ЖАРЪ-ПТИЦА.
Въ нѣкоторомъ царствѣ, да не въ нашемъ государствѣ жилъ-былъ царь. У этого царя было три сына: Петръ царевичъ, Димитрій царевичъ и Иванъ царевичъ. И былъ у нихъ садъ; въ этомъ саду росла яблонь, а на ней золотыя яблоки. Только сталъ царь примѣчать: каждую ночь пропадаетъ по яблочку. И прошло нѣсколько времени, яблоковъ ужь очень много нѣту. Вотъ онъ собралъ своихъ сыновей и говоритъ: «любезные мои дѣти! ежели вы меня любите, то подкараульте этого вора. Ежели изъ васъ кто поймаетъ этого вора, то отдамъ тому полъ-царства.»
Въ первую ночь пошелъ большой братъ; сидѣлъ онъ до двѣнадцати часовъ; послѣ двѣнадцати часовъ и заснулъ. Когда онъ утромъ проснулся, посмотрѣлъ: яблочка одного нѣтъ. Пришелъ къ отцу и разсказалъ все подробно. На другую ночь пошелъ середній братъ. Тоже и съ нимъ случилось самое.
На третью ночь сталъ меньшой братъ проситься; но отецъ на это не соглашался: что «ты очень малъ»; что «можетъ тебя что-нибудь испугать». Но онъ убѣдительно просилъ отпустить. Отецъ согласился и отпустилъ; ну онъ и пошелъ въ садъ и сѣлъ подъ яблоньку. Только сидѣлъ нѣсколько времени, и вдругъ садъ освѣтило. Видитъ Иванъ царевичъ: летитъ Жаръ-птица; онъ притаился подъ дерево; птица подлетѣла и сѣла на сукъ. Только хотѣла яблочко склевать, какъ меньшой братъ подкрался и ухватилъ за хвостъ. Она вырвалась и улетѣла; а у него одно перо осталось въ рукѣ. Онъ сейчасъ перо въ платокъ завернулъ и остался здѣсь до утра. Утромъ приходитъ къ отцу своему; отецъ спрашиваетъ: «что ты, сынъ мой любезный, видѣлъ ли вора?»—Видѣлъ, говоритъ; и развернулъ Иванъ царевичъ платокъ: это перо такъ и осіяло всю комнату. «Ахъ, говоритъ, сынъ мой любезный! Что же это такая была за птица?»
Послѣ того отецъ и призвалъ тѣхъ двухъ сыновей. «Ну, говоритъ, дѣти вы мои милые! вора видѣли, но не поймали. Но я васъ теперь прошу: поѣзжайте вы въ путь и найдите вы мнѣ эту Жаръ-птицу. Ежели изъ васъ кто найдетъ, тому отдамъ все царство.» Двое поѣхали, а отецъ меньшаго сына не отпускаетъ. Тотъ сталъ проситься; отецъ долго не соглашался; наконецъ согласился, благословилъ ихъ всѣхъ, и поѣхали они въ путь.
Ѣхали долго ли, коротко-ли и подъѣзжаютъ къ столбу. Отъ этого столба идутъ три дороги и на столбѣ написано: по правой сторонѣ ѣхать—быть убитому; по лѣвой сторонѣ ѣхать—быть самому голодному; по середней дорогѣ ѣхать—быть коню голодному.—Они здѣсь подумали, гдѣ кому ѣхать. Меньшой братъ по правой поѣхалъ; а тѣ двое поѣхали по этѣмъ дорогамъ.
