Хоръ, стражъ, Антигона, потомъ Креонтъ и наконецъ Исмена.
Стражъ. — Вотъ здѣсь виновная — она. На дѣлѣ
Её мы взяли тамъ. Но гдѣ Креонтъ?
Хоръ. — Вотъ въ-пору онъ идётъ опять изъ дома.
Креонтъ. — Что тамъ? къ-чему сюда я вышелъ въ-пору?
Стражъ. — О царь, ни въ чёмъ не долженъ клясться смертный.
Ту мысль, что вѣрною казалась прежде,
Другая мысль невѣрной объявляетъ.
Вотъ я сюда прійдти опять не думалъ,
Какъ на меня твой гнѣвъ грозою палъ;
Когда жь приходитъ радость сверхъ надежды,
Другую съ ней нельзя сравнить прiятность.
Пришёлъ, хоть клялся я, что не прійду,
Дѣвицу вотъ привёлъ: её застали,
Какъ тамъ она готовила могилу.
И тутъ мы не кидали уже жребья:
Моя была находка, не другаго.
Теперь ты, царь, какъ хочешь, самъ её,
Возьми, суди и уличай, а я,
Свободный отъ вины, могу теперь
Отдѣлаться отъ той бѣды по праву.
Креонтъ. — Гдѣ взялъ её и какъ? ведёшь откуда?
Стражъ. — Она того похоронила мужа —
Вотъ всё тебѣ.
Креонтъ. — Ты понялъ ли, смотри,
И такъ ли ты сказалъ, что говоришь?
Стражъ. — Когда скажу, что видѣлъ я её,
Какъ хоронила мёртваго она,
Которому ты отказалъ въ могилѣ —
Не ясно ль всё я говорю тебѣ?
Креонтъ. —А какъ увидели её? какъ взяли?
Стражъ. — Вотъ было дѣло какъ. Лишь мы пришли
Со страхомъ отъ твоихъ угрозъ ужасныхъ,
Тотчасъ весь прахъ мы съ мёртваго смели,
Что былъ на нёмъ, и тлѣющее тѣло
Открыли всё; на высотѣ холма
Потомъ мы сѣли такъ, чтобъ вѣтеръ намъ
Не могъ донесть гнилаго трупа запахъ.
Другъ друга бранью злой мы возбуждали,
Какъ только кто пренебрегалъ трудомъ.
И было такъ, пока кругъ солнца свѣтлый
Не сталъ въ срединѣ неба высоко
И зной насъ жёгъ. Тутъ страшный вихрь съ земли
Вдругъ ураганъ поднялъ, небесный страхъ
Наполнилъ землю всю и листъ съ деревъ,
Растущихъ въ той долинѣ, весь разнёсъ;
Великій имъ наполнился эѳиръ,
По времени, какъ буря прекратилась,
Явилась дѣвушка и взвыла горько.
То былъ печальной птицы острый крикъ,
Какимъ кричитъ, когда гнѣздо своё
Найдётъ осиротѣлымъ, безъ дѣтей.
Такъ и она, какъ видитъ голый трупъ,
И зарыдала съ воплями, и страшнымъ
Виновниковъ того клянётъ проклятьемъ.
И прахъ сухой несётъ тотчасъ руками,
И, мѣди кованой поднявши кружку,
Тройнымъ вѣнчаетъ возліяньемъ трупъ.
Увидѣвъ то, мы бросились и взяли
Её тотчасъ; она не испугалась.
И въ прежнемъ томъ и въ сёмъ послѣднемъ дѣлѣ
Её винили мы, и, ничего
Не отрицая, тамъ она стояла.
Но радость та мнѣ радость вмѣстѣ съ скорбью.
Прятно, что я самъ бѣды избѣгнулъ,
Но горько мнѣ друзей въ бѣду повергнуть.
По мнѣ, однакоже, своё спасенье
Цѣнить всего дороже долженъ каждый.
Креонтъ (къ Антигонѣ). — А ты, ты, что головой къ землѣ поникла,
Сознаешься ль, что сдѣлала ты это,
Иль станешь отрицать?
Антигона. — Я говорю,
Что сделала, и отрицать не стану.
Креонтъ (къ стражу). — Отъ тяжкой ты вины теперь свободенъ:
Такъ можешь самъ идти, куда угодно (къ Антигонѣ).
А ты скажи, но коротко, не длинно,
О запрещеньи томъ ты знала?
Антигона. — Да,
Я знала. Какъ не знать? То знали всѣ.
Креонтъ. — И смѣла ты нарушить тотъ законъ?
Антигона. — Не Зевсъ мнѣ возвѣстилъ его, не Дика,
Присущая всегда богамъ подземнымъ,
Которые постановили въ людяхъ
Законъ о мёртвыхъ тотъ. Твои жь велѣнья
Я сильными на столько не считала,
Чтобъ твёрдый тотъ, неписанный законъ,
Боговъ законъ могъ смертный преступить.
