Дѣйствующія лица:
[править]Дункамъ, король Шотландіи.
Мэлькольмъ, Дональбенъ, его сыновья.
Макбетъ, Банко, полководцы королевской арміи.
Мэкдофъ, Леноксъ, Россъ, Ментисъ, Энгосъ, Кэтнесъ, Шотландскіе дворяне.
Фліансъ, сынъ Банко.
Сивардъ, принцъ Норсомберландскій, предводитель англійскихъ войскъ.
Молодой Сивардъ, его сынъ.
Сэйтонъ, офицеръ, состоящій при Макбетѣ.
Малолѣтній сынъ Мэкдофа.
Англійскій докторъ.
Шотландскій докторъ.
Сержантъ.
Привратникъ.
Старикъ.
Лэди Макбетъ 2).
Лэди Мэкдофъ.
Придворная лэди Макбетъ.
Лорды, дворяне, офицеры, солдаты, убійцы, адъютанты и послы.
Геката.
Три вѣдьмы.
Видѣнія.
Дѣйствіе первое
[править]СЦЕНА I.
[править]Когда-жь слетимся мы опять втроемъ
Съ громами, въ блескѣ молній и съ дождемъ?
Когда вся суматоха прекратится,
Побѣдой полной битва завершится.
А сбудется все это, совершится,
И солнце не успѣетъ закатиться.
А гдѣ?
Вонъ тамъ, гдѣ верескомъ одѣта
Пустыни гладь.
Чтобъ видѣть тамъ Макбета.
Котъ сѣрый 3), я иду, лечу сейчасъ!
Чу, жаба 4) кличетъ!… а?… Примчусь какъ разъ!…
Прекрасное — все гниль, а гниль прекрасна 5)!
Летимъ, гдѣ смрадъ, гдѣ мгла, гдѣ высь ненастна!
СЦЕНА II.
[править]Кто это?… Весь въ крови. Судя по виду,
Онъ можетъ намъ подробно разсказать,
Чего добилось дерзкое возстанье.
А, это тотъ сержантъ 6), который долгъ
Исполнилъ свой, какъ добрый, честный воинъ! —
Онъ выручилъ меня изъ плѣна. Здравствуй,
Мой храбрый другъ. Повѣдай королю,
Въ какомъ ты положеніи оставилъ
Жестокій бой?
Въ сомнительномъ, король,
Какъ двухъ пловцовъ, которые, сцѣпясь
Другъ съ другомъ, выбившись изъ силъ, другъ друга
Искусныя усилья подрываютъ.
Свирѣпый, безпощадный Макдональдъ,
Вполнѣ достойный быть бунтовщикомъ —
Такое множество злодѣйствъ презрѣнныхъ
Роилося въ его природѣ гнусной! —
Внезапно подкрѣпленье получилъ
Отъ Керновъ, Голловгласовъ 7) съ острововъ
На западѣ… Сама богиня счастья,
Смѣясь рѣзнѣ проклятой, оказалась
Наложницей распутною злодѣя!…
Все это ни во что!… Макбетъ нашъ храбрый —
Онъ заслужилъ вполнѣ такое имя —
Развратницу богиню презирая,
Мечемъ, дымящимся парами крови,
Въ работѣ страшной пролитой, себѣ,
Какъ истинный любимецъ бранной славы,
Къ измѣннику прорѣзалъ путь широкій
И грозно сталъ предъ нимъ лицомъ къ лицу…
Но не пожалъ руки и не сказалъ
Прощай, а въ мигъ, взмахнувъ мечемъ, разсѣкъ
Его отъ челюстей по самый поясъ,
И голову бунтовщика надъ замкомъ, —
Высоко надъ бойницей, — утвердилъ!
О, доблестный нашъ братъ! О, славный витязь!
Но какъ оттуда же, откуда солнце
Свой начинаетъ свѣтлый въ небѣ бѣгъ,
Вздымаются и бури, потопляя
Въ пучинахъ моря корабли, и громы
На насъ съ ужаснымъ грохотомъ несутся;
Такъ и теперь: откуда, намъ казалось,
Ужь засіяли радость и покой,
Нахлынули бѣды на насъ нежданно.
Внимай, король Шотландіи, внимай!
Едва успѣло мужество свершить
Свой судъ, заставивъ быстроногихъ Керновъ.
Довѣрясь бѣгству, показать намъ пятки;
Король Норвегіи минуту понялъ,
Съ оружіемъ блистающимъ и новымъ
И съ войскомъ свѣжимъ вдругъ на насъ нагрянулъ!
Что-жь? Испугались наши полководцы —
Нашъ Банко, храбрый нашъ Макбетъ?
О, да!
Какъ воробьевъ орлы, какъ зайцевъ львы —
Всю правду передать хочу: они,
Какъ пушки, заряженныя вдвойнѣ,
Ударами двойными разразились!
Хотѣли ли въ крови купаться жаркой,
Иль повторить всѣ ужасы Голгоѳы, —
Не знаю, но… я чувствую: слабѣю
И къ помощи взываютъ громко раны…
Прекрасенъ твой разсказъ не менѣй ранъ,
И дышатъ славою они! Скорѣй
Ведите къ лѣкарю его. (Воина уводятъ). Но кто
Идетъ сюда?
Достойный Росса — танъ.
Какой поспѣшностью блистаютъ взоры!
Такъ смотрятъ только вѣстники чудесъ.
Да здравствуетъ король!
Откуда ты,
Достойный танъ?
Изъ Файфа, государь.
Оттуда, гдѣ норвежскія знамена 8)
Смѣются надъ судьбой людей! Они,
Теперь, уже віясь надъ нашимъ войскомъ,
Борьбою распаленномъ, на него,
Не на своихъ владыкъ, норвежцевъ гордыхъ,
Отрадную прохладу навѣваютъ.
Король норвежскій съ войскомъ страшнымъ, силой
Измѣнника коварнаго, Кавдора 9),
Безчестнѣйшаго тана, заручившись,
Ужасную самъ началъ сѣчу смѣло;
Но встрѣтилъ грудь Беллоны обрученца! —
Макбетъ, закованный надежно въ сталь,
Не зная равнаго себѣ, — предъ нимъ!
Копье противъ копья и мечъ на мечъ,
И сломлена въ конецъ гордыня! Словомъ,
Побѣда наша!
О, какое счастье!
Свенонъ, король норвежскій, мира проситъ.
Ему убитыхъ не дали убрать,
Пока не внесъ на островѣ Сенкольмѣ 10)
Намъ десять тысячъ долларовъ сполна.
Такъ не удастся же Кавдора тану
Впередъ довѣрье наше обмануть! (къ Россу).
Иди, вели казнить его немедля.
Исполню, государь.
Что проигралъ
Предатель гнусный, — выигралъ Макбетъ.
СЦЕНА III.
[править]Гдѣ была ты, сестрица?
Давила свиней 11).
Ну, а ты? Гдѣ была ты, сестрица, скажи-ка?
У жены моряка каштановъ былъ полный передникъ,
И проклятая грызла ихъ, грызла и грызла, все грызла.
«Ну, такъ дай же и мнѣ ты», — ввернула я. "Къ чорту ты, вѣдьма!
Распаршивая, грязная, жирная 12) крикнула туша —
А мужъ ея — шкиперъ на «Тигрѣ» и отплылъ въ Алеппо!
Туда же за нимъ поплыву я на днѣ рѣшета 13),
Ударюсь въ догонку я крысою злой, безъ хвоста 14),
За нимъ поплыву, поплыву, поплыву-жь, поплыву!
Я дамъ тебѣ вѣтеръ, сестра, 15)!
Ахъ, какъ ты мила и добра!
Сестра, и я дамъ тебѣ мой.
Другіе-жь мои и со мной! —
Такъ во власти моей всѣ вѣтры всѣхъ странъ и морей,
Что морякъ осторожный намѣтилъ на картѣ своей…
Изнывая всѣ девятью девять ночей,
Какъ отверженный міромъ, въ мученьи своемъ,
Въ душевной истомѣ и ночью и днемъ,
Не сомкнетъ онъ на мигъ отягчаемыхъ сномъ
И безъ слезъ и безъ сна воспаленныхъ очей!
Не погибнетъ въ волнахъ, но корабль безъ снастей
Буду бить и трепать, и кидать средь морей!…
Я души его крѣпость до тла разорю,
Истомлю, истощу, изморю, изморю!…
А что у меня?
Покажи, посмотрю.
А палецъ матроса большой!
Вернется уродомъ домой.
Чу, бьетъ барабанъ уже тамъ,
Макбетъ уже близится къ намъ.
Сестры рока, мы рука съ рукой 16)
Властны надъ землей и надъ водой!
Кругомъ здѣсь пойдемъ, все кругомъ —
Три тебѣ, вотъ три и мнѣ 17),
Три еще, чтобъ намъ вполнѣ,
Крѣпко взявшися другъ съ другомъ.
До девяти
Теперь дойти.
Стойте. Все уже полно.
Колдовство совершено!
Такой прекрасный ясный день и вдругъ 18)
Здѣсь смрадъ, а воздухъ полонъ гнили! Странно!
Такихъ чудесъ нигдѣ я не встрѣчалъ!
Далеко ли до Форесъ? — Кто такія?
Такъ тощи, сухи, по одеждѣ дики,
На жителей земли такъ не похожи,
Хотя и на землѣ! Живете вы
Иль нѣтъ? Вы то-ль, что можно вопрошать 19)?
Вы видно поняли меня; къ губамъ
Изсохшимъ каждая изъ васъ свой палецъ
Костлявый приложила! Съ виду судя,
Должны вы женщинами быть, но ваши
Сѣдыя бороды лишаютъ права
За женщинъ васъ признать.
Кто вы, скажите?
Слава тану Гламиса 20) — Макбету!
Слава тану Кавдора 21) — Макбету!
Слава королю Макбету! Будешь
Послѣ королемъ.
Мой добрый сэръ,
Смутился ты, какъ будто испугало
Тебя, что такъ звучитъ для всѣхъ прекрасно!…
Васъ правдой заклинаю, говорите;
Вы призракъ иль на самомъ дѣлѣ то,
Чѣмъ кажетеся намъ? Товарищъ мой
Услышалъ съ новымъ саномъ поздравленье,
Пророчествомъ нежданнымъ награжденъ,
Богатымъ столь великимъ содержаньемъ,
Столь царственно сіяющей надеждой,
Что, кажется, восторгомъ обезумленъ
И внѣ себя. -Что жь мнѣ отъ васъ ни слова?
Когда вамъ вѣдомы временъ посѣвы
И видите впередъ, зерно какое
Взойдетъ, какое нѣтъ, — вѣщайте мнѣ! —
Мнѣ милостей не надо, злобы-жь вашей
Я не боюся.
Слава!
Слава!
Слава!
Макбета меньше ты, хотя и больше!
Не такъ, какъ онъ, ты счастливъ, но счастливѣй!
Ты не король, но королей отецъ!
Обоимъ слава, Банко и Макбету!
Макбету, Банко, слава, слава!
Стойте!…
Не кончили!… Высказывайте все,
Вы, вѣстницы пророчествъ! Знаю самъ:
Съ Синеля 22) смертью Гламиса я танъ,
Но какъ Кавдора? Живъ Кавдора танъ
Въ довольствѣ… А король? Быть королемъ —
Внѣ всѣхъ предѣловъ вѣроятій также,
Какъ и Кавдора таномъ. Говорите
Откуда вашихъ чудныхъ знаній сила?
Зачѣмъ теперь, въ пустынѣ этой дикой,
Сожженной солнцемъ, странно прорицая,
Вы путь намъ заступили? Говорите, —
Я требую отъ васъ…
И на землѣ,
Какъ на водѣ, бываютъ пузыри!'
Мы видѣли… Куда исчезли?
Въ воздухъ!
И то, что намъ казалось тѣломъ, вдругъ-
Мгновенно распустилось и пропало,
Какъ паръ отъ устъ дыханья на вѣтру.
Ахъ, если бы еще остались дольше!
Да было-ль то, о чемъ мы говоримъ?
Иль мы наѣлися кореньевъ вредныхъ 23),
И разумъ, какъ невольникъ, ими скованъ?
Твои, вѣдь, дѣти будутъ королями.
А ты — самъ будешь королемъ.
А также
Кавдора таномъ. Такъ онѣ сказали?
Звукъ въ звукъ и слово въ слово — Кто идетъ?
Макбетъ, съ восторгомъ радости король
Вѣсть принялъ о твоихъ побѣдахъ славныхъ!
Когда-жь услышалъ онъ, какъ въ битвѣ страшной.
Съ бунтовщикомъ себя ты не щадилъ,
Заспорили въ душѣ его два чувства:
Которое тебя, его достойнѣй:
Желанье-ль страстное тебя хвалить,
Иль предъ тобой нѣмое удивленье?
И, наконецъ, онъ смолкъ отъ изумленья.
Когда, обозрѣвая славный день,
Тебя увидѣлъ онъ въ рядахъ норвежцевъ
Безъ страха средь картинъ ужасныхъ смерти,
Которыя ты самъ же создавалъ!
Спѣшили вѣсти съ поля славной битвы,
Какъ въ частый градъ градины другъ за другомъ 24),
И груды сыпались къ его ногамъ
Похвалъ великимъ подвигамъ твоимъ
Въ защиту королевства!
Насъ послалъ
Сюда король отъ имени его
Благодарить тебя; но не платить
За подвиги твои, а только звать
Предъ, свѣтлое его лицо.
Въ задатокъ
Награды большей мнѣ онъ повелѣлъ
Провозгласить тебя Кавдора таномъ.
Будь счастливъ ты и въ этомъ новомъ санѣ,
Нашъ славный танъ, — санъ этотъ твой!
Иль можетъ
И діаволъ правду говорить?
Но живъ
Кавдора танъ; зачѣмъ меня рядить
Въ заемныя чужія одѣянья?
Кто былъ Кавдора таномъ — живъ еще;
Но жизнь влачитъ надъ тяжестью суда,
Затѣмъ, чтобъ потерять ее законно.
Въ союзѣ ли съ норвежцами онъ былъ.
Бунтовщикамъ ли тайно помогалъ,
Иль съ тѣми и съ другими замышлялъ
Странѣ родной погибель, — я не знаю;
Но только за измѣну онъ умретъ!
Она доказана вполнѣ; онъ въ ней
Сознался.
Гламиса, Кавдора танъ.
А то, что больше — впереди! (Къ Россу и Энгосу). За трудъ
Благодарю. (Къ Банко тихо). Ты вѣришь ли теперь?
Короны ждутъ твоихъ дѣтей! Вѣдь, тѣ,
Тѣ самыя, что сдѣлали меня,
Кавдора таномъ, въ силахъ дать и то,
Что будетъ поцѣннѣй.
Увѣруй въ нихъ;
Такъ мало будетъ и Кавдора тана, —
Протянешь страстно руку и къ коронѣ.
Какъ странно, право: часто силы мрака,
Чтобъ крѣпче насъ въ своихъ силкахъ запутать,
Намъ правду говорятъ! Въ вещахъ ничтожныхъ
Онѣ насъ честностью своей прельщаютъ,
Чтобъ послѣ обмануть безстыдно въ томъ,
Что гибелью надъ нами разразится.
(Къ Россу и Энгосу, отводя ихъ въ сторону). Прошу на слово.
Сказаны двѣ правды 25),
Два пролога закончены вполнѣ
Передъ началомъ дивнымъ представленья,
Его же содержанье — царство! (Громко). Други,
Благодарю. (Про себя). Заботливость о насъ
Таинственныхъ, нездѣшнихъ силъ не можетъ
Быть зломъ…. да и добромъ не можетъ быть!
Коль зло, зачѣмъ такой задатокъ цѣнный,
Зачѣмъ же правдой началося? Я —
Кавдоръ… А ежели добро, зачѣмъ
Столь страшному внушенью поддаюсь,
Что образъ, возникающій въ душѣ,
Вздымаетъ дыбомъ волосы мои
На головѣ и, вынуждаетъ сердце,
Столь прочно укрѣпленное въ груди.
Болѣзненно такъ биться и стучать
Такъ неестественно мнѣ въ ребра?! О,
Всѣ ужасы дѣйствительности самой
Не такъ страшны, какъ страшенъ образъ ихъ
Въ воображеньи! Мысль моя, въ которой
Убійство — лишь мечта, уже весь міръ
Замкнувшейся въ себя моей природы
Приводитъ въ трепетъ до его основъ
И чувствъ моихъ всѣ отправленья душитъ
Однимъ лишь размышленіемъ о дѣлѣ!…
И для меня ужь существуетъ то,
Чего еще не существуетъ…
О,
Какъ восхищенъ товарищъ нашъ: имъ все
Забыто.
Если хочетъ ужь судьба
Меня вѣнчать короной, такъ сама
Ужь и вѣнчай, а я не шевельнусь.
Всѣ почести, когда онѣ новы —
Что платья новыя: — сидятъ на насъ
Отмѣнно ловко только лишь тогда,
Когда уже поносятся довольно.
Пусть будетъ только то, что можетъ быть!
И время и часы своей чредой
Бѣгутъ и въ день дождливый, и въ сухой.
Мы ждемъ, васъ, доблестный Макбетъ.
Простите.
Мой бѣдный умъ теперь надъ тѣмъ работалъ,
Что ужь давно прошло, давно забыто.
Друзья мнѣ дорогіе, вѣрьте: то,
Что сдѣлали вы въ жизни для меня,
Я на листахъ той книги записалъ,
Которую читаю каждый день.
Идемте къ королю. (Къ Банко тихо). А что случилось,
О томъ подумай хорошенько. Послѣ,
Мы на досугѣ взвѣсимъ все какъ надо,
Поговоримъ открыто, по душѣ!
Я радъ.
Теперь довольно. (Громко) други, въ путь.
СЦЕНА IV.
[править]Ну что-жь? Казненъ ли бывшій танъ Кавдора?
Вернулись тѣ, кому я поручилъ
Блюсти за исполненьемъ приговора?
Нѣтъ, государь. Еще не возвратились.
Я встрѣтилъ одного, который видѣлъ
Какъ бывшій танъ Кавдора умиралъ 26).
Онъ говорилъ: преступникъ откровенно
Покаялся во всѣхъ своихъ измѣнахъ
И вашего величества прощенья
Просилъ чистосердечно, выражая
Глубокое раскаянье свое.
Такъ въ жизни не украсило его
Ничто, какъ разставанье съ ней: онъ умеръ,
Какъ будто бы учился умирать;
Онъ показалъ, что бросить былъ готовъ
И то, что для него всего дороже,
Какъ самую ничтожную бездѣлку.
И нѣтъ искусства по лицу узнать.
Что на душѣ у человѣка! Я
Ему такъ вѣрилъ много!
Доблестный
Нашъ братъ! На мнѣ до сихъ поръ тяготѣетъ
Неблагодарности великій грѣхъ.
Ты такъ уносишься впередъ далеко
Въ полетѣ гордомъ подвиговъ твоихъ,
Что и быстрѣйшее крыло наградъ
Уже догнать тебя не въ силахъ! Право,
Желалъ бы я, чтобы заслугъ твоихъ
Поменьше было; я уже не въ силахъ
Достоинство наградъ привесть въ согласье
Съ желаньемъ награждать тебя, какъ должно…
И, наконецъ, могу сказать одно:
Въ долгу я неоплатномъ у тебя!
