В дни, предшествовавшие объявлению войны, а равно и в настоящее время самая кипучая деятельность оживляет все отделы штаба и управления действующей армии.
Ввиду того, что при движении чрез Княжество Румынское войскам нашим могла угрожать возможность нападения со стороны турецких войск, если бы они вздумали переправиться чрез Дунай, начальник штаба действующей армии заблаговременно предписал принимать все меры, чтобы никакая случайность не застала которую-либо часть врасплох. По маршрутам — войскам назначено было идти побригадно, причём все части, составляющие один эшелон, подчиняются старшему лицу в эшелоне. Во время движения и расположения на ночлеге — предписано соблюдать самую строгую дисциплину и порядок: не дозволять себе что-либо брать в крае безденежно или самовольно, дабы ни малейшим действием не навлечь на себя упрёка, относящегося до части русской армии. От каждой дивизии, в одном переходе впереди её первого эшелона, всегда следует с командою квартиргеров офицер генерального штаба, составляющий для каждого ночлега «ночлежную дислокацию», которою уже руководствуются и все последующие эшелоны дивизии. Офицер этот обязан лично осмотреть все деревни, назначаемые для расположения войск и лично же выбрать места для парков, батарей и патронных ящиков.
При совершении перехода войска, составляющие эшелон, могут, по усмотрению начальника эшелона, идти и не всею бригадою вместе, а отдельно по полкам, но с тем однако, чтобы артиллерия всегда следовала при частях пехоты или кавалерии. Обоз каждого полка и состоящих при полку батарей двигается вместе с ними в некотором расстоянии за своею колонною. От отрядов, составляющих эшелон, всегда высылается авангард и арьергард, причём последний, следуя при обозе, служит для него действительным прикрытием. Назначение времени выступления с ночлега, распределение частей отряда, управление его движением на походе и установление порядка службы во время расположения на бивуаке или на квартирах — всё это предоставлено личному усмотрению начальника эшелона, но строго предписано, чтобы при расположении на квартирах артиллерию отнюдь не ставить в отдельной деревне, а непременно вместе с частями пехоты или кавалерии, причём некоторая часть отряда должна быть назначена дежурною и размещена более сосредоточенно, для того чтобы в случае тревоги могла скорее собраться и изготовиться. Указано, по возможности, около дежурной части назначать и общий сборный пункт, о котором всегда должно быть объявлено всему отряду перед расхождением его по квартирам. Подобные же меры осторожности принимаются и в каждой отдельной части войск, если она расположена в особой деревне. При охранении квартирного расположения предлагается обращать особое внимание на прикрытие артиллерии, оружия и боевых припасов. В кругу квартирного расположения, особенно же ночью, предписано непременно высылать патрули, которые наблюдают, чтобы воинские чины были при своих местах, а кроме того начальнику эшелона, ввиду того что до него могут доходить сведения, тревожные для спокойствия отряда, предоставляется право учреждать особые караулы, где он признает необходимым, и вообще принимать такие меры предосторожности, какие окажутся нужными для обеспечения отряда от случайностей.
В то же время великий князь главнокомандующий, принимая в расчёт важность сохранения в военное время в тайне всех сведений о военных распоряжениях, движениях, работах и действиях, о расположении и состоянии войск, повелел начальнику штаба напомнить об этом всем чинам войск, военных управлений и заведений действующей армии, с подтверждением им, что всякое нарушение этой тайны повлечёт за собою взыскание по воинскому уставу о наказаниях[1].
В видах поддержания здоровья нижних чинов в заграничном походе, Его Высочество приказал производить им, во время этого похода, винные порции, по одной чарке на человека, в местах днёвок; при местном же довольствии за границею велено отпускать им до 1-го мая по четыре, а с 1-го мая по 1-е сентября по две чарки в месяц на человека. Слабосильные люди, которые, по заключению врачей, не могли отправиться в поход со своими частями, собраны теперь в особые «слабосильные команды», учреждённые при местных войсках Бессарабской, Херсонской и Подольской губерний. Главнокомандующий, в заботливости своей о поддержании сил этих людей, приказал производить им для улучшения пищи сверх обыкновенных окладов приварочного довольствия, ещё и ту прибавку (по две копейки в день на человека), которая разрешена Его Высочеством для войск действующей армии.
