо, противъ котораго онъ самъ замышлялъ недоброе. До сихъ поръ, какъ мнѣ кажется, всѣ мои разсужденія совершенно логичны. Теперь для насъ становится вполнѣ яснымъ и исчезновеніе слугъ испанца: всѣ трое должны были быть участниками какого-то темнаго дѣла. Если бы Гарсіа вернулся невредимымъ, присутствіе англичанина служило бы для него прекраснымъ алиби, и все было бы улажено. Но преступленіе, повидимому, было рискованное и грозило даже смертью самому Гарсіа; если бы это случилось, оба его соучастника должны были, не дождавшись его возвращенія къ опредѣленному часу, скрыться съ такимъ разсчетомъ, чтобы впослѣдствіи продолжать дѣло, въ которомъ онъ потерпѣлъ пораженіе. Не правда ли, до сихъ поръ всѣ мои предположенія вполнѣ логичны?
Я невольно удивился, какъ все это не пришло мнѣ въ голову раньше, до того ясными казались мнѣ его доводы.
— Но почему же одинъ изъ слугъ снова вернулся въ домъ?
— Видите ли, бѣгство было такъ поспѣшно, что онъ могъ забыть въ домѣ какую-нибудь вещь, которая была для него очень дорога, съ которой онъ никакъ не могъ разстаться… Вы допускаете эту возможность?
— Ну, а что же дальше?
— Перейдемъ теперь къ запискѣ, полученной Гарсіа во время обѣда. Она прямо указываетъ на то, что былъ еще какой-то соучастникъ внѣ дома, но гдѣ именно? Я уже говорилъ вамъ, что разгадку необходимо искать въ одномъ изъ большихъ домовъ по близости, число которыхъ должно быть крайне ограничено. Въ первые дни своего пребыванія здѣсь, вмѣстѣ съ ботаническими изслѣдованіями, я наводилъ справки о такихъ домахъ и о лицахъ, живущихъ въ нихъ, интересуясь больше всего ихъ біографіями. Долженъ вамъ сказать, что только одинъ изъ этихъ домовъ остановилъ на себѣ мое вниманіе. Это знаменитый старинный домъ подъ названіемъ Гай-Гебль, въ полумилѣ разстоянія отъ того мѣста, гдѣ произошла катастрофа. Всѣ остальные дома принадлежатъ мирнымъ гражданамъ, не представляющимъ собою ничего интереснаго, Но мистеръ Гендерсонъ изъ Гай-Гебля оказался человѣкомъ довольно-таки загадочнымъ, съ которымъ легко могли произойти разные странные случаи. Я занялся этимъ домомъ и сталъ наблюдать за его домашними.
Странные это люди, Ватсонъ, но страннѣе всѣхъ самъ хозяинъ дома. Подъ благовиднымъ предлогомъ мнѣ удалось проникнуть въ его домъ и увидѣть его, и мнѣ показалось, что въ темныхъ, глубоко-впавшихъ глазахъ его я прочелъ, что онъ ясно сознаетъ, зачѣмъ именно я обратился къ нему. На видъ ему можно дать лѣтъ пятьдесятъ. Это сильный, дѣятельный и мужественный человѣкъ, съ сѣдыми волосами, большими черными бровями, съ легкой походкой и гордой королевской осанкой; подъ его спокойной внѣшностью, видимо, скрывается пламенная натура. Онъ скорѣе иностранецъ, а, можетъ быть, долгое время жилъ въ тропикахъ, такъ какъ имѣетъ смуглый, почти желтый цвѣтъ кожи. Его другъ и секретарь, мистеръ Лукасъ, — тотъ, внѣ всякаго сомнѣнія, иностранецъ; онъ ловокъ и гибокъ, какъ кошка, имѣетъ вкрадчивыя манеры и цвѣтъ кожи у него шоколадный. Такимъ образомъ, Ватсонъ, намъ приходится имѣть дѣло съ двумя группами иностранцевъ, — въ Вистаріа-Лоджъ и въ Гай-Гебли, — и пробѣлы наши, какъ видите заполняются.