Наконецъ меньшой братъ ѣхалъ нѣсколько времени и на дорогѣ стоитъ избушка на куриныхъ лапкахъ, сама повертывается. Иванъ царевичъ и говоритъ: «избушка, избушка! поворотись ко мнѣ передомъ, а къ лѣсу задомъ!» Избушка оборотилась къ нему передомъ. Взошелъ онъ въ избушку; на печкѣ лежитъ баба-яга, костяная нога, носъ уперла въ потолокъ и кричитъ оттуда: «что здѣсь русскимъ духомъ пахнетъ?» Онъ ей и кричитъ: «вотъ, говоритъ, я тебя старую чертовку ссажу съ печки!» Она сама соскочила съ печки и стала его просить. «Добрый молодецъ, не бей меня: я тебѣ пригожусь.» Онъ ей и говоритъ: «чѣмъ ты на меня закричала, ты бы лучше накормила, напоила и спать положила.» Она его стала спрашивать: «кто ты такой?» Онъ говоритъ: «я Иванъ царевичъ.» Она тутъ его накормила, напоила и спать положила.—Утромъ Иванъ царевичъ проснулся, умылся, одѣлся, Богу помолился, сталъ у ней спрашивать: «не знаешь ли ты гдѣ Жаръ-птица?» Она ему и говоритъ: «я не знаю, но ты поѣзжай дальше; тамъ будетъ сестра моя средняя, она тебѣ скажетъ. Да на̀ тебѣ клубочикъ, когда ты повезешь Жаръ-птицу, то за тобой погонятъ, ты и скажи: клубочикъ, клубочикъ! обратись въ гору. И онъ оборотится въ гору, а ты поѣдешь дальше.»—Тутъ онъ поблагодарилъ ее и поѣхалъ дальше къ ея сестрѣ.
Ѣхалъ онъ нѣсколько времени, и на дорогѣ стоитъ избушка на куриныхъ лапкахъ, сама повертывается. Иванъ царевичъ и говоритъ: «избушка, избушка! поворотись ко мнѣ передомъ, а къ лѣсу задомъ!» Избушка оборотилась къ нему передомъ. Взошелъ онъ въ избушку; на печкѣ лежитъ баба-яга, середняя сестра, костяная нога, носъ уперла въ потолокъ и кричитъ оттуда: «что здѣсь русскимъ духомъ пахнетъ?»—«Вотъ, говоритъ, я тебя старую чертовку ссажу съ печки!» Она сама соскочила съ печки, Ивана царевича накормила, напоила и спать положила. Утромъ онъ всталъ и сталъ спрашивать бабу-ягу: гдѣ Жаръ-птица? Она ему сказала: «поѣзжай дальше къ старшей сестрѣ!» Она ему тутъ дала гребенку. Когда, говоритъ, ты поѣдешь съ Жаръ-птицей, за тобой погонятъ, ты и скажи: «гребенка, гребенка! обратись ты въ непроходный лѣсъ! Она и оборотится, а ты поѣдешь дальше.» Тутъ онъ поблагодарилъ ее и поѣхалъ къ старшей сестрѣ.
Ѣхалъ онъ нѣсколько времени; видитъ—опять избушка на куриныхъ лапкахъ. «Избушка, избушка! поворотись ко мнѣ передомъ, а къ лѣсу задомъ!» Взошелъ онъ въ избушку; на печкѣ лежитъ баба-яга, костяная нога, носъ уперла въ потолокъ и кричитъ оттуда: «что здѣсь русскимъ духомъ пахнетъ?»—«Вотъ, говоритъ, я тебя старую чертовку ссажу съ печки!» Она сама соскочила съ печки, Ивана царевича накормила, напоила и спать положила. Утромъ Иванъ царевичъ всталъ, Богу помолился; сталъ разспрашивать у ней о Жаръ-птицѣ. Она дала ему щетку. «Когда, говоритъ, за тобой погонятъ, то ты скажи, щетка, щетка, обернись ты въ огненную рѣку. И она сдѣлается огненной рѣкой, а ты поѣдешь дальше. И когда ты будешь подъѣзжать къ такому-то царству, будетъ ограда, и въ этой оградѣ будутъ вороты; за этой оградой висятъ три клѣтки: въ золотой клѣткѣ ворона сидитъ; въ серебреной грачъ сидитъ; въ мѣдной Жаръ-птица. Но ты помни, не бери серебреную и золотую, и мѣдную клѣтку тоже не бери, а отвори дверку и вынь Жаръ-птицу и завяжи ее въ платокъ.» Иванъ царевичъ поблагодарилъ ее и поѣхалъ въ путь.