Что касается забот о продовольствии войск за границею, то в этом отношении полевым интендантом, с одобрения Главнокомандующего, были приняты следующие меры:
При выступлении в поход, части, имеющие обоз, должны были иметь при себе трёхдневный сухарный запас на людях[2], а в провиантских телегах восьмидневную пропорцию крупы и запас сухарей на пять дней; кроме того велено им, на время следования в пределах Империи, запастись печёным хлебом в таком размере, чтобы его хватило до первого складочного места за границею, где этот запас будет пополнен. Части же, обоза не имеющие, должны были запастись сухарями и крупою на три дня, а равно и печёным хлебом в упомянутом размере. Регулярная кавалерия и казаки обязывались запастись двухдневною пропорциею зернового фуража, а пехота, артиллерия и парки — четырёхдневною; сено же для всех частей имелось в двухдневном запасе.
Всеми этими запасами войска должны были продовольствоваться в пути, при следовании в пределах Империи, расходуя сначала печёный хлеб, и пополняться новыми запасами из попутных магазинов и складов. Но при этом были предусмотрены всяческие случайности. Так, например, если бы которые-либо войска на пути их следования не встретили ни попутных магазинов, ни складов с провиантом, зерновым фуражом и сеном, или расстояния между складами были бы настолько значительны, что от одного из них до другого истощились бы на марше запасы продовольствия, взятые войсками, то для пополнения их войска обязаны были бы производить заготовление предметов путевого довольствия уже собственным своим попечением, из авансовых сумм, нарочно на этот предмет ассигнованных. С переходом же границы, предметы путевого довольствия, как то: печёный хлеб, крупа, зерновой фураж, сено и вино получаются войсками от «Товарищества Грегер, Горвиц и Коган», или от их поверенных и контрагентов, в местах днёвок и в особенности промежуточных пунктах, заранее указанных. На оконечных пунктах расположения войск на левом берегу Дуная, войска будут получать те же предметы довольствия от «Товарищества» же, но с тою разницею, что вместо печёного хлеба им будет поставляться мука. Сообразно с местными условиями, «Товариществу» предоставлено право, в случае надобности или крайности, заменять ржаные хлеб и муку пшеничными (полностью или отчасти), крупу гречневую, ячную и пшённую — пшеничною же или кукурузною, но в размере не более одной третьей части всего количества, овёс — ячменём, а хлебное вино — фруктовым или кукурузным[3]. На офицерских верховых, упряжных и артельных лошадей отпускаются вместо фуража деньги, по утверждённым ценам, но это не лишает офицеров права, в случае желания или затруднений в приобретении фуража, получать его в натуре от «Товарищества»[4]. Когда же впоследствии учредятся за границею запасные продовольственные магазины и склады, то войска будут получать свои запасы уже из этих только учреждений, исключая, конечно, тех случаев, когда поставка провианта и фуража будет назначена прямо в войска, о чём всегда должно быть объявлено особо. Но если бы ко времени прибытия войск в пункты днёвок, или в другие места, где «Товарищество» должно заготовить продовольствие, такового там не оказалось, то войска будут пополнять путевые запасы из продуктов, следующих при эшелоне в особом интендантском транспорте, а в крайности, т. е. по израсходовании этих запасов, покупать хлеб, крупу и фураж уже собственным попечением, на ассигнованные для сего авансы, но не иначе как по приговору наличных офицеров части, каковой приговор будет служить оправданием необходимости покупки. Действительная же стоимость искупленных предметов должна быть удостоверена свидетельством местных властей о рыночных ценах и расписками продавцов. Топливо и солому на походе за границею войска обязаны приобретать собственным попечением на отпущенные авансы, по местным ценам, с оправданием оных вышепомянутыми документами, кроме приговора офицеров. Приварочное довольствие за границею производится на двояких началах: 1) части, коим не разрешено содержать порционных волов, получают на время следования и в первые две недели на оконечных пунктах по окладам: обыкновенному 5 копеек, усиленному 7½ копеек в день на человека, с присоединением к этим окладам ещё добавки в две копейки (собственно на усиление довольствия, и на чай по полукопейке в день на человека; в) войска же, содержащие порционных волов, получают четырьмя копейками на человека меньше. Во время следования к Дунаю довольствие чаем производится покупкою оного на вышепомянутую добавку; с переходом же за Дунай, чай и сахар будут получаться натурою, сперва от интендантства, из транспорта, а потом от «Товарищества» или же из заграничных магазинов и складов интендантского ведомства. По переходе за Дунай, предполагается расход чая производить в следующем размере: с сентября по май — по ⅔ фунта чая и по одному фунту сахара в день на сто человек; а с 1 мая по 1 сентября по фунту чая и по 3 фунта сахару в день на то же количество людей. При всём этом предписано, чтобы авансы, ассигнованные войскам на приобретение предметов путевого довольствия, не допускать до совершенного истощения, а при уменьшении их до половины отпущенной суммы, требовать подкрепления от корпусных или отрядных интендантов.