Властитель, служба вѣрная сама
Себѣ уже награда. Все вполнѣ
Принадлежитъ лишь вамъ, что только можемъ
И что должны мы сдѣлать, чтобъ исполнить
Первѣйшія обязанности наши.
Они же — ваши дѣти, ваши слуги!
Нашъ долгъ главнѣйшій — охранять, король,
И вашу честь, и вашу къ намъ любовь!
Тебя еще я только посадилъ
И постараюсь выростить вполнѣ!
(Къ Банко). Мой благородный Банко, ты не менѣй
Услугъ мнѣ оказалъ. Пусть знаютъ всѣ,
Что много сдѣлалъ ты! Дай мнѣ обнять
Тебя и къ сердцу моему прижать!
Взойду я здѣсь, какъ доброе зерно,
А жатва ваша будетъ, государь!
Отъ радости играетъ мое сердце
И радость такъ полна, что ищетъ слезъ,
Когда онѣ приличны лишь печали,
Чтобы подъ ними скрыть свою чрезмѣрность!
Вы, наши сыновья, родные, таны,
Вы, близкіе къ престолу, къ намъ, — хотимъ
Теперь же, въ эту свѣтлую минуту,
Наслѣдникомъ престола объявить
Мэлькольма, старшаго изъ всѣхъ дѣтей
Моихъ, и будемъ звать его впередъ
Отнынѣ принцемъ Кумберлэндскимъ 27). Такъ
Да будетъ! Онъ, однакожь, не единъ
Здѣсь нами осчастливленъ: знаки чести,
Какъ звѣзды въ небѣ, ярко засіяютъ
На всѣхъ, кто только ихъ достоинъ будетъ!
(Макбету). Теперь скорѣе ѣдемъ въ Инвернесъ.
Хочу тѣснѣе сблизиться съ тобой.
Мнѣ отдыхъ — трудъ, когда тотъ отдыхъ самый
Вамъ не на пользу, государь. Желаю
Я въ Инвернессѣ 28) васъ предупредить,
Скорѣй обрадовать мою жену,
И я прошу смиренно позволенья
Оставить васъ на время.
Мой достойный
Кавдоръ!
Принцъ Кумберлэндскій! Вотъ порогъ.
Онъ на пути моемъ. На немъ споткнувшись,
Упасть я долженъ иль… перескочить
Черезъ него… О, звѣзды, вы закройте
Сіяній вашихъ свѣтъ, чтобъ онъ не видѣлъ
Моихъ желаній черныхъ и глубокихъ!…
Глаза, что дѣлаетъ рука, не знайте!…
И пусть свершится то, на что взглянувъ,
Окаменѣетъ отъ испуга взоръ,
Когда ужь будетъ все совершено!
Да, правда, правда, мой достойный Банко,
Таковъ онъ и такъ доблестенъ, какъ мы
Съ тобою говоримъ. Хвалить его —
По правдѣ, пища для меня и пиръ
Моей души. Ну, ѣдемъ же за нимъ
Заботится онъ насъ опередить,
Чтобы радушно встрѣтить… Да, ему
Подобнаго не знаю человѣка!
СЦЕНА V.
[править]«Онѣ мнѣ встрѣтились въ самый день побѣды. Онѣ, какъ послѣ оказалось, знаютъ болѣе, чѣмъ можетъ знать смертный. Когда я горѣлъ желаньемъ распрооить ихъ подробнѣе, онѣ обратились въ воздухъ, въ которомъ и исчезли. Когда стоялъ я, пораженный чудомъ, прибыли посланные отъ короля и поздравили меня таномъ Кавдора, именно тѣмъ самымъ саномъ, которымъ привѣтствовали меня сестры, указывая притомъ на будущее пророческимъ восклицаніемъ: „Слава будущему королю!“ Я почелъ необходимымъ сообщить тебѣ объ этомъ, дорогая участница моего величія, чтобы при незнаніи о такомъ пророчествѣ ты не лишилась твоей доли радости. Храни это на сердцѣ и прощай».
Танъ Гламисъ, танъ Кавдора! — Будешь тѣмъ,
Что обѣщали. Только вотъ боюсь
Твоей природы: молока въ ней много,
Въ ней нѣжной человѣчности ужь слишкомъ,
Чтобъ путь избрать кратчайшій! Да, я знаю:
Великимъ хочешь быть, и честолюбье,
Пожалуй, есть въ тебѣ, да только нѣтъ
Того лишь зла, что добываетъ все.
И гордость ты свою насытить хочешь,
Да и святымъ остаться въ то же время!
Не любишь ты играть въ фальшивую игру,
А выигрышъ безчестный радъ схватить!
О, Гламисъ мой, ты хочешь вѣдь того,
Что громко вопіетъ 27): "Ты вотъ что сдѣлай,
Когда желаннаго достигнуть жаждешь
И именно то самое ты сдѣлай,
Чего страшишься болѣй, чѣмъ желаешь.
Чтобъ не было исполнено оно!…
Скачи жь сюда, несись, лети, мой Гламисъ!
Огонь моей души я перелью
Въ твой слухъ и силой рѣчи поражу
Все то, что держитъ отъ тебя далеко
Корону, всю въ сіяньи, золотую,
Которой силы свыше и судьба
Тебя уже вѣнчали сами!… (Входитъ Вѣстникъ). Что?
Король пріѣдетъ на ночь къ намъ.
Что-жь ты?
Съ ума сошелъ?… А господинъ?… Не съ нимъ
Вѣдь, если такъ, меня-бъ онъ извѣстилъ,
Чтобъ приготовиться могла.
Простите,
Я правду говорю. Супругъ вашъ, лэди,
Сейчасъ сюда прибудетъ. Мой товарищъ.
Спѣшилъ впередъ его примчаться къ вамъ.
Чуть не задохся на пути, едва
Былъ въ силахъ передать, что танъ ему
Сказать вамъ приказалъ.
Помочь ему,
Скорѣй! Принесъ великую онъ новость!
Осипъ и воронъ, каркая на крышѣ,
Зловѣще къ намъ Дункана накликая!…
О, духи, вы, владыки думъ злодѣйскихъ,
Сюда! Убейте женственность мою,
Жестокостью лютѣйшею меня
Наполните отъ темени до пятъ!
Сгустите кровь мою, заприте дверь
И совѣсти моей, чтобы не грызла,
Чтобъ голосъ человѣческой природы,
Карающій мученьями укора,
Не колебалъ рѣшимости моей
Свирѣпой, — въ дѣлѣ не было бъ уступокъ!…
Къ грудямъ моимъ, властители убійствъ!
Незримые, гдѣ-бъ вы ни сторожили,
Готовя тайно гибель для людей,
Къ грудямъ моимъ!… И молоко изъ нихъ
Все выпейте и вашей желчью горькой
Наполните одной!… Ночь черная,
Заволокись густѣйшимъ дымомъ ада,
Чтобы не видѣлъ острый ножъ тѣхъ ранъ,
Что будетъ наносить, чтобъ-неба взоръ
Насквозь завѣсы мрака не проникъ
И чтобъ оно не закричало: «стой!»
(Входитъ Макбетъ). Великій Гламисъ! Доблестный Кавдоръ
И болѣе, чѣмъ Гламисъ и Кавдоръ,
Но третьему затѣмъ провозглашенью!
Письмо твое, объявъ меня восторгомъ,
Перенесло далеко за предѣлы
Слѣпой минуты настоящей; въ ней
Я будущее вижу!
Другъ, Дунканъ
Пріѣдетъ нынче.
А когда уѣдетъ?
Да хочетъ завтра.
О, никогда
Такого завтра не увидитъ солнце!…
Да что-жь, мой танъ? Твое лицо, какъ книга,
Въ которой странныя прочтутся вещи, —
Чтобъ время обмануть, смотри такимъ,
Какимъ повелѣваетъ время быть.
Ласкай рукой, глазами, языкомъ,
Кажись для всѣхъ на видъ цвѣткомъ невиннымъ,
И будь змѣей, сокрытою подъ нимъ!…
Того-жь, что на ночь къ намъ пріѣдетъ, примемъ
Мы хорошо. Ты дѣло этой ночи,
Великое, одной мнѣ предоставишь.
Оно и только лишь оно одно
Даруетъ нашимъ днямъ, ночамъ грядущимъ
Величье, славу, царственную власть!
Объ этомъ послѣ будемъ говорить.
Кажись ты только веселѣй, безпечнѣй;
Мѣняться въ выраженіи лица
Всегда, опасно очень, вѣрь ты мнѣ!
А остальное мнѣ ужь предоставь.
СЦЕНА VI.
[править]Какъ мѣсто замка хорошо! Какой
Прекрасный видъ! И легкій вѣтерокъ
Привѣтствуетъ такъ нѣжно наши чувства.
Которымъ тихій сладостенъ покой!
И ласточка, гость лѣта дорогой,
Своимъ домкомъ любимымъ говоритъ,
Что воздухъ здѣсь заманчивъ, ароматенъ.
Смотрите: нѣтъ ни выступа, ни фриза,
Нѣтъ уголка и нѣтъ колонны, гдѣ-бъ
Висячей ни было у ней постельки,
Гдѣ-бъ ни качалась люлька для птенцовъ.
Замѣтилъ я: гдѣ больше ихъ
Родится и живетъ, всегда тамъ воздухъ
И нѣженъ, и пріятенъ.
Вотъ смотрите!
Сама почтенная хозяйка наша!
Любовь, когда она дружится съ нами 29),
Источникомъ бываетъ безпокойствъ;
Но мы ее благодаримъ всегда
За то лишь только, что любовь — она.
Такъ и теперь, желая намъ всѣхъ благъ
Отъ Бога, насъ за трудъ благодарите,
Что причиняемъ вамъ прибытьемъ нашимъ,
Что безпокоимъ вашу мы любовь.
Заслуги наши, взятыя вдвойнѣ,
Затѣмъ еще удвоенныя снова —
Ничтожныя и жалкія бездѣлки
Въ сравненьи съ тою честію великой,
Какою вы счастливите нашъ домъ!
За прежнія и новыя награды,
Которыми осыпаны мы вами,
Молить за васъ мы будемъ вѣчно Бога
Въ молитвахъ нашихъ тайныхъ.
Гдѣ же танъ
Кавдоръ? Мы по пятамъ его скакали;
Хотѣли мы его предупредить.
Ѣздокъ отличный онъ! Его любовь, —
Остра, какъ шпора, — помогла ему
Скорѣе насъ, какъ вихрь, сюда примчаться.
Почтенная и милая хозяйка,
На эту ночь мы ваши гости.
Мы
И слуги наши, все, что мы имѣемъ, —
Все ваше, государь. Во всемъ отчетъ 30)
Отдать готовы, все вамъ возвратить,
Когда угодно будетъ.
Дайте-жь руку
И къ нашему хозяину ведите.
Его мы любимъ сильно; милость наша
Къ.нему не оскудѣетъ никогда!
Клянуся вашей жизнію, хозяйка!
СЦЕНА VII.
[править]Когда-бъ все было кончено вполнѣ
Однимъ ударомъ — было-бъ хорошо,
Все было-бъ сдѣлано въ одно мгновенье!
Когда-бъ могло убійство это сразу,
Однимъ ударомъ только, уловить
И всѣ послѣдствія его и тутъ же
Добыть успѣхъ желанный! О, когда-бъ
Въ ударѣ этомъ заключалось все,
Конецъ всему, что ждетъ насъ здѣсь, лишь здѣсь,
На этой отмели временъ потока,
О жизни-бъ я иной не думалъ… Но
Въ такихъ дѣлахъ есть судъ для насъ и здѣсь:
Попробуй только дать урокъ кровавый.
И онъ бѣдой воротится назадъ
На голову учителя, — твою!
О правосудье строго, безпристрастно
Вновь къ нашимъ же устамъ подноситъ чашу
Съ отравой, нами-жь налитой! — Онъ здѣсь
Вдвойнѣ быть долженъ безопасенъ: я —
Его вассалъ и родственникъ его;
И это заграждаетъ путь злодѣйству;
Потомъ — хозяинъ я, и долженъ дверь
Убійцамъ запереть, а не идти
Съ отточеннымъ ножемъ на гостя!.
Къ тому-жь, Дунканъ и царствовалъ такъ кротко
Свой долгъ великій въ правдѣ исполняя,
Что добродѣтели его святыя,
Какъ ангелы на небѣ, съ воплемъ, громко
Вдругъ затрубятъ повсюду о такомъ
Проклятомъ, дьявольски-злодѣйскомъ дѣлѣ!…
И жалость, какъ безпомощно-нагое,
Едва на свѣтъ рожденное дитя,
Несясь по вѣтру съ жалкимъ крикомъ,
И херувимы грозные небесъ,
Коней незримыхъ вѣтра осѣдлавъ,
Ударятъ бурей — страшнымъ дѣломъ всѣмъ
Въ глаза, — и буря та въ слезахъ утонетъ!…
О, нѣтъ, пришпоривать теперь мнѣ нечѣмъ
Мою рѣшимость — развѣ честолюбьемъ!
А честолюбье, — всадникъ страшно пылкій.
Вскочить въ сѣдло желая, чрезъ него
Перемахнетъ и въ прахъ падетъ!… (Входитъ лэди Макбетъ) Что ты?
Ужь онъ отъужиналъ почти. А ты
Зачѣмъ ушелъ?
Онъ спрашивалъ меня?
А ты не зналъ?
Оставимъ это дѣло.
Почтилъ меня онъ такъ еще недавно
Великимъ саномъ, и такое мнѣнье
Златое о себѣ я пріобрѣлъ
Въ народѣ… Нѣтъ, еще походимъ лучше —
Въ убранствѣ этомъ новомъ и блестящемъ
И сбрасывать его съ себя не станемъ
Такъ скоро…
Что-жь? Пьяна была надежда,
Въ которую рядился ты такъ пышно? —
Проспалась, наконецъ, и вдругъ, взглянувъ
На что смотрѣла прежде такъ отважно,
Позеленѣла вся, дрожа отъ страха!
И о любви твоей такъ буду думать
Я съ этихъ поръ. Что-жь? Страшно стало очень
Того добиться мужествомъ и дѣломъ,
Чѣмъ ты уже въ твоихъ желаньяхъ страстныхъ?
Хотѣлось бы тебѣ владѣть всѣмъ, всѣмъ,
Что ты считаешь жизни красотой,
И, въ то же время, смирно оставаться
Подлѣйшимъ трусомъ въ собственныхъ глазахъ!
«Не смѣю» у тебя сильнѣй «хочу»!
Ну, точно вотъ у кошки жалкой въ сказкѣ:
"И рыбку хочется словить,
«И страшно ножки обмочить!» *)
- ) Послѣдніе два стиха мы прибавили, переведя ту англійскую присказку, на которую, по указанію Джонсона и другихъ коментаторовъ, ссылается лэди Макбетъ, а именно: The cat loves fish, bul dares not wet her feet.
Молчи, прошу! Не дрогну ни предъ чѣмъ,
Что лишь возможно человѣку: кто-жь
На большее дерзнетъ — не человѣкъ!
Что-жь ты за звѣрь? Ты самъ… Зачѣмъ же ты
Мнѣ самъ внушилъ о замыслѣ твоемъ? —
Ты мужемъ былъ, когда рѣшался дѣлать…
Ну что же? Сдѣлай болѣе, чѣмъ можешь,
И будешь болѣе, чѣмъ мужъ! Ни время,
Ни мѣсто не давали средствъ для насъ,
И самъ ты все хотѣлъ найти, уладить,
А вотъ теперь, когда само собой
Все въ руки намъ дается такъ удобно,
Удобство это самого тебя
Въ бездѣйствье полное ввергаетъ! Слушай:
Кормила грудью я и знаю хорошо,
Какой любовію младенца любишь,
Когда онъ грудь твою сосетъ; но если-бъ
Я поклялась, какъ ты, — въ минуту ту,
Когда онъ улыбался-бъ въ очи мнѣ,
Изъ деснъ беззубыхъ вырвала-бъ сосокъ
И черепъ разможжила-бъ такъ ему,
Что разлетѣлся-бъ мозгъ его кругомъ!
А если не удастся?
Не удастся?!
Лишь крѣпче завинти ты силу духа, —
И все удастся! Только лишь Дунканъ
Уснетъ, — а тяжкая дорога дня
Заснуть заставитъ скоро, глубоко, —
Я двухъ постельниковъ его такъ сильно
Виномъ и медомъ напою, что память,
Стражъ вѣрный мозга, обратится въ паръ,
А черепъ, разума сосудъ, въ простой
Лишь кубъ. Когда-жь сонъ скотскій овладѣетъ
Всей пьяной ихъ природой, то, чего
Не въ силахъ будемъ сдѣлать мы съ Дунканомъ?!
Его никто не будетъ охранять!
Чего тогда не въ силахъ будемъ мы
Взвалить на слугъ, пропитанныхъ виномъ,
Какъ губки? Преступленье всѣ падетъ
На нихъ.
Рождай мнѣ только сыновей!
Мужей однихъ лишь можетъ создавать
Твоя безстрашная природа! Кто-жь
Тутъ не повѣритъ, что они убійцы,
Когда мы кровью выпачкаемъ ихъ,
И ихъ же мы кинжалы пустимъ въ дѣло?
А кто посмѣетъ иначе подумать,
Когда въ стѣнаніяхъ, вопляхъ объ убитомъ
Мы поразимъ всѣхъ громкимъ нашимъ горемъ?
Рѣшился я! — Я напрягу всѣ силы,
Чтобъ ужасъ этотъ совершить… Идемъ!
Надъ всѣми нашимъ видомъ посмѣемся:
Пусть лжетъ лицо, когда и въ сердцѣ ложь!
Дѣйствіе второе.
[править]СЦЕНА I.
[править]Далеко-ль за полночь, мой милый?
Я
Часовъ не слышалъ. Уже мѣсяцъ сѣлъ.
Садится онъ часовъ въ двѣнадцать.
Ну,
Я думаю, теперь позднѣе, сэръ,
Возьми мой мечъ. Какъ на небѣ скупятся:
Огни всѣ погасили. Къ сну призывъ
Тяжелый, какъ свинецъ, нависъ на вѣки.
Заснуть мнѣ бъ не хотѣлось!… Боже мой!
О милосердый Боже, обуздай
Ты мысли грѣшныя мои; имъ путь
Во снѣ ночномъ природа открываетъ!
Подай сюда мой мечъ. Кто тутъ?
Здѣсь другъ.
Еще ты не въ постелѣ? А король
Ужь спитъ. Онъ былъ необычайно веселъ.
Онъ всю прислугу вашу одарилъ,
А брилліантами твою супругу
Привѣтствовалъ, какъ добрую хозяйку.
И такъ закончивъ свой прекрасный день,
Доволенъ, счастливъ былъ онъ чрезвычайно!
Мы не были готовы. Наша воля
Рабыней недостатковъ оказалась,
А иначе не такъ бы развернулась,
Чтобъ угодить.
Прекрасно было все! —
Послѣдней ночью видѣлъ я во снѣ
Старухъ, сестеръ трехъ вѣщихъ. Много словъ
Сбылося ихъ…
Не думаю о нихъ.
