По возвращении великого князя главнокомандующего из поездки в Галац и Браилов в Кишинёве стало известно, что его высочество намерен 1 мая двинуться налегке в Румынию и основать свою главную квартиру в городе Плоешты, ввиду того что уже почти все части действующей армии двигаются к Дунаю по румынской территории.
29 апреля, в пятницу, с утренним шестичасовым поездом выехали за границу несколько штабных офицеров и чиновников для предварительных распоряжений и приготовлений к приёму его высочества в Плоештах; вместе с этими лицами отправилась часть конвоя главнокомандующего (72 казака при трёх офицерах), 120 лошадей и экипажи великого князя и генерал-адъютанта Непокойчицкого.
30 апреля в четыре часа пополудни с высокой колокольни кишинёвского собора загудел по городу призывный благовест большого колокола. Массы народа уже заранее наполняли бульвар и толпились вокруг собора, тщетно спеша проникнуть внутрь храма, который был совершенно полон. Всё городское духовенство, в блестящем облачении, стояло двумя рядами от алтаря до главного входа; на амвоне епископ Павел, с крестом в руках, ожидал прибытия Великого Князя. Всё кишинёвское общество — мужчины и дамы, старики и дети, православные и неправославные безразлично стремились занять места, с которых можно было бы хоть что-нибудь видеть и слышать. Все наличные представители военного сословия, администрации, гражданских и земских учреждений, начальство и ученики всех учебных заведений в особых группах присутствовали как во храме, так и на прилегающей к нему площадке. Экипажи за экипажами беспрестанно подъезжали к собору, и новые толпы народа со всех сторон стремились туда же — на призывный благовест колокола.
Наконец, в четверть пятого, к главному входу собора подкатила хорошо известная кишинёвцам четвёрка великолепных вороных коней Великого Князя и из открытой коляски вышел Главнокомандующий со своим Августейшим Сыном и, среди толпы народа, проследовал внутрь храма. Преосвященный начал напутственный молебен, по окончании которого, с большим чувством произнёс напутственное слово, сделавшее на массу присутствовавших сильное и торжественное впечатление. Вот это слово:
«Великие чудеса во благо израильского народа совершил Господь Бог чрез великих вождей израильских — Моисея и Иисуса Навина. Своею победительною десницею Он освободил израиля от тяжкого египетского рабства; провёл его по дну Чермного моря и Иордана как по суше, потопив египтян в пучине морской; победил Амаликову силу в пустыне; сокрушил твердыни Иерихона и других городов ханаанских; истребил нечестивые народы ханаанские, повелев даже солнцу стати до окончательного поражения Иисусом Навином аморейских полчищ, и даровал землю обетованную в достояние израилю. Славно прославился Бог израилев чрез великих избранников своих Моисея и Иисуса Навина!
Славно да прославится Господь Бог наш и чрез Благочестивейшего Государя нашего Императора, чрез Тебя, Благоверный Государь, стяжавший Себе, во время пребывания Твоего среди нас, безграничную по силе, искренности и теплоте, любовь всех, и чрез предводимое Тобою христолюбивое воинство. С твёрдою верою, упованием и смирением, св. Церковь молит и не перестанет молить споборавшего Моисею и Иисусу Навину Господа, да удивит Он и на Тебе и сподвижниках Твоих милости Свои и да явит на вас и чрез вас силу и славу Свою. Да поможет Он Тебе с Твоим воинством победоносно, без тяжких потерь и жертв, перейти родной Дунай, а все преграды к переходу препобедить и уничтожить, корабли вражеские попалить огнём, потопить в глубине водной и разметать по лицу земли и воды, как уже и размётан один из них. Да сокрушит Он силою оружия Твоего твердыни вражеские, заграждающие защитникам путь ко угнетённым. Да соделает Он для вас стропотные, неудобопроходимые пути гор балканских путями гладкими и лёгкими. Да воскреснет Бог на помощь вам, и да расточатся враги имени Христова: да бежат от Лица Божия и вашего, при каждой встрече с вами, ненавидящии Господа и Христа Его; яко исчезает дым, да исчезнут и враги ваши, и все оплоты и твердыни их. А страдальческие народы христианские да возвеселятся, — да соделаются свободными и счастливыми обладателями родных земель своих и да воспоют, во сретение вам, победную песнь: «Поим Господеви: славно бо прославися (Исх. XV, 1) в избавлении нас от ига турецкого, более тяжкого и невыносимого, чем само иго египетское.