— Эти два человѣка неразлучны другъ съ другомъ и составляютъ ядро этого дома; но среди его домашнихъ есть лицо, которое для насъ, пожалуй, еще важнѣе, въ виду нашихъ цѣлей. У Гендерсона, вмѣстѣ съ его двумя дочерьми одиннадцати и тринадцати лѣтъ, живетъ гувернантка, миссъ Бернетъ, англичанка лѣтъ сорока. Кромѣ того, есть еще одинъ довѣренный слуга, замыкающій эту группу людей, которая собственно и составляетъ семью, такъ какъ они путешествуютъ всегда вмѣстѣ. Гендерсонъ же любитель путешествій и всегда въ разъѣздахъ. Только нѣсколько недѣль назадъ онъ вернулся въ Гай-Гебль, находясь въ отсутствіи цѣлый годъ. Я могу еще прибавить, что онъ настолько богатъ, что можетъ позволить себѣ какую угодно прихоть. Кромѣ перечисленныхъ лицъ, въ домѣ очень много лакеевъ, горничныхъ и всевозможной другой прислуги, которой обыкновенно такъ богаты всѣ большіе дома въ Англіи.
— Все это я выяснилъ путемъ наблюденій и разспросовъ. Трудно найти болѣе достовѣрныхъ свидѣтелей, чѣмъ прислуга, которой почему-либо отказано. отъ мѣста. Счастливый случай помогъ мнѣ, и я напалъ, или, вѣрнѣе, отыскалъ именно такое лицо. Байнесъ вполнѣ правъ, говоря, что у каждаго изъ насъ своя метода, — благодаря ей, мнѣ удалось познакомиться съ бывшимъ садовникомъ Гендерсона, получившимъ отказъ отъ мѣста просто по прихоти хозяина. Онъ имѣетъ много друзей среди остальной прислуги, которая почти вся раздѣляетъ съ нимъ ненависть къ ихъ общему господину. Съ помощью садовника мнѣ и удалось узнать всѣ эти подробности домашняго быта.
— Загадочные люди, Ватсонъ! И хотя я не вполнѣ ясно отдаю себѣ отчетъ во всемъ, тѣмъ не менѣе, для меня они являются именно такими людьми. Домъ состоитъ изъ двухъ флигелей; господа помѣщаются въ одномъ, а слуги занимаютъ другой; между ними нѣтъ никакой связи, такъ какъ за столомъ прислуживаетъ только довѣренный лакей Гендерсона. Все обыкновенно приносится къ одной двери, которая и служитъ связующимъ звеномъ между флигелями. Гувернантка и дѣти гуляютъ только въ саду. Гендерсонъ же никогда не гуляетъ одинъ. Его смуглый секретарь слѣдуетъ за нимъ, какъ тѣнь. Среди прислуги ходитъ слухъ, что господинъ ихъ чего-то смертельно боится. Между прочимъ, про него говорятъ, что онъ, вѣроятно, продалъ свою душу чорту и боится, что его кредиторъ явится и потребуетъ свою часть. Откуда эта семья явилась, и кто она такая, никто не знаетъ. Самъ Гендерсонъ человѣкъ въ высшей степени вспыльчивый; раза два онъ замахивался на своихъ людей кнутомъ, и только его громадныя средства спасли его отъ непріятностей.
— Теперь, Ватсонъ, разберемъ все дѣло, считаясь съ этими новыми свѣдѣніями. Мы вполнѣ можемъ предположить, что письмо было написано въ этомъ домѣ кѣмъ-нибудь изъ домашнихъ, съ цѣлью увѣдомить Гарсіа о томъ, что настало время дѣйствовать, какъ это было заранѣе условлено. Но кто написалъ самую записку?
— Почеркъ, несомнѣнно, женскій, а въ домѣ только одна женщина, миссъ Бернетъ. Все приводитъ насъ къ тому выводу, что письмо могла написать именно она. Во всякомъ случаѣ, примемъ это за гипотезу и посмотримъ, куда это насъ приведетъ. Кстати, я долженъ прибавить, что годы и наружность гувернантки совершенно исключаютъ мою первоначальную мысль о романической подкладкѣ дѣла.
— Итакъ, если записка написана ею, значитъ, она была въ дружбѣ съ Гарсіа и была его сообщницей. Что же она должна была сдѣлать, узнавъ о его смерти? Весьма возможно, что, въ силу необходимости, она должна была молчать, затаивъ на время въ сердцѣ ненависть и жажду мести къ тѣмъ, кто его убилъ. Нельзя ли было бы увидѣть ее и воспользоваться ея помощью? Эта мысль прежде всего пришла мнѣ въ голову. Но тутъ мы сталкиваемся съ весьма подозрительнымъ фактомъ. Никто не видалъ миссъ Бернетъ послѣ той роковой ночи, когда произошло убійство. Она безслѣдно исчезла. Жива ли еще она? Можетъ быть,, она погибла въ ту же ночь, какъ и ея другъ, котораго она призывала на помощь? Или она находится только въ плѣну? Вотъ пунктъ, который мы непремѣнно должны теперь выяснить.