Не нынѣ, не вчера явился сей законъ,
Всегда онъ жилъ; никто не знаетъ здѣсь,
Никто его начала не открылъ.
Его нарушить не хотѣла я
И быть за то въ отвѣтѣ предъ богами,
А человѣка судъ не страшенъ мнѣ.
Я знала, что умру. И какъ иначе?
До твоего я знала объявленья.
А если я до времени умру,
Такъ прибыльно считаю то себѣ.
И кто живётъ, какъ я, въ бѣдахъ столь многихъ,
Не пользу ли тому приноситъ смерть?
Вотъ такъ и я: я не скорблю нисколько,
Что встрѣтилась съ ужасною судьбою.
Но еслибъ сына матери моей
Могла я видѣть трупъ непогребённымъ,
О томъ скорбѣла бъ я; а тутъ нѣтъ скорби.
А если кажется тебѣ теперь,
Что глупъ поступокъ мой, такъ я скажу:
Бузумный пусть винитъ меня въ безумьи.
Хоръ. — Неукротимый нравъ отца въ ней видѣнъ:
Бѣдамъ она не знаетъ уступать.
Креонтъ (къ хору). — Но знай, что падаетъ скорей всего
Упрямый духъ, и часто видѣть можешь,
Какъ крѣпкое ломается желѣзо,
Когда оно въ огнѣ закалено;
А бѣшеныхъ коней удиломъ слабымъ
Смиряютъ. И не слѣдъ тому быть гордымъ,
Кто рабъ другихъ. Она жъ и прежде мнѣ,
Когда законъ предписанный презрѣла,
Мнѣ оскорбленье нанесла тогда —
И вотъ теперь другое оскорбленье;
Поступкомъ тѣмъ вотъ хвастаетъ она
И, сдѣлавъ то, смѣётся надо мною.
Коль власть моя предъ нею такъ падётъ,
Коль даромъ ей пройдётъ презрѣнье къ власти,
Такъ я не мужъ теперь, а мужъ она.
Пусть дочь сестры, пусть ближе бъ мнѣ ещё
Она была по крови въ цѣломъ родѣ;
Но злой судьбы она не избѣжитъ —
И вмѣстѣ съ ней ея сестра родная.
И ту равно подозрѣваю я,
Что вмѣстѣ думали онѣ о гробѣ.
Позвать её! Недавно въ домѣ я
Её въ безумьи видѣлъ, внѣ себя.
Такъ тайну дѣлъ задуманныхъ во мракѣ
Виновный духъ самъ прежде выдаётъ.
Но ненавижу я, гнушаюсь тѣмъ,
Коль пойманный на дѣлѣ нехорошемъ
Старается его словами скрасить.
Антигона. — Довольно ли тебѣ убить меня?
Иль хочешь больше ты?
Креонтъ. — О, ничего!
Коль это получу — я всё имѣю.
Антигона. — Что жь медлишь ты? Когда и мнѣ немилы
Твои слова — и пусть всегда такъ будетъ —
Когда и я родилась ужь такою,
Что не могу тебѣ пріятна быть.
Но гдѣ жь искать мнѣ было лучшей славы,
Когда бъ её и въ томъ я не нашла,
Что положила въ гробъ роднаго брата? (указывая на хоръ)
То любо имъ, сказали бы они,
Когда бъ и имъ страхъ не запиралъ языкъ.
Но власть, помимо всѣхъ другихъ блаженствъ,
Блаженна тѣмъ, что лишь одна здѣсь можетъ
И говорить и делать всё, что хочетъ.
Креонтъ. — Но лишь одна изъ камдова народа
То видишь ты.
Антигона. — Нѣтъ, видятъ и они (указывая на хоръ),
Но отъ тебя свою скрываютъ мысль.
Креонтъ. — И что жь? Тебѣ не стыдно думать такъ,
Какъ ни одинъ не думаетъ изъ нихъ?
Антигона. — Какой же стыдъ въ любви къ родному брату?
Креонтъ. — Но развѣ тотъ, кто палъ, сражаясь съ нимъ,
Не брать тебѣ единокровный былъ?
Антигона. — По матери и по отцу былъ братъ.
Креонтъ. — Что жь ты ему любви не платишь должной?
Антигона. — Не подтвердитъ того умершій братъ.
Креонтъ. — Но если чтить его равно съ преступнымъ?
Антигона. — Не рабъ погибъ, но братъ его и мой.
Креонтъ. — Но палъ одинъ врагомъ родной земли,
Другой погибъ, сражаясь за неё.
Антигона. — Одно обоимъ право смерть дала.
Креонтъ. — Но добрый съ злымъ одно имѣть не можетъ.
Антигона. — Кто жь вѣдаетъ, что тамъ одинъ уставъ?