Подъѣзжаетъ онъ къ царству и видитъ ограду каменную; никакъ нельзя черезъ нее перелѣзть; и въ вороты нельзя проѣхать—львы стоятъ. Только онъ посмотрѣлъ и говоритъ: «ахъ, ты конь мой, лошадь вѣрная моя! Перепрыгни ты черезъ ограду и дай мнѣ достать Жаръ-птицу!» Онъ отъѣхалъ назадъ, раскакался и перепрыгнулъ черезъ ограду. Только онъ видитъ, что Жаръ-птица большая; въ платокъ ее нельзя завязать. Подумалъ, взялъ эту мѣдную клѣтку совсѣмъ; вдругъ колокольчики зазвенѣли и львы разревѣлись. Онъ тутъ испугался, что его поймаютъ; раскакался, перепрыгнулъ ограду и поскакалъ дальше съ Жаръ-птицей. Только онъ отъѣхалъ нѣсколько и видитъ, что за нимъ гонятъ въ погоню; онъ тутъ взялъ клубочикъ. «Клубочикъ, обернись въ гору!» Клубочикъ обернулся въ гору, а онъ поѣхалъ дальше. Войско подскакало къ горѣ и видитъ, что непроходимая гора; то они (войско) возвратились назадъ, взяли скребки, подъѣхали къ горѣ и раскопали ее. Погнали опять за Иванъ-царевичемъ въ погоню.
Только Иванъ царевичъ видитъ, что за нимъ гонятъ въ погоню; онъ взялъ гребенку и сказалъ: «ты, гребенка, обернись ты въ непроходимый лѣсъ!»—Она обернулась. Войско подскакало къ лѣсу и видитъ, что непроходимый лѣсъ. Они возвратились назадъ, взяли топоры и прорубили себѣ дорогу. Они за нимъ дальше поскакали; Иванъ царевичъ видитъ, что за нимъ гонятъ; онъ взялъ щетку и сказалъ: «щетка, обернись ты въ огненную рѣку!» Только войско подскакало и видятъ, что огненная рѣка. Но Иванъ царевичъ за рѣкой легъ отдыхать. Только войско это, кто изъ людей не кинется, то сейчасъ и ошпарится. Дѣлать имъ было нечего, и возратились они назадъ. Иванъ царевичъ отдохнулъ и поѣхалъ въ путь.
Только ѣхалъ онъ нѣсколько времени и подъѣзжаетъ къ этому самому столбу, и у этого столба раскинутъ шатеръ, и въ этомъ шатрѣ сидятъ два молодца. Подшелъ онъ къ нимъ и узналъ, что это его братья. Онъ очень этому случаю радъ, поздоровался съ ними, разсказалъ все подробно. Онъ тутъ легъ съ ними отдохнуть. Но братьямъ стало завидно, что онъ, меньшой братъ, привезетъ къ отцу Жаръ-птицу: «но мы старшіе пріѣдемъ, не привеземъ ничего.» Они согласились его кинуть въ ровъ. Когда они его соннаго кинули въ ровъ: въ этомъ во рву всякіе гады, звѣри, и даже оттуда невидать солнечнаго свѣта. Но когда ему пить и ѣсть было нечего, то онъ питался землей и вздумалъ копать и лѣзть къ верху. Только онъ полѣзъ, самъ руками копаетъ и лѣзетъ все выше да выше. Наконецъ онъ все выше да выше лѣзъ и увидалъ оттуда солнечный лучь. Только онъ дальше полѣзъ и вылѣзъ наружу. Отдохнулъ нѣсколько времени около рва и пошелъ онъ дальше.