— Но тутъ возникаетъ новая трудность, Ватсонъ. Вы понимаете, что идти законнымъ путемъ мы не можемъ; уликъ у насъ нѣтъ никакихъ, и насъ только подымутъ на смѣхъ. Все это можетъ показаться плодомъ нашей фантазіи. Опираться на то, что эта женщина исчезла, мы не можемъ, такъ какъ въ этомъ странномъ домѣ прислуга иногда по недѣлямъ не видитъ своихъ господъ. А, между тѣмъ, можетъ быть, именно теперь она находится въ смертельной опасности. Я могу только внимательно наблюдать за этимъ домомъ и больше ничего. Съ этой цѣлью я оставилъ тамъ своего агента, Варнера, и онъ караулитъ около дома. Но, вѣдь, если законъ здѣсь ничего не можетъ подѣлать, мы должны дѣйствовать сами.
— Вы составили какой-нибудь планъ?
— Я знаю, гдѣ находится ея комната; по крышѣ сосѣдняго зданія добраться до нея будетъ не трудно. Я рѣшилъ отправиться туда вмѣстѣ съ вами сегодня ночью, чтобы попробовать самимъ рѣшить эту загадку.
Я не могу сказать, чтобы эта мысль показалась мнѣ привлекательной. Таинственный, старинный домъ, его странные обитатели, глухая мѣстность и тотъ фактъ, что мы ставили себя въ очень щекотливое положеніе, съ точки зрѣнія правосудія, — все это значительно охладило мой пылъ. Но сила и логика убѣжденій Холмса были настолько велики, что дѣлали невозможнымъ отказъ участвовать въ его предпріятіи. Я былъ увѣренъ въ томъ, что только дѣйствуя такимъ путемъ, мы можемъ разрѣшить эту загадку. Я молча пожалъ ему руку, какъ бы скрѣпляя нашъ договоръ.
Но, видно, судьбѣ было угодно, чтобы наши похожденія закончились менѣе оригинальнымъ образомъ; было около пяти часовъ, и начинались уже весенніе сумерки, когда въ комнату вдругъ вбѣжалъ какой-то, видимо, сильно взволнованный рабочій.
— Они уѣхали, мистеръ Холмсъ! Они уѣхали съ послѣднимъ поѣздомъ! Но дамѣ этой удалось бѣжать отъ нихъ, — она внизу въ коляскѣ.
— Прекрасно, Варнеръ! — воскликнулъ Холмсъ. — какъ видите, Ватсонъ, наши пробѣлы заполняются.
Въ коляскѣ мы нашли женщину, почти безчувственную отъ перенесенныхъ волненій. Тонкія черты ея лица еще носили слѣды пережитой драмы. Голова ея безпомощно свѣсилась на грудь, но когда она повернула къ намъ лицо, и я увидѣлъ ея глаза, мнѣ сдѣлалось какъ-то не по себѣ. Лишенные всякаго выраженія, съ неестественно узкими зрачками, они, казалось, ничего не различали передъ собой. Ее, видимо, опоили опіумомъ.
— Я сторожилъ у воротъ, какъ вы мнѣ приказывали, мистеръ Холмсъ, — сказалъ бывшій садовникъ. — Какъ только коляска выѣхала изъ воротъ, я послѣдовалъ за ней до самаго вокзала. Эта дама казалась мертвой, но когда они втолкнули ее въ вагонъ, она вдругъ пришла въ себя и стала вырываться. Они хотѣли запереть ее въ купэ, но она вторично вырвалась; я помогъ ей добраться до коляски, посадилъ ее и привезъ сюда. Я никогда не забуду его лица въ ту минуту, какъ уводилъ ее прочь отъ вагона; если бы эти черные глаза могли убивать своимъ взглядомъ людей, я былъ бы уже мертвъ.
Мы внесли ее наверхъ, уложили въ постель и дали ей нѣсколько чашекъ крѣпкаго кофе, благодаря которому она скоро почти совершенно пришла въ себя.
Между тѣмъ, Холмсъ послалъ за Байнесомъ и разсказалъ ему, въ чемъ дѣло.