Сила Креста Христова, преведшая израильтян чрез море Чермное и поразившая Амалика в пустыне, да споборает Тебе всегда и везде. Сим Христовым Крестом — побеждай».
Впечатление на слушателей этой речи, и в особенности второй её части, от слов: «да воскреснет Бог на помощь вам», произнесённых архипастырем с глубоким и торжествениым внутренним чувством, было необычайно сильное, возвышающее дух, вызывающее твёрдую решимость на труд и подвиги.
1 мая, к шести часам утра, все представители военной и гражданской власти, духовенства, суда, учёного сословия, города и земства вместе с толпами народа собрались на кишинёвский вокзал — проводить Главнокомандующего, которого сопровождали следующие лица: Великий Князь Николай Николаевич Младший; семь личных адъютантов Главнокомандующего; лейб-хирург доктор Обермиллер; состоящие: в распоряжении Его Высочества полковник Газенкампф и при Особе Его Высочества французский военный агент, полковник Гальяр; начальник штаба действующей армии, его помощник свиты Его Величества генерал-майор Левицкий 1-й и адъютант начальника штаба; начальники отделений штаба: строевого — полковник Левицкий 2-й, инспекторского — полковник Колбе, канцелярии — действительный статский советник Стефен, военно-топографического отдела — полковник Обломиевский; штаб-офицер над вожатыми — полковник Артамонов, его помощник подполковник Фрезе и два переводчика; начальник артиллерии — генерал-адъютант князь Масальский, с двумя состоящими при нём офицерами; начальник полевого инженерного управления — генерал-майор Депп, с двумя офицерами; полевой интендант армии, действительный статский советник Аренс, с двумя офицерами; действительный статский советник Нелидов с частью дипломатической канцелярии; официальный корреспондент «Правительственного Вестника» и состоящий при Его Высочестве художник Макаров[1].
Ровно в шесть часов утра тронулся поезд, провожаемый молитвами и благословениями большой толпы кишинёвских жителей, в радушной среде которых Его Высочество провёл около пяти месяцев. Утро было тёплое, блистательно светлое, что особенно радовало отъезжающих, после стольких дней продолжительного, свыше пятинедельного ненастья.
В Унгены, где уже заранее был приготовлен завтрак, прибыли в полдень, а в половине второго часа дня переехали русскую границу. Через полчаса приехали в Яссы, где на платформе толпилось множество русских и румынских офицеров и солдат и масса публики. Префект дистрикта и префект города представились с депутациями Великому Князю, который любезно поблагодарив их за внимание, поздоровался с караульным взводом казаков и некоторыми другими частями наших войск, выстроенных шеренгами, без оружия. При отъезде — те же крики, то же одушевление. Молдавский священник в эпитрахили и в поярковом клобуке греческой формы прошёл вдоль всего поезда и окропил его святою водой, причём вместо кропила служил ему букет полевых цветов и сирени.
На каждой значительной станции Великого Князя встречали представители как русской военной, так и румынской администрации и депутации от местных жителей с хлебом и солью. В Пашканах Его Высочество обедал, а в Романе пил чай. На этой последней станции, кроме взвода донских казаков, находилась ещё и местная команда пожарных (pompieri), выстроенных шпалерами в проходе от вагона до дверей вокзала и составлявших почётную стражу. Форма помпиеров весьма щеголевата и напоминает отчасти французских кирасир, но грешит, на наш взгляд, некоторою театральностью: так и кажется, будто это статисты одной из оффенбаховских опереток. Тут же стоял хор военной румынской музыки, игравший во время чая различные лёгкие пьесы местного и общего характера, преимущественно из оффенбаховского репертуара, и проводивший поезд звуками русского народного гимна. В числе присутствовавших, тесною толпою наполнявших платформу и залы, было много дам и представителей всех родов румынского оружия. Разнообразие и несколько излишняя изысканность их костюмов, составляя довольно утрированное подражание французским образцам, в соединении с особенным «шиком» манер господ офицеров — манер, весьма напоминающих известные типы парижских boulevardiers, — тоже носят на себе весьма выдающийся характер оффенбаховской театральности. Таково, по крайней мере, было общее впечатление, оставленное во всех нас этими господами с первой же встречи. На всех почти попутных пунктах народ и публика румынская встречали нашего Главнокомандующего самым радушным образом.
