Собраніе сочиненій Шиллера въ переводѣ русскихъ писателей. Подъ ред. С. А. Венгерова. Томъ III. С.-Пб., 1901
Мальтійцы. Новый переводъ Зин. Венгеровой
МАЛЬТІЙЦЫ.[править]
Мальта осаждена всѣми силами Солимана, который далъ клятву истребить орденъ до основанія. Къ турецкимъ военачальникамъ, Мустафѣ и Піяли, присоединились корсары Улуччіали и Драгутъ, а также алжирцы Гасцемъ и Канделисса. Обѣ гавани блокированы турецкимъ флотомъ, и къ острову нѣтъ никакого доступа. Кто хочетъ пробраться туда на помощь осажденнымъ, долженъ непремѣнно отважиться на схватку съ несмѣтными силами непріятеля. Съ суши турки атаковали фортъ С.Эльмо, разсчитавъ совершенно вѣрно всѣ выгоды, предоставляемыя взятіемъ этого пункта. Овладѣй они фортомъ, обѣ гавани очутятся въ ихъ рукахъ, и имъ тогда ничего не стоитъ напасть на Иль-Борго, фортъ святого Михаила и фортъ святого Ангела, гдѣ сосредоточены всѣ силы ордена.
Ла Валетъ — гросмейстеръ Мальтійскаго ордена. Онъ предвидѣлъ нападеніе турокъ и сдѣлалъ всѣ возможныя приготовленія къ нему. Рыцари въ огромномъ количествѣ стянуты на островъ; кромѣ того 10000 солдатъ расположено тутъ-же. Оружіе и всѣ съѣстные припасы заготовлены въ достаточномъ количествѣ; укрѣпленія въ порядкѣ. Помимо всего этого приходится разсчитывать на помощь Сициліи, такъ какъ количественный перевѣсъ непріятеля слишкомъ великъ, и стѣны крѣпости, какъ и люди, не могутъ устоять подъ напоромъ безпрерывныхъ нападеній. Каждое такое нападеніе уноситъ огромное число рыцарей и солдатъ, ряды защитниковъ рѣдѣютъ, и если энергія турокъ не ослабѣетъ, то, безъ посторонней помощи, некому будетъ въ концѣ-концовъ бороться съ ними. Не выдержать и укрѣпленіямъ всѣхъ этихъ штурмовъ, повторяющихся одинъ за другимъ.
Не безъ основанія ждетъ Ла-Валетъ помощи отъ Сициліи: если погибнетъ Мальта, то владѣнія испанскаго короля подвергаются величайшей опасности. Поэтому Филиппъ Второй обѣщалъ ему всевозможную поддержку и въ этомъ смыслѣ далъ распоряженіе вице-королю сицилійскому. Въ гаваняхъ Сициліи стоитъ флотъ, готовый къ отплытію, много рыцарей и всякихъ искателей приключеній стеклось сюда съ намѣреніемъ отправиться въ Мальту. Уполномоченные гросмейстера неотступно находятся при вице-королѣ испанскомъ, торопя его ускорить отбытіе флота.
Но испанская политика слишкомъ своекорыстна для того, чтобъ отважиться на что-нибудь серьезное въ этомъ серьезномъ дѣлѣ. Могущество турокъ пугаетъ испанцевъ; они хотятъ выиграть время и выждать, пока силы турецкія ослабѣютъ, — имъ не хочется бросаться въ явную опасность. Что имъ за дѣло то того, что орденъ надрываетъ въ этой борьбѣ свои силы, только-бы онъ окончательно не погибъ, а мужество рыцарей служитъ Испаніи порукой въ томъ, что на долю турокъ достанется не мало таки хлопотъ. Они и разсчитываютъ на то, что турки, ослабленные мало-по-малу упорнымъ сопротивленіемъ ордена, сами собой снимутъ осаду или же смогутъ быть отбиты съ меньшимъ рискомъ и опасностью. Въ этихъ видахъ вице-король испанскій ограничивается обѣщаніями, но не дѣлаетъ ни шагу для того, чтобы вывести орденъ изъ тяжкаго положенія.
Тѣмъ временемъ пока Ла-Валетъ торопитъ испанцевъ, а испанцы медлятъ, турки, не теряя времени, тѣснятъ С.-Эльмо съ возрастающей энергіей. Фортъ не можетъ считаться особенно надежнымъ оплотомъ, такъ какъ онъ занимаетъ слишкомъ тѣсное пространство, почему и не снабженъ достаточнымъ количествомъ укрѣпленій. Кромѣ того, онъ вмѣщаетъ въ себѣ только ограниченное число людей, которое сильно убываетъ послѣ каждаго нападенія и должно каждый разъ снова пополняться. Нѣсколько наружныхъ укрѣпленій уже перешло въ руки турокъ, ихъ артиллерія на валахъ, и стѣнамъ нанесено уже много поврежденій. Гарнизонъ не охраняется крѣпостью и, не смотря на все свое мужество, представляетъ легкую добычу непріятельскаго огня.
Рыцари не въ состояніи больше бороться съ такимъ стеченіемъ неблагопріятныхъ условій; они просятъ гросмейстера, чтобъ ихъ перевели куда-нибудь въ болѣе надежное мѣсто, такъ какъ все равно не можетъ быть и рѣчи о томъ, чтобъ удержать С. Эльмо. Остальные рыцари присоединяютъ къ нимъ свои просьбы, стараясь убѣдить гросмейстера въ томъ, что онъ поступаетъ дурно, безполезно жертвуя рыцарями, находящимися на С.-Эльмо, и тѣмъ постепенно ослабляя силы ордена ради безплодной защиты безнадежнаго мѣста. Не благоразумнѣе было-бы развѣ сосредоточить всѣ эти силы въ главномъ пунктѣ? Сами турки, кажется, не могли-бы придумать для себя ничего лучше того упрямства, съ которымъ гросмейстеръ вбилъ себѣ въ голову фантазію пожертвовать мало-по-малу всѣми лучшими рыцарями на этомъ беззащитномъ посту.
Несмотря на полную очевидность этихъ доводовъ, гросмейстеръ остается при своемъ мнѣніи, ничуть не убѣжденный ими. Онъ знаетъ, конечно, что С.-Эльмо нельзя удержать, ему отъ души жаль погибающихъ рыцарей, онъ глубоко страдаетъ, принося ихъ въ жертву, но онъ не можетъ отказаться отъ этого пункта, — на то есть у него двѣ основательныя причины: 1) С.-Эльмо должно сопротивляться во что бы то ни стало, чтобъ протянуть время до прибытія вспомогательнаго флота изъ Сициліи, — стоитъ только туркамъ захватить этотъ фортъ, и они могутъ запереть обѣ гавани, такъ что доступъ для помощи сдѣлается крайне затруднительнымъ, да и сами испанцы грозятъ, что въ этомъ случаѣ они немедленно повернутъ обратно. 2) Если непріятелю удастся покончить съ С.-Эльмо, онъ всѣ свои силы, сплоченныя во-едино" направитъ прямо на центръ ордена и, отрѣзавъ путь какой-бы то ни было помощи, начнетъ мало-по-малу изводить орденъ постоянно повторяющимися сраженіями. Совсѣмъ не то, если мы и лишимся С.-Эльмо, но заставимъ непріятеля взять его штурмомъ: 1) силы у него тогда много поубавится и не такъ легко ему будетъ затѣять новое крупное предпріятіе противъ нашего главнаго центра и 2) (что всего важнѣе въ поэтическомъ смыслѣ) они будутъ такъ напуганы примѣромъ отчаяннаго сопротивленія на первомъ-же оплотѣ острова и получатъ такое представленіе о христіанскомъ мужествѣ, что потеряютъ всякую охоту испытывать его долѣе.
Такимъ образомъ гросмейстеръ имѣетъ свои серьезныя причины во имя блага цѣлаго пожертвовать частью рыцарей, обязанныхъ защищать С.-Эльмо. Какъ ни суровъ его образъ дѣйствій, онъ не идетъ въ разрѣзъ съ законами ордена, такъ-какъ каждый вступающій въ него обязуется положить свою жизнь за религію ёъ безпрекословной и слѣпой покорностью; но для слѣпого повиновенія такому суровому закону нуженъ чистый духъ ордена, ибо повиновеніе должно исходить изнутри человѣка и не можетъ быть вынуждено внѣшними насильственными мѣрами. Тутъ необходимо: 1) слѣпо отдаться во власть гросмейстера съ твердой вѣрой въ правоту его и мудрость его рѣшеній; 2) имѣть благочестивый, строго религіозный, отрѣшенный отъ всѣхъ земныхъ интересовъ образъ мыслей, соединенный съ высокимъ героизмомъ.
Но орденъ не обладаетъ тѣмъ высокимъ духомъ, который такъ необходимъ въ настоящую минуту. Рыцари храбры, они мужественны, но они хотятъ воспользоваться этими качествами по своему, не хотятъ слѣпо повиноваться закону. Данная минута требуетъ духовнаго (идеалистическаго) настроенія, а между тѣмъ настроеніе ихъ мірское (матеріалистическое). Они утратили первоначальный духъ, положенный въ основаніе ордена: они любятъ не одинъ только долгъ, но и многое другое, они интересуются преходящими радостями текущей жизни. Они герои, но герои не христіанскіе, не духовные. Любовь, богатство, честолюбіе, національная гордость и многія другія земныя чувства волнуютъ ихъ сердца.