— Вы предупредили меня, мистеръ Холмсъ. Я вижу, что вы заручились именно той свидѣтельницей, которая была мнѣ такъ необходима, — сказалъ инспекторъ, дружески пожимая моему другу руку. — Вѣдь я съ самаго начала шелъ по тому же слѣду, какъ и вы.
— Неужели и вы слѣдили за Гендерсономъ?
— Да, мистеръ Холмсъ, я видѣлъ, какъ вы крались по парку Гай-Гебля; я сидѣлъ въ это время на деревѣ.
— Но, въ такомъ случаѣ, для чего вы арестовали мулата?
Байнесъ хитро улыбнулся.
— Я былъ увѣренъ, что Гендерсонъ подозрѣваетъ, что за нимъ слѣдятъ, и пока не найденъ убійца, будетъ скрываться у себя, какъ мышь, пока не пройдетъ опасность. Я нарочно арестовалъ мулата, который вовсе неповиненъ въ убійствѣ своего хозяина; мнѣ надо было обмануть Гендерсона, или человѣка, который себя такъ называлъ, по крайней мѣрѣ. Я зналъ, что онъ послѣ этого сейчасъ же постарается скрыться и тѣмъ самымъ дастъ намъ возможность овладѣть миссъ Бернетъ.
Холмсъ положилъ руку на плечо сыщика и сказалъ:
— Вы далеко пойдете въ дѣлѣ сыска, у васъ есть чутье!..
Байнесъ покраснѣлъ отъ удовольствія.
— На вокзалѣ у меня все время находился человѣкъ въ статскомъ платьѣ. Онъ долженъ былъ тотчасъ увѣдомить меня въ случаѣ отъѣзда Гендерсона, но, вѣроятно, упустилъ его изъ виду въ ту минуту, какъ миссъ Бернетъ удалось освободиться отъ него. Къ счастью, вашъ помощникъ поспѣлъ вовремя, и теперь она въ нашихъ рукахъ. Безъ нея мы не могли бы арестовать убійцу, но разъ она здѣсь, я надѣюсь, что вскорѣ мнѣ удастся допросить ее.
— Съ каждой минутой силы все болѣе возвращаются къ ней, и она становится бодрѣе, — сказалъ Холмсъ, смотря на гувернантку. — А пока, Байнесъ, скажите намъ, кто этотъ человѣкъ, котораго здѣсь знаютъ подъ фамиліей Гендерсона?
— Гендерсонъ — никто иной, какъ Мурильо: когда-то его звали «Тигръ изъ Санъ-Педро».
Тигръ изъ Санъ-Педро? Я сразу вспомнилъ всю исторію этого человѣка. Онъ вполнѣ заслужилъ это прозвище, какъ самый кровожадный и лютый правитель, прикрываясь именемъ цивилизаціи. Энергичный и безстрашный, онъ съумѣлъ, силой своей воли, въ продолженіи двѣнадцати лѣтъ удержать за собой власть надъ трусливымъ, безпомощнымъ народомъ. Имя его наводило паническій ужасъ на всю Центральную Америку. Но, наконецъ, народъ возмутился и возсталъ на него. Столь же хитрый, какъ и жестокій, онъ, однако, постарался немедленно перенести всѣ свои сокровища на судно, увѣренный въ преданности команды. И когда на слѣдующій день инсургенты штурмомъ взяли его дворецъ, тиранъ былъ уже далеко, вмѣстѣ со своими дочерьми, секретаремъ и богатствомъ. Съ этой минуты онъ словно исчезъ съ лица земли, такъ что объ его исчезновеніи говорили по всей Европѣ.
— Да, сэръ, это донъ-Мурильо, Тигръ изъ Санъ-Педро, — сказалъ Байнесъ, и если вы видѣли записку, посланную Гарсіа, то безъ сомнѣнія обратили вниманіе на зеленые и бѣлые цвѣта; это, такъ сказать, государственные цвѣта Санъ-Педро. Хотя онъ называлъ себя здѣсь Гендерсономъ, но я слѣдилъ за нимъ въ Парижѣ, въ Римѣ, въ Мадридѣ и Барселонѣ, гдѣ онъ и высадился въ тысяча восемьсотъ восемьдесятъ шестомъ году. Изъ Санъ-Педро давно уже разыскивали его, но только теперь открыли его настоящее мѣстопребываніе.