Найти бы намъ хоть часъ одинъ свободный;
Его-бъ охотно очень я потратилъ
На разговоръ объ этомъ дѣлѣ… если-бъ
Согласенъ былъ и ты.
Когда угодно.
А если будешь ты со мной въ согласьи,
Такъ честь великую себѣ добудешь.
О, какъ бы тутъ, стремяся честь удвоить,
Не потерять и той, какой владѣешь! —
Лишь только-бъ духъ остался мой свободенъ
И чисто сердце, преданное долгу,
Пойду на всякій я совѣтъ охотно!
Затѣмъ покойной ночи, почивай.
Благодарю. Того-жь тебѣ желаю.
Скажи тамъ госпожѣ: когда питье
Совсѣмъ готово будетъ, позвонила-бъ.
Теперь прощай. Ступай, ложися спать. — (Слуга уходитъ).
Что тутъ?… Кинжалъ ли вижу предъ собой
И рукоять обращена, ко мнѣ?…
Схвачу тебя!… Я ничего не взялъ,
А, все-таки, тебя до сихъ поръ вижу!
Видѣнье роковое! Иль тебя
Глазами только можно видѣть,
Не ощущать рукой?… Иль ты кинжалъ
Воображенья только, лживый призракъ,
И созданъ мозгомъ, жаромъ воспаленнымъ?…
А все тебя я вижу также ясно
И столь дѣйствительнымъ на видъ, какъ тотъ,
Который здѣсь теперь я обнажаю.
Ведешь меня путемъ, какимъ я шелъ
Съ оружіемъ такимъ же, какъ и ты.
Глаза шутами стали чувствъ другихъ,
А ихъ цѣннѣй они: они одни
Тебя лишь зрятъ. На лезвеѣ твоемъ,
На рукояти вижу капли крови…
Ихъ не было тутъ прежде!… Это вздоръ,
И ничего тутъ нѣтъ!… Кровавый замыслъ
Дурачитъ бѣдные глаза видѣньемъ!…
Теперь на цѣломъ полушаріи земномъ
Какъ будто умерла природа вся;
Лишь злыя сновидѣнія тревожатъ
Отвсюду занавѣсившійся сонъ!…
Волшебство тайное приноситъ жертвы
Гекатѣ блѣдной!… Тощее убійство,
Поднятое въ урочной ночи часъ,
Призывнымъ воемъ волка, стража ночи,
Трепещетъ, движется, какъ воръ, украдкой,
Тарквинія разбойническимъ шагомъ,
И близится къ злодѣйской цѣли!… О!
Ты, прочно утвержденная земля,
Не слышь моихъ шаговъ и не внимай,
Куда они меня ведутъ, чтобъ камни
О замыслѣ моемъ не разгласили,
Нарушивъ страшное вокругъ молчанье
Минуты этой; ей оно такъ нужно!…
Но я грожу, а онъ еще живетъ!
Слова пылъ дѣла только холодятъ… (Ударъ колокола).
Чу, колоколъ зоветъ!… Иду — и кончу
Все!… Дунканъ, не слушай этотъ звонъ;
Зоветъ тебя онъ въ адъ, или на небо!
СЦЕНА II.
[править]То самое, что опьянило ихъ,
Мнѣ придало всю смѣлость!… Что въ нихъ жизнь
Всю угасило, то меня зажгло!…
А?… Нѣтъ, то крикнула сова на кровлѣ! —
Зловѣщій это вѣстникъ смерти: грозно
Послѣднее «прощай» онъ произноситъ
Тому, кто съ жизнію разстаться долженъ! —
Онъ тамъ теперь… Открыта дверь… А храпомъ
Смѣётся тамъ пьянѣйшая охрана
Надъ службой вѣрною своей! — Въ питье
Я ихъ ночное зелья подмѣшала,
И такъ, что смерть съ природой въ спорѣ: живы-ль
Теперь, мертвы-ль они.
Кто тутъ?… Что?. Э!…
О ужасъ!… Разбудили ихъ, и все
Пропало, все не удалось!… Не дѣло,
А покушенье насъ погубитъ!… Чу!…
Да я кинжалы тутъ же положила
Готовыми; не могъ онъ ошибиться!…
Ахъ, если бы во снѣ не походилъ
Онъ такъ на моего отца, сама
Все порѣшила бы давно!… А! Мужъ!
Покончилъ дѣло!… Шума не слыхала?
Лишь только крикъ совы, да трескъ сверчка!
Ты говорилъ?
Когда?
Сейчасъ
Когда
Сходилъ я?
Да.
Послушай, кто же спитъ
Тамъ, въ комнатѣ второй?
Тамъ Дональбенъ.
Какой печальный видъ!
Какая глупость
Такъ говорить: «какой печальный видъ»?
Одинъ во снѣ захохоталъ такъ громко,
Другой-же вскрикнулъ: «рѣжутъ!» — Этимъ оба
Другъ друга разбудили. Я стоялъ
И слушалъ! Оба помолились спѣшно
И снова погрузились въ сонъ.
Понятно:
Они лежали оба тѣсно рядомъ.
Одинъ сказалъ: «О, Господи помилуй!»
Другой: «Аминь!» — Какъ будто увидали
Меня съ руками палача! — И тотъ же
Былъ ужасъ и во мнѣ; но я не могъ
Сказать: «аминь» на ихъ «помилуй Боже!»
Не углубляйся такъ ты въ это дѣло.
Да почему же я не могъ «аминь»
Произнести?!… О, какъ нужна была
Мнѣ милость… да «аминь» засѣлъ тутъ въ горлѣ…
Къ такимъ дѣламъ нельзя такъ относиться,
Не то сведутъ они съ ума!…
Казалось,
Я слышалъ голоса: "Не спите больше!…
"Макбетъ здѣсь рѣжетъ сонъ, невинный сонъ.
"Который нити спутанныхъ заботъ
"Житейскихъ такъ свиваетъ стройно, эту
"Смерть жизни ежедневной, эту ванну
"Для всѣхъ измученныхъ трудомъ, бальзамъ
"Для всѣхъ страдающихъ душевной болью,
"Вторую перемѣну яствъ роскошныхъ,
"Какими насъ Природа угощаетъ,
«И блюдо лучшее на пирѣ жизни!…»
О чемъ ты говоришь?
На весь онъ домъ
Кричалъ: "Зарѣзалъ Гламисъ сонъ!… Кавдору
"Не спать ужь больше никогда!… Макбету
«Не спать ужь никогда!…»
Но кто-же такъ
Кричалъ?… Достойный танъ, зачѣмъ же ты
Безумными мечтами ослабляешь
Твой мужественный духъ?… Иди, добудь
Воды немного, смой скорѣе съ рукъ
Свидѣтельство противное на нихъ!….
Зачѣмъ же ты кинжалы взялъ оттуда?
Они должны, вѣдь, оставаться тамъ…
Снеси назадъ и кровью вымарай скорѣй
Безпечно спящихъ стражей — молодцовъ.
Иди!
Туда?… Туда я не пойду!…
Подумать страшно, что я сдѣлалъ!… Нѣтъ,
Взглянуть опять на это не рѣшусь!…
О малодушный!… Ну, такъ дай кинжалы мнѣ!…
Что мертвый, что заснувшій — все одно —
Картинки! — Только лишь дѣтей глаза
Боятся намалеваннаго чорта!
А если кровь его еще струится,
Я сдѣлаю прекрасными ихъ лица!
Вина всей тяжестью падетъ на нихъ!
Стучатся!… Что же сдѣлалось со мной?!…
Отъ шума каждаго дрожу, блѣднѣю!…
Но что за руки тутъ?… Га! Га!… Онѣ
Глаза мнѣ вырываютъ изъ очницъ….
О, всѣмъ водамъ великимъ океана
Не вымыть чисто этихъ рукъ! — Скорѣй
Всѣхъ волнъ безчисленныхъ, морскую зелень
Онѣ мгновенно въ пурпуръ обратятъ!…
И у меня такого-жь цвѣта руки,
Какъ у тебя. Смотри…. Стыжуся только
Я сердце блѣдное въ груди носить!
У входа южнаго стучатъ!… Скорѣй!…
Мы въ комнату къ себѣ уйдемъ. Воды
Не много, — и мы чисты въ этомъ дѣлѣ! —
Увидишь, какъ легко потомъ! — Въ тебѣ,
Другъ, твердости совсѣмъ не стало. — (Стукъ) Чу!…
Стучатъ сильнѣе. Да скорѣй надѣнемъ
Ночное платье! Позовутъ насъ вѣрно.
Они подумать даже не должны.
Что мы еще не спали…. Да не стой
Такимъ несчастнымъ, утонувшимъ въ думахъ?…
О! Это дѣло ясно знать и помнить…
Ахъ, лучше бы совсѣмъ себя не помнить!…
Да разбудите же Дункана мнѣ
Хоть стукомъ этимъ!… Какъ бы мнѣ хотѣлось!…
СЦЕНА III.
[править]Вонъ, какъ стучать!… Вотъ, если бъ быть привратникомъ въ аду; — пришлось бы повертѣть ключемъ. (Стучатся). Стучи, стучи, стучи!… Кто тутъ, во имя Вельзевула?… Мызникъ, что ли, скряга, что повѣсился, дождавшись урожая, съ испугу, что хлѣбъ подешевѣлъ? — Во время пришелъ!… Запасся ли платками? Придется здѣсь попотѣть. (Стучатся). Да стучи, стучи!… Да кто-жь ты, во имя, если, не Вельзевула, такъ какого-нибудь другаго дьявола? — Навѣрно, какой-нибудь молодчикъ о двухъ языкахъ и двухъ лицахъ 33), готовый клясться направо и налѣво, за тѣхъ и другихъ. Вотъ, Бога-то и не удалось надуть, хоть, чай, и больно хотѣлось! Милости просимъ, двулицый молодчикъ: Милости просимъ. (Стучатся). Опять!… Ну да стучи, пожалуй, стучи, стучи! Это, должно быть, англійскій портной, что стянулъ суконца даже отъ французскихъ узкихъ штановъ 34). Ступай, ступай сюда, портной, голубчикъ. Здѣсь хватитъ огонька и для твоихъ утюговъ. (Стучатся). Опять стучатся! Видишь, какъ стучатся!… Покоя нѣтъ! Да кто вы тамъ? Однако, здѣсь холодновато для ада. Нѣтъ, будетъ!… Не хочу быть привратникомъ въ аду!… Я съ охотой бы я впустилъ туда нѣсколько молодчиковъ изъ тѣхъ, что бѣгомъ бѣгутъ по цвѣтистой дорожкѣ прямехонько въ знатный огонекъ. (Стучатся). Сейчасъ, сейчасъ! (Отпираетъ ворота). Не будетъ-ли милости привратнику?
Ты очень поздно, что ли, легъ въ постель,
Что поздно такъ уже встаешь, мой милый?
По правдѣ, сэръ, мы пировали до вторыхъ пѣтуховъ, а вино — производитель трехъ вещей.
Какія же, по твоему, три вещи
Вино такъ спеціально производитъ?
А какже? Красные носы, сонъ и урину. А вотъ развратъ оно и производитъ и не производитъ. Оно возбуждаетъ желаніе и отнимаетъ возможность его удовлетворить, а потому большое пьянство, сэръ, — двуличный обманщикъ для любовной страсти: оно родитъ и убиваетъ ее, напускаетъ и отталкиваетъ, и ободряетъ и обезкураживаетъ, поднимаетъ и заставляетъ падать и, наконецъ, надувши такимъ образомъ человѣка, совсѣмъ покидаетъ его.
Какъ видно, и тебя оно надуло,
Такъ крѣпко этой ночью усыпивъ.
А и надувало же оно меня, вливаясь прямо въ горло. Ну да и отплатилъ я ему за это знатно! Не подъ силу значитъ пришелся ему: сколько разъ подкашивало оно мнѣ ноги, да я изловчился и… сразу его вонъ!
А господинъ твой всталъ? — Да вотъ и онъ.
Его мы нашимъ стукомъ разбудили.
Вамъ утра добраго желаю, сэръ.
Желаю утра добраго обоимъ.
А что, достойный танъ, не замѣчали:
Король не просыпался?
Нѣтъ еще.
Онъ мнѣ велѣлъ пораньше разбудить
Себя, а я почти проспалъ часъ срочный.
Васъ провожу къ нему.
Я знаю, сэръ,
Пріятенъ вамъ, конечно, этотъ трудъ,
Но все же трудъ.
По сердцу трудъ — не трудъ.
Вотъ дверь.
Я самъ осмѣлюсь разбудить.
Да это и обязанность моя.
Король сегодня васъ оставитъ?
Да.
Онъ такъ назначилъ самъ.
А эта ночь
Пребезпокойная была! Тамъ, гдѣ
Мы спали, вихрь всѣ трубы съ кровель снесъ
И, говорятъ, что въ воздухѣ кругомъ
Все слышались отчаянные вопли;
И стоны смерти страшные звучали,
Ужасныя намъ смуты предвѣщая,
Событья грозныя, что на* бѣду людей
Высиживаетъ время. Птица мрака
Всю эту ночь, ночь, длившуюся долго.
Какъ жизнь, кричала дико. Говорятъ,
Сама земля, какъ будто въ лихорадкѣ.
Тряслася.
Да, ночь бурная была.
Другую ночь подобную припомнить
Не можетъ память юная моя.
О, ужасъ, ужасъ!… Нѣтъ, не могутъ
Ни сердце, ни языкъ назвать, постичь
Весь ужасъ….
Что такое?…
Бунтъ злодѣйскій
Исполнилъ дѣло мастерское тамъ:
Кощунной, святотатственной рукой
Разрушилъ Богу посвященный храмъ,
И зданья этого всю жизнь укралъ
Проклятый воръ!
Что говорите?.. Жизнь?..
Его величества?
Туда взгляните!…
Ослѣпните отъ новой тамъ Горгоны!…
О, нѣтъ!… Разсказывать не*заставляйте….
Смотрите, — сами говорите!… О!…
Проснитесь же скорѣй, проснитесь!… Бейте
Въ набатъ!… Измѣна и убійство!… Банко
И Дональбенъ!… Мэлькольмъ!… Проснитесь всѣ!…
Стряхните подлый сонъ, поддѣлку смерти;
На самую вы смерть теперь взгляните!…
Скорѣй! — Вскочите быстро и взгляните
На образъ страшнаго суда! О Банко!…
Мэлькольмъ!… Какъ изъ могилъ своихъ возстаньте.
Какъ духи принеситеся, чтобъ видѣть
Весь этотъ ужасъ!… Ахъ, скорѣй звоните!…
Да бейте-жь громче въ колоколъ набатный!..
Что здѣсь случилося?… Зачѣмъ насъ будятъ
Такимъ ужаснымъ, дикимъ ревомъ трубъ?
О чемъ тутъ совѣщанье? Въ чемъ тутъ дѣло?
Ахъ, говорите, говорите!…
О,
Любезнѣйшая лэди!… Нѣтъ, не вамъ
Услышать то, что разсказать теперь
Могу для уха женскаго разсказъ
Такой — убійство злое! (Входитъ Банки). Банко, Банко!…
Зарѣзанъ царственный властитель нашъ!…
О, горе, горе!… Какъ?!… И въ нашемъ домѣ?…
Гдѣ-бъ ни было — равно ужасно!… О,
Мэкдофъ мой дорогой, прошу тебя,
Возьми скорѣй назадъ твои слова,
Скажи, что не было того совсѣмъ!…
Когда-бъ за часъ предъ этимъ умеръ я,
Сказалъ бы: прожилъ счастливо я жизнь!…
Съ минуты этой въ нашей смертной долѣ
Невѣрно ничего, игрушка все!…
Все умерло: и красота, и слава,
И милость!… Пролито вино до капли,
Подонки лишь осталися одни
Въ подвалѣ темномъ этой жизни! Здѣсь
Подонками лишь тѣшиться мы будемъ!
Съ кѣмъ здѣсь случилося несчастье?
Съ вами. —
Не знаете лишь вы о томъ. Потокъ,
Родникъ всей вашей крови истощенъ,
И даже самый ключъ его изсякъ.
Вашъ царственный отецъ убитъ!
О!… Кѣмъ?
Должно быть, стражами, что спали съ нимъ:
Ихъ руки, лица всѣ покрыты кровью
И даже, не обтертые отъ крови,
Кинжалы ихъ лежатъ на ихъ подушкахъ!
На насъ они смотрѣли дико такъ.
Испуганно, безумно. Имъ никто
Своей не поручилъ бы жизни!
О!
Проклятье! Какъ жестоко каюсь я
Въ чрезмѣрномъ бѣшенствѣ моемъ! — Я ихъ
Убилъ.
Зачѣмъ же сдѣлали вы это?
Кто-жь можетъ быть въ одно и тожь мгновенье
И обезумленъ и спокойно мудръ,
Взбѣшенъ и хладнокровенъ! вѣренъ долгу
И равнодушенъ? Кто? Никто, конечно….
И взрывъ любви неудержимо быстрый
Опередилъ медлительность разсудка!…
Вотъ тутъ лежалъ Дунканъ весь блѣдный, бѣлый.
Покрытый кровію своей, какъ ткань
Сребристая, оправленная въ злато 35)
На немъ зіяли раны, какъ проломы
Въ стѣнахъ природы, въ нихъ же разрушенье
Ворвалося легко: а тутъ убійцы,
Покрытые кровавою одеждой
Ихъ ремесла, и ихъ кинжалы тутъ же
Въ вмѣстилищахъ, позорнѣйшихъ для нихъ
Изъ ссѣвшейся ужь крови!…. Кто бы могъ,
Въ комъ только сердце есть, а въ сердцѣ томъ
Любовь и мужество, чтобъ доказать
Ее, кто-бъ удержаться могъ….
О, Боже!…
Охъ помогите!… Дурно, дурно мнѣ?…
Смотрите!… Лэди!… Помогите ей!…
Что-жь мы молчимъ, когда все дѣло
Касается насъ болѣй, чѣмъ ихъ всѣхъ?
А что же здѣсь мы будемъ говорить,
Когда подстерегаетъ гибель насъ
Тутъ въ каждой просверленной дыркѣ, можетъ
Вдругъ броситься на насъ и уничтожить?…
Уѣдемъ мы отсюда. Наши слезы
Еще сперлись въ груди и не готовы!
Жестоко и ужасно наше горе!…
Окаменѣвъ, оно еще недвижно.
Да помогите лэди! (Лэди Макбетъ уноситъ). Мы, однакожъ,
Скорѣй прикроемъ нашу наготу, —
Вѣдь тѣло бренное страдаетъ здѣсь
Безъ должнаго покрова. — а потомъ
Сойдемся, дѣло страшное мы вмѣстѣ
Изслѣдуемъ въ подробностяхъ, какъ должно,
И взвѣсимъ, что откроется намъ дальше. —
И ужасомъ и опасеньемъ мы
Потрясены: но знаю твердо я, —
Десница Божья надо мной всегда
И не боюсь возстать на замыслъ тайный
Злодѣйства.
Также я.
Мы всѣ, мы всѣ!
Такъ облечемся-жь въ мужества готовность
И соберемся въ залѣ всѣ.
Прекрасно.
Что думаешь ты дѣлать? А? Не будемъ
Товарищами ихъ! — Лжецу всегда
Легко показывать такое горе,
Какого онъ не чувствуетъ совсѣмъ.
Я въ Англію уѣду.
