Kozlovsky pervye pochty t1 1913/Глава 3/I
| ← Глава 3. Почтовое дело при Марселисах | Первые почты и первые почтмейстеры в Московском государстве — Глава 3. I | Глава 3. II → |
| Источник: Козловский И. П.. Первые почты и первые почтмейстеры в Московском государстве. — Варшава: Типография Варшавского учебного округа, 1913. — Т. 1. — С. 99—111. |
Из биографии Марселисов видно, что Московское правительство неоднократно посылало их в заграничные командировки. Но, по-видимому, с 1666 года правительство, не без участия Ордина-Нащокина, предназначало именно Леонтия Марселиса к почтовому делу. Ио крайней мере в документах есть упоминания, что командировка его по этому делу в 1668 году была уже третьею.
Осенью 1667 года (октябрь — декабрь) были в Москве польские послы для подтверждения Андрусовского перемирия. В 6-й статье их трактатов сказано: „в обоих государствах в отпуске с почтами, кроме государских на обе стороны посылок и грамоток от торговых людей и отписок их в своих промыслех торговых писаных может быти устава, по чему платить, против обычая, во всех государствах будучего, постановлена и чтоб торговые письма под заказом не чрез иных людей, но чрез уставные почты посыланы и у почтарей записываны были“.
Эта статья завершила проект организации почтовых сношений, предусмотренной Андрусовским трактатом. Осталось только взяться за осуществление этого проекта. И вот 25 мая 1668 года последовал государев указ, объявленный Посольскому приказу словесно А. Л. Ординым-Нащокиным:
1) почту, содержимую ван Сведеном, передать Леонтию Марселису;
2) почтовые сношения устроить от Москвы до Курляндии, пока в Курляндии будет царское посольство;
3) по возвращении посольства — устроить почтовой тракт из Москвы через Смоленск в Вильну.
Для исполнения этого указа Леонтию Марселису было предписано ехать в Курляндию, а потом в Вильну и позаботиться об устройстве намеченных сообщений.
Сделав эти распоряжения, Афанасий Лаврентьевич на другой день, 26 мая, торжественно выехал из Москвы в Курляндию. Два дня спустя была изготовлена уже грамота к Курляндскому князю Иакову. В этой грамоте царь Алексей Михайлович просил князя пропускать Леонтия Марселиса из Курляндии в Вильну и обратно по своей земле без задержания и помогать ему, чем возможно[1].
Перед отъездом Марселис подал „статьи“, как бы условия, на которых он берется организовать почту[2]. Он просит:
1) дать ему за полгода жалованье, чтобы он мог раздать нужным людям в Риге, Курляндии, Вильне, Данциге, Гамбурге и других городах для того, чтобы они согласились присылать всякие вести и письма. Сколько именно следует дать, хитрый иноземец умолчал, давши косвенное указание — „а сколько давали прежде за такое дело жалованья, о том известно в Приказе Тайных дел“, намекая, таким образом, что он хочет получать столько же, сколько получал ван Сведен.
2) дать ему на дорогу известную сумму;
3) дать ему грамоту из Ямского приказа, чтобы на всех ямах выбрать по человеку для перевозки чемоданов и сумок с печатями; чтобы такой человек был приводим к присяге, что будет возить почтовые сумы с бережением и спешно, и днем и ночью, не распечатывая и не смотря ничего; таким людям Марселис обещается платить;
4) для отличия снабдить почтарей зелеными суконными кафтанами с нашитыми орлом и рожком. 06разец такой нашивки еще ранее был придуман Ординым-Нащокиным и хранился в Приказе Тайных дел; Марселис просит этот образец выдать ему.
5) дать грамоты воеводам, чтобы они оберегали почтарей и нигде их не задерживали.
