Небеса были серого цвета, Были сухи и скорбны листы, Были сжаты и смяты листы,
За огнём отгоревшего лета Ночь пришла, сон глухой черноты,
Близ туманного озера Обер, Там, где сходятся ведьмы на пир, Где лесной заколдованный мир,
Возле дымного озера Обер, 10 В зачарованной области Вир.
Там однажды, в аллее Титанов, Я с моею Душою блуждал, Я с Психеей, с Душою блуждал.
В эти дни трепетанья вулканов Я сердечным огнём побеждал, Я спешил, я горел, я блистал, —
Точно серные токи на Яник, Бороздящие горный оплот,
Возле полюса, токи, что Яник 20 Покидают, струясь от высот.
Мы менялися лаской привета, Но в глазах затаилася мгла, Наша память неверной была,
Мы забыли, что умерло лето, Что октябрьская полночь пришла, Мы забыли, что осень пришла,
И не вспомнили озеро Обер, Где открылся нам некогда мир,
Это дымное озеро Обер, 30 И излюбленный ведьмами Вир.
Но когда уже ночь постарела, И на звёздных небесных часах Был намёк на рассвет в небесах, —
Что-то облачным сном забелело Перед нами, в неясных лучах,
И внезапно предстал серебристый Полумесяц, двурогой чертой,
Полумесяц Астарты лучистый, Очевидный двойной красотой.
40 Я промолвил: — «Астарта нежнее И теплей, чем Диана, она — В царстве вздохов, и вздохов полна: —
Увидав, что, в тоске не слабея, Здесь душа затомилась одна, —
Чрез созвездие Льва проникая, Показала она в облаках Путь к забвенной тиши в небесах,
И чело перед Львом не склоняя, С нежной лаской в горящих глазах, 50 Над берлогою Льва возникая, Засветилась для нас в небесах.»
Но Психея, свой перст поднимая, «Я не верю», промолвила, «в сны Этой бледной богини Весны.
О, не медли, — в ней бледность больная! О, бежим! Поспешим! Мы должны!»
И в испуге, в истоме бессилья, Не хотела, чтоб дальше мы шли,
И её ослабевшие крылья 60 Опускались до самой земли — И влачились, влачились в пыли.
Я ответил: — «То страх лишь напрасный, Устремимся на трепетный свет, В нём кристальность, обмана в нём нет,
Сибиллически ярко прекрасный, В нём Надежды манящий привет, Он сквозь ночь нам роняет свой след,
О, уверуем в это сиянье, Так зовёт оно вкрадчиво к снам, 70 Так правдивы его обещанья Быть звездой путеводною нам, Быть призывом, сквозь ночь, к Небесам!»
Так ласкал, утешал я Психею Толкованием звёздных судеб, Зоркий страх в ней утих и ослеп.
И прошли до конца мы аллею, И внезапно увидели склеп, С круговым начертанием склеп.
«Что гласит эта надпись?» — сказал я, 80 И как ветра осеннего шум,
Этот вздох, этот стон услыхал я: — «Ты не знал? Улялюм — Улялюм — Здесь могила твоей Улялюм».
См. также одноимённые страницы.
К. Д. Бальмонт. Из Мировой Поэзии — Берлин: Изд. Слово, 1921. — С. 86—89. 