Осада захватила орденъ въ тотъ моментъ, когда непорядки въ немъ достигли крайнихъ предѣловъ. Многіе рыцари открыто предавались разврату, на который Ла Валетъ смотрѣлъ сквозь пальцы: онъ былъ въ этомъ отношеніи снисходителенъ — вѣдь и самъ онъ не вполнѣ свободенъ отъ человѣческихъ слабостей. Но теперь, когда обнаружились печальныя послѣдствія непорядковъ, когда они послужили поводомъ къ раздору и внутреннимъ междоусобіямъ въ самомъ орденѣ, Ла Валетъ самъ видитъ необходимость преобразовать орденъ и возстановить его въ его первоначальной чистотѣ. Онъ приказываетъ удалить плѣнницу — гречанку, изъ за которой спорятъ два важныхъ рыцаря, увлекая въ этотъ раздоръ и остальныхъ, такъ-какъ къ каждому изъ нихъ присоединяется его языкъ. Гросмейстеръ запрещаетъ теперь азартныя игры, попойки и роскошь въ одеждѣ, чѣмъ навлекаетъ на себя неудовольствіе рыцарей. Они находятъ его поведеніе своевольнымъ, называютъ его образъ дѣйствій тираніей и утверждаютъ, что теперь не время для стѣсненій, — война и опасность даютъ право на свободу.
ОТРЫВОКЪ ПЕРВОЙ СЦЕНЫ).[править]
Стой, дерзкій! Ты рабыню похищаешь,
Мной взятую, которую своею
Я объявилъ!
Даю свободу ей;
Пусть выберетъ по сердцу господина.
Моя — она: таковъ законъ войны,
Я съ корабля ее добылъ пиратовъ.
Но грубый ихъ обычай презираетъ
Тотъ, кто плѣнить свободно сердце можетъ.
Женъ красота — награда храбрецу.
Но чести женъ — мечъ рыцаря защита.
Сентъ-Эльмо будь защитникомъ! Тебѣ
Тамъ быть должно.
Тамъ — бой, а здѣсь — награда.
Женъ воровать конечно безопаснѣй,
Чѣмъ съ турками, какъ должно мужу, биться.
Про лютый бой, такъ впереди кипящій,
Конечно, здѣсь бесѣдовать удобно.
Начальнику ты повинуйся… Прочь!
Начальникъ ты надъ флотомъ, но не здѣсь.
Чти на груди моей великій крестъ.
Подъ малымъ здѣсь большое сердце бьется.
Остеръ языкъ хвастливыхъ провансальцевъ.
Но мечъ у нихъ зато еще острѣй.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Испанецъ правъ. Надменность провансальцевъ
Наказана должна быть!
Три клинка
На одного! Сюда! На помощь! Трое
На одного! Ударьте на кастильца!
Держись бодрѣе, мужественный братъ!
Мы — за тебя! Мы всѣ тебѣ поможемъ.
Разите провансальцевъ!
Смерть испанцамъ!
Вслѣдъ затѣмъ хоръ появляется на сценѣ. Онъ состоитъ изъ шестнадцати духовныхъ рыцарей, одѣтыхъ въ длинную одежду ордена, и располагается двумя рядами по обѣ стороны театра, такъ что окружаетъ всѣхъ остальныхъ, находящихся на сценѣ.
Хоръ упрекаетъ рыцарей за ихъ распри въ такой моментъ. Изображеніе грозящей опасности и опасенія, вызванныя внѣшнимъ и внутреннимъ состояніемъ ордена. Самонадѣянность рыцарей, разсчитывающихъ на помощь Испаніи.
Приходитъ Ла Валетъ съ Мирандой, испанскимъ уполномоченнымъ изъ Сициліи. Онъ заявляетъ рыцарямъ, чтобъ они не разсчитывали больше на испанскую помощь, не бросали взоръ на Сицилію. Орденъ совершенно одинокъ и предоставленъ самому себѣ. Онъ предлагаетъ Мирандѣ изложить свое порученіе, состоящее въ томъ, что вице-король не хочетъ рисковать своимъ флотомъ въ томъ случаѣ, если господствующій надъ гаванью фортъ Сентъ-Эльмо очутится въ рукахъ турокъ.
Со стороны рыцарей раздаются крики единодушнаго негодованія по поводу своекорыстной и вѣроломной политики испанцевъ.
Миранда добровольно рѣшается остаться на островѣ и раздѣлить участь ордена.