Я отправлюсь
Въ Ирландію. Судьбами раздѣлившись,
Надежнѣе себя мы охранимъ.
Намъ здѣсь въ улыбкѣ каждаго кинжалъ.
Кто ближе всѣхъ по крови намъ, тотъ всѣхъ
И кровожаднѣй.
Пущена стрѣла,
Да не попала въ цѣль еще, и лучше
Удара избѣжать. Такъ на коней!
Не нужно намъ особенныхъ прощаній…
И ускользнемъ. Когда пощады нѣтъ,
Украсть себя у нихъ мы въ правѣ полномъ.
СЦЕНА IV.
[править]Лѣтъ семьдесятъ я помню хорошо.
За это время много видѣлъ я
Чудесъ и много страховъ пережилъ;
Но эта ночь ужасная все, все,
Что испыталъ я на вѣку моемъ,
Въ игрушку обратила.
Ахъ, старикъ!
Ты видишь ли разгнѣвано все небо
Ужаснымъ зрѣлищемъ людскихъ дѣяній;
Грозитъ оно кровавой ихъ аренѣ.
Теперь по времени ужъ день, но ночь
Плывущій въ небѣ свѣточъ міра тушитъ.
Иль ночь осилила, иль день стыдится,
Что ночь могильнымъ мракомъ закрываетъ
Лице земли въ тотъ часъ, какъ ясный свѣтъ,
Несущій жизнь, лобзать ее желаетъ.
И неестественно все это также,
Какъ то, что вотъ случилося недавно:
Въ послѣдній вторникъ соколъ, гордо, смѣло
Парившій въ небѣ, пойманъ былъ совой,
Совой, способной лишь ловить мышей,
И тутъ же, тотчасъ былъ заклеванъ ею
А лошади Дункана 36)? Тутъ еще
Чудеснѣе, но также точно вѣрно.
Красавцы быстроногіе и гордость
Природы лошадиной вдругъ взбѣсились,
Разбили стойла, вырвалися вонъ
И противъ всякой власти надъ собой
Неукротимо взбунтовались. Точно
На родъ людской они, возставъ, пошли
Войной.
Пожрали, говорятъ, другъ друга.
Такъ, такъ, моимъ глазамъ на удивленье!…
Я видѣлъ самъ. Вотъ добрый нашъ Мэкдофъ.
(Входитъ Мэкдофъ). Что? Какъ дѣла?
Не видите вы сами?
Узнали-ль, наконецъ, кто совершилъ —
О, болѣй, чѣмъ кровавое! — убійство?
Тѣ самые, кого убилъ Макбетъ.
Проклятье!.. Да на что же имъ?
Они —
Не отъ себя. Мэлькольмъ и Дональбенъ,
Родные сыновья Дункана, скрылись,
Украдкою бѣжали, и на нихъ
Поэтому упало подозрѣнье.
Противъ-естественно все это очень! —
Какой ты расточитель, честолюбье:
Само все пожираешь у себя.,
Чѣмъ можешь жить! — Ну, вотъ, теперь Макбетъ
Навѣрно будетъ королемъ.
Ужь онъ
Провозглашенъ, уѣхалъ даже въ Скону 37)
Короноваться.
Гдѣ-жь Дункана тѣло?
Отправили въ Кольмкиля 38) кладовую
Священную предмѣстниковъ его.
Въ которой кости ихъ всегда хранятся.
Поѣдете вы въ Скону?
Нѣтъ. Я ѣду
Въ мой Файфъ.
А я туда.
Желаю очень,
Чтобъ вы нашли, что въ Сконѣ все прекрасно.
Прощайте. — Ну, какъ старое-то платье
Окажется намъ новаго удобнѣй!…
Прощай, старикъ.
Благословенье Бога
Надъ вами и надъ всѣми, кто творитъ
Изъ зла добро, а изъ враговъ друзей.
Дѣйствіе третье.
[править]СЦЕНА I.
[править]Ну вотъ теперь ты все: король, Кавдоръ
И Гламисъ, все, что вѣщія тебѣ
Ни обѣщали! — Только я боюсь,
Въ дурную ты игру играешь! — Да. —
Но все, чѣмъ ты теперь обогащенъ,
Не за твоимъ останется потомствомъ;
Я — многихъ королей отецъ и корень!
И если правда ихъ слова, — а ты,
Макбетъ, уже въ сіяньи этой правды —
Такъ почему-жь, потомъ, и надо мной
Не сбыться также прорицанью ихъ
И почему-жь не жить надеждой мнѣ?
Но тише, тише и ни слова болѣ.
А вотъ нашъ самый главный, первый гость.
На нашемъ праздникѣ и на пиру
Забыть его не малый былъ бы пропускъ
И было-бъ даже преступленьемъ.
Нынче
Даемъ торжественный мы ужинъ. Васъ
Усердно просимъ принять участье въ немъ
Располагайте мною, государь.
Мой долгъ меня на вѣкъ соединяетъ
Союзомъ крѣпкимъ, неразрывнымъ съ вами.
Вы ѣдете сегодня по полудни?
Такъ точно.
Иначе сегодня
Желали-бъ мы совѣтъ услышать вашъ,
Всегда намъ дорогой, всегда намъ нужный,
Несущій счастье намъ всегда. Коль такъ,
До завтра совѣщанье отлагаемъ. —
Вы ѣдете далеко?
Такъ, что я
Вернуться къ ужину едва успѣю.
Придется часъ иль два занять у ночи.
Прошу васъ, къ ужину не опоздайте.
Никакъ не опоздаю, государь.
Мы слышали, что братья наши, кровью
Напившись здѣсь, изволятъ проживать
Въ Ирландіи и Англіи. Они,
Не признаваясь въ зломъ отцеубійствѣ,
Переполняютъ слушателей уши
Предикихъ вымысловъ разсказомъ! Но
Объ этомъ завтра, какъ сберемся всѣ
Для государства дѣлъ, чтобъ ихъ намъ дружно,
Полнѣе, лучше обсудить… И такъ,
Спѣшите на коня скорѣй! Прощайте
До вечера! А сынъ вашъ, съ вами ѣдетъ?
Да, государь. Онъ мнѣ необходимъ.
Да будетъ бѣгъ коней подъ вами быстръ
И вѣренъ, а затѣмъ передаю
Васъ спинамъ ихъ. Прощайте! —
(Лордамъ). Пусть каждый будетъ до семи часовъ
Властителемъ досуга своего.
Чтобъ обществомъ намъ болѣй насладиться,
Останемся до вечера одни.
Прощайте, и Господь да будетъ съ вами.
(Одному изъ свиты). На пару словъ. Что-жь, ждутъ насъ тѣ, за кѣмъ
Мы посылали?
У воротъ.
Зови.
Быть этимъ ничего не значить: но
Быть тѣмъ надежно, прочно — въ этомъ все! —
Мнѣ Банко страшенъ! — Этотъ страхъ гнѣздится
Въ душѣ глубоко. Да. Въ его природѣ
Владычной царствуетъ всесильно то,
Предъ чѣмъ нельзя не трепетать: -омъ смѣлъ.
На многое дерзаетъ…. При безстрашьи
Всегда спокоенъ духомъ онъ, умѣренъ
И мудростью высокой одаренъ.
Управленъ силою ея, идетъ
Онъ къ цѣли вѣрно, неуклонно, твердо, —
И въ цѣломъ мірѣ Божьемъ одного
Страшусь — его. Мой геній имъ подавленъ,
Какъ Цезаремъ подавленъ былъ Антоній! —
Съ какимъ упрекомъ обратился онъ
Къ старухамъ вѣщимъ въ часъ, когда онѣ
Меня провозгласили королемъ,
И ихъ заставилъ прорицать себѣ! —
Тогда онѣ, какъ бы одушевясь
Пророчества далеко зрящимъ духомъ,
Его чудесно нарѣкли отцемъ
Грядущихъ поколѣній королей,
А на мою главу властителя вѣнецъ
Ничтожный и безплодный возложили
И въ руку всунули такой же скипетръ, —
И только для того, чтобы не мой
Прямой наслѣдникъ и не сынъ родной, —
Чужой ихъ вырвалъ нагло у меня! —
Такъ значить для потомковъ Банко я
Грѣхомъ всю душу отравилъ мою,
Для нихъ зарѣзалъ кроткаго Дункана, —
Для нихъ, для нихъ однихъ отраву зла
Я влилъ въ сосудъ покоя моего?…
И вѣчное сокровище мое
Я отдалъ человѣчества врагу
Лишь только для того, чтобъ сдѣлать ихъ,
Отродьевъ Банко, королями? — Нѣтъ. —
Ужь если такъ, ты лучше выходи,
Судьба, на бой со мной. — на жизнь и смерть!
Кто тамъ?
Уйди отсюда, позову.
Ступай! (Убійцамъ).
Не говорилъ вчера я съ вами?
Такъ точно, государь. У васъ мы были.
Обдумали-ль, что вамъ я говорилъ? —
Вотъ видите-ль: не я васъ погубилъ,
Какъ думали вы прежде, на меня
Невиннаго вину слагая, — онъ —
Во всѣхъ подробностяхъ я разсказалъ,
Всѣ доказательства представилъ,
Какъ проводили васъ, какъ обманули,
Кто былъ орудіемъ, кто самъ работалъ! —
Я такъ вамъ разсказалъ, что даже
И тотъ, въ комъ умъ на половину цѣлъ
И разумъ плохъ, навѣрно скажетъ: "да,
«Все это сдѣлалъ Банко».
Вы глаза
Открыли намъ.
Ну, да, открылъ. — Но я
Иду и дальше. — Вотъ за этимъ самымъ
Вы во второй здѣсь разъ. — Ну, что-жь? — Иль васъ
Господь такимъ терпѣньемъ наградилъ,
Что все простите навсегда, иль вы
Такъ набожны, что станете молиться
За добраго такого человѣка
Съ его потомствомъ, словомъ, за того,
Чья сильная рука пригнула васъ
Къ могилѣ, нищими на вѣкъ пустила?
Не женщины, мужчины мы, нашъ лордъ.
Да что, — не женщины! — Конечно такъ,
Мужчинами записаны вы въ спискахъ. —
Вотъ какъ и всѣ собаки: пуделя,
Болонки, гончія, борзыя, шавки,
Испанки, всѣ собаками зовутся. —
Но списокъ и другой ведется имъ:
Одну проворной отмѣчаютъ, ловкой,
Лѣнивою другую, ту горячей,
Ту сильной, сторожемъ хорошимъ дома,
Охотничьей собакой съ нюхомъ добрымъ. —
По тѣмъ способностямъ собачьимъ,
Какими ихъ природа одарила,
И разныя прозванья имъ даютъ,
Чтобъ отличать ихъ сразу отъ другихъ. —
Вотъ также точно и мужчины всѣ
Отличны другъ отъ друга. Если вы
По качествамъ въ мужчинъ разрядномъ спискѣ
Считаетесь не на послѣднемъ мѣстѣ.
Скажите, вамъ тогда довѣримъ дѣло,
Которое врага съ лица земли
Снесетъ и крѣпко васъ соединитъ
Съ любовью сердца нашего на вѣкъ. —
И это потому, что болѣнъ я,
Пока онъ живъ, — воскресну, какъ умретъ.
Я тотъ, кого подлѣйшіе толчки,
Удары, колотушки въ этомъ мірѣ
Такъ разожгли, что беззаботно я
Готовъ, чѣмъ можно, міру насолить! —
А я такъ, такъ судьбой моей измыканъ,
Истрепанъ весь и истомленъ бѣдами
И безпрерывной всюду неудачей,
Что жизнь мою готовъ рискнуть на все,
Хоть выскочить, хоть провалиться сразу!
Ну вотъ, обоимъ вамъ вполнѣ извѣстно,
Что Банко врагъ вашъ главный.
Вѣрно, лордъ.
И мой: — Врагъ этотъ здѣсь, со мной,
Въ такомъ смертельно близкомъ разстояньи,
Что чувствую ежеминутно я:
Его удара остріе — ужь тутъ,
Близъ мѣста, гдѣ вся жизнь моя. — Я-бъ могъ
Безъ совѣсти зазрѣнья съ глазъ моихъ
Его смахнуть, и послѣ утвердить
Такое дѣло волею моей
Высокой; но такъ дѣлать я не долженъ
По милости друзей обоихъ насъ,
Его, а также и моихъ. — Мнѣ ихъ любви
Нельзя лишиться. Вынужденъ я буду
Оплакивать паденіе того,
Кого я самъ же поразилъ. — Вотъ.
Теперь уже вполнѣ извѣстно вамъ
Затѣмъ я, но причинамъ очень важнымъ,
Съ любовью вашу помощь принимаю,
Дѣлая дѣло самое сокрыть
Отъ глазъ толпы.
Исполнимъ, государь,
Что приказали вы.
Хоть наша жизнь…
Вашъ духъ въ очахъ сіяетъ вашихъ, вижу! —
Я черезъ часъ не болѣе назначу,
Гдѣ вамъ засѣсть и сторожить его. —
Узнаете и времени разсчетъ,
И самую минуту дѣла. Все
Сегодня ночью должно кончить, все,
И въ нѣсколько далекомъ разстояньи
Отъ нашего дворца. — Не забывайте,
Я требую, чтобъ тѣни подозрѣнья
Не пало на меня! Поѣдетъ съ нимъ
И сынъ его Фліансъ. Мнѣ смерть его
Не менѣе существенно нужна, —
И чернаго мгновенія судьбу
Съ отцемъ онъ долженъ раздѣлить! Смотрите,
Чтобъ чисто было все и недодѣлокъ
Чтобъ никакихъ! — Наединѣ вы все
Обдумайте другъ съ другомъ и рѣшитесь.
Я ворочусь тотчасъ.
Рѣшились мы.
Я позову васъ скоро. Ждите тамъ.
Все рѣшено! — Ну, Банко, если въ небо
Твой духъ паритъ, сегодня будешь тамъ. (Уходитъ).
СЦЕНА II.
[править]Уѣхалъ Банко?
Точно такъ; но къ ночи
Онъ возвратится.
Королю скажи.
Я жду его на пару словъ.
Исполню. (Уходитъ).
Все — прахъ, ничто, и все пропало даромъ,
Коль то, чего достигли мы съ трудомъ,
Желаньямъ нашимъ не дало довольства!
И лучше-бъ было оставаться тѣмъ,
Что уничтожили мы сами смѣло,
Чѣмъ радостью сомнительною жить!
Ну что, мой добрый лордъ? Ты все одинъ,
Съ печальными бесѣдуешь мечтами? —
Такія думы умереть должны бы,
Какъ умеръ тотъ, кого все въ мысляхъ
Чего никакъ ужь воротить нельзя,
О томъ совсѣмъ и вспоминать не должно!
Что сдѣлано, то сдѣлано — всему
Конецъ.
Змѣю мы не убили, — только
Лишь ранили ее…. а рана та
Закроется и ядовитый гадъ
Вдругъ оживетъ и прежнимъ острымъ зубомъ
Грозить безсильной нашей злобѣ будетъ! —
Скорѣй разрушится составъ природы
Скорѣй погибнутъ въ-мукахъ оба міра,
Чѣмъ соглашуся ѣсть мой хлѣбъ я въ страхѣ
И спать въ томленьи тяжкомъ сновъ ужасныхъ.
Что въ трепетъ насъ приводятъ по ночамъ!
Гораздо лучше съ мертвымъ тѣмъ лежать.
Котораго мы на покой послали.
Чтобъ мѣсто для себя его очистить,
Чѣмъ корчиться, въ душевной пыткѣ лежа,
Въ безсонномъ бредѣ, ночью, средь видѣній! —
Дунканъ въ могилѣ. Послѣ лихорадки
Тревожной жизни онъ тамъ спитъ спокойно:
Все худшее, что сдѣлать лишь могла
Измѣна, — совершила, и ни сталь,
Ни ядъ, ни близкихъ ковы, ни угрозы
Враговъ его не потревожатъ болѣ!…
Ну полно, милый другъ! — А ты разгладь
Свое суровое лице, все въ складкахъ. —
Будь веселъ, ясенъ съ нашими гостями
Сегодня ночью…
Буду веселъ, буду. —
Будь весела и ты и больше
Кажи вниманья Банко. Языкомъ,
Глазами чаще говори, какъ цѣнимъ
Его высоко… Не надежно мы
Стоимъ, пока должны мы омывать
Достоинство свое словами лести
И наши лица въ маски обращать
Чтобъ скрыть что на душѣ! —
Оставь все это.
О скорпіонами душа
Полна, другъ милый! — Банко съ сыномъ живы
Не вѣченъ же ихъ съ жизнью договоръ.
Вотъ только въ томъ и утѣшенье! Да,
Не заколдованы-жь на самомъ дѣлѣ!…
Такъ радуйся: и не успѣетъ жукъ
Своими жесткими крылами въ тьмѣ
На зовъ Гекаты черной прожужжать
Свой стонъ лѣнивый и дремотный, мышь
Летучая не сможетъ быстро такъ
Монастыря ограду облетѣть
Кругомъ, какъ дѣло страшное свершится!
Какое-жь это дѣло?
Будь невинной
Своимъ незнаніемъ, моя голубка,
До самаго мгновенья, какъ узнавъ,
Похвалишь это дѣло! — Ночь, ты, всѣхъ
Слѣпящая, приди и завяжи
Глаза дню скорому на жалость! — О!
Рукой кровавой и во тмѣ незримой
Ты разорви въ клочки и уничтожь
До тла то обязательство мое.
Что гонитъ краску съ моего лица!…
Мутится свѣтъ и меркнетъ; воронъ черный
Поднялся, мчится къ лѣсу роковому:
Все доброе, дневное къ сну отходитъ,
А черное, ночное поднялось
И на добычу движется свою!…
Дивишься ты моимъ рѣчамъ? —
Зломъ начато упрочится лишь зломъ!…
Пойдемъ, прошу, пойдемъ мы дружно вмѣстѣ! —
СЦЕНА III.
[править]А кто прислалъ тебя сюда?
Макбетъ
Да что тутъ сомнѣваться! — Знаетъ все,
И что и какъ намъ дѣлать. Знаетъ вѣрно.
Ну если такъ, останься съ нами — Вонъ,
Тамъ на закатѣ дня — еще полоска. —
Подумаешь, какъ шпоритъ, чай, — теперь
Коня ѣздокъ, порядкомъ запоздалый,
Чтобъ во время добраться до ночлега! —
Ужь близится и тотъ, кого мы ждемъ. —
Чу! топотъ слышится коней.
Ей, вы!
Свѣтите намъ сюда.
Конечно, онъ! —
Другіе же, кого ждутъ къ королю,
Давно ужь тамъ.
Въ объѣздъ, я слышу, ѣдутъ.
Объѣздъ почти на милю. Онъ, какъ всѣ,
Пѣшкомъ пойдетъ отсюда до дворца.
Вонъ, факелъ, факелъ!
Это онъ!
Держитесь.
А ночью быть дождю.
И пусть онъ будетъ.
Предательство! Бѣги, Фліансъ, мой милый!
Бѣги, бѣги! Отмстить ты можешь! О!
Кто факелъ потушилъ?
Аль нуженъ былъ?
Вотъ тутъ — одинъ; сынъ видно убѣжалъ.
Ну вотъ оно! И лучшее полдѣла
Пропало.