Креонтъ. — Но врагъ, хоть умеръ онъ, всё врагъ, не другъ.
Антигона. — Не злобу я, любовь дѣлить родилась.
Креонтъ. — Иди же къ нимъ туда и ихъ люби
Тамъ, подъ землёй, коль ты должна любить:
Пока я живъ, не властвовать женѣ.
Хоръ. — Вотъ изъ дома сюда къ намъ Исмена идётъ;
О сестрѣ своей льётъ любви слёзы она;
И печали туманъ свѣтлый ликъ исказилъ.
И лицо всё горитъ,
Слёзъ ручей по ланитамъ красивымъ бѣжитъ.
Креонтъ. — А ты, которая змѣёй эхидной
Въ дому скрывалась и тайкомъ мою
Сосала кровь—не зная, я кормилъ
Двѣ пагубы, два разрушенья трона —
Что скажешь ты? Признаешь ли себя
Участницей въ приготовленьи гроба?
Иль клясться станешь, что о томъ не знала?
Исмена. — Да, вмѣстѣ съ ней и я надъ тѣмъ трудилась,
Когда она на то согласна будетъ,
И часть вины беру я на себя.
Антигона. —Но несогласна будетъ правда съ тѣмъ:
Ты не хотѣла брать участья въ дѣлѣ,
И не хотѣла я дѣлить съ тобой.
Исмена. — Но при твоихъ бѣдахъ я не стыжусь
Въ волнахъ страданья плыть съ тобой теперь.
Антигона. — Чьё дѣло то — свидѣтель адъ и тѣ,
Которые живутъ въ подземномъ царствѣ;
Но не могу любить того я друга,
Который любитъ на словахъ.
Исмена. — Сестра!
Не покрывай меня такимъ безчестьемъ,
Чтобъ не могла съ тобой я умереть
И съ мёртвымъ братомъ примириться.
Антигона. — Нѣтъ!
Ты не умрёшь со мной, того своимъ
Не сдѣлаешь, къ чему не прикасалась:
Одной моей довольно будетъ смерти.
Исмена. — Но какъ же мнѣ, когда одна останусь
Я безъ тебя, какъ будетъ жизнь мила?
Антигона. — О томъ спроси Креонта: вѣдь о нёмъ
Одномъ всегда печальницей была.
Исмена. — Зачѣмъ такъ огорчать меня безъ пользы?
Антигона. — И больно мнѣ, что надъ тобой смѣюсь.
Исмена. — Скажи, чѣмъ я могу ещё тебѣ
Теперь полезной быть?
Антигона. — Спасай себя:
Тебѣ я въ томъ завидовать не стану.
Исмена. — О горе бѣдной мнѣ! Твою судьбу
Уже ли я съ тобой не раздѣлю?
Антигона. — Но жить хотѣла ты, я — умереть.
Исмена. — Не то въ невысказанномъ было словѣ.
Антигона. — Ты можешь имъ оправдывать себя.
А мнѣ моё казалось дѣло правымъ.
Исмена. — Но общая съ тобой у насъ ошибка.
Антигона. — Смѣлѣе! не робѣй! вѣдь ты жива,
Моя жь душа давно ужь померла,
Чтобы отдать себя служенью мёртвымъ.
Креонтъ. — Объ этихъ дѣвушкахъ могу сказать:
Одна безумною недавно стала,
Другая же такою родилась.
Исмена. — Въ несчастныхъ умъ, который даже былъ,
Не остаётся, царь, но прочь уходитъ.
Креонтъ. — То вѣрно, что тебя оставилъ онъ,
Коль злое ты рѣшилась делать съ злыми.
Исмена. —Но что же въ жизни мнѣ одной безъ ней?
Креонтъ. — Не говори о ней, ея ужь нѣтъ.
Исмена. — И смерти ты предашь невѣсту сына?
Креонтъ. — Для пахаря другія будутъ нивы.
Исмена. — Не такъ ему, и ей не такъ казалось…
Креонтъ. — Я сыну не хочу дурной жены.
Антигона. — О милый мой Гемонъ, какой обидой
Здѣсь оскорбилъ тебя родной отецъ?
Креонтъ. — Мнѣ ненавистна ты, и горько бъ было,
Когла бъ мой сынъ дѣлилъ съ тобою то же.
Хоръ. — Уже ль у сына ты её отнимешь?
Креонтъ. — Самъ адъ хотѣлъ разрушить этотъ бракъ.
Хоръ. — Назначено ей, видно, умереть.
Креонтъ. — И у меня, и у тебя, конечно;
Немедля въ домъ её ведите, слуги!
Съ-сихъ-поръ имъ женщинами надо быть,
А не давать себѣ широкой воли.
И смѣльчаки бѣгутъ, когда увидятъ,
Что ада богъ подходитъ близко къ жизни.