Монтальто приводитъ стараго христіанина — плѣнника съ завязанными глазами. Его прислалъ Мустафа будто-бы для переговоровъ съ гросмейстеромъ, а на самомъ дѣлѣ для того, чтобы связать сношенія съ измѣнникомъ. Ла Валетъ не хочетъ слышать о переговорахъ, — никакого соглашенія у рыцарей съ невѣрными состояться не можетъ. Онъ угрожаетъ смертью старому христіанину и всякому другому, кто вздумаетъ явиться отъ имени турокъ. Христіанинъ жалуется на свою горькую участь. Ему предлагаютъ остаться, если онъ хочетъ, но онъ предпочитаетъ вернуться къ прежнему тяжкому рабству, — онъ не сомнѣвается въ томъ, что рано или поздно Мальта все-таки будетъ взята. Уходя, онъ бросаетъ вскользь предостереженіе относительно измѣнниковъ.
Депутація рыцарей изъ С.-Эльмо докладываетъ, что фортъ не можетъ держаться, и проситъ отъ имени уполномочившихъ ихъ позволенія удалиться оттуда. Несмотря на полную очевидность безнадежнаго состоянія форта, Ла Валетъ настаиваетъ на необходимости его защищать. Ромегасъ покамѣстъ еще на сторонѣ Ла Валета.
Остальные рыцари присоединяютъ свои энергическія настоянія къ ходатайству депутатовъ изъ С.-Эльмо. Ла Валетъ самъ ихъ очень жалѣетъ, но остается непреклоннымъ.
Рыцари руководствуются матеріалистическими побужденіями; онъ имъ противопоставляетъ свои идеалистическія. Креки молитъ о разрѣшеніи отправиться въ С.-Эльмо, но получаетъ отказъ. Заявивъ требованіе безусловнаго повиновенія, Ла Валетъ уходитъ вмѣстѣ со старыми рыцарями.
Появляются два уполномоченныхъ отъ гарнизона въ Сентъ Эльмо. Гарнизонъ этотъ не выбранъ гросмейстеромъ, а назначенъ безъ его участія установленнымъ порядкомъ. Двадцатилѣтній рыцарь, СентъПристъ, котораго всѣ любятъ, и котораго гросмейстеръ особенно отличаетъ, находится въ числѣ защитниковъ Сентъ-Эльмо. Внѣшнимъ видомъ и отвагой это юный Ринальдо. Онъ бичъ турокъ, и, какъ его ни стараются оберегать, онъ всегда первый въ сраженіяхъ Но, окруженный опасностями и смертью, онъ всегда остается невредимъ; кажется, что одно его появленіе обезоруживаетъ врага, и что его охраняютъ ангелы. Креки, молодой рыцарь вспыльчиваго нрава, привязанъ къ нему страстнымъ, но благороднымъ чувствомъ. Уполномоченные описываютъ положеніе Сентъ-Эльмо, успѣхи враговъ, говорятъ о томъ, что крѣпость не можетъ долѣе держаться, и просятъ, чтобы гарнизону позволили удалиться на другой постъ. Младшіе рыцари, въ особенности Креки, усиленно поддерживаютъ эту просьбу, но гросмейстеръ отказываетъ. Онъ ясно показываетъ свое участіе въ судьбѣ гарнизона, но очень серьезно и твердо объясняетъ, что Сентъ-Эльмо нужно отстоять, и удаляется со старшими рыцарями.
Ропотъ молодыхъ рыцарей противъ гросмейстера. Креки тревожно освѣдомляется о Сентъ-Пристѣ и узнаетъ отъ уполномоченныхъ, что онъ въ особенности подвергается опасности. Монтальто возвращается, проводивъ христіанина-плѣнника, и усиливаетъ ожесточеніе противъ гросмейстера злобными замѣчаніями о его самоуправствѣ и жестокости.
Недовольные удаляются, остается хоръ. Юнъ жалуется на паденіе ордена и на несправедливое отношеніе къ гросмейстеру, заслуги котораго онъ очень цѣнитъ. Воспоминанія изъ исторіи ордена.
Ла Валетъ; хоръ. Гросмейстеръ обнаруживаетъ свои душевныя качества. Онъ боится, что у него не хватитъ твердости отстоять должное. Его мучитъ необходимость принести въ жертву храбрыхъ защитниковъ Сентъ-Эльмо. Онъ озабоченъ злоупотребленіями, вкравшимися въ жизнь ордена. Хоръ указываетъ ему на послѣдствія его уступчивости и напоминаетъ ему о спорѣ изъ-за гречанки. Ла Валетъ сознается въ своихъ ошибкахъ и хочетъ попытаться произвести полную реформу ордена. Гречанку онъ уже велѣлъ увести.