Что объ этомъ толковать!
Пойдемъ, разскажемъ, что успѣли сдѣлать.
СЦЕНА IV.
[править]Извѣстно каждому, какое мѣсто
По сану долженъ онъ занять, — а мы
Послѣдняго, какъ перваго равно
Привѣтствуемъ сердечно. Сядьте!
Ваше
Величество благодаримъ.
Мы сами
Желаемъ вмѣстѣ съ вами сѣсть и роль
Смиреннаго хозяина исполнить. —
Хозяйка-жь добрая пускай займетъ
Почетное, готовое ей мѣсто;
Но въ самый свѣтлый, лучшій пира часъ.
Попросимъ у нея для насъ привѣта.
Скажите жь нашимъ всѣмъ друзьямъ, мой сэръ,
Что отъ души привѣтствую ихъ всѣхъ.
Смотри, какъ съ благодарностью встрѣчаютъ
Привѣтъ твой ихъ сердца. — Но съ двухъ сторонъ
Ужь полонъ столъ: я сяду посрединѣ.
За пиръ, друзья! Широкое веселье!
Вина! Пусть вольно ходитъ кубокъ полный
И быстро вкругъ стола.
Тутъ у тебя
Кровь на лицѣ!
То Банко кровь.
Ей лучше
Быть на тебѣ, чѣмъ въ жилахъ у него. —
Отправили?
Перехватили горло.
Я этимъ угостилъ его.
Такъ лучшій
Изъ горлорѣзовъ ты! Хорошъ и тотъ,
Кто тѣмъ же самымъ подарилъ Фліанса
И, если ты, — нѣтъ равнаго тебѣ.
Ахъ, царственный мой лордъ, Фліансъ бѣжалъ!
Ну вотъ, и воротилась вся опять
Болѣзнь моя! — Умри теперь Фліансъ,
Мнѣ ничего-бъ не доставало болѣй;
Я-бъ былъ здоровъ какъ мраморъ, какъ скала
Неколебимо твердъ, какъ воздухъ вольный,
Объемлющій собою всю природу,
Распространялся-бъ я надъ всѣмъ свободно,
Все-бъ охватилъ! — А вотъ теперь я снова
Въ тюрьму засаженъ, запертъ, сдавленъ
Сомнѣньями и страхомъ. Что-жь, хоть Банко!…
Покончили-ль вы съ нимъ?
О, да, мой лордъ.
Уложенъ онъ во рву надежно, прочно
И двадцатью разрубами такими
На головѣ, что каждый — смерть навѣрно!
Спасибо и за это! — Змѣй большой
Раздавленъ, а червякъ, что скрылся ловко,
Хотя со временемъ накопитъ яда.
Теперь еще безъ зубъ! Ступай. Мы завтра
Опять послушаемъ тебя.
Мой лордъ,
Не веселитесь вы совсѣмъ. Вѣдь, пиръ,
Когда веселіемъ своимъ хозяинъ
Не говоритъ гостямъ, что радъ имъ всѣмъ,
Какъ будто продается. Дома лучше
Обѣдать. — Кушанью всегда приправой
Любезность быть должна, а безъ нея
Безцѣленъ, пустъ весь пиръ.
Благодарю
За доброе напоминанье. — Пусть
Здоровое пищеваренье быстро
Здоровый вызываетъ аппетитъ! —
Обоимъ имъ здоровыхъ силъ!
Быть можетъ,
Угодно будетъ сѣсть вамъ, государь?
О, если-бъ Банко дорогой былъ съ нами,
Собрались бы подъ этой кровлей всѣ,
Кѣмъ славится страна родная! — Вѣрьте,
Намъ легче полагать, что не любезенъ
Онъ къ намъ, чѣмъ думать съ горемъ, что нежданно
Бѣда, его постигла, можетъ быть
И насъ его присутствія лишила.
Ему упрекомъ несомнѣннымъ служитъ
Его же обѣщанье. Государь,
Порадуйте насъ царственнымъ участьемъ
Въ бесѣдѣ нашей общей за столомъ!
Всѣ заняты мѣста!
Но вотъ для васъ
Оставлено здѣсь мѣсто.
Гдѣ?
Вотъ здѣсь,
Мой добрый лордъ… Что поражаетъ васъ,
Король?
Изъ васъ кто это сдѣлалъ?
Что,
Нашъ добрый лордъ?
Не можешь ты сказать,
Что это сдѣлалъ я! — Ты не кивай
Такъ на меня кровавой головой
Твоей!…
Скорѣе, лорды, встаньте всѣ;
Его величеству нехорошо!
Останьтеся, достойные друзья!
Съ нимъ часто, очень часто такъ бываетъ….
И съ самой юности такъ было. — Сядьте,
Прошу. — Припадокъ — на мгновенье… быстро
Какъ мысль пройдетъ, и онъ опять здоровъ!…
Чѣмъ болѣй примѣчаете за нимъ,
Тѣмъ болѣй оскорбляете его
И длите самое его страданье. —
Мужчина-ль ты?
Да, и безстрашный самый,
Когда смотрѣть дерзаю вонъ на то,
Чего-бъ самъ дьяволъ испугался! Да.
И что за вздоръ! Твой страхъ въ твоихъ глазахъ
Рисуетъ этотъ образъ. Онъ не тоже-ль,
Что въ воздухѣ создавшійся кинжалъ,
Который велъ тебя къ Дункану въ спальню,
Какъ мнѣ ты говорилъ. — Охъ эти мнѣ
Всѣ вспышки потрясенныхъ нервъ, испуги!
Лгуны на страхъ дѣйствительный они, —
Пригодны только для разсказовъ зимнихъ
Старухъ у комелька. Стыдися ихъ!
Ну, чѣмъ искажено твое лице?!
Тамъ просто напросто лишь стулъ пустой.
Нѣтъ, посмотри туда! — Прошу смотри,
Вглядись! — Вонъ, вонъ! — Что скажешь ты? —
Но что-жь?… Чего-жь боюсь я? — Если можешь
Кивать, такъ говори!… Нѣтъ, если такъ…
Нѣтъ, если гробы будутъ къ намъ назадъ
Всѣхъ мертвыхъ высылать, такъ лучше пусть
Желудки коршуновъ гробами будутъ!
Ты отъ безумья трусомъ сталъ совсѣмъ.
Его я видѣлъ также точно вѣрно,
Какъ то, что здѣсь теперь стою!
Фи, фи!
Стыдися!
Кровь лилась и прежде насъ,
И въ древнія вѣка, когда законъ
Людскія общества не очищалъ
Отъ зла, да и позднѣе совершались
Убійства, страшныя для слуха даже! —
Бывало: мозгъ изъ головы, и — мертвъ;
А съ этимъ и всему конецъ, всему!
А вотъ теперь — встаютъ; и двадцать ранъ
На головѣ смертельныхъ, — все встаютъ,
И съ мѣста гонятъ насъ! — А это, вѣдь,
Страшнѣе всякаго убійства!
Лордъ.
Достойный лордъ, васъ ожидаютъ здѣсь
Всѣ наши благородные друзья.
Да, я забылъ… Въ раздумьи обо мнѣ
Не оставайтесь, мои друзья!
Странна моя болѣзнь; но, кто меня
Лишь знаетъ, не заботится о ней. —
Любви, веселья пожелаемъ прежде,
Потомъ и сядемъ мы. — Вина давайте!
Полнѣе наливай! Мы пьемъ за всѣхъ,
Кто здѣсь пируетъ съ нами и за друга
Намъ милаго и дорогаго Банко,
Котораго теперь мы лишены! —
За васъ и за него мы жаждемъ пить,
За всѣхъ, за всѣхъ!
Въ отвѣть благодаримъ
Съ почтеньемъ полнымъ.
Прочь!.. Прочь съ глазъ моихъ!
Сквозь землю провались и скройся! Прочь! —
Нѣтъ мозга у тебя въ костяхъ и кровь
Какъ льдина холодна! Въ глазахъ пѣть зрѣнья
И блеска нѣтъ, чтобъ ими яростно
Сверкать!
О перы добрые, смотрите
На это все, какъ на простое дѣло,
Какъ на припадокъ лишь привычный! Тутъ
Нѣтъ больше ничего. Вотъ только время
У насъ онъ похищаетъ, не даетъ
Намъ пировать.
Рѣшусь на все, на все,
На что рѣшиться въ силахъ человѣкъ:
Явись медвѣдемъ онъ свирѣпымъ, русскимъ,
Явися носорогомъ броненоснымъ,
Явись гирканскимъ тигромъ и чѣмъ хочетъ; —
И нервы крѣпкіе мои не дрогнуть!
Иль оживи и вылови меня
На бой, смертельный бой, въ пустынѣ дикой
И, если задрожу, — зови меня
Хоть куклою въ рукахъ дѣвчонки жалкой!…
Тѣнь страшная, изчезни! Призракъ лживый,
Смѣющійся надъ разумомъ моимъ,
Прочь, прочь! (Духъ изчезаетъ) Ну, что?… Пропалъ… Я сына мужъ!
Прошу я, лорды, васъ, садитесь.
Вотъ,
Веселье ты прогналъ, разстроилъ пиръ
Твоимъ, для всѣхъ столѣ дивнымъ иступленьемъ.
Да можно ли такимъ вещамъ бывать
И тучей темною на насъ идти
И въ то же время насъ не поражать
Особымъ изумленьемъ? Странно мнѣ,
Что-жь о себѣ я долженъ думать,
О силѣ духа моего, теперь?
Когда могли спокойно вы смотрѣть
На страшное явленіе такое
И краска не сбѣжала съ вашихъ щекъ:
Мои-жъ совсѣмъ отъ страха побѣлѣли!
Какое же явленье, государь?
Я васъ молю, не говорите съ нимъ! —
Ему становится все хуже, хуже!
Вопросы изъ себя его выводятъ…
Я всѣмъ равно желаю доброй ночи!…
Оставьте церемоніи, прощанья
Всѣ въ сторонѣ и уходите образъ.
Покойной ночи, лучшаго здоровья
Его величеству желаемъ мы.
Всѣмъ, всѣмъ желаю я покойной ночи.
А это крови требуетъ еще! —
Издавна говорятъ: кровь жаждетъ крови! —
Извѣстно: камни двигались чудесно,
Деревья говорили и авгуры
Таинственнымъ путемъ черезъ грачей,
Сорокъ и галокъ ясно открывали
Убійцу, скрытаго отъ всѣхъ!… Какъ поздно!
Мракъ ночи уже споритъ съ свѣтомъ дни —
Кто побѣдитъ?
Мэкдофъ лишаетъ насъ
Своей особы! Это — намъ въ отвѣтъ
На наше приглашенье! — Что ты скажешь
Къ нему ты посылалъ особо?
Нѣтъ,
А слышалъ стороной объ этомъ вѣрно. —
Но я пошлю за нимъ. — Нѣтъ никого,
Въ чьемъ домѣ не было-бъ слугъ вѣрныхъ мнѣ,
Которымъ я плачу. — А завтра утромъ
Нѣмъ свѣтъ пойду къ таинственнымъ я сестрамъ!..-
Онѣ мнѣ скажутъ больше. Знать хочу
Хоть худшее и въ самомъ худшемъ смыслѣ! —
Мнѣ всѣ пути и средства хороши! —
И ужь зашелъ въ такую глубину
Потока крови, — бродомъ ужь идти
Совсѣмъ нельзя, а воротиться вспять
Мнѣ также тяжко, какъ пройти опять
Чрезъ весь потокъ! — Престранный, дивный замыслъ
Въ моемъ мозгу!… Онъ просится ужь въ дѣло!
Свершить его скорѣе надо, прежде,
Чѣмъ мысль его обдумать сможетъ!
Сна
Тебѣ не достаетъ, приправы жизни.
Ну, такъ пойдемъ же спать! — Видѣнье-жь то
Порождено лишь страхомъ новичка,
Который не набилъ себѣ привычки. —
А дѣти мы еще въ такихъ дѣлахъ! —
СЦЕНА V.
[править]Скажи, Геката, что съ тобой: на насъ
Бросаешь взгляды злобные, косые?
Да можно-ль не сердиться мнѣ на насъ! —
Ахъ, дерзкія вы вѣдьмы, озорныя,
Затѣяли съ Макбетомъ торгъ проклятый,
Загадками, убійствами богатый,
А я, владычица всѣхъ вашихъ чаръ,
Когда всѣ силы зла — мой тайный даръ,
Не позвана ни съ вами потрудиться,
Ни торжествомъ хоть вашимъ насладиться!
А хуже: все на пользу лишь тому
Пойдетъ, кто непокоренъ никому,
Не любитъ васъ и страшно своенравенъ,
Честолюбивъ и мнитъ, что всѣмъ неравенъ,
Готовъ на зло, чтобъ тѣшить лишь себя,
А не для зла! — Но все исправлю я!
Покайтесь и въ пещеру Ахерона 41)
Сберитесь до начала къ утру склона.
Тамъ буду тайно я. Туда Макбетъ
Придетъ узнать судьбы своей отвѣтъ.
Готовьте снадобья, сосуды, чары,
Чтобъ мѣтки были волшебства удары.
Я-жь въ воздухѣ займусь всю эту ночь
Противныя мнѣ силы перемочь,
Что вы напутали скорѣй исправить,
Макбета къ страшной гибели направить! —
Но прежде чѣмъ исполнится полдня.
Великое свершится чрезъ меня: —
На рогѣ мѣсяца уже сгустилась
Изъ пара капля 42), къ кончику скатилась,
Нависла, упадетъ; но на лету
Перехвачу я ловко каплю ту!
Очистись силою волшебныхъ словъ,
Она намъ дастъ искусственныхъ духовъ.
Они его мечтами обовьютъ
И на погибель быстро повлекутъ.
Въ немъ вѣры въ счастье вспыхнетъ жаръ напрасный,
Онъ презритъ мудрость, страхъ и разумъ ясный.
Надъ смертію смѣясь, на страшный бой
Надмѣнно выйдетъ онъ съ самой судьбой!
Всегда увѣренность въ судьбѣ своей —
Извѣстно вамъ — первѣйшій врагъ людей.
Иди-жь сюда, или скорѣй,
Геката, да лети-жь быстрѣй!
Чу, тамъ духъ маленькій меня зоветъ.
На облачкѣ туманномъ сидя, ждетъ. —
Спѣшимъ, спѣшимъ; она какъ разъ вернется.
СЦЕНА VI.
[править]А тѣмъ, что вамъ я прежде говорилъ,
Я только въ вашу мысль попалъ! За тѣмъ
Вы можете и дальше объяснять,
А я одно лишь только говорю:
Престранныя дѣла у насъ творятся!…
О добромъ королѣ Макбетъ нашъ плакалъ! —
Еще-бъ не сожалѣть: вѣдь, умеръ онъ, —
А Банко доблестный? — Онъ поздно ѣхалъ. —
Когда угодно можете сказать:
Убилъ его Фліансъ. И какъ же нѣтъ: —
Фліансъ бѣжалъ. — Нельзя такъ поздно ѣздить! —
Кто-жь не пойметъ, какъ невозможно дико
Со стороны Мэлькольма съ Дональбеномъ
Убить отца, и добраго отца?
Проклятое, вѣдь, дѣло! — Развѣ сразу
Въ святомъ негодованьи не убилъ,
Не растерзалъ Макбетѣ убійцъ въ крови.
Рабовъ въ винѣ утопшихъ, сна холопей,
И не было-ль то честно, благородно?
Прибавимъ: это было и умно;
Они-бъ, конечно, стали отпираться,
А, вѣдь, кого-бъ не разбѣсило это?
Я утверждаю: хорошо онъ сдѣлалъ. —
Ну, въ руки попадись ему Мэлькольмъ
И Дональбенъ; — ихъ сохранить Господь —
Узнали бы, что значитъ убивать
Отца, а также и Фліансъ, конечно! —
Но тише — за свободныя слова
И за отказъ прибыть на пиръ тирана
Въ немилости Мэкдофъ. — Такъ слышалъ я. —
Не знаете ли, сэръ, гдѣ онъ теперь?
Дункана сынъ, котораго правами
Теперь такъ нагло завлѣдѣлъ тиранъ, —
При англійскомъ дворѣ. И Эдуардъ
Благочестивый принялъ такъ его
Любезно, хорошо, что какъ судьба
Ни придавила принца, не могла
Ослабить должнаго къ нему почтенья,
Туда-же путь направилъ свой Мэкдофъ.
Просить святаго короля онъ хочетъ
Призвать къ оружію Норсомберденда
Съ воинственнымъ Сивардомъ за одно,
Чтобъ съ помощію ихъ, и въ небѣ Бога.
Успѣхомъ полнымъ дѣло увѣнчать,
Трапезамъ нашимъ пищу возвратить,
Покой ночамъ; пиры и съѣзды наши
Избавить отъ ножей кровавыхъ, тайныхъ;
Чтобъ честно службу мы могли нести
И почести правдиво получать. —
Объ этомъ всемъ тоскуемъ мы теперь. —
Слухъ обо всемъ достигъ до Эдуарда
Ужь прежде. Имъ онъ возмущенъ такъ сильно
Что сталъ и самъ готовиться къ войнѣ.
Мэкдофа звалъ къ себѣ Макбетъ?
О, да,
Но мрачный посланный въ отвѣтъ услышалъ:
«О, нѣтъ, мой сэръ, къ вамъ не пойду» и тутъ же,
Спиной оборотяся, проворчалъ:
«Покаешься, да будетъ поздно,
Что отослалъ меня съ такимъ отвѣтомъ».
А это осторожности Мэкдофа
Пускай научитъ: далѣе держаться
Отъ злобнаго, коварнаго тирана.
А какъ? Ужь разумъ собственный научитъ!
О, если бы святый, пресвѣтлый ангелъ,
Спустяся въ Англію, предупредилъ
Моленіе Мэкдофа и ускорилъ
Спасенье родины несчастной нашей,
Терзаемой мучительно жестоко
Рукой проклятой!
Я молю о томъ же.
Дѣйствіе четвертое.
[править]Трижды промяукалъ пестрый котъ.
Трижды. Разъ и ежикъ пропищалъ 44).
Гарпія кричитъ: пора, пора! 45)
Вкругъ котла волшебный ходъ свершайте;
Всѣ въ котелъ отравы собирайте! —
Жаба, что недвижно пролежала
Тридцать сутокъ день и ночь подрядъ, —
Въ снѣ подъ хладнымъ камнемъ накопляла
Свой смертельно-жгучій, тонкій ядъ,
Въ кипяткѣ теперь здѣсь размягчись,
Въ заколдованномъ котлѣ варись!
Удвояйте, удвояйте трудъ и силы чаръ!
Клокочи котелъ, пылай огонь, взвивайся паръ!
Мясо нечистое гадовъ, варися,
Въ пѣнѣ и парѣ котла распустися! —
Мыши летучей съ спины волоса,
Ящера кость, языкъ лютаго пса,
Лапки лягушки и крылья совиныя,
Глазъ саламандры и жала змѣиныя! —
Чтобъ умножить силу чаръ,
Кипятися адскій взваръ!
Удвояйте, удвояйте трудъ и силы чаръ!
Клокочи котелъ, пылай огонь, взвивайся паръ!