— Они напали на его слѣдъ годъ тому назадъ, — сказала миссъ Барнетъ, совершенно уже оправившаяся, жадно прислушиваясь къ нашему разговору. — Одинъ разъ жизнь его уже была въ опасности, но его точно хранитъ какой-то злой геній. И вотъ опять новая жертва. Бѣдный, благородный Гарсіа убитъ, а этотъ злодѣй живъ. Но на мѣсто Гарсіа явится другой, а за нимъ третій, пока не свершится правосудіе. Это такъ же вѣрно, какъ то, что каждый день восходитъ солнце.
Она нервно сжала свои тонкія руки, и блѣдное лицо ея исказилось отъ сдержанной ненависти.
— Но какимъ образомъ вы оказались замѣшанной въ эту исторію, миссъ Бернетъ? — спросилъ Холмсъ. — Какъ англичанка могла участвовать въ подобномъ заговорѣ?
— Я согласилась на это, такъ какъ другимъ путемъ правосудіе не могло свершиться. Какое дѣло англичанкѣ до потоковъ крови, пролитой нѣсколько лѣтъ тому назадъ въ Санъ-Педро, или до тѣхъ богатствъ, которыя онъ тамъ награбилъ, чтобы затѣмъ вмѣстѣ съ ними скрыться на кораблѣ и спастись отъ наказанія? Вы смотрите на эти преступленія, какъ на что-то отдаленное, какъ будто они были совершены на другой планетѣ. Но я на себѣ испытала, что нѣтъ преступника, болѣе ужаснаго, чѣмъ Хуанъ Мурильо, и не могла жить спокойно, пока кровь всѣхъ его жертвъ не получила отмщенія.
— Я вполнѣ вѣрю вамъ, что онъ именно таковъ, какимъ вы его рисуете, такъ какъ самъ слышалъ про его жестокость, — сказалъ Холмсъ. — Но я хотѣлъ бы знать, благодаря чему вы сюда замѣшаны?
— Я все вамъ разскажу. Политика этого негодяя состояла въ томъ, чтобы убивать, подъ какимъ-либо предлогомъ, всякаго, кто впослѣдствіи могъ явиться его соперникомъ. Мой мужъ — настоящее мое имя — синьора Витторіо-Дурандо, — былъ представителемъ Санъ-Педро въ Лондонѣ. Тамъ онъ познакомился со мной, и мы обвѣнчались. Никогда я не встрѣчала болѣе благороднаго человѣка, чѣмъ онъ. Къ несчастью, Мурильо скоро сталъ бояться его превосходства надъ собой и рѣшилъ покончить съ нимъ. Подъ благовиднымъ предлогомъ онъ вызвалъ его въ Санъ-Педро, гдѣ мой мужъ и былъ убитъ. Онъ самъ точно предвидѣлъ опасность и, уѣзжая, не рѣшился взять меня съ собой. Имущество его было конфисковано, а мнѣ назначена ничтожная пенсія. Сердце мое было разбито.
Вскорѣ послѣ этого, какъ вы знаете, въ Санъ-Педро вспыхнуло народное возстаніе. Тиранъ бѣжалъ, но тѣ, кому онъ причинилъ непоправимое зло, чьи близкіе пострадали отъ его жестокости, поклялись свести съ нимъ счеты. Между собою они образовали тайное общество, на обязанности котораго лежало выполненіе клятвы. Какъ только было открыто, что онъ принялъ имя Гендерсона, и скрывается здѣсь, меня отправили слѣдить за всѣми его дѣйствіями и сообщить о нихъ членамъ комитета. Я могла исполнить это, только поселившись въ его домѣ, и съ этой цѣлью приняла мѣсто гувернантки къ его дѣтямъ. Онъ даже не подозрѣвалъ, что женщина, сидѣвшая за однимъ съ нимъ столомъ, вдова того человѣка, съ которымъ онъ обошелся такъ предательски. Я улыбалась ему и добросовѣстно относилась къ своимъ занятіямъ, выжидая только удобнаго момента, чтобы покончить съ нимъ. Одна попытка была уже сдѣлана въ Парижѣ, но оказалась неудачной. Мы изрѣзали всю Европу, чтобы сбить съ толку нашихъ преслѣдователей, и опять вернулись въ этотъ домъ, купленный имъ еще въ первый свой пріѣздъ въ Англію. Но и здѣсь его ждало божеское правосудіе въ лицѣ Гарсіа, одного изъ аристократовъ Санъ-Педро, и двухъ простолюдиновъ, затаившихъ въ себѣ жажду мести. Днемъ Мурильо былъ недосягаемъ, такъ какъ его всегда сопровождалъ ближайшій другъ и приверженецъ Лукасъ, или Лопецъ, какъ его звали въ дни прежняго величія. Но ночью его никто не охранялъ, и онъ спалъ одинъ. Въ заранѣе опредѣленный день я послала своему другу Гарсіа записку съ указаніемъ, гдѣ будетъ спать тиранъ, такъ какъ онъ каждую ночь мѣнялъ комнату. Я должна была наблюдать за тѣмъ, чтобы двери на ночь были открыты и зажженъ зеленый или бѣлый огонь въ окнѣ, выходившемъ на дорогу, на случай, если бы ему угрожала опасность. Но съ самаго начала все шло не такъ, какъ надо. Богъ знаетъ какъ, я возбудила подозрѣніе въ Лукасѣ. Тихо подкравшись ко мнѣ, онъ схватилъ меня за руку какъ разъ въ ту минуту, какъ я кончала свою записку. Онъ и Мурильо силой привели меня въ мою комнату и, безъ сомнѣнія, покончили бы со мной ударомъ ножа, если бы были увѣрены, что избѣгнутъ наказанія. Но это было слишкомъ опасно для нихъ, и тогда они рѣшили навсегда отдѣлаться отъ Гарсіа. Они крѣпко связали меня, и Мурильо до тѣхъ поръ ломалъ мнѣ руки, пока я не сказала ему адреса Гарсіа. Лукасъ написалъ адресъ на моей запискѣ, наложилъ сургучную печать, прижавъ ее своей запонкой, и затѣмъ отослалъ ее, вѣроятно, съ Хозе, довѣреннымъ слугою Мурильо. Я не знаю, какъ Гарсіа былъ убитъ, но въ убійствѣ принималъ участіе только одинъ Мурильо, такъ какъ Лопецъ ни на минуту не отходилъ отъ меня. Вѣроятно, онъ подстерегъ его въ кустахъ около дороги и, когда тотъ проходилъ, бросился на него сзади. Сначала они хотѣли впустить его въ домъ и затѣмъ уже убить его, какъ вора, пойманнаго на мѣстѣ преступленія, но они знали, что въ такомъ случаѣ ихъ привлекли бы къ суду въ качествѣ свидѣтелей, а тогда имъ пришлось бы раскрыть свое инкогнито, чего имъ вовсе не хотѣлось. Смерть Гарсіа, по ихъ предположеніямъ, такъ напугаетъ остальныхъ, что больше уже никто не осмѣлится ихъ преслѣдовать. Все кончилось бы благополучно, если бы я не знала ни о чемъ. Пять дней я находилась въ томительномъ заключеніи, получая такъ мало пищи, что только съ трудомъ поддерживала свое существованіе. Сегодня утромъ мнѣ подали прекрасный завтракъ, подложивъ въ него что-то, чтобы усыпить меня. Воспользовавшись моимъ полусоннымъ состояніемъ, они меня одѣли, усадили въ коляску и повезли на вокзалъ. Только тогда, когда поѣздъ уже готовъ былъ тронуться, я сообразила, что упускаю единственный шансъ къ своему спасенію. Я выпрыгнула изъ купэ, но они втолкнули меня обратно; въ эту минуту подоспѣлъ вашъ человѣкъ и съ его помощью мнѣ удалось спастись. Слава Богу, теперь я уже не въ ихъ власти.
Мы молча выслушали этотъ удивительный разсказъ; потомъ Холмсъ сказалъ:
— Наша задача еще не кончена, съ насъ только снята обязанность слѣдователя; но какъ люди частные, мы должны дѣйствовать.
— Несомнѣнно, — сказалъ я, — вѣдь, съ точки зрѣнія правосудія онъ будетъ оправданъ, какъ дѣйствовавшій только въ силу самообороны. И хотя бы за нимъ числились милліоны другихъ преступленій, доказано будетъ лишь это одно.
— Однако, — сказалъ Байнесъ, — какое у васъ плохое мнѣніе о правосудіи вообще; здѣсь не было самозащиты, онъ убилъ человѣка совершенно хладнокровно, съ преднамѣренною цѣлью, когда тотъ и не думалъ еще нападать на него. Нѣтъ, нѣтъ, я увѣренъ, что на насъ не ляжетъ пятна, если эти достойные обитатели Гай-Гебля когда-нибудь появятся предъ судомъ.