В Барбоше встретили Его Высочество командир 11-го корпуса князь Шаховской, два адъютанта Главнокомандующего: полковник Струков и капитан Попов, капитан 1-го ранга Гогуля и многие другие начальствующие лица. Здесь Великий Князь впервые, из устных рассказов очевидцев, узнал интересные подробности взрыва турецкого броненосного корвета «Лютфи-Джелиль».
В Браилов поезд прибыл на рассвете. Великому Князю была показана та самая бомба, которая упала на станцию в бытность здесь Его Высочества 24 апреля. Снаряд этот — около аршина длиною, — как известно уже, не разорвало. Он был вынут нашими артиллеристами из груды каменного угля и разряжен. Его Высочество пожелал оставить эту бомбу себе на память, и она тут же была положена в вагон Великого Князя. Два солдата не без усилий могли перенести её на расстояние нескольких шагов.
Начиная от Браилова, шоссе во многих местах идет параллельно дороге, в расстоянии от неё около 200—300 сажень, так что из вагона довольно отчётливо было видно походное движение русских войск всех родов оружия и их обозов. Движение это совершалось со всеми предохранительными мерами военного времени и, насколько можно судить издали — в образцовом порядке. Обозы, не отставая, следовали в хвосте колонн, за своими частями. На некоторых станциях встречались воинские поезда. Его Высочество везде здоровался с людьми и получал в ответ от них громкие выражения живейшего восторга: из каждого вагона гремело «ура». Должно сказать, что и многие румынские сельчане, бывшие с раннего утра на полевых работах, встречали поезд Великого Князя изъявлениями своих добрых чувств: мужчины снимали шляпы и приветственно махали ими, а женщины крестным знамением посылали вослед поезду свои благословения.
Железная дорога на всём протяжении её от Унген до Бухареста охраняется частями нашей армии. Местная железнодорожная администрация оставлена вся на своих местах, но под непосредственным наблюдением чинов нашего 3-го железнодорожного батальона, части которого находятся на каждой станции, равно как и казаки, заменяющие здесь железнодорожных жандармов. По всему протяжению дороги от станции до станции следуют казачьи разъезды, наблюдающие состояние полотна, рельсов и телеграфа; в каждой подорожной будке поставлен особый пост из людей железнодорожного батальона, а также и от некоторых пехотных частей; вместе с дорожным сторожем, обязанным встретить и проводить поезд пред своею будкой, с флагом или фонарём в руке, для удостоверения, что путь свободен и безопасен — выходит и наш часовой с ружьём; кроме того, на более важных станциях расположены бивуаком некоторые части пехоты, численностью от полувзвода до одной роты; на всех мостовых сооружениях точно также учреждены воинские караулы. Все эти меры, своевременно предпринятые и быстро приведённые в исполнение, обеспечивают нам правильное и спокойное движение по румынской железной дороге. И эти меры тем более были необходимы, что личный состав румынской железнодорожной администрации, в весьма значительном большинстве, состоит из венгерцев и поляков, как галицийских, так и наших, бежавших за границу в повстанские времена 1863 года. Ещё зимою, во время нашей кишинёвской стоянки, в комендантском управлении главной квартиры были получены достоверные сведения и свидетельства о замыслах некоторых из этих господ, желавших вредить разными способами нашим военным поездам и транспортам при движении их по румынским железным дорогам. Своевременно принятые меры и назначение достаточного числа лиц военно-полицейского надзора уничтожили эти замыслы, так сказать, в самом зародыше.