Встревоженный слухами о неожиданном конкуренте своего предприятия, ван Сведен немедленно подал челобитную царю. Напоминая, что он три года „по чести“ и „против своей записи“ держал почту, он просит теперь дать ему торг с Марселисом[3]. Ван Сведен думал, что всё дело только в том, что Марселис склонил на свою сторону правительство предложением держать почту за меньшее жалованье. Но Марселис и не думал делать такого предложения, напротив, он желал получать то же жалованье, да еще — просил дать ему право для перевозки почты пользоваться ямскими лошадьми. Соперникам устроили очную ставку[4]. Узнавши подлинно о замыслах Марселиса, ван Сведен заявил, что он согласен взять на 200 р. в год меньше и мотивировал свою уступку тем, что у него везде законтрактованы служащие люди, не только на месте, но и заграницей. При этом ван Сведен не настаивал, чтобы ему было предоставлено право пользоваться ямскими лошадьми. А если, прибавил он, государь разрешит ему это последнее, тогда он согласен взять жалованья всего 400 руб. в год, будет держать почту и на Вильну и на Ригу и ставить ее не в 2 недели раз, а еженедельно.
Марселис заявил, что он отказывается от всякого жалованья, полагаясь на государеву милость, в надежде, что его службы государь не забудет. При этом он прибавил, что дело его, по указу государеву, уже начато: ему даны предписания, дана уже проезжая грамота к Курляндскому князю, даже почта к отправке уже заготовлена. При этом он намекнул и на то, в чём, по слухам, обвиняли ван Сведена, — заявил, что у него, Марселиса, — „золотым червонным и ефимкам, и жемчугу и дорогому каменью тайного провозу не будет“.
Пришлось ван Сведену уступить. На другой день, 30 мая, он заявил в Приказе, что просит не закрывать его почты; он согласен на свои средства держать ее, лишь бы ему позволено было, согласно с прежним его контрактом, принимать и доставлять грамотки торговых иноземцев. Просьбу эту он мотивировал по-прежнему тем, что у него много служащих, нанятых на срок и получивших задаток.
Состоялся указ: допустить Леонтья Марселиса к почтовому делу, дать ему 40 соболей на 100 рублей и отправить его к Ордину-Нащокину; решение вопроса о предоставлении новых почт тому или другому лицу предоставить самому Афанасью Лаврентьевичу. Об указе этом мы узнаем из пометы по склейкам дела об очной ставке; она датирована 1 июня 1668 года. Но в грамоте псковскому воеводе кн. Дан. Ст. Великого-Гагину, помеченной 2 июня, о назначении Марселиса еще ничего не говорится; упоминается только, что Леонтий посылается в Курляндию „для наших, великого государя, дел“. Тем же числом (2 июня) датирована грамота А. Л. Ордину-Нащокину, представляющая точную копию протокола очной ставки ван Сведена с Марселисом. Грамота эта получена Афанасьем Лаврентьевичем 26 июня, и он не замедлил „учинить по своему рассмотрению“ — о чём мы узнаем из его ответных писем государю. Не вникая в суть спора, он решил, очевидно, испытать Леонтия Марселиса на деле и послал его в Ригу для заключения почтового договора с тамошним почтарем с ведома Рижского генерала. 7 августа Леонтий вернулся из Риги к Ордину-Нащокину и соообщил ему, что договор заключен. Они условились, что Марселис будет содержать почту на свои средства, будет принимать для пересылки письма из Посольского приказа, из Новгорода и Пскова и притом не только государственные[5], но и частные письма и посылки. Но, во внимание к службе нового почтмейстера, по мнению Нащокина, следует приказать торговым людям посылать письма и посылки толъко с почтою Марселиса. Это последнее важно особенно в виду ходивших слухов о почтовой контрабанде.
На основании Рижского почтового договора Ордин-Нащокин составил наказ, инструкцию для Леонтия Марселиса и его почты. Этот наказ Леонтий должен был предъявить во Пскове, в Новгороде и Москве, чтобы власти осведомлены были о новом учреждении. Содержание этого наказа следующее[6]:
В силу государева указа от 1 июня 1668 г. боярин и наместник Шацкий, А. Л. Ордин-Нащокин делает следующие распоряжения:
1) Леонтий Марселис должен заключить почтовый договор с Рижским почтмейстером об установлении пересылки корреспонденции от Риги до Нового Городка и до Псковского рубежа и обратно, не только до Риги, но и в иные государства;
2) по исполнении первого распоряжения и по установлении почты Посольский приказ начинает посылать по этой почте всякие грамоты и письма и получать заграничную корреспонденцию и газеты („куранты“ или „вестовые письма“, писанные и печатные);
3) торговые люди также имеют право пользоваться этою почтою для пересылки и получения деловых писем „ко умножению пожиточных вещей царству Московскому“;
4) для целей почтового сообщения должны быть на каждой ямской станции (яму) выбраны по 3 надежных человека; их следует привести к присяге, чтобы они сторонних писем, кроме вручаемых им почтарями, не принимали, и сумки и пакеты довозили от яму до яму бережно и привозили письма в определенный срок;
5) торговым людям не разрешается посылать письма и посылки со своими наемными или проезжими людьми;
6) кроме специально назначенных для перевоза почты ямщиков, на границе надо также поставить гонца с подводою для приема и отпуска почты;
7) для почтовых ямщиков необходимо изготовить особые кафтаны с знаками, чтобы все их знали.