Съ болотъ глубокихъ гниль и испаренья,
Ковыль, добытый въ часъ луны затмѣнья
Дракона кожи жесткой чешуя,
Козлиной желчи ѣдкая струя,
Печенка богохульнаго еврея,
Носъ турка и болотнаго ядъ змѣя,
Болиголова корень, въ тмѣ ночной
Добытый, кожа съ дряхлой вѣдьмы злой,
Татарина, степей отродья, губы,
Кишки и пасть акулы, волчьи зубы! —
Чтобы сильнѣй сгустить нашъ адскій взваръ,
Чтобы усилить ядовитость чаръ —
Малютки палецъ! — Подлая родила
Его во рву и тутъ же задушила! —
Теперь ужь тигра требуху бросайте
И этимъ завершайте, завершайте!
Удвояйте, удвояйте трудъ и силы чаръ!
Клокочи котелъ, пылай огонь, взвивайся паръ!
Все сдѣлано на славу. — Я довольна вами! —
Добычу межъ собой раздѣлите вы сами. —
Теперь вокругъ котла носитеся и нойте!
Круги волшебные, какъ Эльфы-феи, стройте
И силу взвара силой новою удвойте!
Духи черные и бѣлые, 46),
Духи красные и сѣрые,
Вы мѣшайте и мѣшайте,
Въ силахъ вы мѣшать, мѣшайте…
Мой палецъ большой ужь зудитъ 47). — Возвѣщается вамъ
Злодѣйство великое близится, близится къ намъ!…
Засовы прочь, ктобъ ни стучался тамъ! —
Что вы? Что здѣсь творите въ тайнѣ мрачной,
Вы, черныя, полуночныя вѣдьмы? —
Мы дѣло безымянное свершаемъ!
Васъ заклинаю вашимъ волшебствомъ,
Откуда-бъ вы его ни подучили,
Отвѣтъ на мой вопросъ вѣщайте! — О!
Хотя-бъ отвѣтомъ вашимъ разнуздались
Всѣ вѣтры буйные и, разъярясь,
На храмы Божіи напали злобно;
Хотя-бы въ морѣ вспѣненныя волны
Разбили, поглотили всѣ суда;
Хотя бы буря грозная въ ноляхъ
Весь хлѣбъ еще незрѣлый истребила
И съ корнемъ вырвала деревья всѣ;
Хотя бы рухнули всѣ замки съ громомъ
На головы защитниковъ своихъ
И съ трескомъ всѣ дворцы и пирамиды
Сломившись, пали головами ницъ
Къ подножіямъ своимъ; хотя бы даже
Разрушилось сокровище само
Зародышей, творящихъ жизнь въ природѣ,
И гибло все до истощенья силъ
Губящихъ, отвѣчайте! -Жду, хочу
Отъ васъ отвѣта!
Говори.
Спроси.
Отвѣтимъ.
Ты отъ насъ услышать хочешь
Или отъ старшихъ?…
Старшихъ подавайте!
Я старшихъ вашихъ видѣть самъ хочу!
Вотъ кровь свиньи, что девять поросятъ
Пожрала, потъ, что съ висѣльника взятъ! —
Въ огонь все это лейте, лейте, лейте.
Труда, усилій чаръ вы не жалѣйте!
Явись, явись, герой иль негодяй,
Съ стараньемъ должностнымъ дѣло выполняй!
Скажи мнѣ ты, невѣдомая сила….
Все знаетъ самъ. Предъ нимъ обнажено
Что въ мысляхъ у тебя затаено. —
Ты молча стой, смотри
И слухъ твой навостри!
Макбетъ, Макбетъ, Макбетъ, ты тана Файфа берегись,
Мэкдофа берегись! — Пусти! Довольно! — Отступись!
Кто-бъ ни былъ ты, благодарю за твой
Совѣтъ; ты страха моего струны
Чувствительной коснулся. Слово лишь…
Нѣтъ, имъ повелѣвать нельзя! — Вотъ здѣсь
Сильнѣй его.
Макбетъ! Макбетъ! Макбетъ!
Хотя-бъ три уха было у меня,
И всѣми бы тремя сталъ слушать жадно!
Смѣло, дерзко кровь, всѣхъ ставя ни во что.
И смѣйся надъ врагомъ, какъ ни былъ бы силенъ!
Не можетъ зла тебѣ нанесть никто
Изъ всѣхъ людей, кто женщиной рожденъ!
Ну, такъ — живи Мэкдофъ! Чего бояться? —
Иль нѣтъ! — Себя вдвойнѣ я обезпечу:
Саму судьбу себѣ закабалю.
Хочу я страху блѣдному сказать:
«Ты лжешь», и спать спокойно, какъ-бы громы
Тамъ ни гремѣли! Нѣтъ, не жить тебѣ,
Мэкдофъ. —
Кто этотъ отпрыскъ королей?
Вѣнецъ блеститъ вкругъ дѣтскаго чела!
Ни слова съ нимъ не говори и слушай.
Будь смѣлъ и гордъ, какъ левъ, пренебрегай борьбой
Враговъ противъ тебя; безсильны предъ тобой
Вражда ихъ, ропотъ, злоба, тайный заговоръ! —
Макбетъ непобѣдимъ, пока Бирнамскій лѣсъ
Не двинется къ вершинамъ Донзинанскихъ горъ
И не пойдетъ на замокъ Макбета — Форесъ!
А этого не будетъ никогда! —
Кто-жь завербуетъ лѣсъ, его заставить
Землею крѣпко стиснутые корни
Изъ нѣдръ ея извлечь на вольный свѣтъ? —
О сладкое пророчество! — Какъ ты
Прекрасно! — Бунтъ, смотри-жь, не поднимай
Своей главы, себѣ-жь на гибель злую,
Пока не забунтуетъ лѣсъ Бирнамскій! —
Макбетъ на высотѣ своей великой
Весь срокъ тотъ долгій проживетъ покойно,
Какой отмѣрила ему природа,
И смерти духъ отдастъ, лишь повинуясь
Закону общему для смертныхъ всѣхъ! —
Теперь горитъ желаньемъ сердце знать
Еще одно: скажите-жь мнѣ немедля —
Когда то въ силахъ вашихъ чудныхъ чаръ —
Потомство Банко будетъ ли царить
Надъ этимъ королевствомъ?
Не старайся
Знать болѣе того, что знаешь.
Нѣтъ,
Я требую отвѣта! -За отказъ
Проклятье вѣчное на васъ! — Отвѣтъ! —
Котелъ вашъ провалился!… (Гобои). Что за звуки?
Явитеся!
Явитеся!
Явитесь!
Явитеся ему и сердце растерзайте!
Пройдите молча, а потомъ и исчезайте!
На Банко слишкомъ ты похожъ! — Исчезни! —
Твоя корона жжетъ мои глаза! —
Увѣнчанный короной золотой,
Какъ и у перваго твой волосъ! — Ты
Вторыя — какъ первый! — Гнусныя вы вѣдьмы!
Затѣмъ все это мнѣ казать? — Четвертый! —
Ослѣпните глаза! — Иль этотъ рядъ
До грома страшнаго суда продлится? —
Еще? Седьмой? — Я больше не смотрю. —
Еще восьмой… и зеркало въ рукахъ! —
Въ томъ зеркалѣ я многихъ, многихъ вижу;
У нихъ державы по двѣ, скиптра по три! —
Ужасный видъ! Теперь мнѣ ясно все! —
Испачканный весь кровью Банко смотритъ
Въ глаза мнѣ съ наглымъ смѣхомъ надо мной!…
И это такъ и будетъ?!
Такъ и будетъ. —
Зачѣмъ король смущенъ, ошеломленъ? —
Давайте, сестры, духъ его развеселимъ
И нашею забавой лучшей угостимъ!
Велю волшебной пѣснью воздухъ огласить,
А мы начнемъ круги старинные водить,
Чтобъ могъ король великій видѣть и сказать,
Какъ можемъ мы его достойно величать!
Но гдѣ-жь онѣ? Исчезли! — Пусть этотъ день
Отмѣтится во всѣхъ календаряхъ
Проклятьемъ! — Гей! — Войди сюда скорѣй!
Что вашему величеству угодно?
Сестеръ ты вѣщихъ видѣлъ?
Нѣтъ, мой лордъ.
А тамъ, мимо тебя не проходили?
По истинѣ, не проходили, лордъ.
Да заразится же и воздухъ самый,
Который ихъ умчалъ теперь отсюда!
Да будетъ проклятъ тотъ, кто вѣритъ имъ! —
Я слышалъ топотъ лошадей; кто тамъ?
Тамъ прискакали два иль три гонца.
Съ извѣстьемъ: въ Англію бѣжалъ Мэкдофъ!
Какъ? — Въ Англію бѣжалъ Мэкдофъ?!
Да, сэръ.
Ты, время, грознымъ подвигамъ моимъ
Идешь на перерѣзъ! — Нѣтъ, мимолетенъ
Тотъ замыслъ, и догнать его нельзя,
Съ которымъ дѣло дружно вразъ нейдетъ! —
Отнынѣ будутъ сердца первенцы
И первенцами дѣла у меня! —
И вотъ, теперь же увѣнчаю мысль
Мою быстрѣйшимъ полнымъ исполненьемъ! —
Надумано и сдѣлано тотчасъ!
На замокъ я Мэкдофа нападу
Нежданно, захвачу весь Файфъ себѣ
И острію меча предамъ тамъ всѣхъ:
Его жену, дѣтей, весь родъ его
Несчастный. Нѣтъ, не хвастовство глупца —
Мои слова! — Не охладѣетъ мысль,
Какъ будетъ все совершено! — Теперь
Уже не нужны духи мнѣ. — А гдѣ
Гонцы? Веди меня скорѣе къ нимъ.
СЦЕНА II.
[править]Кто сдѣлалъ онъ, чтобъ такъ бѣжать отсюда?
Терпѣнья….
Нѣтъ терпѣнья у меня! —
Бѣжать?! — Вѣдь, это сумасбродство! — Вотъ.
Когда не сердце, не дѣла, такъ страхъ
Измѣнниковъ изъ насъ творитъ!
Милэди,
Не знаете, вѣдь, сами: что его
Заставило бѣжать, благоразумье
Иль страхъ?
Благоразумье?!… Бросить все:
Жену, дѣтей, имущество и домъ
И бросить тамъ, откуда самъ спасался! —
Нѣтъ, онъ не любитъ насъ! — Лишенъ онъ этихъ
Естественнѣйшихъ чувствъ! — Крапивникъ бѣдный,
Малѣйшая изъ птичекъ, защищаетъ
Свое гнѣздо, птенцевъ отъ хищныхъ совъ! —
Все страху отдано и ничего
Любви! — Какое-жь тутъ благоразумье,
Когда безсмысленно такъ это бѣгство.
Ну, полно, милая сестрица, ты
Спокойся и пошколь сама себя:
Твой мужъ и разсудителенъ и честенъ;
Уменъ онъ, понимаетъ наше время, —
Не смѣю больше говорить ни слова, —
По истинѣ, жестоко наше время,
Когда винятъ всѣхъ насъ въ измѣнѣ тяжкой,
А мы не знаемъ: въ чемъ, кому
Мы измѣнили? Слухъ наводитъ страхъ,
А мы незнаемъ: что и почему…
И носимся туда, сюда, по волѣ
Какого-то взволнованнаго моря!
Прощайте. Скоро буду здѣсь опять.
Когда дурное положенье дѣлъ
Послѣдняго предѣла достигаетъ,
Тогда или конецъ всему, иль все
На прежнее пойдетъ. Племянникъ милый,
Прощай! Благослови тебя Господь!
Отецъ вотъ живъ, а онъ ужь сирота.
Мнѣ было-бъ глупо оставаться здѣсь:
Себѣ и вамъ бы повредилъ. Прощайте.
О, бѣдное дитя, отецъ твой умеръ!
Чѣмъ будешь? Какъ ты будешь жить теперь?
Какъ птички.
Мушками и червячками?
Да, всѣмъ, что я найду. Такъ и онѣ.
О птичка бѣдная! Ты не боишься
Силковъ, сѣтей и западней и клея?
Чего-жь бояться, мама? Это все,
Вѣдь, не для птичекъ маленькихъ, ничтожныхъ! —
А чтобъ ни говорила ты, отецъ
Мой живъ.
Нѣтъ, умеръ. Гдѣ-жь себѣ отца
Добудешь?
Ты же гдѣ добудешь мужа?
Купить могу, вонъ на торгу, дитя,
Мужей хоть двадцать.
Что-жь? Накупишь ихъ,
Чтобъ послѣ продавать?
Ты говоришь
Какъ смыслишь; все-жь неглупо по лѣтамъ.
Мама, мой отецъ измѣнникъ!
Да, измѣнникъ.
Что такое измѣнникъ?
А тотъ измѣнникъ, кто клянется и лжетъ.
И всякій кто дѣлаетъ такъ — измѣнникъ?
Всякій, и долженъ быть повѣшенъ.
И всѣ, которые клянутся и лгутъ, должны быть повѣшены?
Всѣ.
Кто-жь будетъ ихъ вѣшать?
Честные люди.
Такъ глупы же тѣ, которые клянутся и лгутъ; ихъ такъ много, что они могли бы перебить и перевѣшать всѣхъ честныхъ людей.
Ахъ, Господь тебѣ помоги, милая обезьянка! Ну, какъ же ты себѣ отца добудешь?
Если бы умеръ отецъ, ты бы плакала, а нѣтъ, значило бы, что скоро будетъ у меня новый отецъ.
Что ты болтаешь, говорунчикъ мой!
Благословитъ васъ самъ Господь, милэди!
Хоть вы совсѣмъ не знаете меня;
Но я высокій санъ вашъ понимаю. —
Подозрѣваю: — къ вамъ близка бѣда. —
И если вы совѣтъ принять хотите
Простого человѣка, — васъ молю:
Не оставайтесь ни минуты здѣсь,
Бѣгите и съ малютками отсюда. —
Боюсь, жестоко васъ пугаю я;
Но допустить то худшее до васъ,
Что ожидаетъ, было бы совсѣмъ
Безчеловѣчно! — А злодѣйство близко
И очень близко къ вамъ! Храни васъ Богъ! —
Не смѣю больше оставаться здѣсь.
Куда бѣжать? — Не сдѣлала дурнаго
Я ничего. — Но я, вѣдь, на землѣ,
А здѣсь и зло прославлено бываетъ,
И доброе отвергнуто съ презрѣніемъ,
Какъ вредное безумье. — Да за что-жь,
О Боже! — Что-жь я сдѣлала такое?! —
Я положусь на женское оружье
И закричу: не сдѣлала я зла.
Кто это? — Что за лица!
Гдѣ твой мужъ?
Надѣюсь, не въ такомъ поганомъ мѣстѣ,
Гдѣ-бъ ты или подобные тебѣ
Могли его найти!
Измѣнникъ онъ.
Ты лжешь, лохмотникъ мерзкій!
Ты, мозглякъ,
Яйце съ зародышемъ измѣны! (Закидываетъ сына Мэкдофа)
Мама!
Онъ… онъ убилъ меня! Бѣги… прошу! (Умираетъ).
СЦЕНА III.
[править]Поищемъ уголокъ уединенный
Подъ тѣнію густой деревъ вѣтвистыхъ
И выплачемъ все горе наше…
Нѣтъ,
Скорѣй, какъ люди чести защитимъ
Мы грудью нашей, сталью смертоносной
Отчизну и права намъ дорогія! —
Вѣдь съ каждымъ утромъ новыя рыданья
Несчастныхъ вдовъ и новый крикъ
И новый вопль дѣтей и горе бьютъ
Въ лице небесъ, и сводъ ихъ ясный стонетъ
Стенаніямъ Шотландіи созвучно,
Сочувствуя ея страданьямъ тяжкимъ!
Я плачу лишь о томъ, въ чемъ я увѣренъ,
Увѣренъ же лишь въ томъ, что знаю точно;
А что могу исправить, если время
Способствовать мнѣ будетъ, то исправлю! —
Быть можетъ, правда--все, что вы сказали…
Тирана этого — чье имя вамъ,
Теперь, какъ бы нарывъ на языкѣ —
Считали честнымъ вы, его любили;
Онъ васъ ничѣмъ пока не оскорбилъ;
Я молодъ, но собой даю вамъ случай
Услугу оказать ему. — Умно
Невиннаго и слабаго ягненка
Принесть на жертву искупленья всѣхъ
Отъ ярости разгнѣваннаго бога!
Я не предатель!
Но Макбетъ таковъ,
А добродѣтель можетъ отступить
Передъ велѣньемъ мощнаго владыки…
Прошу, простите мнѣ великодушно! —
Конечно, чтобъ ни думалъ я о васъ,
Останетесь вы тѣмъ же, что вы есть.
Вѣдь ангелы сіять не перестанутъ,
Хоть лучезарнѣйшій изъ нихъ и палъ. —
И еслибъ маскою добра прикрылось
Все зло, — добро останется добромъ!
Теперь погибли всѣ мои надежды!
Сгубило, можетъ, то, что возбудило
Сомнѣнія во мнѣ. — А почему
Оставили поспѣшно вы жену,
Дѣтей, безцѣнныя сокровища
И крѣпкія узлы любови вашей
И — даже не простилися вы съ ними? —
Молю васъ, недовѣрчивость мою
Себѣ въ безчестье не примите! Нѣтъ,
Одинъ источникъ ей — самохраненье. —
По истинѣ вы можете быть честнымъ,
Чтобъ думать я ни сталъ о васъ впередъ.
Такъ обливайся-жь кровью, обливайся,
Несчастная страна! — Тиранство злое
Незыблемо и прочно утвердись;
Сдержать тебя не смѣетъ человѣчность! —
Рядися въ ложь свою теперь открыто;
Права твои законно скрѣплены!…
Прощайте, лордъ. — Такимъ мерзавцемъ стать,
Какимъ считаете меня теперь,
Не согласился-бъ я за всѣ тѣ земли,
Что въ когти захватилъ свои тиранъ,
За весь востокъ, за всѣ его богатства!
Не оскорбляйтесь. Такъ я говорю
Не потому, чтобъ я не вѣрилъ вамъ
Вполнѣ и безусловно — Да, я вѣрю.
Что родина раздавлена ярмомъ,
Что кровью и слезами залита,
Что къ ранамъ прежнимъ каждый новый день
Все раны новыя приноситъ ей!
И вѣрю я, что за мои права
Тамъ много рукъ мечи свои поднимутъ,
А здѣсь и Англія великодушно
Мнѣ тысячи испытанныхъ въ бою
Даетъ; но что же изъ того? — Когда
На голову тирана наступлю
Или на мечъ мой подниму ее,
Ждутъ родину несчастную тиски
Сильнѣе тѣхъ, что вынесла она. —
Страданій болѣй разнородныхъ тяжкихъ,
Ей вытерпѣть придется отъ того,
Кто власть наслѣдуетъ надъ нею. —
Кто-жь
Наслѣдникъ этотъ?
Я. — Я о себѣ
Вамъ говорю. Мнѣ, — знаю это я, —
Привиты всѣ пороковъ разныхъ виды.
Раскроются они; Макбетъ вашъ черный
Представится бѣлѣй и чище снѣга! —
И государство бѣдное, сравнивъ
Его дѣла со зломъ тѣмъ безконечнымъ,
Какое принесу въ моемъ лицѣ,
Почтетъ его за кроткаго ягненка.