Поезд Великого Князя пришёл в Плоешты 2 мая, ровно в девять часов утра. Во дворе станции Его Высочество был встречен прибывшею накануне частью своего конвоя со штандартом. Под эскортом казаков гвардейского терского эскадрона, Великий Князь в открытом экипаже проследовал в город на свою квартиру, для которой избран небольшой, но достаточно удобный дом, один из лучших в маленьком городке, и притом довольно изящной архитектуры в стиле Людовика XV с примесью греческого; фасады, выходящие на улицу, украшены изваяниями лепной работы, а над бельведером-ротондой развевается ныне штандарт Великого Князя. Караулы у входа и внутренний во дворце Его Высочества содержат болгары первой и второй дружин ополчения. Начальник штаба поместился на той же улице, напротив квартиры Главнокомандующего, а для лиц, прибывших с Его Высочеством, местный префект отвёл приличные помещения у разных обывателей-домовладельцев и в нескольких лучших гостиницах. Все эти лица большею частью были приняты своими хозяевами довольно любезным образом.
В тот же день, в исходе первого часа, Великий Князь со всего свитою приехал на станцию железной дороги, где к этому времени был уже выстроен почётный караул от первой роты первой болгарской дружины, а во дворе ожидали в строю конвойные казаки.
Ровно в два часа пополудни подошёл к станции небольшой поезд, из трёх вагонов, доставивший в Плоешты князя Карла Румынского, в сопровождении его дежурного адъютанта и двух ординарцев. Болгарская рота взяла «на-краул», барабаны ударили встречу, и князь Карл, быстро выйдя из вагона, приветствовал Великого Князя несколькими поцелуями, после чего Главнокомандующий представил ему своего Августейшего Сына. За сим последовало представление выстроившихся на правом фланге почётного караула: начальника штаба, его помощника, начальников артиллерии и инженеров, походного атамана и начальника болгарского ополчения. Князь Карл имел на себе русские ордена, а Его Высочество Главнокомандующий орденскую цепь Гогенцоллернского Дома. Пройдя по фронту караула и приняв от него ординарцев: офицера, унтер-офицера и рядового, князь Карл вместе с Главнокомандующим и свитою отошли в сторону, чтобы очистить место для церемониального марша. Рота прошла по отделениям очень стройно и молодцевато, так что вместе с одобрением вызвала и удивление со стороны князя Румынского, когда он узнал, что эти люди собраны и обучены в самый короткий срок, после 12 апреля.
Их Высочества Главнокомандующий и князь Румынский отправились со станции в город, в открытой коляске, в сопровождении казачьего конвоя. Сделав визит Главнокомандующему, князь Карл после обеда отправился обратно в Бухарест.
На следующий день, 3 мая, в 10½ часов утра Его Высочество Главнокомандующий, в сопровождении Великого Князя Николая Николаевича Младшего, начальника штаба с его помощником и небольшой свиты, весь состав коей, вместе с поименованными лицами, не превышал двенадцати человек, отправился в Бухарест — отдать визит князю Карлу. Его Высочество приехал на плоештинскую станцию минут за десять до отхода поезда и вышел на перрон. Здесь Великому Князю попался на глаза мальчуган-серб, лет 14-ти, в коричневой мундирной куртке сербского пехотинца, с сербскою медалью «за храбрость» на груди. Его Высочество невольно обратил внимание на мальчика-воина и стал его расспрашивать кто и что он, и откуда, и зачем находится в Плоештах? Мальчуган, довольно хорошо понимавший по-русски (среди наших добровольцев научился), отвечал не без бойкости, что он родом из Темешвара, австрийский серб, что полтора года назад у него умерли отец и мать; оставшись сиротою, он вместе со старшим братом отправился в Герцеговину сражаться против турок; брат был убит в одной из стычек, а он вместе с несколькими «усташами» пробрался в Сербию и, когда там началась война, поступил в солдаты, был горнистом, и под Алексинацем, при отражении одной из турецких атак, собственноручно заколол двух турок, оставаясь в числе последних немногих защитников окопа; за это ему и пожалована медаль; а теперь идёт в Браилов «к команде», где, — как было у них слышно, — будто бы формируется сербский легион. Позади мальчика стояло несколько герцеговинцев, босняков и сербов, которые вместе с ним пробирались в Браилов с тою же целью. Великий Князь объявил им, что у нас никакого сербского легиона не формируется, а если желают служить, то пусть определяются в болгарские дружины, мальчугана же поручил приютить и устроить одному из лиц своей свиты.
