Черкесы (Лермонтов)/ИПСС 1914 (ДО)

Материал из Викитеки — свободной библиотеки
Черкесы («Ужъ въ го̀рахъ солнце исчезаетъ…»)
авторъ Михаилъ Юрьевичъ Лермонтовъ (1814—1841)
См. Поэмы. Дата созданія: 1828, опубл.: частично 1860[1], 1926 полностью.. Источникъ: Иллюстрированное полное собраніе сочиненій М. Ю. Лермонтова / Редакція В. В. Каллаша — М.: Печатникъ, 1914. — Т. I. (РГБ) • №430 (ПСС 1998).

М. Ю. Лермонтовъ.
Заглавный листъ поэмы «Черкесы», 1828.
6. ЧЕРКЕСЫ.


Подобно племени Батыя,
Измѣнитъ прадѣдамъ Кавказъ, —
— Забудетъ брани вѣщій гласъ,
Оставитъ стрѣлы боевыя, . . . .
. . . И къ тѣмъ скаламъ, гдѣ крылись вы,
Подъѣдетъ путникъ безъ боязни;
И возвѣстятъ о вашей казни
Преданья темныя молвы! . . . . . .

А Пушкинъ.[2]



I.

Ужъ въ го̀рахъ солнце исчезаетъ,
Въ долинахъ всюду мертвый сонъ,
Заря, блистая, угасаетъ,
Вдали гудитъ протяжный звонъ.
Покрыто мглой туманно поле,
Зарница блещет въ небесахъ,
Въ долинахъ стадъ не видно болѣ,
Лишь серны скачутъ на холмахъ.



И сѣрый волкъ бѣжитъ чрезъ горы;
Его свирѣпо блещутъ взоры;
Въ тѣни развѣсистыхъ дубовъ
Влеѣзаетъ онъ въ свою берлогу.
За нимъ бѣжитъ через дорогу
Съ ружьемъ охотникъ; пара псовъ
На сворахъ рвутся съ нетѣрпенья;
Все тихо, — и въ глуши лѣсовъ
Не слышно жалобнаго пѣнья
Пустынной иволги. Лишь тамъ
Весенній вѣтерокъ играетъ,
Перелетая по кустамъ;
Въ глуши кукушка занываетъ,
И на дуплѣ какъ тѣнь сидитъ
Полночный воронъ и кричитъ.
Межъ дикихъ скалъ крутитъ, сверкаетъ
Подалѣ Терекъ за горой,
Высокій берегъ подмываетъ,
Крутяся, пѣною сѣдой.

II.

Одѣто небо черной мглою,
Въ туманѣ мѣсяцъ чуть блеститъ;
Лишь на сухихъ скалахъ травою
Полночный вѣтеръ шевелитъ.
На хо́лмахъ маяки блистаютъ:
Тамъ стражи русскіе стоятъ,
Ихъ копья острые блестятъ,
Другъ друга громко окликаютъ:
„Не спи, казакъ, во тьмѣ ночной;
Чеченцы ходятъ за рѣкой!”
Но вотъ они стрѣлу пускаютъ, —
Взвилась! — и падаетъ козакъ
Съ окровавленнаго кургана;
В очахъ его смертельный мракъ:
Ему не зрѣть родного Дона,
Ни милыхъ сердцу, ни семью, —
Он жизнь окончилъ здѣсь свою.

III.

Въ густомъ лѣсу видна поляна,
Чуть освѣщенная луной,
Мелькаютъ, будто изъ тумана,
Огни на крѣпости большой.
Вдругъ слышенъ шорохъ за кустами:



Въѣзжаютъ нѣсколько людей;
Обкинувъ всё кругомъ очами,
Они слѣзают с лошадей.
На каждомъ шашка, за плечами
Ружье заряжено виситъ,
Два пистолета, борзы кони,
По буркѣ на сѣдлѣ лежитъ.
Огонь черкесы зажигаютъ,
И всѣ садятся тутъ кругомъ.
Привязанные къ деревамъ
Въ лѣсу конѝ траву щипаютъ,
Клубится дымъ, огонь трещитъ,
Кругомъ поляна вся блеститъ.

IV.

Одинъ черкесъ одѣтъ въ кольчугу,
Изъ серебра его нарядъ;
Уздѐни[3] вкругъ него сидятъ,
Другіе жъ всѣ лежатъ по лугу;
Иные чистятъ шашки остры,
Иль навостряютъ стрѣлы быстры.
Кругомъ все тихо, все молчитъ. —
Возсталъ вдругъ князь и говоритъ:
„Черкесы, мой народъ военный,
Готовы будьте всякій часъ
На жертву смерти, — смерти славной
Не всякъ достоинъ здѣсь изъ васъ.
Взгляните: въ крѣпости высокой,
Въ цѣпяхъ, в тюрьмѣ, мой братъ сидитъ,
Въ печали, въ скорби, одинокой.
Его спасу, иль мне не жить!

V.

