Двое дружатъ между собою: одинъ заводитъ интригу съ женою другого. Послѣдній, замѣтивъ это, устраивается съ женою пріятеля такъ, что мужа ея запираютъ въ сундукъ, на которомъ второй, пока первый находится внутри, любезничаетъ съ его супругой.
Тяжело и грустно было слушать дамамъ приключенія Елены; но такъ какъ онѣ считали ихъ отчасти заслуженными, то не чувствовали къ ней особаго состраданія, хотя и признали ученаго человѣкомъ твердымъ, постояннымъ, но и жестокимъ. Когда Пампинея дошла до конца, королева приказала продолжать Фіамметтѣ. Та, съ полнымъ желаніемъ повиноваться, сказала:
— Любезныя дамы! Мнѣ кажется, васъ нѣсколько покоробило отъ строгости оскорбленнаго философа; поэтому, я думаю, слѣдуетъ теперь развеселить омраченныя души чѣмъ-нибудь болѣе забавнымъ. Съ этой цѣлью я намѣрена разсказать вамъ одну новеллу о юношѣ съ болѣе мягкимъ характеромъ, который также испыталъ обиду, но отомстилъ за нее болѣе умѣреннымъ образомъ. Отсюда вы въ состояніи будете понять, что каждый долженъ получить по заслугамъ: вы не захотите, переходя безъ надобности границы мести, обижать въ свою очередь другого, задумавъ лишь отплатить за нанесенную обиду.
Итакъ, вы должны знать, что въ Сіэнѣ, какъ я нѣкогда слышала, жило двое юношей, очень богатыхъ, изъ хорошихъ мѣстныхъ фамилій; одного изъ нихъ звали Спинелоччо Танена, а другого Цеппа ди Мина; оба жили по сосѣдству, въ Камоліи. Эти два пріятеля были всегда неразлучны и, судя по внѣшнимъ проявленіямъ, любили другъ друга какъ братья, если не больше. Жены у обоихъ были красавицы.
Разъ какъ-то случилось, что Спинелоччо, часто бывая въ гостяхъ у Цеппы, такъ сблизился съ женою своего друга, что вступилъ съ нею въ связь. Прошло порядочно времени, а никто о томъ и не догадывался. Такъ продолжалось дѣло; но разъ Цеппа остался дома, а жена его и не знала объ этомъ, и когда Спинелоччо пришелъ звать его, сказала, что его нѣтъ. Тогда Спинелоччо быстро вошелъ въ домъ и замѣтилъ жену Цеппы въ гостиной. Видя, что никого кругомъ нѣтъ, онъ обнялъ ее и началъ цѣловать; она отвѣчала тѣмъ же. Цеппа видѣлъ это, однако не проронилъ ни слова, а притаившись, хотѣлъ посмотрѣть, къ чему эта игра приведетъ. Вскорѣ онъ замѣтилъ, что его супруга и Спинелоччо, обнявшись, ушли въ другую комнату и въ ней заперлись, что̀ ужасно его возмутило. Однако, понимая, что если поднять шумъ или что-нибудь подобное, обида его отъ этого не уменьшится, а лишь увеличится позоръ, онъ сталъ думать, нельзя ли отомститъ за оскорбленіе такъ, чтобы оно не огласилось и чтобы сердце его было удовлетворено. Послѣ долгихъ размышленій, ему показалось, что онъ нашелъ способъ, но всетаки не показывался, пока Спинеллоччо оставался съ его супругой; когда же тотъ удалился, Цеппа быстро вошелъ въ сосѣднюю комнату, гдѣ засталъ супругу, еще не успѣвшую, какъ слѣдуетъ, приладить фату, которую Спинелоччо, забавляясь съ нею, заставилъ ее сбросить, и сказалъ:
— Жена, что ты дѣлаешь?
— А ты не видишь? — отвѣчала она.
— Нѣтъ, — сказалъ Цеппа, — я видѣлъ даже нѣчто другое, чего не желалъ бы видѣть!
Цеппа потребовалъ отъ нея объясненія всего происшедшаго. Она въ величайшемъ смущеніи, послѣ нѣсколькихъ увертокъ, призналась ему въ томъ, чего никакъ не могла опровергнуть, а именно въ близости своей съ Спинелоччо и, плача, начала просить прощенія у мужа. Цеппа сказалъ ей на это:
— Вотъ видишь, жена, ты худо поступила и, если хочешь, чтобы я тебѣ простилъ, постарайся хорошенько выполнить то, что я тебѣ прикажу, а именно слѣдующее: скажи Спинелоччо, чтобы завтра, въ третьемъ часу дня, онъ нашелъ какой-нибудь предлогъ разстаться со мной и придти сюда, къ тебѣ. Когда онъ будетъ съ тобой, я вернусь; лишь только ты услышишь это, заставь его влѣзть въ этотъ сундукъ и запри тамъ. Потомъ, когда устроишь это, я скажу, что тебѣ надо будетъ дѣлать дальше. Не бойся ничего: я обѣщаю, что не причиню ему никакого вреда.
Жена, въ угоду мужу, обѣщала исполнить это, и дѣйствительно, такъ и сдѣлала. На слѣдующій день, когда Цеппа и Спинелоччо находились вмѣстѣ, около третьяго часа, послѣдній, обѣщавъ явиться къ дамѣ въ это время, сказалъ Цеппѣ:
— Я долженъ сегодня обѣдать съ однимъ другомъ и не хочу заставлять его ждать; поэтому будь здоровъ.
— Да теперь еще, объ эту пору, не обѣдаютъ! — возразилъ Цеппа.
— Не удерживай, — сказалъ Спинелоччо; — мнѣ еще нужно переговорить съ нимъ объ одномъ дѣлѣ, и потому не мѣшаетъ явиться загодя.