По дороге в Бухарест нередко попадаются прекрасные дубовые и смешанные леса, содержимые в самой тщательной чистоте, точно рощи в парке; вырубка на дрова идёт участками, с толком и расчётом; вообще, видна любовь и знание дела. Но рядом же попадаются обширные пустыри, сплошь заросшие шиповником, который хотя и очень красив в полном цвету, но совершенно непроизводительно глушит хорошую плодородную почву. Приехали мы в Бухарест в 11½ часов утра. На дебаркадере, по всему его протяжению, стояли шпалерами пешие жандармы, с ружьями «на-краул», и тут же выставлен был почётный караул от 2-го гусарского (красного) полка[2], со штандартом и своим хором музыки, встретивший прибытие Его Высочечества сначала полковым маршем, а потом звуками нашего народного гимна. При выходе из вагона, Главнокомандующий был встречен князем Карлом и его супругою, княгинею Елисаветою, которых окружала свита министров, адъютантов и депутация города. Подав руку княгине, Великий Князь прошёл вместе с её высочеством вдоль фронта к дверям парадных комнат, где ожидало румынское духовенство в полном облачении, с хором певчих. Бухарестский епископ произнёс на румынском языке краткое приветственное слово. Его Высочество, приняв благословение епископа, обратился к нему с несколькими ответными словами, после чего некоторое время изволил с ним ещё беседовать. Певчие запели тропарь, при звуках которого Их Высочества со всеми присутствующими вышли на крыльцо обширного станционного двора, где встретил их выстроенный эскадрон конных жандармов, в красивых металлических шишаках с белыми султанами. Через двор по пути следования экипажей стояли шпалерами пешие жандармы, а вне двора, начиная от ворот, по всем улицам, где должен был проследовать поезд Великого Князя, до самого дворца расставлены были жандармы конные, шпалерами же. Его Высочество Главнокомандующий вместе с княгинею, а Николай Николаевич Младший вместе с князем Карлом сели в два открытые ландо, запряжённые четвёрками великолепных лошадей цугом и в шорах, и поехали во дворец князя. На улицах, залитых горячим солнечным светом, стояли массы народа. Экипажи, вслед за ландо, вереницею тянулись двойным рядом, так что двигаться приходилось не иначе, как шагом, поминутно останавливаясь. Все окна и балконы полны были дамами в праздничных нарядах. Дома и улицы, по которым мы проезжали, отчасти напоминают Варшаву, но не нынешнюю, а ту, какою она была в середине 60-х годов, после повстанья, когда на главных её улицах изящество и великолепие некоторых, в то время ещё немногочисленных зданий, на каждом шагу мешалось со старыми, неуклюжими и грязноватыми домами, да и улицы были далеко не чистоплотны. Против дворца, у главной гауптвахты, стоял со знаменем и музыкою почётный караул от 5-го пехотного полка. Княжеский дворец снаружи не отличается никаким особенным архитектурным стилем; это старая, тяжеловатая постройка; но внутри убранство его очень изящно, хотя и ни в чём не поражает грандиозными размерами и эффектами; это скорее очень комфортабельное жилище частного богатого человека, наделённого от природы в достаточной мере изящным вкусом. Очень хороша лестница, вся как бы пропитанная пунцовым полусветом, и полутёмные сени с изваяниями львов и фигурами рыцарей, закованных в стальные средневековые доспехи; приёмная гостиная верхнего этажа роскошно отделана в стиле Людовика XV; здесь Его Высочество Главнокомандующий представил князю и княгине всех лиц сопровождавшей его свиты. Князь Карл был очень любезен, и для каждого нашёл по нескольку приветливых слов и вопросов. После представления, гофмаршал княжеского двора г. Васкареско пригласил всю русскую свиту к завтраку, в парадную столовую нижнего этажа, а Его Высочество вместе с княжескою четою и Великим Князем Николаем Николаевичем Младшим перешли в смежную с приёмною комнату, где был сервирован особый завтрак. В нижней столовой завтрак продолжался