Только подходитъ къ одному городу и видитъ въ этомъ городѣ, что толпа стоитъ народу. Подшелъ онъ къ народу и спрашиваетъ: «что это такое значитъ—вы стоите около озера?» Они ему отвѣчаютъ, что «мы ждемъ: отсюда выйдетъ змѣй шестиглавый, и должны мы ему кинуть дѣвицу; но какъ онъ всѣхъ дѣвицъ переѣлъ, то теперь должны кинуть царскую дочь.» Но онъ имъ сказалъ: «ахъ, какъ мнѣ это жалко! но покажите, гдѣ царь и дочь?»—Когда царь и дочь вышли, онъ къ нимъ подошелъ. «Я вашу дочь, говоритъ, могу спасти!» Царь и говоритъ: «теперь нельзя и думать отъ этакаго змѣя.»—А Иванъ царевичъ опять говоритъ: «я вамъ спасу вашу дочь, но прикажите только связать три пучка жимостовыхъ палочекъ!» Когда связали, принесли. Вдругъ змѣй и плыветъ, на разные голоса свищетъ, реветъ; только было ротъ разинулъ, а Иванъ царевичъ однимъ пучкомъ срубилъ ему двѣ головы; другимъ пучкомъ другія двѣ; третьимъ еще двѣ; всѣ шесть головъ отрубилъ. Тутъ сейчасъ царь обрадовался, кинулся его цѣловать и попросилъ къ себѣ во дворецъ. Всѣ жители обрадовались, что онъ такъ змѣя побѣдилъ; такъ сейчасъ задали пиръ. А эта царева дочь такая была разкрасавица, что въ свѣтѣ мало было. Царь сталъ предлагать Иванъ-царевичу жениться. Свадьбу сыграли. Отецъ, женивши, сталъ спрашивать Иванъ-царевича: «изъ какого ты царства?» Онъ отвѣчаетъ, что «изъ такого-то царства, такого-то царя сынъ.» Онъ сталъ его приглашать: «не угодно ли къ своему отцу повидаться? И когда вы рады къ отцу ѣхать, дамъ вамъ два ворона и садитесь на этихъ вороньевъ и когда вы сядете, то скажите: «въ такое-то царство»; васъ прямо и провезутъ.» Вотъ царь далъ имъ вороньевъ; они сѣли и полетѣли. А старшіе два брата какъ взяли Жаръ-птицу, привезли ее къ отцу; отецъ такъ былъ радъ Жаръ-птицѣ. На другой день изъ этой Жаръ-птицы сдѣлалась ворона; они такъ удивились, и отецъ удивился: «отчего это такое значитъ?» Однако отецъ повѣсилъ ворону у себя въ комнатѣ; такъ она и висѣла вороной. Когда Иванъ царевичъ сталъ подлетать къ отцу, то вдругъ изъ вороны сдѣлалась опять Жаръ-птица. Отецъ такъ этому удивился, что вдругъ изъ вороны опять сдѣлалась Жаръ-птица; и видитъ: прилетаютъ два ворона, и на вороньяхъ сидятъ мужчина и дѣвица. Отецъ этому испугался, подумалъ что не за Жаръ ли птицей прилетѣли и не передъ своими ли она изъ вороны сдѣлалась Жаръ-птицей. Но вдругъ Иванъ царевичъ входитъ съ супругой и бросается на шею къ отцу; и проситъ прощенья, что безъ его позволенья онъ женился. Отецъ никакъ узнать его не могъ. «Ахъ, ты сынъ мой! Что ты такъ долго не пріѣзжалъ. Братья твои возвратились, Жаръ-птицу достали.»—«Нѣтъ, говоритъ, не братья, а я Жаръ-птицу досталъ; съ ними я выѣхалъ на дорогу; они меня соннаго кинули въ ровъ, а Жаръ-птицу отъ меня увезли.» А потомъ онъ все подробно разсказалъ. Сейчасъ отецъ двухъ сыновей своихъ заставилъ пасти скотину, а ему отдалъ все царство свое. Потомъ они сдѣлали такой пиръ; я тамъ былъ, вино, пиво пилъ, по усамъ текло, да въ ротъ не попало.
(Записана мной отъ урожденца деревни Селина, въ Веневскомъ уѣздѣ, Тульской губ.).