Такимъ образомъ, Спинелоччо разстался съ Цеппой и, сдѣлавъ нѣкоторый кругъ, очутился у его жены. Когда они вошли въ комнату, вернулся немного спустя и Цеппа. Едва супруга услыхала это, какъ стала сильно тревожиться и велѣла любовнику спрятаться въ томъ сундукѣ, на который указалъ ей мужъ; заперевъ его, она вышла изъ комнаты. Цеппа же, придя домой, спросилъ:
— Жена, пора теперь обѣдать?
— Да, — отвѣчала она, — какъ разъ время!
— Спинелоччо, — продолжалъ мужъ, — отправился сегодня на обѣдъ къ одному своему другу, а супругу оставилъ одну; поди къ окошку и позови ее; скажи, чтобы пришла къ намъ обѣдать.
Жена, опасаясь за самое себя и сдѣлавшись поэтому чрезвычайно послушной, исполнила приказаніе мужа. Послѣ многихъ упрашиваній явилась и супруга Спинелоччо, услыхавъ, что мужъ ея не будетъ обѣдать дома. Когда она пришла, Цеппа встрѣтилъ ее очень ласково и, фамильярно взявъ за руку, тихонько приказалъ женѣ отправиться на кухню, а чужую жену повелъ съ собой въ комнату; очутившись съ нею наединѣ, онъ заперъ за собою дверь. Увидавъ это, дама воскликнула:
— Боже мой, Цеппа, что это значитъ? Такъ вы за этимъ заставили меня придти сюда? Такова-то любовь ваша къ Спинелоччо; такова ваша честная дружба?
Но Цеппа, подступая къ сундуку, въ которомъ былъ запертъ мужъ дамы, и крѣпко держа ее въ объятіяхъ, сказалъ:
— Прежде чѣмъ укорять, выслушай, что я тебѣ скажу: я любилъ и люблю Спинелоччо, какъ брата; а между тѣмъ, вчера, хотя онъ этого и не знаетъ, я убѣдился, что преданность, которую я ему выказывалъ, привела лишь къ тому, что онъ обращается съ моей женою, какъ съ тобой; любя его, я не хочу мстить ему иначе, какъ тѣмъ же, чѣмъ онъ оскорбилъ меня. Онъ былъ вчера наединѣ съ моей женою, а сегодня я хочу побыть съ тобою. Если ты не согласна, то, разумѣется, мнѣ надо же будетъ взять свое; я не думаю оставить своей мести неудовлетворенной и поступлю съ нимъ такъ, что ни ты, ни онъ не обрадуетесь.
Услыхавъ это, дама послѣ многихъ доказательствъ, приведенныхъ Цеппой, повѣрила ему и сказала:
— Цеппа мой, если эта месть должна пасть на меня, то все же я хочу послѣ всего этого остаться въ мирѣ съ твоей женою; несмотря на то, что она противъ меня учинила, я не намѣрена съ ней ссориться.
— Разумѣется, — отвѣчалъ Цеппа, — я улажу это и, кромѣ того, подарю тебѣ такое красивое и безцѣнное сокровище, какого ни у кого нѣтъ!
Сказавъ такимъ образомъ, онъ обнялъ ее и принялся цѣловать… Спинелоччо запертый въ сундукѣ, слышалъ всѣ рѣчи Цеппы и отвѣтъ своей жены, а затѣмъ услыхалъ тревизанскую пляску, происходившую надъ его головой. Онъ испытывалъ такую муку, что думалъ сейчасъ умретъ отъ волненія, и если бы не боялся Цеппы, то сильно бы выругалъ свою жену, хотя бы изъ сундука. Но потомъ Спинелоччо разсудилъ, что самъ первый началъ дѣйствовать некрасиво, что Цеппа правъ, дѣйствуя такъ, и что онъ поступилъ съ нимъ по-товарищески. Спинелоччо самъ сказалъ себѣ, что болѣе чѣмъ когда-либо останется другомъ Цеппы, если только тотъ захочетъ.
А Цеппа, побывъ съ его женой, сколько ему хотѣлось, всталъ съ сундука и, когда та спросила объ обѣщанномъ сокровищѣ, открылъ двери и позвалъ свою супругу. Послѣдняя, войдя, сказала со смѣхомъ:
— Сударыня, вы отплатили мнѣ хлѣбомъ за лепешку!
— Открой этотъ сундукъ! — сказалъ ей Цеппа.
Сундукъ былъ открытъ, и Цеппа показалъ Спинелоччо его женѣ. Долго было бы говорить, кому изъ нихъ было стыднѣе: Спинелоччо ли, при видѣ Цеппы, знавшаго, что тому извѣстно о его дѣйствіяхъ, или женѣ, видѣвшей своего мужа и знавшей, что онъ слышалъ и чувствовалъ то, что она продѣлывала надъ его головой. Наконецъ, Цеппа сказалъ ей:
— Вотъ и сокровище, которое я тебѣ дарю!
А Спинелоччо, выйдя изъ сундука, безъ дальнихъ разговоровъ, рѣшилъ:
— Цеппа, мы теперь оба квиты; поэтому хорошо будетъ, если, какъ ты говорилъ своей дамѣ, мы останемся попрежнему друзьями. Между нами ничего не было разнаго, кромѣ женъ; такъ сдѣлаемъ же и ихъ общими!
Цеппа былъ радъ этому, и самымъ безмятежнымъ и мирнымъ образомъ всѣ четверо пообѣдали вмѣстѣ. Съ тѣхъ поръ каждая изъ двухъ женъ имѣла двоихъ мужей, а каждый изъ мужей — двухъ женъ, и никогда у нихъ не выходило по этому поводу ни споровъ, ни потасовки.