При следовании по заграничным железным дорогам части войск, как и в пределах Империи, не будут лишены горячей пищи, которая будет постоянно заготовляема для них на известных пунктах, показанных в маршрутах, по распоряжению комендантов и этапных начальников. В этих случаях мясо принимается людьми уже в готовых, разрезанных порциях, причём из фунта мяса должна выходить порция весом около 38-ми золотников, или из пуда сырой говядины около 16-ти фунтов варёного мяса без костей. Но войска должны заблаговременно (по возможности, за сутки) извещать комендантов тех пунктов, где подлежащей части назначена в маршруте горячая пища, о приготовлении оной и на какое количество людей. В одной из предшествовавших корреспонденций было упомянуто о порционном скоте, который войска должны иметь при себе в определённом для каждой части количестве и который, вместе с тем, до потребления в пищу, должен служить для своей части к усилению её перовозочных средств. Ныне же мера эта распространена и на подвижные дивизионные лазареты. При движении своём за границу, они должны запастись и содержать при каждом по две пары порционных волов, руководствуясь в содержании и расходовании их данною инструкциею.
По представлению начальника артиллерии действующей армии, предписано образовать в Кишинёве, при передовом артиллерийском запасе, общий конский лазарет для артиллерийских частей армии. С этою целью командиры бригад, отдельных батарей и парков обязаны всех лошадей, которые, по заключению ветеринаров, окажутся не в состоянии следовать в поход, — препровождать в кишинёвский лазарет, при аттестатах о довольствии и описях, с указанием рода болезни. Больные лошади, по мере их окончательного выздоровления, направляются к своим частям в действующую армию, а для ухода за ними назначаются особые люди, преимущественно из разряда слабосильных, дабы не лишать действующие части нижних чинов, вполне пригодных для боя и трудностей бивуачной жизни.
Великий Князь Главнокомандующий, признавая необходимым, при предстоящих военных действиях, иметь возможность во всякое время и беспрепятственно направлять сильные отряды кавалерии для самостоятельных предприятий, не расстраивая при этом организацию корпусов, — нашёл полезным ныне же прикомандировать к корпусам донские казачьи полки, не входящие в состав дивизий.
Таким образом, к 8, 9 и 12-му армейским корпусам прикомандировано по одному, а к 11-му корпусу три казачьих полка (из коих два только временно) с двумя донскими батареями (тоже временно). Затем остающиеся не распределёнными по корпусам ещё два казачьи полка с казачьею же батареею составили «отдельную Донскую казачью бригаду». Кроме сего, две сотни 7-го Кубанского пластунского батальона поступили в состав 4-й стрелковой, а сотня уральских казаков в состав 3-й сапёрной бригады.
Вместе с тем, признавая нужным, чтобы организация артиллерии в корпусах давала корпусным командирам возможность, без всяких каждый раз особых предварительных распоряжений, сосредоточивать свои орудия сообразно условиям боя и положению частей корпуса, Его Высочество Главнокомандующий предписал образовать корпусные артиллерии, таким образом, чтобы при каждой пехотной дивизии оставалось по четыре батареи: две 9-ти и две 4-х фунтовые, а по одной 9-ти и одной 4-х фунтовой батарее выделить из каждой артиллерийской бригады и составить из них корпусную артиллерию. Артиллерийские бригады поступают в полное подчинение начальникам тех пехотных дивизий, при коих они состоят; корпусная же артиллерия остаётся в непосредственном ведении начальника артиллерии корпуса.
При развившемся в настоящее время значении огнестрельного боя, расход боевых патронов и артиллерийских снарядов может быть очень велик; поэтому быстрое и правильное пополнение израсходованных огнестрельных припасов, а в особенности во время самого боя, является делом весьма важным. Успех же этого дела вполне зависит от правильной организации и установления точных отношений к войскам различного рода артиллерийских парков и от установления порядка в пополнении израсходованных патронов и снарядов из повозок с этими припасами, имеющихся при войсках, а затем от порядка пополнения самих повозок из артиллерийских парков. С этою целью издана теперь особая инструкция, указывающая: а) распределение парков и подчинённость их, б) порядок пополнения патронов и артиллерийских зарядов и в) отчётность по расходованию огнестрельных припасов.