Ромегасъ, Биронъ и остальные. Оба рыцаря жалуются на удаленіе гречанки. Ла Валетъ напоминаетъ рыцарямъ объ ихъ обѣтѣ. Они утверждаютъ, что положеніе дѣлъ даетъ имъ право на снисхожденіе. Въ нихъ проявляется ихъ дикій нравъ, который разбиваетъ всѣ преграды въ минуту грозной опасности. Они хотятъ насладиться мгновеніемъ, когда слѣдующій часъ, быть можетъ, уже не принадлежитъ имъ. Храбрецъ, который знаетъ, что въ немъ нуждаются, считаетъ себя вправѣ нарушать законы. Гросмейстеръ говоритъ съ ними властнымъ тономъ и удаляется.
Ромегасъ и Биронъ, въ высшей степени озлобленные, соединяются противъ гросмейстера. Ромегасъ и безъ того уже считаетъ его своимъ врагомъ.
Приходитъ Креки и рѣзко говоритъ о жестокости гросмейстера. Разговоръ прерывается приходомъ Монтальто, который возвѣщаетъ о прибытіи новыхъ уполномоченныхъ изъ Сентъ-Эльмо. Положеніе форта очень ухудшилось; у турокъ очень сильныя наружныя укрѣпленія. Гарнизонъ еще разъ проситъ позволенія удалиться или хочетъ пойти на вѣрную смерть, рискнувъ на открытую битву. Въ числѣ уполномоченныхъ находится и Сентъ-Пристъ, при помощи котораго надѣются повліять на гросмейстера. Ла Валетъ отказывается говорить съ уполномоченными. Эта кажущаяся жестокость еще болѣе возмущаетъ рыцарей, хотя на самомъ дѣлѣ она только слѣдствіе его мягкости; онъ боится, что вся его твердость исчезнетъ въ присутствіи юноши, который близокъ его сердцу. Сентъ-Пристъ его незаконный сынъ; но объ этомъ не знаетъ никто, кромѣ одного Ла Валета.
Входятъ уполномоченные въ сопровожденіи нѣсколькихъ рыцарей, которые громко выражаютъ свое недовольство противъ гросмейстера. Самъ Сентъ-Пристъ молчитъ, но Креки бурно выражаетъ свое возмущеніе. Ромегасъ и Биронъ поддерживаютъ его, Монтальто пользуется этимъ моментомъ, чтобы возбудить рыцарей противъ гросмейстера, хоръ тщетно напоминаетъ имъ объ ихъ долгѣ. Составляется страшный заговоръ противъ гросмейстера.
Ла Валетъ поручаетъ инженеруКастріотто ознакомиться съ положеніемъ Сентъ-Эльмо.
У гросмейстера зарождается подозрѣніе противъ Монтальто, и онъ велитъ строго слѣдить за нимъ. Онъ говоритъ съ нимъ на-единѣ, чтобы добромъ уговорить его, но это не удается. Монтальто настойчиво и дерзко все отрицаетъ и упрямо кичится своимъ командорскимъ званіемъ.
Послѣ его ухода, къ Ла Валету является Сентъ-Пристъ. Онъ совершенно не раздѣляетъ взглядовъ другихъ уполномоченныхъ гарнизона. Ему не хочется, чтобъ гарнизонъ отозвали, и онъ является съ тѣмъ, чтобъ съ дѣтскимъ довѣріемъ разсказать гросмейстеру о возмущеніи рыцарей. Ла Валетъ съ трудомъ скрываетъ свои чувства къ юношѣ.
Онъ говоритъ съ Сентъ-Пристомъ, какъ гросмейстеръ, и отпускаетъ его, давъ ему разныя порученія. Юноша воспламененъ чувствомъ долга и очарованъ личностью гросмейстера.
Появляются Ромегасъ, Биронъ, Креки и нѣсколько ихъ приверженцевъ. Они начинаютъ настойчиво требовать, чтобы гарнизонъ былъ отозванъ, и послѣ отказа гросмейстера произносятъ мятежныя рѣчи. Креки заходитъ дальше всѣхъ въ своемъ возмущеніи. На упрекъ Ла Валету въ томъ, что онъ губитъ орденъ своимъ упрямствомъ, гросмейстеръ отвѣчаетъ, что орденъ все равно уже распался, что его въ эту минуту уже нѣтъ, и что погубила его не сила непріятеля, а внутреннее распаденіе. Онъ съ достоинствомъ удаляется и велитъ рыцарямъ ждать его приказа.