более часа. На почётном месте сидел генерал-адъютант Непокойчицкий, имея по правую руку от себя румынского военного министра генерала Чернат, а по левую — министра иностранных дел Когальничано, рядом с которым завтракал г. Нелидов, начальник дипломатической канцелярии при Главнокомандующем; против генерала Непокойчицкого помещался его помощник генерал Левицкий, в соседстве с начальником штаба румынской армии, полковником Сланичано, и гофмаршалом княжеского двора Васкареско. Остальные лица русской свиты и местного русского консульства были перемешаны с адъютантами и придворными чинами князя Карла. В числе присутствовавших находился и генерал Зефкар, назначенный к Его Высочеству Главнокомандующему в качестве румынского военного агента. На князе Карле и представителях румынского двора и правительства были надеты русские ордена. Во время завтрака первый тост предложен был г. Когальничано за здоровье Государя Императора; генерал-адъютант Непокойчицкий ответил тостом за его высочество князя Карла Румынского; военный министр генерал Чернат поднял бокал за Его Императорское Высочество Главнокомандующего, на что генерал Левицкий ответил тостом в честь румынской армии; полковник Сланичано предложил таковой же за русскую армию; были и другие тосты, относившиеся с обеих сторон к присутствовавшим лицам.
Послезавтрака Великий Князь совещался особо с князем Карлом, а свита перешла через парадные сени в противоположную столовой комнату, отличающуюся деловым характером и служащую гофмаршальскою приёмною. Здесь были предложены турецкий кофе, коньяк и сигары. Придворные особы и министры князя Карла были очень предупредительны и любезны. Из дворца Великий Князь со свитою отправился в дом русского консульства, где Его Высочеству представились две местные депутации: одна от русских выходцев скопческой секты, а другая от местных болгар, имея во главе погонианийского митрополита Панарета Рашева, который благословил Его Высочество большим образом Святителя Николая и подал следующий адрес, приводимый здесь в русском переводе, приложенном к нему:
«Народ болгарский, под сильным гнётом турецкого господства, всю свою надежду на избавление от тяжкого рабства от века возлагает на заступничество Православного Царя Русского. Эта надежда, завещанная нам от праотцов, теперь, с помощью Всемогущего, будет осуществлена. Болгары тем больше верят этому, что Его Императорское Величество избрал Своего Брата исполнителем высокой Его воли о нашем избавлении.
Пребывающие в Румынии болгары, считаем счастьем приветствовать Ваше Императорское Высочество на пути к тому, и, как члены болгарского народа, вместе с ним от души возносим молитвы ко Всевышнему Богу — да благословит Вас и предводимое Вашим Императорским Высочеством победоносное христолюбивое воинство для совершения этого великого подвига в честь и славу Православного Царя, великодушного Защитника страждущих и для величия всего народа русского».
Из русского консульства Великий Князь в одном экипаже с князем и княгинею Румынскими и с Николаем Николаевичем Младшим отправился кататься по городу, где встретил отдельную казачью бригаду и батарею на пути их следования, причём князь Карл очень любезно разговаривал с несколькими офицерами. В 4 часа и 25 минут пополудни Их Высочества прибыли на станцию железной дороги, где простились с князем Карлом и его супругою и ровно в половине пятого часа оставили Бухарест, направясь обратно в Плоешты.
Примечания[править]
- ↑ В этом же поезде частным образом следовали г. Мак-Гахан, известный корреспондент газеты «Daily News», и г. Иван-де-Вестин, корреспондент «Figaro», удостоившиеся чести быть представленными Его Высочеству Главнокомандующему.
- ↑ Румынская гусарская бригада известна здесь более под именем рошиоров (rochiori), т. е. богачей, так как в этих полках служат офицерами преимущественно лица самых богатых и знатных фамилий Румынии.