Парки, состоящие при армии, распределены таким образом, что на каждую дивизию пехоты с её артиллериею приходится по одному летучему и одному подвижному парку, на каждую кавалерийскую дивизию — по одной половине конно-артиллерийского парка, на стрелковую бригаду — особое парковое отделение, на Кавказскую казачью дивизию (гулевые полки) и для отдельной Донской казачьей бригады — по одному конно-артиллерийскому парковому отделению. Общее ведение летучими, подвижными и местными парками лежит на начальнике парков в армии.
Все патронные ящики, состоящие в полках и отдельных батальонах, распределяются на два разряда. В 1-й разряд входит по одному ящику на каждый батальон и на каждый драгунский полк; остальные же все ящики относятся к составу 2-го разряда. 1-й разряд постоянно следует с войсками, как и лазаретные линейки, не разлучаясь с ними не только на походе, но и в бою; при построении отряда к бою, ящики эти располагаются за своими частями. При вступлении в сферу артиллерийского огня, когда батальоны разошлись поротно, каждый полк выделяет по одному патронному ящику на батальон, а в отдельных стрелковых батальонах — по два ящика. Эти ящики располагаются, по возможности, вне выстрелов, на открытой местности, не далее тысячи шагов, за сомкнутыми частями передовой линии, но, смотря по обстоятельствам боя, они могут быть собраны и все вместе. Для пополнения патронов, израсходованных в цепи, назначаются заблаговременно по два рядовых от каждой роты, которые, в случае надобности, получают от состоящего при каждом ящике особого вожатого унтер-офицера с потребным числом патронных пачек и немедленно возвращаются к своим ротам. В критические же минуты патроны подвозятся и непосредственно к сражающимся частям, в ящиках. Патронные ящики опоражниваются поочерёдно, и каждый из них, по израсходовании в нём всех патронов, быстро отправляется к месту расположения обозной колонны, где следуют остальные ящики 1-го разряда, немедленно высылаемые вперёд на место опорожнённых. Из повозок, выдвинутых в боевую линию, дозволяется, в случае надобности, делиться патронами и с другими, близстоящими частями войск, а для более лёгкого отыскивания патронных повозок, с открытием боя, близ них вывешивается: днём белый флаг, а ночью — зелёный фонарь. Патронные ящики 2-го разряда входят в состав второразрядного обоза, к которому относятся все повозки, присоединяющиеся к своим частям на каждом ночлеге. На походе и во время боя второразрядные ящики держатся от войск в расстоянии около полуперехода, но в предвидении серьёзного дела могут быть и совсем отделяемы от обоза и следовать непосредственно за войсками. В состав второразрядного обоза входят также и летучие артиллерийские парки, которые, пред вступлением войск в бой, располагаются в тылу своих корпусов, на указанных пунктах, и без особого приказания начальника артиллерии корпуса или отряда не должны изменять место своего расположения, а для того чтобы их легче отыскивать, выставляют днём чёрные флаги, ночью же — фонари с синими стёклами. Во время боя, батареи, доставив к парку пустые зарядные ящики, тотчас перепрягают своих лошадей в ящики парковые, не перекладывая зарядов, и с ними приёмщик быстро отправляется обратно на позицию. Подвижные парки входят в состав обозов 3-го разряда, который должен присоединяться к войскам только через несколько дней и держаться от войск в расстоянии одного или двух переходов. Летучие парки пополняются из подвижных, а эти в свою очередь из местных, находящихся в нескольких переходах позади мест расположения подвижных парков. Для отчётности о расходе огнестрельных припасов, парки снабжены шнуровыми тетрадями, где приёмщики войск обязаны расписываться в количестве полученных ими боевых припасов.