Во всѣхъ ужасныхъ легіонахъ ада
Нѣтъ дьявола проклятѣй и ужаснѣй
Макбета!
Да, онъ кровожаденъ, лживъ,
Коваренъ, бѣшенъ, золъ и сладострастенъ,
Ненасытимо жаденъ; всякій грѣхъ,
Которому названье, только есть,
Ему любезенъ. Я согласенъ; но
Неизмѣримо глубока, бездонна
Пучина сладострастья моего!
Ее всѣ ваши дочери и жены,
Всѣ женщины, дѣвицы не наполнятъ;
А страстныя желанія мои
Сломаютъ всѣ преграды безпощадно,
Какія вздумаютъ противу стать
Ихъ волѣ… Нѣтъ, пусть царствуетъ Макбетъ; —
Онъ лучше, чѣмъ такой, какъ я!
Да, точно:
И сладострастье безъ узды — тиранство.
Оно причиной было опустѣнья
Счастливыхъ троновъ, многихъ королей
Паденья; но, не бойтеся принять
Что вамъ давно принадлежитъ по праву. —
Со всей широкой полнотою тѣшьтесь! —
Холодности наружнымъ видомъ можно
Глаза всѣмъ завязать; у насъ же дамъ
Податливыхъ найдется въ изобильи! —
И какъ бы ни былъ этотъ коршунъ въ васъ.
Прожорливъ, не сожрать ему всѣхъ тѣхъ,
Которые величеству отдать
Себя готовы; только бы оно
Ихъ удостоило своимъ вниманьемъ!
Но вмѣстѣ съ тѣмъ живетъ въ моей душѣ,
Уродливо сложенной, страсть къ стяжанью,
Столь ненасытная, что будь лишь я
Король; — я перерѣжу Тановъ всѣхъ,
Чтобъ захватить себѣ ихъ деньги, замки
И всѣми ихъ землями завладѣть! —
Богатство-жь, накопляясь у меня,
Какъ острая приправа, разжигала-бъ
Лишь алчность ненасытную мою.
Кто добръ и честенъ, съ тѣми-бъ распри, тяжбы
Я безпрерывно затѣвалъ и ихъ
Губилъ, губилъ, чтобъ только грабить!
Да,
Къ стяжанью страсть внѣдряется легко.
И корни вредоносные пускаетъ
Гораздо глубже страсти сластолюбья,
Которое цвѣтку весеннему
Подобно, — отцвѣтаетъ очень скоро.
Да. Страсть къ стяжанію была мечемъ,
Который срѣзалъ королей у насъ
Не мало!… Но, — вамъ нечего бояться:
Къ Шотландіи достаточно всего,
И съ тѣмъ, что вамъ принадлежитъ давно,
Насытитъ вашу страсть къ стяжанью. —
Все это перенесть еще возможно,
Лишь только-бъ добродѣтели другія
Вознаграждали зло.
Но у меня
Нѣтъ никакихъ. Я доблестей лишенъ,
Какими долженъ обладать король.
Нѣтъ и слѣда во мнѣ ни стойкости, ни правды..
Ни справедливости, ни милосердья,
Ни благости святой, ни благочестья,
Ни мѣры должной въ жизни, ни смиренья.
Ни той настойчивости твердой въ дѣлѣ,
Которая порукой за успѣхъ,
Ни мужества, ни мудраго терпѣнья.
И будь во власти я, я въ адъ бы вылилъ
До капли сладкое млеко согласья,
Я возмутилъ бы миръ вселенной цѣлой,
Единство-бъ всякое разрушилъ!
О,
Шотландія, Шотландія!
Ну, вотъ:
Я точно то, что я сказалъ. Такой
Достоинъ ли, скажите, царства?
Царства?! —
Онъ жизни недостоинъ! — О, народъ
Несчастный, ты, подъ скипетромъ кровавымъ
Тирана безымяннаго стенящій,
Увидишь ли ты вновь тѣ времена,
Какъ жизнь твоя здоровьемъ вся дышала;
Когда и отпрыскъ истинный и юный
Твоихъ властителей законныхъ самъ
Отрекся отъ тебя и проклялъ тѣмъ
Себя, свой родъ! — Отецъ вѣнчанный твой
Святымъ былъ королемъ, а мать, тебя
Носившая подъ сердцемъ королева,
Сгибала чаще ноги, стоя долго
Въ молитвѣ къ небу теплой на колѣнахъ.
Чѣмъ выпрямляла ихъ въ весельи шумномъ,
И въ мысляхъ покаянныхъ ежедневно,
Часъ смертный вспоминая, умирала! —
Прощай! Тѣ демоны, которыхъ ты
Вокругъ себя со всѣхъ сторонъ сзываешь,
Меня изъ родины моей изгнали!…
О, грудь моя! — Твоимъ надеждамъ всѣмъ —
Конецъ!…
Мэкдофъ, твой благородный гнѣвъ —
Дитя великой честности твоей! —
Съ души моей всѣ черныя сомнѣнья
Онъ снялъ и духъ мой примирилъ съ тобой
И правдою твоей! — Макбетъ проклятый
Не разъ пытался хитростью лукавой
Меня въ тенета заманить свои;
Но разумъ осторожный спасъ меня
Отъ промаха довѣрчивости спѣшной. —
Пусть судитъ насъ съ тобой Господь! — Но я
Отнынѣ въ руки отдаюсь твои.
Беру назадъ слова и клеветы,
Какія произнесъ я на себя,
Отъ грязи и пороковъ отрекаюсь,
Какими я себя чернилъ! — Они
Моей природѣ чистой чужды. Женщинъ
Еще не знаю, клятвъ не нарушалъ
И что мое — едва тѣмъ дорожилъ!
Я никому ни въ чемъ не измѣнялъ,
И дьявола-бъ я дьяволу не предалъ! —
Была, какъ жизнь, мнѣ правда дорога,
И на себя — ложь первая моя!
Такимъ, каковъ на самомъ дѣлѣ я,
Теперь всецѣло отдаю себя
Тебѣ и бѣдной родинѣ моей! —
Повелѣвайте! Родинѣ на помощь, —
Еще за долго до тебя, — готовы
Ужь десять тысячъ воиновъ надежныхъ,
Въ оружьи полномъ съ ногъ до головы. —
Ведетъ Сивардъ ихъ старый! — Ну, теперь
Идемъ же вмѣстѣ съ нимъ и пусть успѣхъ
Даруетъ то, на что намъ полномочье
Даетъ святое право нашихъ битвъ! —
Но что же? — Ты молчишь!
Такую радость
И столько горя въ разъ соединить
И согласить не въ силахъ я!
Пусть такъ.
Поговоримъ мы послѣ. (Доктору) Что, скажите,
Король къ намъ выдетъ?
Да, сэръ, конечно, выдетъ.
Тамъ цѣлая толпа больныхъ несчастныхъ
Ждетъ помощи его! 59). А ихъ болѣзни
Не въ силахъ одолѣть искусство наше.
Къ какимъ бы мы усильямъ ни прибѣгли;
Его-жь прикосновеніе одно
Мгновенно исцѣляетъ ихъ. Такую
Святую силу даровалъ Господь
Его рукѣ!
Благодарю васъ докторъ. (Докторъ уходитъ)'
Онъ про какую говорилъ болѣзнь?
Ее всѣ просто называютъ «зломъ».
Король нашъ добрый чудеса творитъ.
Съ тѣхъ поръ, какъ въ Англію пріѣхалъ я,
Ихъ очень, очень часто видѣлъ самъ.
Какъ молится онъ небу, то извѣстно
Ему лишь одному; но исцѣляетъ
Мгновенно странно страждущій народъ,
Опухшій, язвами покрытый такъ,
Что жалостно смотрѣть. — Ужь всѣ врачи
Отчаялись въ возможности лѣчить,
А онъ лишь вѣшаетъ на шею имъ,
Съ молитвами святыми на устахъ,
Какую-то изъ золота медаль! —
И дивную цѣлительную силу,
Какъ говорятъ, онъ передастъ потомкамъ,
Прямымъ наслѣдникамъ его престола.
А сверхъ того, еще онъ одаренъ
Пророчества необычайнымъ даромъ. —
И множество другихъ благословеній
Небесъ на немъ и на его державѣ
Покоится и громко говоритъ,
Что благодатью преисполненъ онъ!
Смотри: кто къ намъ идетъ?
Землякъ; но я
Его не знаю.
Здравствуй, милый братъ!
О Боже правый, устрани все то,
Что сдѣлало чужими насъ другъ другу!
Аминь.
Ну, что Шотландія? Что съ ней?
Несчастная отъ ужаса себя
Не узнаетъ! Не матерью ее
Должны мы называть, а гробомъ нашимъ.
Тамъ можетъ улыбаться только тотъ,
Кто ничего не знаетъ: вздохи, слезы
И вопли воздухъ раздираютъ тамъ;
Но ихъ уже никто не замѣчаетъ! —
Тамъ горя изступленье — ужь обычно! —
Тамъ раздается-ль погребальный звонъ,
Никто почти не спроситъ у другаго:
По комъ? Тамъ блекнетъ жизнь людей хорошихъ
Скорѣе, чѣмъ цвѣты на шляпахъ ихъ: —
Мрутъ ранѣй, чѣмъ успѣютъ захворать!
Разсказъ необычайно рѣзокъ, остръ;
Но поразительно и вѣренъ онъ!
Послѣднее, новѣйшее тамъ горе?
На часъ одинъ состарѣвшися, время,
Разскащика насмѣшниками освищетъ! —
Тамъ каждая минута порождаетъ
И новое несчастье…
Что жена?
Жена твоя?.. Какъ надо.
Дѣти?
Также.
Тиранъ покой не потревожилъ ихъ?
Покоилися мирно! — Такъ оставилъ…
Не будь же скупъ ты на слова! — Что съ ними?
Какъ я отправился сюда съ вѣстями,
Съ тяжелой этой ношею для сердца,
Ходили слухи: выступило много
Мужей достойныхъ въ поле на тирана,
И это подтвердилось для меня
Вполнѣ всѣмъ тѣмъ, что видѣлъ самъ. — Злодѣй
Вооружилъ и двинулъ рать свою. —
Теперь — минута самая помочь! —
Въ Шотландіи единымъ вашимъ взглядомъ
Вы разомъ войско создадите. — Тамъ
И женщины всѣ ринутся на битву,
Чтобъ съ сердца муки злыя всѣ сорвать!
Утѣшьтесь, мы идемъ туда немедля. —
Добрѣйшій Англіи король Сиварда
И десять тысячъ воиновъ намъ далъ!
Сиварду старому въ войнѣ не равенъ
Никто во всѣхъ владѣньяхъ христіанства!
Хотѣлось бы и мнѣ отвѣтить вамъ
Такимъ же утѣшеньемъ; но могу
Слова я только произесть такія,
Что лучше ихъ провыть въ пустынѣ дикой
И въ воздухѣ пустомъ, чтобъ не могло
Ихъ ухо человѣка уловить.
О чемъ ты говоришь? — Объ горѣ-ль общемъ?.
Иль въ грудь ударить хочешь одному?
Нѣтъ честнаго, кто-бъ горе то не счелъ
Своимъ; но доля большая — твоя.
Моя?… Такъ не скрывай, такъ выдавай
Скорѣе мнѣ! —
О пусть тебѣ не будетъ
На вѣкъ мой голосъ ненавистенъ! Онъ
Такимъ тяжелымъ звукомъ прозвучитъ,
Какого не слыхалъ никто на свѣтѣ….
А! — Понимаю….
Замокъ взятъ, жена
И дѣти всѣ зарѣзаны, убиты
Свирѣпою рукой, безчеловѣчно….
Разсказывать подробно смерть ихъ — значитъ
Прибавить къ жертвамъ дорогимъ злодѣйства
Еще твой трупъ!
О, милосердый Боже!
Нѣтъ, нѣтъ, Мэкдофъ, не надвигай глубоко
Ты шляпы на глаза! Дай горю слово. —
Отчаянье безъ словъ все о себѣ
Лишь сердцу тихо говоритъ и сердце,
И такъ ужь переполненное горемъ,
Не вынесетъ и разорвется сразу!
И дѣти всѣ мои?!
Жена и дѣти
И слуги, всѣ кто въ замкѣ лишь нашелся.
И я тамъ не былъ!… И жена убита?!
Сказалъ ужь я.
Мужайся! Страшнымъ мщеньемъ
Смертельное мы горе уврачуемъ! —
Крѣпись!
Дѣтей нѣтъ у него! — И 53) всѣ,
Всѣ милые мои малютки!. Всѣ,
Вѣдь, ты сказалъ? — О коршунъ адскій — всѣхъ!…
Всѣхъ птенчиковъ моихъ и съ маткой милой
Однимъ налетомъ лютымъ!…
Будь же мужемъ!
Да, буду. — Все перенесу! — Но какъ
Не чувствовать? Вѣдь, я же человѣкъ!
Все это дорогое было, было
Вѣдь, у меня!… И какъ того не помнить?!…
Ты Боже зналъ, ты видѣлъ это все;
Такъ какъ же ты не защитилъ? — Мэкдофъ,
Они погибли за твои грѣхи,
Не за свои, а за твои убиты! —
О, Боже правый, успокой ихъ души! —
Пусть это будетъ для тебя оселкомъ;
На немъ ты мечъ свой наточи острѣй:
Ты горе въ пламень гнѣва обрати
И мщеньемъ яростнымъ наполни сердце!
Слезами я на женщину похожъ,
А языкомъ на хвастуна!… О Боже!
Скорѣе всѣ отсрочки ты обрѣжь
И предо мною на длину меча
Поставь Шотландіи врага, и если
Онъ ускользнетъ--прости ему ты все! —
Теперь ты говоришь какъ мужъ! Идемъ
Скорѣе къ королю. Проститься съ нимъ
Осталось только намъ. Готово все.
Макбетъ созрѣлъ, чтобъ пасть и на него
Сѣкиру силы неба посылаютъ.
Печаль твою, какъ только можешь ты
Утѣшь; ночь безразсвѣтная длинна! —
Дѣйствіе пятое.
[править]СЦЕНА I.
[править]Вотъ ужь двѣ ночи я провожу съ вами безъ сна, а не подтверждается, что вы разсказывали. Когда ходила она въ послѣдній разъ?
Съ тѣхъ поръ, какъ его величество уѣхалъ на войну, я видѣла, какъ она вставала, надѣвала на себѣ ночное платье, отпирала свой письменный столъ, вынимала бумагу, складывала ее, писала что-то на ней, читала написанное, потомъ запечатывала и опять ложилась въ постель. И все это въ глубокомъ снѣ.
Большое разстройство въ природѣ: пользоваться благодѣяніями сна и, въ то же время, дѣлать все какъ не во снѣ, а въ полномъ бдѣніи. Но въ этой сонной возбужденности, кромѣ хожденія и другихъ ея дѣйствій, не слыхали ли вы, не говорила ли она чего?
Какъ же, сэръ; но такое, чего я не хочу повторять.
Мнѣ-то можете сказать; и лучше будетъ, если рѣшитесь на это.
Ни вамъ и никому другому! У меня свидѣтелей нѣтъ и некому подтвердить мои слова. Смотрите: вонъ идетъ она! —
Такъ она всегда… и, клянуся жизнью, спитъ глубоко. Наблюдайте! Встаньте ближе.
Гдѣ взяла она свѣчу?
Въ спальнѣ у себя. У нея въ спальнѣ постоянно огонь. Такъ сама велитъ.
Видите: глаза у ней открыты.
Но зрѣніе закрыто.
Что это дѣлаетъ она? Видите: третъ свои руки.
Какъ и всегда. Точно она моетъ ихъ. Я видѣла, она такъ дѣлала цѣлую четверть часа.
А тутъ еще пятно.
Чу, говоритъ. Я запишу ея слова, чтобы точнѣе все запомнить.
Прочь, проклятое пятно, прочь, я говорю. Разъ, два; ну, такъ пора, пора за дѣло! — Адъ мраченъ! — Фи, мой лордъ, фи! Воинъ и труситъ! Чего бояться? что за важность, что кто-нибудь прознаетъ? Кто можетъ призвать къ допросу нашу власть? — Кто бы подумалъ, что въ старикѣ было такъ много крови!
Вы слышали?
У тана Файвскаго была жена — гдѣ теперь она? Неужели эти руки не будутъ чисты никогда? Ни слова болѣе объ этомъ, мой лордъ, ни слова: испугомъ этимъ портишь все.
Уйдите вы, уйдите! Вы узнали то, чего не должны были знать.
Она сказала то, чего не должна была говорить. Богъ знаетъ — что извѣстно ей.
Все еще пахнетъ кровью! Всѣ ароматы Аравіи не надушатъ этой маленькой ручки! О! о! о!
Какъ стонетъ! Тяжело у нея на сердцѣ! —
Такого сердца не захотѣла бы я имѣть за все ея величье.
Хорошо, хорошо…
Ахъ, дай-то Господи, чтобы все было хорошо, сэръ!
Нѣтъ, эта болѣзнь выше моего искусства! Впрочемъ, я зналъ такихъ, которые ходили во снѣ, но умерли святыми на постелѣ.
Вымой руки, надѣнь спальное платье, да не будь такъ блѣденъ: я повторяю, Банко зарытъ, не можетъ выдти изъ могилы.
Въ самомъ дѣлѣ?!
Въ постель, въ постель; стучатся въ ворота. Идемъ, идемъ; дай твою руку. Что сдѣлано, то сдѣлано. Въ постель, въ постель, въ постель….
И теперь въ постель пойдетъ?
Прямехонько.
Не даромъ въ робкомъ шепотѣ кругомъ
Идутъ зловѣщіе, дурные слухи:
Дѣла противъ природы порождаютъ
И смуту неестественную въ духѣ. —
Нужна здѣсь Божья помощь, а не наша! —
О Господи, мой Богъ, прости насъ всѣхъ! —
Смотрите вы за ней! Все удалите,
Чѣмъ можетъ повредить она себѣ,
И не спускайте глазъ съ нея. — Прощайте. —
Она мнѣ поразила умъ и зрѣнье.
Что думаю, я высказать, того
Не смѣю.
Доброй ночи, добрый докторъ.
СЦЕНА II.
[править]Ужь силы англійскія близко. Ихъ
Ведутъ Мэлькольмъ, Сивардъ, Мэлькольма дядя 54)
И добрый нашъ Мэкдофъ. Они горятъ
Отмщенія огнемъ. Ихъ цѣль святая
Подвигла-бъ, въ самомъ дѣлѣ, и того
На грозное, кровавое возстанье,
Кто плоть свою давно ужь умертвилъ
Молитвой непрестанной и постомъ.
Мы подъ Бирнамскимъ лѣсомъ встрѣтимъ нашихъ.
Ихъ путь лежитъ черезъ него.
Кто знаетъ:
Съ Мэлькольмомъ Дональбенъ иль нѣтъ?
О нѣтъ.
Я вѣрно знаю. У меня есть списокъ
Всѣмъ джентельменамъ, къ нимъ примкнувшимъ. Тамъ
Сиварда сынъ и много молодцовъ
Все безбородыхъ. — Доказать хотятъ
Впервые мужество свое на дѣлѣ.
А что тиранъ?