20 августа Леонтий Марселис предъявил этот наказ во Пскове. Немедленно началась энергичная работа по устройству почты. Уже 21 августа были представлены воеводе поручные записи Псковского яму. Выборщики ручались за новоизбранных почтовых гонцов, что 1) эти гонцы приведены к присяге о приеме и отдаче почт по наказу; 2) что они будут гонять наскоро; 3) они не будут в дороге принимать письма от посторонних людей; 4) письма будут довозить в целости за печатью; 5) попорченные печати и связки будут внимательно осматривать, 6) помимо почты от торговых людей принимать поручений не будут; 7) если „ради великой нужды“ случится им послать кого нибудь другого, то заместители должны быть „верными“, т. е. за присягою; 8) кафтан будут надевать только для гоньбы и продать его не посмеют; 9) если гонцы всего этого не исполнят, то на них, выборщиках, будет взыскана пеня и убытки по указу государя[7].
26 августа были составлены такие же записи на Загорском яму. То же самое происходило в это время и в Великом Новгороде. 28 августа 1668 г. воевода кн. Дм. Алексеев. Долгоруков получил письмо от Ордина-Нащокина об учреждении почты. 4-го сентября он дал поручение („память“) подъячим Ямского стола, Семену Данилову с товарищи, произвести выборы трех верных ямщиков в Новинской и Котельницкой слободах и „тотчас вскоре“ донести о выборах воеводе. 5-го сентября послана была память ямским старостам всех ямов дороги от Новгорода до Москвы следующего содержания:
„Лета 7177 сентября в 5 день по г. ц. (п. т.) указу память ямским старостам Бронницкого и Заечевского и Крестецкого, и Зимнегорского, и Хотеловского, и Вышневолоцкого ямов. По указу в. г-ря послан из В. Новагорода ямщик в тёмно-зеленом кафтане с признакою — с орлом, наскоро, с вестовыми письмами, а велено те письма отвозить в целе с яму до яму на заводных подводах. И Бронницкого яму старосте те письма завязав у ямщика в том же кафтане, в котором приедет Новгородской ямщик, отпустить тотчас на Заечевской ям[8]; а Заечевскому старосте с теми письмами в том же кафтане отпустить на Крестецкой ям тот же час, а с Крестецкого яму старосте в том же кафтане с теми же письмами отпустить на Зимнегорской ям, а Зимнегорскому старосте в том же кафтане с теми же письмами отпустить на Хотеловской ям, а Хотеловскому старосте в том же кафтане с теми письмами отпустить на Вышней Волочок, а с Вышнево Волочка старосте отпустить с теми ж письмами и в том же кафтане. И как из Торжку тот ямщик прибудет и тот кафтан держать на Вышнем Волочку для иных таких же скорых гонцов, которые с Москвы поедут, у Новоторжского ямщика взяв, письма отпустить в том же кафтане на Хотеловской ям с заводньши подводами, и потому ж приказать, чтоб те письма с яму до яму отвозили тотчас, а как вперед гонять и кому... те кафтаны из Новагорода прислать будет с кафтанами и для выбору тех скорых гонцов... память отдавать тем гонцом с яму до яму, которые посланы будут с письмами к сей памяти“. Недостающие строки в конце этой памяти, вероятно, имели тот смысл, что постепенно на все ямы будут присланы из Новгорода такие же точно кафтаны, а на ямах нужно позаботиться лишь о выборе скорых гонцов. Документ этот находится в том же деле Госуд. Архива, как и предыдущие. За ним следует там же целый ряд других документов, воспроизводящих ход устройства почты по Новгородской дороге[9]. Ограничимся только их перечислением.