Рыцари потрясены послѣдней рѣчью гросмейстера и нѣкоторые изъ нихъ начинаютъ сознавать свою неправоту. Одинъ рыцарь приноситъ извѣстіе о томъ, что явился ренегатъ съ порученіями отъ турецкаго командира, несмотря на то, что Ла Валетъ грозилъ смертью всякому непріятельскому парламентеру. У ренегата найдены письма съ большими обѣщаніями Монтальто. Послѣдній убѣжалъ къ врагу. Рыцари вспоминаютъ, что Монтальто болѣе всего раздувалъ озлобленіе противъ гросмейстера.
Появляются въ полномъ вооруженіи Миранда, испанскій посолъ, за нимъ самые молодые рыцари, нѣсколько старѣйшихъ, и затѣмъ хоръ. За ними слѣдуютъ гросмейстеръ съ Кастріотто. Инженеръ получаетъ приказъ отдать отчетъ передъ всѣмъ собраніемъ о положеніи Сентъ-Эльмо. Онъ утверждаетъ, что возможно еще держаться въ Сентъ-Эльмо нѣсколько времени. Гросмейстеръ спрашиваетъ младшихъ и старшихъ рыцарей, а затѣмъ хоръ и Миранду, хотятъ ли они подъ его предводительствомъ взять на себя защиту Сентъ-Эльмо. Всѣ соглашаются, и тогда гросмейстеръ даетъ прежнему гарнизону Сентъ-Эльмо позволеніе удалиться, отпускаетъ возмутившихся рыцарей, и одному только Ромегасу велитъ не уходить.
Ла Валетъ говоритъ съ нимъ какъ умирающій, который открываетъ свою послѣднюю волю. Онъ утверждаетъ, что только Ромегасъ, который погубилъ орденъ, въ состояніи спасти его. Онъ говоритъ^ что избралъ его своимъ преемникомъ, и заручился для него самыми вліятельными голосами. Ромегасъ поставленъ такимъ образомъ въ положеніе властителя, которое вполнѣ отвѣчаетъ его силамъ, и онъ понимаетъ теперь, какъ нехорошо поступалъ до того. Чрезвычайно пристыженный великодушіемъ человѣка, къ которому онъ такъ несправедливо относился, онъ удаляется съ намѣреніемъ показать на дѣлѣ, что достоинъ такого довѣрія.
Сентъ-Пристъ является проститься съ гросмейстеромъ. Ла Валетъ крайне взволнованъ, открываетъ Сентъ-Присту, что онъ его отецъ, благословляетъ сына и говоритъ ему, что вмѣстѣ съ нимъ пойдетъ на встрѣчу смерти въ Сентъ-Эльмо. Хоръ присутствуетъ при этой сценѣ.
Входитъ Ромегасъ съ мятежными рыцарями и уполномоченными гарнизона. Всѣ раскаиваются въ своемъ поведеніи, и каждый готовъ пожертвовать своей жизнью въ Сентъ-Эльмо для спасенія ордена. Хоръ еще болѣе стыдитъ рыцарей, открывая имъ, что Сентъ-Пристъ сынъ гросмейстера, и что послѣдній только-что обрекъ его на смерть. Ла Валетъ не хочетъ отказаться отъ своего прежняго рѣшенія, пока не убѣждается въ полномъ раскаяніи рыцарей. Наконецъ онъ рѣшается на то, чтобы прежніе защитники Сентъ-Эльмо продолжали оставаться на своемъ посту, и покоряется изъ чувства долга необходимости сохранить себя ордену, какъ гросмейстера, и остаться на прежнемъ мѣстѣ. Всѣ убѣждаютъ его не разставаться съ сыномъ. Каждый готовъ замѣстить доблестнаго юношу. Сентъ-Пристъ сопротивляется и остается непреклоннымъ. Онъ весь горитъ воодушевленіемъ. Ла Валетъ тоже не хочетъ и слышать ни о какомъ исключеніи, ни о какихъ личныхъ соображеніяхъ. Сентъ-Пристъ прощается съ гросмейстеромъ и съ Креки.
Хоръ торжественно и съ большимъ воодушевленіемъ говоритъ о всемъ томъ, что возвышаетъ человѣка: о чувствѣ долга, рыцарскомъ духѣ, религіи.
Извѣстія изъ Сентъ-Эльмо. Турки приступаютъ къ штурму форта. Креки бѣжалъ въ Сентъ-Эльмо, чтобы умереть вмѣстѣ съ другомъ. Появляется Ла Валетъ, крайне озабоченный, но онъ мужественно сохраняетъ твердость духа. Онъ глубоко чувствуетъ, что приноситъ въ жертву.