Остается прибавить, что прошло очень немного времени, когда «тигръ изъ Санъ--Педро» окончилъ, наконецъ, свою жизнь. Благодаря хитрости и ловкости, ему удалось обмануть своихъ преслѣдователей, скрывшись въ одномъ изъ домовъ Эдмонъ-Сквера и выбравшись изъ него незамѣтно черезъ черный ходъ на другую улицу. Съ тѣхъ поръ ихъ не видѣли уже больше въ Англіи. Только спустя шесть мѣсяцевъ маркизъ Монтальва и его секретарь, синьоръ Рулли, были найдены убитыми въ одномъ изъ отелей Мадрида. Преступленіе было приписано нигилистамъ, и убійцы такъ и остались неразысканными. Инспекторъ Байнесъ явился къ намъ въ Бекеръ-Стритъ съ портретами убитыхъ, въ которыхъ мы тотчасъ признали Мурильо и Лопеца. Для насъ не оставалось сомнѣній, что месть, хотя и поздно, но все же настигла виновныхъ.
— Довольно запутанный случай, милый Ватсонъ, — сказалъ въ одинъ изъ вечеровъ Холмсъ, сидя за трубкой, — и вамъ не легко будетъ передать его въ сжатой литературной формѣ, которой вы такъ любите пользоваться. Вѣдь вся исторія происходитъ на двухъ континентахъ, въ ней дѣйствуютъ двѣ группы очень таинственныхъ людей и кромѣ того, принимаетъ еще участіе нашъ почтенный другъ, мистеръ Скоттъ Эклсъ. Это послѣднее обстоятельство рисуетъ намъ покойнаго Гарсіа очень тонкимъ и предусмотрительнымъ человѣкомъ. Надо удивляться только тому, что при содѣйствіи нашего милаго инспектора, намъ не пришлось сбиться съ пути и довести до конца главную цѣль, не уклоняясь въ сторону разныхъ случайностей. Но, быть можетъ, вамъ не все ясно въ этомъ дѣлѣ, Ватсонъ?
— Я не могу понять, почему вернулся назадъ мулатъ?
— Я увѣренъ, что онъ вернулся изъ-за страннаго существа, которое мы нашли въ кухнѣ. Человѣкъ этотъ былъ дикарь и даже, вѣроятно, идолопоклонникъ. Въ ту минуту, какъ они покидали домъ, чтобы укрыться въ надежномъ убѣжищѣ, гдѣ ихъ ждали уже другіе заговорщики, его товарищъ, по всей вѣроятности, уговорилъ его не брать съ собою божка, который легко могъ ихъ выдать. Но мулату настолько было дорого его сокровище, что онъ вернулся за нимъ на слѣдующій день, въ тотъ вечеръ, когда его видѣлъ въ окнѣ полисменъ. Онъ подождалъ три дня, а затѣмъ суевѣріе или любовь къ идолу взяли верхъ, и онъ снова вернулся за нимъ въ домъ. Все это прекрасно понялъ инспекторъ Байнесъ, устроившій ему западню, въ которую тотъ и попался. Что еще, Ватсонъ?
— Разорванная въ клочья птица, ведро съ кровью, обгорѣлыя кости, — какъ вы объясняете ихъ присутствіе въ кухнѣ?
Холмсъ улыбнулся, открылъ свою памятную книжку и сказалъ:
— Я нарочно провелъ цѣлое утро въ Британскомъ музеѣ, чтобы сдѣлать вотъ эту выписку; слушайте: «Ни одинъ идолопоклонникъ не начнетъ ни одного важнаго дѣла, пока не принесетъ жертву своему идолу, котораго онъ долженъ умилостивить. Въ очень рѣдкихъ случаяхъ жертвы эти бываютъ человѣческія (каннибализмъ), большею же частью приносятся въ жертву бѣлые пѣтухи, разорванные на части еще живыми, или черныя козы, которымъ перерѣзываютъ горло, а кровь выпускаютъ, послѣ чего они сжигаются». Изъ этого вы можете видѣть, что нашъ мулатъ въ точности исполнилъ обряды своей страны. Конечно, это смѣшно, Ватсонъ, — заключилъ Холмсъ, медленно закрывая памятную книжку, — но я, кажется, уже говорилъ вамъ, что отъ смѣшного до ужаснаго только одинъ шагъ.