(Разсказъ въ стихахъ Карло Порта).
Донна Фабія Фаброни, цвѣтъ миланскаго бонтона,
Сь Францисканцемъ Фра Джузеппе, у открытаго балкона,
Дня два-три тому, въ субботу… или нѣтъ, я вспомнилъ — въ среду,
Сидя подъ вечеръ — такую томно съ нимъ вела бесѣду:
«Да, вы правы, Фра Джузеппе, въ вашемъ страхѣ и боязни,
Близко свѣта преставленье — міръ заслуживаетъ казни.
Я сама вашъ образъ мыслей всей душею раздѣляю,
Ибо многое такое я на свѣтѣ замѣчаю, —
Все такое, что, конечно, совершаться не могло бы,
Еслибъ часъ не приближался исполненья божьей злобы.
Что вокругъ себя мы видимъ? — зло, развратъ и преступленье,
Буйство черни, грубость массы, либераловъ изступленье,
Вольнодумство и нечестье, козни, наглые обманы, —
Знатный родъ не представляетъ людямъ болѣе охраны.
Знатный родъ — вы разсудите сами — это что такое?
Точно знатность — не основа благъ общественнаго строя.
Или мертвыхъ воскресенье въ наше время не далеко
И мы видимъ исполненье вдохновенныхъ словъ Пророка;
Или… я ужъ и не знаю! сей сумбуръ холеры злѣйшій —
Вожделенный плодъ, должно быть, философіи новѣйшей…
Я сама, почтенный падре, нѣтъ тому еще недѣли
Испытала степень злобы развращенныхъ массъ на дѣлѣ.
Я говѣла, сообразно христіянскому обряду
И соборъ святого Цельза посѣщала три дня сряду.
Все, какъ слѣдуетъ, при этомъ я, позванью, соблюдала
И къ собору ровно въ полдень я въ каретѣ подъѣзжала.
Экипажъ мой всѣмъ извѣстенъ — весь въ гербахъ, при двухъ лакеяхъ,
А лакеи въ самыхъ новыхъ, только сшитыхъ имъ, ливреяхъ.
Ну-съ, два дня прошли прекрасно, я окончила говѣнье
И на третій приѣзжаю (это было Воскресенье);
Но, подъѣхавъ, замѣчаю, что на паперти у входа
Нищихъ множество столпилось, разночинцевъ, дряни, сброду,
Такъ что выдти изъ кареты и пройти къ дверямъ собора
Не нашлось, imaginez-vous, достодолжнаго простора.
Дѣлать нечего — смѣшно же было даромъ возвращаться!
Я людямъ своимъ велѣла, подозвавъ ихъ, протолкаться,
Но, приказывая это и не думая ни крошки
Объ опасности, съ каретной поскользнулась я подножки
И на паперть, чуть не навзничь, всей я тяжестью упала!
Кринолинъ мой… comprenez-vous, сколько было тутъ скандала?!..
Поднялась я, не ушиблась, но подобные пассажи
Намъ, особамъ, важнымъ лицамъ — непріятнѣй смерти даже.
Я стыдливостью, приличьемъ дорожу, какъ жизнью самой,
И такой ужасный случай, днемъ и гласно, съ свѣтской дамой!
Если въ обморокъ я тутъ же безъ сознанья не упала,
То меня, конечно, въ этомъ только вѣра подкрѣпляла.
Чтожъ вы думаете? случай этотъ, горькій и ужасный,
Вызвалъ въ черни состраданье, какъ должно бы быть? — напрасно!
Вы ошиблись бы, конечно, еслибъ такъ предполагали;
Надо мной же всѣ смѣялись: шумъ поднялся, мнѣ свистали!
Точно будто бы я ровней имъ была, простой мѣщанкой,
Или рыбною торговкой, иль заѣзжей комедьянткой…
Много выстрадала горя, падре, я въ минуты этѣ,
Но Господь мнѣ былъ защитой и умѣнье жить на свѣтѣ:
Я толпѣ не показала ни страданья, ни смущенья,
Обвела всю чернь я взоромъ, полнымъ гордаго презрѣнья —
И при помощи лакеевъ, быстро въ храма дверь проникла,
Гдѣ съ молитвою такою предъ распятіемъ поникла:
«О! Господь, мной жарко чтимый, Ты своею благодатью
Далъ возможность мнѣ родиться между избранною знатью,
Хоть и могъ бы (нѣтъ для Бога въ мірѣ вещи невозможной!)
Сотворить меня лакейкой, червемъ, гадиной ничтожной,
Приношу тебѣ за это я свое благодаренье!
Ты всещедро возвеличилъ на землѣ свое творенье.
Но хоть я цѣню высоко санъ свой, данный мнѣ Тобою,
Я тщеславія не знаю и не хвасталась собою.
Что другимъ бы, слабымъ мыслью, только голову вскружило
Мнѣ, напротивъ, въ дѣлѣ вѣры побужденьемъ послужило,
Долгъ мой мнѣ напоминая — подражать Христу въ терпѣньи
И враговъ моихъ безумныхъ въ снисходительномъ прощеньи.
Сынъ Твой распятый, Ты знаешь, пресвятой Отецъ Небесный
Изнывая отъ страданій, причиненныхъ смертью крестной,
За разбойниковъ молился; Онъ, примѣръ для всѣхъ скорбящихъ
И прощать велѣлъ безумцевъ, зло въ невѣденьи творящихъ;
Такъ и я, въ минуту скорби, Сыну Божію подобно,
За толпу невѣждъ молюся, оскорбляющую злобно.
Отпусти поступокъ дерзкій этимъ людямъ безъ сознанья
Моего смиренья ради, ради крестнаго страданья!
Ихъ на путь наставь ко благу — силы дай для исправленья,
И въ селеніяхъ небесныхъ уготовь мое спасенье,
Чтобы я была достойна вѣчныхъ благъ и вѣчной славы
Нынѣ, присно и во вѣки, amen — Боже вѣчно правый!»
Я окончила моленье, и чтобъ дѣятельно вѣру
Закрѣпить поступкомъ добрымъ, прочимъ дамамъ для примѣру
Я рѣшилась (сообразно дорогимъ моимъ идеямъ)
Отплатить за злое добрымъ въ тотъ же часъ моимъ злодѣямъ.
Для чего, на паперть выйдя, я въ дверяхъ остановилась —
И съ такою рѣчью, падре, я къ той черни обратилась:
Не смущайтесь, имъ сказала я съ довѣрчивою лаской
(Ласка служитъ этимъ людямъ самой лучшею остраской),
Я хочу въ нуждѣ помочь вамъ… день сегоднишній мнѣ дорогъ,
Сколько васъ всего тутъ будетъ? —
— Будетъ ваше-ство насъ съ сорокъ.
Сорокъ? — много! неужели?.. ну, а впрочемъ, чтожъ такое?
Вотъ двѣ лиры[1]: раздѣлите дружно ихъ между собою!»