5 сентября 1668 г. — память старосте Мшаского яму: посылается зипун с „признаки“, надо выбрать гонцов 3 человек и гонять до Новгорода и до Загорского яму с письмами „без мотчания“.
7 сентября — память старостам Новгородских слобод — Новинской и Запольской, о выборе почтарей к 10 сент. и о приводе их к воеводе.
9 сентября — память приставу Аверке Юрьеву: ехать ему по ямам Новгородской дороги, выбирать по 3 гонца на ям, отдать старостам по зипуну с орлами; взять выборы за руками избирателей и самих выборных и привести их в Новгород; сказать им правила почтовой гоньбы.
11 сентября 1668 г. — расписка пристава Аверки Юрьева в принятии 5 кафтанов для ямщиков Новгородской дороги.
Того же числа — выборная запись Мшаского яму.
Того же числа — память Софийскому протопопу с братиею о приводе к присяге ямщиков Мшаского яму (перечисляются их фамилии) по форме (приводится форма присяги — обычные правила почтовой гоньбы). На обороте ключарь Петр Андреев засвидетельствовал привод к присяге.
12 сентября — расписка Мшаских ямщиков в приеме кафтана.
Далее — грамота царская кн. Долгорукову, помеченная 8 сентября. Она сообщает воеводе об учреждении почты и вообще обо всём том, что ему уже было известно из письма Ордина-Нащокина. „И вы б о той почте учинили по нашему в. г-ря указу и по боярской отписке и по наказу, чтоб та почта ни за чем не стала ни часу“.
Далее идут списки поручных записей разных ямов и росписки их в получении форменных кафтанов, еще одна память Софийскому протопону с припискою ключаря (в том же роде, как выше упомянутая). Интересно, что ямщики всех ямов присягать ездили в Новгород!
Марселис спешил открыть почтовое движение. 6 сентября Посольский приказ послал в Ямской приказ память, а Ямской приказ разослал повсюду указы о выборах присяжных почтарей на ямах. Тверские ямщики заявляли впоследствии, что они начали гонять почту уже 12 сентября; но это, вероятно, было единичное поручение, потому что, по официальному заявлению самого Леонтия Марселиса, Рижская почта (через Тверь и Новгород) была отпущена из Москвы в первый раз 17 сент. 1668 г. Царская грамота кн. Долгорукову в Новгород, поданная Бронницким ямщиком Тимошкою Алексеевым и прибывшая, таким образом, с уставленною почтою, помечена 18 сентября[10].
29 сентября 1668 г. получена была кн. Долгоруковым челобитная от ямских охотников Вышневолоцкого яму, следующего содержания. Они пригнали почту на Новоторжский ям; но там писем, как следует по правилам, не приняли, а гонца, связав, посадили за пристава. Из под ареста ему удалось убежать (он боялся, что его пошлют в Москву), но кафтан и письма остались на яму. Теперь ямщики в отчаянии: кафтана форменного нет, а без кафтана нельзя гонять почту. Они просят учинить указ по этому поводу. Вследствие этой челобитной кн. Долгоруков писал Новоторжскому воеводе и просил его немедленно отослать кафтан на Вышневолоцкий ям. „А впредь бы тебе так не чинить“, а то мы „учнем писать в. г.-рю к Москве“[11].
В то время, как почтовое движение уже мало-помало развертывалось, Ордину-Нащокину послано было уведомление о получении его отписки о почте (своего рода утверждение его распоряжений) всего лишь 17 ноября.
Рижская почта начала функционировать. Очередь была за Виленскою.
29 августа Леонтий Марселис приехал в Москву из Курляндской командировки. Распоряжения об учреждении почты на Вильну не замедлили; по крайней мере нам известно, что 31 августа поручик Смоленского полку, Елизарий Жуков, уже состоял в Мигновичах для приема заграничной почты, не имея о ней еще никакого понятия.