Свой грозный Донзинанъ
Онъ укрѣпляетъ сильно. Говорятъ
Иные, онъ съ ума сошелъ, другіе-жъ, —
Кто менѣе его ужь ненавидитъ, —
Передаютъ, что мужество его
До бѣшенства дошло. Одно лишь вѣрно,
Что поясу порядка не подъ силу
Связать его разбитаго, совсѣмъ
Больнаго, дѣла.
Чувствуетъ теперь,
Какъ на рукахъ его налипли густо
Всѣ тайныя его убійства, какъ
Казнятъ ежеминутныя возстанья
Его предательства и вѣроломства! —
Изъ страха повинуются ему
Не изъ любви. Онъ чувствуетъ теперь,
Что все величье короля на немъ
Болтается какъ платье великана
На низенькомъ, на крошечномъ воришкѣ!
Что-жь намъ теперь дивиться, что его
Измученныя чувства всѣ, въ испугѣ
Поднявшися, мятутся и трепещутъ;
Когда все въ немъ само себя клянетъ
За то, что въ немъ оно? —
Ну, хорошо.
Теперь къ тому съ покорностью пойдемъ,
Кому принадлежитъ она по праву,
Къ цѣлителю больной отчизны нашей,
Чтобъ вмѣстѣ съ нимъ за родину пролить
Всю нашу кровь.
По крайнѣй мѣрѣ, столько,
Чтобъ ею царственный цвѣтокъ полить
Ц затопить негодныя растенья. —
Скорѣй къ Бирнамскому идемте лѣсу!
СЦЕНА III.
[править]Не доносить мнѣ больше ни о чемъ!
Пусть всѣ бѣгутъ! Пока на Донзинанъ
Не двинется Бирнамскій лѣсъ, меня
Не запятнаетъ страхъ! — И что такое
Мэлькольмъ мальчишка? Иль не женщина
Его родила? Такъ сказали духи: —
А вѣдомы имъ смертныхъ всѣ судьбы: —
"Макбетъ, не бойся! Женщиной рожденный
Тобой не овладѣетъ!) Что-жь? Бѣгите
Вы таны лживые и исчезайте
Въ рядахъ гулякъ распутныхъ, англичанъ!
Сомнѣньемъ не смутится духъ мой властный
И сердце страхомъ не забьется!
Дьяволъ
Чтобъ вычернилъ тебя, проклятый! Олухъ,
Молочная ты харя! Гдѣ ты добылъ
Гусиный этотъ видъ?
Тамъ десять тысячъ….
Гусей, мерзавецъ!
Воиновъ, мой сэръ.
Ступай и расцарапай рожу въ кровь,
И нарумянь ее, подлѣйшій трусъ!
Щеками полотняными другихъ
Пугаешь… Воиновъ? какихъ еще? —
Болванъ, творожная ты харя!
Войско
Изъ Англіи. — Простите!…
Съ глазъ долой! —
Сэйтонъ! — На сердцѣ тяжко, лишь взгляну…
Сэйтонъ! Оглохъ ты, что ли? — Этотъ натискъ
Меня или надежно всадитъ въ мѣсто,
Иль прочь отброситъ! — Пожилъ я довольно!…
Я дожилъ до засухи, пожелтѣлъ
И листъ, а старости друзей обычныхъ:
Любви и послушанія изъ чести,
Толпы друзей, почета это всѣхъ,
Мнѣ нечего и ждать! Илъ замѣнять
Проклятія, не громкія, конечно,
Но страшныя, да вѣжливость пустая,
Да лесть; и въ томъ навѣрно-бъ отказали
Голубчики, да не посмѣютъ только! —
Сэйтонъ!
Какія новости еще?
Что донесли вамъ, подтвердилось все. —
Я биться буду до тѣхъ поръ, пока
Съ костей моихъ все мясо не обрубятъ! —
Подай доспѣхи мнѣ!
Въ нихъ нѣтъ пока
Еще нужды.
Надѣну! — Конныхъ выслать,
Объѣхать всю страну и вдоль и вкось,
И кто посмѣетъ только заикнуться
О страхѣ, — тутъ же и повѣсить! — Дай
Доспѣхи! — Что твоя больная, докторъ?
Не такъ больна она, мой лордъ, какъ сильно
Встревожена тяжелыми мечтами.
Онѣ спокойнаго лишили сна
Ее.
Такъ вылечи отъ нихъ. Иль ты
Не можешь вылечить больной души,
Изъ памяти глубокій корень вырвать
Печали тяжкой, съ мозга соскоблить
Мучительныхъ письменъ и грудь больную,
Какимъ-нибудь противоядьемъ сладкимъ,
Въ забвенье погрузивъ, освободить
Отъ этой дряни всей, что давитъ сердце?
Ну, тутъ ужь долженъ самъ больной помочь
Себѣ.
Собакамъ кинь твои лекарства,
А мнѣ они не нужны! — (Слугѣ). Надѣвай
Доспѣхи! Жезлъ подай! — Ну что-жь, Сейтонъ?
Да вышли-жь конныхъ! — Докторъ, таны всѣ
Бѣгутъ! — (Слугъ). Скорѣе-же ты, скорѣй! — Да, докторъ,
Вотъ если-бъ могъ ты разсмотрѣть всѣ соки
Моей страны, найти ея болѣзнь
И такъ ее очистить, чтобъ она
Была по прежнему крѣпка, здорова,
Тогда-бъ я славу возгласилъ тебѣ
Такую… эхо даже-бъ поразилось, —
И загремѣло бы оно! — (Слугѣ). Ну, рви! — (Доктору).
Хоть бы ревень, иль листъ александрійскій,
Иль что другое далъ ты намъ сожрать
Что-бъ пронесло, и вынесло отсюда
Всѣхъ этихъ англичанъ проклятыхъ!.. Слышалъ?
Какъ же, слышалъ, государь, къ войнѣ
Приготовленья ваши, все сказали.
Неси за мной! — Пока не подойдетъ
Бирнамскій къ Донзинану лѣсъ, не страшны
Ни гибель мнѣ, ни смерть.
Скорѣй отсюда
Мнѣ вырваться-бъ теперь на волю только,
Не заманитъ ужь выгода сюда!
СЦЕНА IV.
[править]Увѣренъ, братья, я, — ужь близко время,
Что домы наши безопасны будутъ.
Сомнѣнья нѣтъ.
А что за лѣсъ предъ нами?
Бирнамскій.
Пусть же каждый срубитъ сукъ
И понесетъ его передъ собой. —
Такъ скроемъ нашихъ воиновъ число
И всѣхъ лазутчиковъ врага обманемъ.
Исполнимъ.
Мы узнали: въ Донзинанѣ
Засѣлъ самонадѣянный тиранъ
И ждетъ, что мы пойдемъ на приступъ замка.
На Донзинанъ одна его надежда! —
Какъ только случай представлялся, всѣ,
Большой и малый, отъ него бѣжали;
И служатъ всѣ ему недобровольно, —
По одному лишь только — принужденью.
Вы правы, но оставимъ рѣчь объ этомъ
До окончанья дѣла. Мы въ одномъ
Залогъ успѣха видимъ: въ дѣлѣ ратномъ,
Старательно и ревностно веденномъ.
Ужь скоро счеты всѣ сведемъ, какъ надо! —
Узнаемъ, что должны и что имѣемъ! —
Ума-жь предположенья и гаданья
Невѣрныя надежды лишь рождаютъ,
А дѣло острый мечъ одинъ рѣшаетъ;
И потому, друзья, на бой, впередъ! —
СЦЕНА V.
[править]Знамена ставить на стѣнахъ наружныхъ! —
Пароль еще: «идутъ». Нашъ замокъ крѣпкій
Съ презрѣньемъ посмѣется надъ осадой! —
И пусть стоятъ, пока ихъ всѣхъ тутъ голодъ
И лихорадка не сожрутъ! — Когда-бъ
Имъ не дала, измѣна нашихъ силъ
Лицемъ къ лицу ихъ встрѣтили-бъ мы знатно;
По ихъ спинамъ сюда-бъ ихъ вбили? (слышны крики женщинъ). Что
За шумъ?
То вопли женщинъ, государь.
Почти забылъ я, что такое страхъ! —
А было время: крикъ ночной морозомъ
По тѣлу пробѣгалъ, разсказъ ужасный
Вздымалъ всѣ волосы на головѣ:
Они какъ-бы живые шевелились!…
Я ужасомъ насытился вполнѣ…
Поужиналъ… Все страшное — обычно
Для духа переполненнаго кровью
Невинныхъ жертвъ, злодѣйски пролитой,
И испугать меня ничто не въ силахъ…
Что-жь тамъ за крикъ?
Скончалась королева.
Могла-бы умереть и позже! Время
Своей чредой успѣло бы настать
И для такого слова! — Завтра, завтра
И завтра! Медленно ползетъ день за днемъ
И до послѣдней буквы въ книгѣ жизни;
И наши всѣ вчера лишь освѣщали
Глупцамъ путь незамѣтный къ праху смерти! —
Такъ гасни-жь, гасни, крохотный огарокъ! —
Жизнь — тѣнь лишь мимолетная! — актеръ
Прежалкій на подмосткахъ: часъ одинъ
Урочный, величаясь, пошумитъ
Иль въ гнѣвѣ грозномъ покричитъ, а тамъ
Пропалъ — его уже не слышно! — сказка
Глупца, неистовствъ полная и грома,
А содержанья никакого!…
Ты
Сказать намъ что-то хочешь? Говори
Проворнѣй.
Милостивый лордъ, я…55)
Вамъ долженъ донести, что видѣлъ самъ!…
Но какъ мнѣ говорить, не знаю…
Да говори же какъ-нибудь!
Л… лордъ,
Стоялъ я на часахъ, тамъ на холмѣ…
Смотрѣлъ я на Бирманскій лѣсъ, и вдругъ…
Мнѣ показалось: лѣсъ зашевелился,
Пришелъ въ движенье…
Лжешь, холопъ!
Весь гнѣвъ
Обрушьте на меня, когда не такъ. —
Увидите вы за три мили сами!
Я говорю вамъ вѣрно: лѣсъ идетъ!…
А если ты сказалъ неправду… знай,
На первомъ деревѣ повѣшенъ будешь, —
Живымъ, чтобы отъ голода ты въ корчахъ
Издохъ, а если правъ — повѣсь тогда
Меня, пожалуй! — Стала колебаться
Увѣренность моя! — Нечистыхъ силъ
Двусмысленность я видѣть начинаю!…
Они и ложь, какъ правду, говорятъ:
«Не бойся до тѣхъ поръ пока нейдетъ
Бирнамскій лѣсъ на Донзинанъ», и вотъ
Бирнамскій лѣсъ идетъ! — Идетъ! — къ мечамъ,
Къ оружью, въ поле! — Если же увижу
И то, что утверждаетъ онъ, — нельзя,
Бѣжать, нельзя и оставаться здѣсь! —
Какъ сталь надоѣдать мнѣ солнца свѣтъ! —
Ахъ, если бы погибъ весь этотъ міръ! —
На бой, въ набатъ звоните! Вихрь бушуй!
Несися, гибель, къ намъ! Въ оружьи съ ногъ
До головы умремъ съ мечемъ въ рукахъ!
СЦЕНА VI.
[править]Теперь уже довольно близко. Бросьте
Щиты изъ листьевъ, покажитесь сами
Въ томъ видѣ, какъ на самомъ дѣлѣ вы, —
Вы дядя мой и сынъ вашъ благородный,
Нашъ братъ, начнете первое сраженье,
А мы и доблестный Мэкдофъ, исполнимъ
Все остальное, что вы указали.
Прощайте! Только-бъ до заката солнца
Съ тирана войскомъ намъ сойтись! Пусть всѣ
Погибнемъ, если не съумѣемъ драться.
Пусть трубы говорить я во всю мочь
Ревутъ предвѣстники кровавой смерти!
СЦЕНА VII.
[править]Къ столбу привязанъ я! — Бѣжать нельзя! —
Всю травлю, какъ медвѣдь, я вынесть долженъ! —
Гдѣ тотъ, кого не женщина родила?
Такого только лишь могу бояться,
Такой мнѣ только страшенъ, — онъ одинъ —
Ничто иное! —
Имя?
Задрожишь,
Когда узнаешь!
Нѣтъ, хотя-бъ назвался
Ты именемъ изъ ада взятымъ!
Я —
Макбетъ!
Не могъ самъ дьяволъ произнесть
Мнѣ ненавистнѣй слова!
И страшнѣй!
Ты лжешь, тиранъ проклятый! Ложь твою
Докажетъ мечъ. —
Ты женщиной рожденъ! —
Смѣюсь мечамъ и съ хохотомъ ругаюсь
Надъ всякаго оружія угрозой
Въ рукахъ того, кто женщиной рожденъ!
Сюда! Шумъ въ этой сторонѣ сильнѣй! —
Тиранъ проклятый, покажись! Когда
Падешь не отъ моей руки, такъ души
Жены, дѣтей казнить меня начнутъ
И не дадутъ покоя мнѣ нигдѣ! —
Несчастныхъ Керновъ бить я не могу; —
Они лишь наняты носить оружье. —
Тебя, Макбетъ, мнѣ нужно, иль въ ножны,
И не зазубривъ въ дѣлѣ острія,
Воротится мой мечъ! — Ты тамъ навѣрно:
Тамъ страшный стукъ мечей; тамъ кто-нибудь
Могучій силами дерется! Дай,
Судьба, ты мнѣ его найти, и больше
Тебя я ни о чемъ ужь не прошу!
Сюда, мой лордъ! — Безъ боя замокъ сдался? —
Тирана воины дерутся съ той
И съ этой стороны; но наши таны.
Какъ люди чести, молодецки бьются!
День этотъ признаетъ себя ужь вашимъ. —
Еще немного и — конецъ.
Враги
За насъ дрались: такихъ я видѣлъ самъ!
Займите замокъ, принцъ.
Зачѣмъ же мнѣ
Розыгрывать роль римскаго глупца:
На мечъ бросаться мой и умирать?
Пока я живъ, пусть лучше ихъ язвятъ
Такія раны…
Обратись сюда,
Ты, адская собака, обратись!
Изъ всѣхъ людей тебя я избѣгалъ! —
Уйди! — И безъ того ужь много крови
Твоей мнѣ душу давитъ!
Я — безъ словъ!
На этомъ вотъ мечѣ — мой громкій голосъ! —
Мерзавецъ кровожадный, слова нѣтъ,
Чтобъ гнусность выразить твою, какъ надо!
Напрасенъ трудъ! Твоимъ мечемъ скорѣй
Ты даже воздухъ невредимый ранишь,
Чѣмъ каплю изъ моей крови добудешь! —
Пусть мечь твой надаетъ на шлемы тѣ,
Которые возможно разсѣкать: —
И зачарованъ весь, и не добыть
Меня тому, кто женщиной рожденъ!…
Кляни-жь въ отчаяньи твои всѣ чары! —
Пусть дьяволъ тотъ, которому ты служишь,
И скажетъ, что до времени рожденья
Мэкдофъ изъ чрева матери былъ вырванъ!
А!… Проклятъ твой языкъ за это слово!
Оно часть лучшую моей души
Лишило силъ! — Никто теперь не вѣрь
Фиглярамъ адскимъ; насъ они дурачатъ
Двойнымъ рѣчей ихъ смысломъ, дуютъ въ уши
Намъ обѣщанья, — тутъ же обрываютъ
Надежды всѣ! Съ тобой я не дерусь. —
Такъ сдайся-жь, трусъ и, на позоръ себѣ,
Какъ чудище, на диво всѣмъ живи! —
Теперь ты не уйдешь, — ты мой! — Какъ рѣдкость
Чудовищный твой образъ намалюемъ
И, вздѣвъ на шестъ высокій, понесемъ
Для всѣхъ на поглядѣнье, а подъ нимъ
Подпишемъ: «Вотъ, смотрите, здѣсь тиранъ»!
Не сдамся я, чтобъ прахъ у ногъ Мэлькольма,
Молокососа, подло цѣловать,
Чтобъ быть приманкой для проклятій черни!
Хотя Бирнамскій къ Донзинану лѣсъ
И подошелъ, хоть женщина тебя
И не родила; но въ рукахъ съ мечемъ
Надежнымъ я… Послѣднее пытаю! —
Бросаю щитъ мой вѣрный! — Защищайся,
Мэкдофъ! Пусть будетъ проклятъ тотъ на вѣки.
Кто первый закричитъ: довольно, стой! —
Желалъ бы я, чтобъ наши всѣ друзья,
Кого не достаетъ здѣсь, возвратились
Здоровы, невредимы.
Нѣтъ, инымъ
Не возвратиться! — Все-жь столь славный день
Не дорого намъ стоилъ!
Нѣтъ Мэкдофа! —
А гдѣ-жь вашъ благородный сынъ?
Вашъ сынъ
Долгъ воина, какъ надо, уплатилъ. —
Онъ жилъ до той поры, какъ мужемъ сталъ
И доказать успѣлъ на дѣлѣ то:
Не отступалъ онъ въ битвѣ ни на шагъ,
И — смертью мужа умеръ!
Умеръ онъ?
Онъ вынесенъ изъ боя мертвымъ. Лордъ,
Не мѣряйте потерю вашимъ горемъ,
Иначе будетъ безъ границъ оно!
А раны спереди на немъ?
На лбу.
Ну, хорошо: — былъ воиномъ онъ Божьимъ! —
И если-бъ сыновей имѣлъ я больше,
Чѣмъ всѣхъ волосъ на головѣ моей,
Я-бъ лучшей смерти не желалъ для нихъ! —
Пусть это будетъ погребальнымъ звономъ
По немъ!
Онъ большей почести достоинъ,
И этотъ долгъ уплатимъ мы ему.
Съ него того, что ужь сбылось, довольно!
Вотъ, говорятъ — онъ умеръ хорошо,
И заплатилъ долгъ воина сполна, —
И Богъ съ нимъ! — Вотъ и новая вамъ радость!
Да здравствуетъ король! Теперь ужъ ты —
Король на самомъ дѣлѣ: вотъ, смотри,
Здѣсь хищника престола голова! —
Шотландія свободна! — Вкругъ тебя
Всѣ перлы королевства! Всѣ тебя
Въ душѣ своей со мною поздравляютъ;
И пусть со мной теперь воскликнутъ громко:
Да здравствуетъ Шотландіи король!
Да здравствуетъ Шотландіи король!
Не будемъ расточительны на время,
Пока вамъ не заплатимъ за любовь
И долгъ вполнѣ нашъ не очистимъ — Таны
И братья! Графами отнынѣ будьте!
Вы первые, кого такимъ почетомъ
Привѣтствуетъ Шотландская страна!
За тѣмъ, что слѣдуетъ исполнить намъ,
Что насадить для будущихъ временъ:
И первое, призвать друзей бѣжавшихъ
Въ страны чужія отъ сѣтей злодѣя;
Затѣмъ помощниковъ и мясника
Издохшаго сыскать и сатану
Во образѣ жены, ихъ королеву,
Которая, однако-жь, полагаютъ,
Сама, своею дьявольской рукой
Себя лишила жизни, — это все
Въ свое свершимъ мы время, постепенно! —
Еще мы разъ благодаримъ васъ всѣхъ
И каждаго по одиночкѣ! Въ Скону
Прибыть немедля приглашаемъ. Тамъ
При всѣхъ корону на себя возложимъ!