Вчера я спалъ подъ хладной мглой
И вдругъ увидѣл будто брата,
Что онъ стоялъ передо мной
И мнѣ сказалъ: „минуты трата —
И я погибъ, — спаси меня!”
Но призракъ легкій вдругъ сокрылся.
Съ сырой земли поднялся я,
Его спасти я устремился,
И вотъ ищу и ночь и день.
И призракъ легкій не являлся
Съ тѣхъ поръ, какъ брата блѣдна тѣнь
Меня звала, и я старался



Его избавить от оковъ.
И я на смерть всегда готовъ!
Теперь, клянуся Магометомъ,
Клянусь, клянуся цѣлымъ сѣетомъ!..
Насталъ неизбѣжимый часъ;
Для русскихъ смерть или мученье —
Иль мнѣ взглянуть въ послѣдній разъ
На ярко солнца восхожденье”.
Умолкнулъ князь. И всѣ трикратно
Повто́рили его слова: —
„Погибнуть русскимъ невозвратно,
Иль съ тѣла свалится глава”.

VI.

Востокъ, алѣя, пламенѣетъ,
И день заботливый свѣтлѣетъ.
Уже въ села̀х кричитъ пѣтухъ;
Ужъ мѣсяцъ въ облакѣ потухъ.
Денница, тихо поднимаясь,
Златитъ холмы и тихій боръ;
И юный лучъ, со тьмой сражаясь,
Вдругъ показался из-за горъ.
Колосья въ полѣ подъ серпами
Ложатся желтыми рядами.
Все утромъ дышитъ. Вѣтерокъ
Играетъ въ Терекѣ на во̀лнахъ,
Вздымаетъ зыблемый песокъ.
Сводъ неба синій тихъ и чистъ;
Прохлада съ рѣчки повѣваетъ,
Прелестный запахъ юный листъ
Съ весенней свѣжестью сливаетъ.
Вездѣ, кругомъ сгустился лѣсъ.
Повсюду тихое молчанье;
Струей, сквозь темный сводъ древесъ
Прокравшись, днѐвное сіянье
Верхи и корни золотитъ.
Лишь вѣтра тихимъ дуновеньемъ
Сорва̀нъ листокъ летитъ, блеститъ,
Смущая тишину паденьемъ.
Но вот, примѣтя свѣт дневной,
Черкесы на коней садятся,
Быстрѣе стрѣлъ по лѣсу мчатся,
Какъ пчелъ неутомимый рой...
Сокрылися въ тѣни густой.



VII.

О, если бъ ты, прекрасный день,
Гналъ такъ же горесть, страхъ, смятенья,
Какъ гонишь ты ночную тѣнь
И сновъ обманчивыхъ видѣнья!
Заутрень въ градѣ дальній звонъ
По рощѣ вѣтромъ разнесенъ.
И на горѣ стоит высокой
Прекрасный градъ; тамъ слышенъ громкій
Стукъ барабановъ, и войска,
Закинувъ ружья на плеча,
Стоятъ на площади въ парадѣ.
Народъ весь въ праздничномъ нарядѣ
Идетъ из церкви; стукъ каретъ,
Колясокъ, дрожекъ раздается;
На небѣ стая галокъ вьется.
Всякъ въ домъ свой завтракать идетъ.
Тамъ тихо ставни растворяютъ;
Тамъ по улицѣ гуляютъ,
Иль ѝдутъ войско посмотрѣть
Въ большую крепость. — Но чернѣть
Уж стали тучи за горами,
И только яркими лучами
Блистало солнце съ высоты,
И вѣтръ бѣжалъ черезъ кусты.

VIII.

Ужъ войско хочетъ расходиться
Въ большую крѣпость на горѣ, —
Но топотъ слышенъ въ тишине.
Вдали густая пыль клубится.
И видятъ: кто-то на конѣ
Съ оглядкой боязливой мчится.
Но вотъ он здѣсь ужъ, вотъ слѣзаетъ,
Къ начальнику онъ подбегаетъ
И говоритъ: „погибель намъ!
Вели готовиться войскамъ, —
Черкесы мчатся за горами.
Насъ было двое, и за нами
Они пустились на коняхъ;
Меня объялъ внезапный страхъ, —
Насилу я отъ нихъ умчался,
Да конь хорошъ, а то бъ попался”.



IX.

Начальникъ всѣмъ полкамъ велѣлъ
Сбираться къ бою. Зазвенѣлъ
Набатный колоколъ. Толпятся,
Мятутся, строятся, дѣлятся;
Вороты крѣпости сперлись.
Иные вихремъ понеслись
Остановить черкесску силу
Иль съ славою вкусить могилу.
И видно зарево кругомъ.
Черкесы поле покрываютъ,
Ряды, какъ львы, перебѣгаютъ;
Со звоном сшибся мечъ съ мечомъ, —
И разомъ храбраго не стало.
Ядро во мракѣ прожужжало, —
И цѣлый рядъ безстрашныхъ палъ,
Но всѣ смѣшались въ дымѣ черномъ.
Здѣсь бурный конь съ копьемъ вонзеннымъ,
Вскочивши на дыбы, заржалъ,
Сквозь русскіе ряды несется,
Упалъ на землю, сильно рвется,
Покрывши всадника собой.
Повсюду слышенъ стонъ и вой.