Сентъ-Эльмо взятъ. Грекъ Ласкарисъ, родомъ изъ семьи, владѣвшей греческимъ императорскимъ трономъ, бѣжитъ съ величайшей опасностью изъ турецкаго войска, гдѣ занимаетъ высокое положеніе, къ мальтійцамъ; онъ восторгается ихъ героизмомъ: съ ихъ религіей его связываютъ первыя впечатлѣнія юности. Онъ даетъ подробный отчетъ о невѣроятныхъ подвигахъ защитниковъ Сентъ-Эльмо, о страшныхъ потеряхъ турокъ, объ ихъ удивленіи, когда они узнали о положеніи форта и о небольшомъ числѣ его защитниковъ; онъ говоритъ объ особенно важной потери врага въ лицѣ одного изъ первыхъ и самыхъ опытныхъ начальниковъ, правителя Триполи, который умеръ во время осады. Измѣны Монтальто нечего больше бояться. Онъ убитъ при штурмѣ Сентъ-Пристомъ и получилъ свое возмездіе.
Прибило волной трупъ Сентъ-Приста. Его приносятъ, и рыцари провожаютъ его въ нѣмой печали. Ла Валетъ достигаетъ вершины духовнаго подъема. Онъ восхваляетъ высокое назначеніе вознесеннаго на небо сына, говоритъ, что видитъ во всѣхъ рыцаряхъ своихъ сыновей, и твердо вѣритъ въ силу ордена, которая теперь несомнѣнна и безконечна. Великая жертва рѣшаетъ побѣды, какъ доказала смерть Леонида въ персидской войнѣ. Счастливый исходъ подтверждаетъ эту вѣру.
Примѣчанія къ III тому А. Горнфельда.
ДРАМАТИЧЕСКІЕ ОТРЫВКИ И НАБРОСКИ.[править]
Кромѣ четырехъ драматическихъ отрывковъ, напечатанныхъ среди законченныхъ произведеній Шиллера въ т. III, въ его бумагахъ сохранились еще отрывки и планы, охарактеризованные въ предисловіи къ «Варбеку», «Мальтійцамъ» и «Дѣтямъ дома» (стр. 122—227). Разнообразіе и содержательность этихъ замысловъ даютъ полное основаніе сказать вмѣстѣ съ виднымъ изслѣдователемъ исторіи нѣмецкой литературы Эрихомъ Шмидтомъ: «Если бы Шиллеръ прожилъ еще сто лѣтъ, онъ никогда не ощутилъ бы недостатка ни въ новыхъ сюжетахъ, ни въ новыхъ пріемахъ. Его наброски — точно боевыя диспозиціи великаго стратега». Этихъ набросковъ всего осталось семнадцать, нѣкоторые изъ нихъ вполнѣ незначительны, нѣкоторымъ, быть можетъ, предстояло стать безсмертными драмами. Мы укажемъ ихъ содержаніе, слѣдуя ихъ порядку въ изданіи Боксбергера (Deutsche National Literatur).
1. Утро Кернера (1787 г.). Это веселая насмѣшка надъ медлительностью друга Шиллера — Кернера (см. т. I, біографія), все время котораго уходитъ на разнообразныхъ посѣтителей. Литературнаго значенія его бездѣлушка не имѣетъ, но какъ біографическій матеріалъ она очень интересна.
2. Оберонъ (1787). Шиллеръ предполагалъ обработать этотъ извѣстный сюжетъ въ оперный текстъ. Въ бумагахъ остались лишь наброски одной аріи.
3. Мальтійцы (1788—1803). Кромѣ наиболѣе законченнаго отрывка съ сценаріемъ, напечатаннаго въ текстѣ (стр. 246—255) и относящагося къ 1799 году, сохранилось еще много набросковъ, очень интересныхъ въ разныхъ отношеніяхъ. Поэтъ намѣчалъ здѣсь отдѣльные эпизоды, выяснялъ самому себѣ различныя подробности драмы, задавалъ себѣ связанные съ нею теоретическіе вопросы. Для характеристики такихъ пріемовъ поэта приводимъ отрывки изъ одного такого наброска, озаглавленнаго Руководящія идеи. «Содержаніе этой трагедіи законъ и долгъ въ столкновеніи съ чувствами, по существу благородными, такъ что сопротивленіе простительно и даже мило, задача — трудна и тягостна. Эта трудность можетъ быть устранена лишь переходомъ въ возвышенное, которое является высшей степенью привлекательнаго, когда совершается добровольно и по склонности. Въ развитіи дѣйствія Ла-Валеттъ можетъ казаться суровымъ, но въ концѣ концовъ гармонія его натуры оправдаетъ его. Добродѣтель, проповѣдуемая въ этой драмѣ, не есть общечеловѣческая или чисто моральная, но лишь проясненная до степени нравственной специфическая добродѣтель ордена. Отстаиваніе орденской добродѣтели вопреки законамъ естества. Должно совершиться невозможное, всѣ исчисленія человѣческой силы должны быть превзойдены, храбрость рыцарей должна явиться абсолютной и безусловной. Вопросъ: 1) Могутъ-ли быть совмѣстно использованы оба мотива самопожертвованіе Ла-Валетта и его жертва сыномъ? 2) Если главный моментъ, какъ оно и слѣдуетъ, заключается въ томъ, что Ла-Валеттъ приноситъ своему строгому закону величайшую жертву въ лицѣ своего сына и рыцари покорены этимъ актомъ, то можетъ-ли имѣть мѣсто главная сцена съ Ромегасомъ? И какъ можетъ она слѣдовать за столь рѣшающей ситуаціей, какъ сцена между Ла-Валеттомъ и его сыномъ? Она устраняется, если Ла-Валетть рѣшается не идти самъ въ С. Эльмо». Такихъ набросковъ очень много.