В самый день обнародования Высочайшего манифеста о войне, ввиду немедленного движения за границу одновременно с войсками различных грузов и заготовлений интендантского, артиллерийского и инженерного ведомств, направляющихся по румынским железным путям, начальник военных сообщений назначил восемь штаб и обер-офицеров на должности этапных и станционных комендантов в следующие пункты: Унгены, Яссы, Пашканы, Роман, Бакеу, Аджуд, Текуч и Барбош. Разносторонние обязанности этих лиц определены особою инструкциею и «наставлениями», объявленными в приказе по военному ведомству ещё в 1873 году. Лица эти подчиняются исключительно полевому управлению военными сообщениями и полевому штабу, и только от них могут получать приказания. Во всём, что касается железнодорожной службы и наблюдения за порядком на станциях и в поездах, лица эти находятся в том же положении, как и военные чины при исполнении караульной службы, которые подчинены исключительно комендантам и которым никто, кроме последних, даже их прямые начальники не имеют права отдавать какие бы то ни было приказания. Ввиду этого Великий Князь Главнокомандующий предписал, чтобы никто из начальствующих лиц, как бы высоко они ни были поставлены, отнюдь не позволяли себе вмешиваться в распоряжения железнодорожной администрации и военных чинов, командированных на железные дороги, отдавать им какие бы то ни было приказания или уклоняться от исполнения их законных требований. В случае же каких-либо беспорядков или неисправности со стороны этих лиц, заметившие оные должны доводить о том до сведения начальника военных сообщений или полевого штаба, ни в каком случае не дозволяя себе личных разбирательств или распоряжений. С своей стороны, коменданты и прочие чины, командированные на железные дороги, обязаны оказывать полное содействие войскам, отстранять всеми находящимися в их распоряжении средствами возможность разных затруднений и задержек, и давать все необходимые разъяснения и указания; обо всех же уклонениях от установленного порядка со стороны войск они обязаны доносить телеграммами по команде, для доклада Главнокомандующему, который подвергнет виновных самой строгой ответственности.
В тот же день, 12 апреля, Великий Князь приказал: всех воинских чинов, состоящих ныне под судом, при выступлении частей в поход, оставить в распоряжении местных уездных воинских начальников; состоящих же под следствием разделить на две категории: а) не содержащихся под стражей и б) состоящих под арестом; первые отправляются в поход со своими частями, а вторые оставляются в том же ведении, как и подсудимые. Сообразно с этим, велено и военным следователям, состоящим при полевом военном суде, оставить у себя в производстве только те из неоконченных следственных дел, по которым обвиняемые находятся под надзором начальства при своих частях; те же неоконченные дела, по коим обвиняемые содержатся под стражею, передать подлежащим судебным следователям, а также военным следователям киевского и одесского военных округов, и обо всех сих делах и лицах сообщить прокурору полевого военного суда; самим же военным следователям, при движении войск, находиться при корпусных штабах тех корпусов, к коим они прикомандированы.
Государь Император в бытность свою в Кишинёве Высочайше повелеть соизволил: а) генералам, штаб и обер-офицерам, состоящим в отделах полевого управления действующей армии, в корпусных, дивизионных и бригадных штабах — носить сюртук при обыкновенной походной форме, вместо вицмундира или мундира, и б) строевым штаб и обер-офицерам, а также состоящим в штабах полковых и отдельных батальонов — носить, по-прежнему, исключительно мундиры.
Ввиду условий местного климата, знойного весною и летом, Великий Князь Главнокомандующий приказал завести теперь же белые холщовые чехлы с назатыльниками на шапки образца 1862 года (кепи) и фуражки, как офицерам, так и нижним чинам регулярных и казачьих войск, вошедших в состав действующей армии.
Пред выступлением в поход, разрешено было ещё 9 апреля жалованье и столовые деньги офицерским чинам армии за апрель месяц и жалованье нижним чинам за январскую треть — отпустить ранее установленного срока, начав выдачу с 10-го числа апреля. Разрешение это не распространено однако на чинов отделов полевого управления, которым, как остающимся до времени на месте, жалованье и столовые деньги выданы по-прежнему 20-го числа. В счёт жалованья и порционных денег (последние за май месяц), офицерские чины действующей армии получили известную часть золотом, в следующих размерах: генералы — по пятидесяти, штаб-офицеры — по двадцати и обер-офицеры — по десяти полуимпериалов, что для них весьма важно, ввиду необычайно поднявшихся цен на все предметы первейшей необходимости в Румынии, где — как извещают узнавшие на собственном опыте офицеры — торговцы, и преимущественно евреи, в первые дни по вступлении наших войск в румынские пределы, брали с них за трёхфунтовый пшеничный хлеб по три франка.