X.

Пушекъ громъ вездѣ грохочетъ;
А здѣсь изрубленный герой
Воззвать къ дружинѣ вѣрной хочетъ, —
И голосъ замеръ на устахъ.
Другой бѣжитъ на полѣ ратномъ,
Бѣжитъ, глотая пыль и прахъ;
Трикратъ сверкнулъ мечомъ булатнымъ,
И въ воздухѣ недвижимъ мечъ;
Звеня, падетъ кольчуга съ плечъ.
Копье рамена прободаетъ,
И хлещетъ кровь изъ нихъ рѣкой.
Несчастный раны зажимаетъ
Холодной, трепетной рукой;
Еще ружье свое онъ ищетъ.
Повсюду стукъ, и пули свищут,
Повсюду слышенъ пушекъ вой;
Повсюду смерть и ужасъ мещетъ —
В горахъ, и въ долахъ, и въ лѣсахъ.



Во градѣ жители трепещутъ,
И гулъ несется въ небесахъ.
Иный черкеса поражаетъ, —
Безплодно мечъ его сверкаетъ;
Махнул еще, — его рука,
Подъята вверхъ, окостѣнела.
Бѣжать хотѣлъ. Его нога
Дрожитъ недвижима, замлѣла.
Встаетъ — и палъ. Но вотъ несется
На лошади черкесъ лихой
Сквозь рядъ штыковъ; онъ сильно рвется
И держитъ мечъ надъ головой.
Он съ козакомъ вступаетъ въ бой:
Ихъ сабли остры ярко блещутъ,
Ужъ лукъ звенитъ, стрѣла трепещетъ,
Ударъ несется роковой.
Стрѣла блеститъ, свиститъ, мелькаетъ,
И въ мигъ козака убиваетъ.
Но вдругъ, толпою окруженъ,
Копья̀ми острыми пронзенъ,
Князь самъ отъ раны издыхаетъ,
Падетъ съ коня, — и всѣ бѣгутъ
И бранно поле оставляютъ.
Лишь ядры русскія ревутъ
Надъ ихъ, ужасно, головой.
Помалу тихнетъ шумный бой.
Лишь подъ горами пыль клубится.
Черкесы побѣжденны мчатся,
Преслѣдоваемы толпой
Сыновъ неустрашимыхъ Дона,
Которыхъ Рейнъ, Лоаръ[4] и Рона
Видали на своих брегахъ, —
Несутъ за ними смерть и страхъ.

XI.

Утихло все. Лишь изрѣдка̀
Услышишь выстрѣлъ за горою,
Иль рѣдко видно козака,
Несущагося прямо къ бою.
И въ станѣ русскомъ ужъ покой.
Спасенъ и градъ, и надъ рѣкой
Маякъ блеститъ, и сторожъ бродитъ,
Въ окружность быстрымъ окомъ смотритъ,
И на плечѣ ружье несетъ.
Лишь только слышно: кто идет?



Лишь громко слушай раздается;
Лишь только рѣдко пронесется
Лихой козакъ чрезъ русскій станъ.
Лишь рѣдко крикнетъ черный вранъ
Голодный, трупы пожирая;
Лишь изрѣдка мелькнетъ, блистая,
Огонь въ палаткѣ у солдатъ;
И рѣдко чуть блеснетъ булатъ,
Заржавый отъ крови́ въ сраженьи,
Иль крикнетъ вдругъ въ уединеньи
Близъ стана русскій часовой.
Вездѣ господствуетъ покой.


М. Ю. Лермонтов. Нападение, 1829.
«Иный черкеса поражает...» («Черкесы» 1828)


Примѣчанія

  1. Сочиненія Лермонтова, преведённыя въ порядокъ и дополненныя С. С. Дудышкинымъ. — СПб.: А. И. Глазуновъ, 1860. — Т. 2. — С. 3—4. отъ половины 1-го до ст. 44.
  2. Въ тетр. ПД съ автографами поэмъ «Кавказскій пленник» и «Корсаръ» Лермонтовъ нарисовалъ титульный листъ поэмы «Черкесы» (рукопись которой неизвѣстна) — лира съ венками по сторонамъ, подъ загл. — ядра и скрещенные пистолеты, ниже — эпиграфъ изъ эпилога пушкинского «Кавказского пленника» (съ вар. Лермонтова).
  3. Уздѐни — въ Кабардѣ горцы-землевладельцы.
  4. Лоаръ — рѣка Луара во Франции.


Это произведение перешло в общественное достояние в России согласно ст. 1281 ГК РФ, и в странах, где срок охраны авторского права действует на протяжении жизни автора плюс 70 лет или менее.

Если произведение является переводом, или иным производным произведением, или создано в соавторстве, то срок действия исключительного авторского права истёк для всех авторов оригинала и перевода.