Для полнаго пониманія драмы необходимы нѣкоторыя историческія свѣдѣнія. Въ 1453 г. султанъ Магометъ II, взявъ Константинополь, положилъ конецъ Византійской имперіи. Водворившееся на ея развалинахъ государство османскихъ турокъ достигло высшаго могущества при Селимѣ I (1512—1520) и Солиманѣ II (1519—1566), которому — между прочими удачными предпріятіями противъ христіанскихъ государствъ — удалось, наконецъ, сломитъ родосскихъ Іоаннитовъ (см. въ Словарѣ, т. IV). Несмотря на мужественную оборону подъ предводительствомъ гроссмейстера Филиппа Вилье де л’Или, рыцари вынуждены были сдаться (1522), но получили право свободно удалиться. Въ 1530 г. императоръ Карлъ V отдалъ имъ островъ Мальту съ тѣмъ, чтобы они вели здѣсь неустанную войну противъ невѣрныхъ и, если имъ удастся отвоевать Родосъ, возвратили-бы Мальту Неаполю. Въ 1565 г. престарѣлый Солиманъ снова напалъ на рыцарей, но ихъ геройская защита подъ начальствомъ ЛаВалетта заставила его удалиться съ большими потерями. Особенно отличились рыцари защитой форта Сантъ-Эльмо. Объ этомъ послѣднемъ эпизодѣ изъ жизни этихъ рыцарей, вообще занимавшей Шиллера (ср. стихотворенія «Іоанниты», «Бой съ дракономъ», «Донъ-Карлосъ», гдѣ маркизъ Поза является однимъ изъ сорока безстрашныхъ защитниковъ С.-Эльмо), Ватсонъ («Geschichte der Regierung Philipps II», 1778), трудомъ котораго пользовался Шиллеръ, разсказываетъ слѣдующее: «Рано утромъ 30 іюля (1565 г.) турки съ громкими криками бросились на штурмъ въ твердой надеждѣ на побѣду, которую у нихъ не могла, по ихъ мнѣнію, оспаривать кучка людей, оставшихся въ С.-Эльмо. Но они ошиблись. Гарнизонъ, рѣшившійся умереть и презиравшій опасность, совершилъ сверхчеловѣческіе подвиги и поразилъ враговъ своей отвагой. Бой длился четыре часа, пока не пали не только всѣ рыцари, но и всѣ солдаты, кромѣ двухъ-трехъ, спасшихся вплавь». (Болѣе важнымъ источникомъ Шиллера былъ Верто — «Histoire des chevaliers hospitaliers de S. Jean de Iérusalem. appellés depuis cheva iers de Rhode et aujourd’hui chevaliers de Malthe» (1726), откуда сдѣланы потомъ выписки). Другія историческія подробности см. въ Словарѣ при соотвѣтственныхъ именахъ.
Русскіе переводы.[править]
1. Въ первыхъ изд. Гербелевскаго Шиллера помѣщался переводъ отрывковъ «Мальтійцевъ»; изъ позднѣйшихъ изданій они исключены.
2. Переводъ З. А. Венгеровой, А. Р. Венгеровой и О. Н. Чюминой. Исполненъ для настоящаго изданія.
Объясненія къ рисункамъ.
МАЛЬТІЙЦЫ.[править]
339. Ромегасъ и Биронъ ссорятся изъ-за плѣнной гречанки; одинъ схватилъ ее, другой хочетъ ею овладѣть). Отрывокъ первой сцены; стр. 249).
340. Ла Валетъ крайне взволнованъ, открываетъ Сентъ-Присту, что онъ его отецъ, благословляетъ сына (стр. 254).
341. Онъ восхваляетъ высокое назначеніе вознесеннаго на небо сына.