С 22 апреля открылись действия полевых почтовых учреждений за границею, а именно: в Яссах, Бырлате, Фокшанах, Галаце, Измаиле и Леове. На учреждения эти, на первое время, возлагаются приём и выдача только простой (казённой и частной) корреспонденции, за получением которой войска обязаны присылать приемщиков, снабженных удостоверением на право приема корреспонденции[5]. Вместе с открытием сих учреждений, полевое почтовое управление снабдило находящиеся при армии госпитали и лазареты необходимым количеством бланков открытых писем без штемпеля, для бесплатной раздачи их больным, в случае желания их отправить письмо. На первый раз, в дивизионные лазареты, уже отправленные и ещё имеющие отправиться за границу, отпущено по пяти сот бланков открытых писем, с тем что по мере их израсходования они будут заменяться новыми, по требованию начальников дивизий.
Кавказская казачья дивизия (гулевые полки), находящаяся уже за границею, в следовании к Дунаю разделена теперь на две бригады, для командования коими Великий Князь Главнокомандующий назначил: 1-ю — состоящего при Его Высочестве для особых поручений лейб-гвардии Уланского полка полковника Тутолмина, и 2-ю — состоящего в распоряжении Главнокомандующего, числящегося по гвардейской кавалерии полковника Вульферта[6]. На днях прибыли в главную квартиру десять обер-офицеров гвардейских кавалерийских полков, назначенные ординарцами к Его Высочеству Главнокомандующему, в распоряжение Коего командированы также состоящий по полевой конной артиллерии генерал-лейтенант Столыпин и бывший военный губернатор Ферганской области и командовавший в оной войсками, генерального штаба свиты Его Величества генерал-майор Скобелев. Бывший главнокомандующий сербской армии генерал Черняев 17 апреля зачислен на действительную службу прежним чином генерал-майора, с назначением в Кавказскую действующую армию.
Из особ свиты, прибывших в Кишинёв с Государем Императором, Его Величество Высочайше повелеть соизволил — оставить в распоряжении Его Императорского Высочества Великого Князя Николая Николаевича, по званию Главнокомандующего действующею армиею, следующих лиц: свиты Его Величества генерал-майоров: Голынского, Толстого, графа Стенбок-Фермора, князя Имеретинского и Тучкова 1-го, и флигель-адъютантов, полковников: графа Орлова-Денисова 1-го, графа Штакельберга, князя Голицына, Кладищева и князя Вяземского, ротмистра Его Императорское Высочество Князя Сергея Максимилиановича Лейхтенбергского, капитана Милютина, штабс-ротмистра барона Корфа и поручиков: барона Розена и Непокойчицкого.
Примечания[править]
- ↑ Тайна эта между всеми без исключения воинскими чинами соблюдалась столь строго, что нередко даже начальники отдельных управлений армии, как то: артиллерийского, инженерного и проч., не знали временно где находится та или другая из подлежащих их ведению частей, во время следования их к Дунаю. Маршруты и дислокации составляли одну из глубочайших тайн строевого отделения штаба действующей армии. К сожалению, на деле тайна дислокаций и маршрутов вовсе не была тайною для многочисленных евреев-агентов компании Грегер, Горвиц и Коган, которые, в случае надобности, всегда, без запинки и с большою точностию могли указать место нахождения любой воинской части. Это впрочем совершенно понятно, так как поставляя в войска продовольственные продукты, агенты, в силу заключённого с ними контракта (пункт 3-й), должны были знать заблаговременно куда и какое количество требуется поставить, а поставляя таковые, они приходили в непосредственное соприкосновение с частями войск. В пункте 3-м контракта значится: «нам должны быть благовременно, не позже как за неделю до начала движения, сообщаемы предметы и пункты поставки, название частей войск, сроки поставки и приблизительное количество потребностей для каждого пункта». Отсюда и истекало их знание как рода, так и количества и наименования воинских частей, а равно и наличной численности каждого отряда. От них же, вероятнее всего, эти сведения переходили нередко и в заграничную печать, и особенно в венские газеты, из которых «Politische Korrespondenz» и «Neue Freie Presse» (последняя по преимуществу) печатали весьма точные и подробные сведения о силе, направлении и расположении частей нашей армии, во время её пребывания в Румынии.
- ↑ С этою целью нижние чины всех пехотных частей, по приказанию Главнокомандующего, снабжены сухарными мешками такого размера, чтобы в каждом мешке постоянно можно было иметь трёхдневный запас сухарей.