Для устройства Виленской почты Марселису понадобилась новая заграничная командировка. Указ о такоЙ командировке состоялся лишь 4 марта 1669 года. Марселису снова дано было соболями на 100 руб., а 7 марта заготовлена проезжая грамота на имя разных чинов Польско - Литовского государства[12]. В этой грамоте Леонтий Марселис именуется „шляхетным начальником над почтою“. Упоминается в ней об Андрусовских постановлениях, и устройство почты мотивируется необходимостью посылать государские грамоты и всякие письма с целью поддержания дружбы и совместных действий против неприятелей, а также — с целью пересылки писем торговых людей для их „торговых пожитков“: ведь все государства, гласит грамота, обыкновенно богатеют от свободного развития торговли. Ввиду всего вышеизложенного, царь просит вельмож оказать Марселису всякое содействие на его пути, обещая то же посланным Речи Посполитой, если они явятся в его землю. Для виленского почтмейстера, Рейнгольда Бисинга, Марселис, с разрешения Ордина-Нащокина, взял из Сибирского приказа подарок — две пары соболей по 15 рублей пара да пять сороков пупков собольих по 6 руб. сорок.
С учреждением Виленской почты запоздали: письма из-за границы начали уже приходить (по поводу этого возникла любопытная переписка смоленского воеводы с Москвою). Поэтому, пока Марселис ездил в Вильну, на Смоленской дороге спешно приготовляли всё для почтового движения. 8 марта Ординым-Нащокиным сделано было распоряжение об открытии Виленской почты. Была разослана в Москве повестка всем иностранным купцам об учреждении через Швецию и Польшу двух почт в разные европейские государства, чтобы те, кто имеет торговые склады и всякие промыслы, письма посылали с объявкою в Посольском приказе тому, кому принимать указано („начальнейшему над почтою“). Для ведомости приказано было объявить сроки прихода и отхода почт, а также послать в Земской приказ память, чтобы во всех слободах всем торговым людям для их промыслов зарубежских известно было о почте, также как и немецким людям на Москве. Надо, чтобы все знали, какое постановление указной почты (как договорено с польскими и литовскими послами) и что сказано в этом договоре о торговых промыслах. Почта в Вильну должна была выходить в среду, а по Новгородской дороге — в четверг[13].
Это же самое было велено объявить в черных сотнях и слободах старостам и посадским людям (память думному дворянину Прокофью Елизарьеву).
9 марта из Посольского приказа была послана память в Ямской приказ о необходимых распоряжениях по ямам (о ней будет речь в следующем отделе).
11 марта 1669 года в первый раз отошла из Москвы Виленская почта.
- ↑ См. в настоящей раб., т. II, материалы, № 1 (стр. 3). Для удобства будем всегда цитировать просто - „т. II“.
- ↑ Ibid., № 3 (Стр. 4).
- ↑ Т. II, № 3 (стр. 4-5).
- ↑ Т. II, № 4 (стр. 5—7).
- ↑ Отметим тот интересный факт, что в документах, касающихся почты ван Сведена, нигде не говорится о том, что по ней шла государственная корреспонденция, и, по-видимому, по ней не посылались заграницу грамоты государя и не пересылались отписки воевод.
- ↑ Сохранилась копия этого наказа, сильно попорченная временем. См. т. II, № 27 (стр. 34—36).
- ↑ Госуд. Архив, Разряд XXVII, дело № 288.
- ↑ В числе рисунков к путешествию Майерберга, хранящихся в Королевской Дрезденской библиотеке, есть вид „почтовой станции Заечево“.
- ↑ С характером и содержанием этого рода документов можно познакомиться из аналогичного дела об учреждении Архангелогородской почты, которое мы целиком печатаем во II томе цо документам Моск. Глав. Архива Мин. Ин. Дел.
- ↑ В грамоте этой говорится относительно почтарей, что, когда они поедут, то их „в приказ имать или какой задержки опричь наших, в. г-ря дел, чинить не велели, а велели их пропущать в оба пути без задержания (Госуд. Архив, Разряд XXVII, дело № 288).
- ↑ Госуд. Архив, Разряд XXVII, дело № 288.
- ↑ Т. II, № 10, стр. 13.
- ↑ Т. II, № 13, стр. 20.