- ↑ В «Инструкции войскам о продовольствии их за границею», составленной полевым интендантом, между прочим сказано, что продовольственные припасы, поставляемые для войск «Товариществом», должны быть таких качеств, какие указаны в статье 138 кн. XII Св. Воен. Пост. 1869 года; но с теми исключениями, которые будут вызываться местными условиями урожая и способов (т. е. способами) приготовления тех припасов за границею. К сожалению, оговорка о допускаемых «исключениях», как оказалось потом на деле, слишком часто была применяема агентами к выгоде «Товарищества» и к невыгоде войск.
- ↑ С первых же дней по переходе русской границы, «Товарищество» начало делать в этом отношении такие затруднения офицерам, соглашаясь отпускать им фураж не иначе, как огромными (в несколько десятков пудов и четвериков) партиями, что офицеры вынуждены были не обращаться более с подобными, вполне законными требованиями к «Товариществу». На убеждения офицеров, что они, в силу приказа Главнокомандующего (от 7 апреля, за № 24), имеют право приобретать от «Товарищества» фураж натурою по утверждённым справочным ценам, агенты г-на Грегера и Ко отвечали, что пускай и так, но «Товариществу» невыгодно продавать свои продукты по мелочи». Так, между прочим, было отвечено и мне лично в Плоештах.
- ↑ Впоследствии, когда по причине постоянного передвижения войск, возникли значительные затруднения в направлении к ним почтовой корреспонденции, начальник полевого штаба постановил правилом (Приказание по войскам действующей армии от 14 мая 1877 г. за № 106), чтобы вся корреспонденция из Империи чинам, состоящим в действующей армии, адресовалась «в Унгенскую пограничную почтовую контору, для доставления в действующую армию», с точным притом обозначением части войск или военного управления, к составу коих принадлежит лицо, которому корреспонденция адресована. Эта мера, конечно, помогла делу в значительной степени, но всё же она не могла окончательно устранить неурядицы и промедления в доставке писем. Главная причина этого зла заключалась в недостаточности наличного состава служащих по полевому почтовому управлению, о чём неоднократно заявлял главный полевой почтмейстер г. Романус. Служащие не успевали управиться с одною только сортировкою писем, не говоря уже об отправлении прочих обязанностей, и потому (как ходили в армии настойчивые слухи) в июле месяце 1877 года в Унгенской почтовой конторе пришлось сжечь около двадцати тысяч простых писем, адресованных из армии в Россию и из России в армию, за окончательною невозможностию рассортировать их своевременно. Таким образом нет ничего мудрёного, если письма и газеты доставлялись нам, что называется, через пятое в десятое и нередко на 18-й и даже на 21-й день по отправлении, и если масса посылок, отправленных из России летом и осенью 1877 года, лежали на площадке пред полевою почтою в Сан-Стефано до самого очищения этого местечка от штаба армии. Кроме того, в течение всей войны многие части не только корпусов, дивизий и артиллерийских бригад, но даже полков были разбросаны по разным отрядам, на разных фронтах: восточном, южном и западном. Эта разбросанность значительно препятствовала множеству необходимейших сношений даже непосредственных начальников с своими частями, которые нередко не знали где находится их непосредственное начальство, равно как последнее не знало где находятся его части. Что же мудрёного, если при таких порядках полевая почта, ещё менее знавшая о месте нахождения военных частей, не могла доставлять им корреспонденцию, которая громадными ворохами залёживалась в полевой почтовой конторе, а потом, при постоянных передвижениях штаба и при отсутствии почтовых средств перевозки, по необходимости уничтожалась.
- ↑ Впоследствии, а именно 23 мая 1877 г., состоялся приказ Главнокомандующего в Плоештах, за № 77, в силу которого в состав 1-й бригады Кавказской казачьей дивизии вошли: донской казачий № 30-го, Кубанский и Владикавказский полки и две сотни осетин Терско-Горского конно-иррегулярного полка, под начальством полковника Тутолмина; в состав же второй бригады поступили донские казачьи полки № 21 и 26-го, под начальством полковника войска донского Чернозубова, а полковнику Вульферту приказано состоять по-прежнему в распоряжении Главнокомандующего. Две же сотни Терско-Горского полка (ингуши) отправлены в одесский военный округ, на усиление войск береговой защиты.