Въ нѣкоемъ царствѣ, въ нѣкоемъ государствѣ жилъ-былъ купецъ Марко-Богатый; казны и всякаго имѣнія было у него столько, что и счесть нельзя! Жилъ онъ, веселился, а нищихъ къ себѣ и на дворъ не пускалъ: таковъ былъ немилостивъ.
Въ одно время приснился ему сонъ: приготовься де, Марко-Богатый, и ожидай—самъ Господь будетъ къ тебѣ въ гости! Поутру всталъ Марко, призвалъ жену и велѣлъ готовить большой пиръ; весь дворъ свой выслалъ алымъ бархатомъ да золотыми парчами и по всѣмъ закоулкамъ разставилъ батраковъ и прикащиковъ, чтобы не пускали никого изъ нищей братіи, а гнали бы въ-за̀шеи. Вотъ собрался совсѣмъ Марко-Богатый и сѣлъ поджидать Господа: часъ ждетъ, другой ждетъ—не видать гостя. А нищіе какъ услыхали, что у Марка-Богатаго приготовленъ большой пиръ, такъ и повалили къ нему со всѣхъ сторонъ за святымъ подаяніемъ; только батраки и прикащики никого не пропускаютъ, всѣхъ такъ и гонятъ въ-зашеи. Вотъ одинъ убогій старичокъ, древній-древній, одѣтъ весь въ рубище, и зашелъ какъ-то на Маркинъ дворъ. Какъ увидѣлъ его изъ окна Марко-Богатый, закричалъ онъ своимъ громкимъ голосомъ: „эй, вы слуги мои, неслухи! али глазъ у васъ нѣту? Вишь, какой-то невѣжа по двору расхаживаетъ; чтобъ сейчасъ его не было!“ Въ тужъ минуту подскочили слуги, подхватили убогаго подъ руки и вытолкали черезъ задній дворъ. Увидала убогаго одна добрая старушка и говоритъ ему: „пойдемъ ко мнѣ, нищенькой! я тебя накормлю, я тебя упокою“. Привела его къ себѣ, накормила, напоила и спать уложила; а Марко-Богатый такъ и не дождался Господа! Въ самую полночь проснулась хозяйка и слышитъ—кто-то постучался подъ окномъ и спросилъ: „праведный старче! ты здѣсь ночуешь?“—Здѣсь, сказалъ убогій. „Въ такой-то деревнѣ у бѣднаго мужика родился сынъ; какимъ наградишь его счастіемъ?“ Отвѣчалъ убогій: „владѣть ему всею казною и всѣмъ имѣніемъ Марка-Богатаго!“ На другой день убогій простился съ хозяйкою и пошелъ странствовать, а старушка сейчасъ на дворъ къ Марку-Богатому и про все ему разсказала.[1] Марко поѣхалъ къ бѣдному мужику и выпросилъ у него мальчика: „отдай, говоритъ, я возьму его въ пріемыши, выростетъ—добру научу, а какъ стану умирать—все богатство за нимъ запишу“. Говоритъ эти рѣчи, а въ головѣ иныя думки. Взялъ мальчика, поѣхалъ домой и на дорогѣ бросилъ его въ сугробъ: пускай де замерзнетъ; тогда и увидитъ, каково владать Маркиной казною!—На ту самую пору выѣхали въ поле охотники, гоняли-гоняли за зайцами и наѣхали на ребенка; взяли его съ собою, выростили и уму-разуму наставили. Прошло много лѣтъ, много воды утекло: случилось Марку-Богатому заѣхать къ тѣмъ охотникамъ; увидалъ молодого пріемыша, слово за слово, разговорился объ немъ и узналъ, что это тотъ самый мальчикъ, котораго онъ бросилъ въ полѣ. Сталъ просить его Марко-Богатый: „сходи, говоритъ, ко мнѣ на домъ, отнеси къ женѣ письмо“. А въ письмѣ написалъ, чтобы его тотчасъ затравить собаками. Бѣдный пріемышъ отправился въ путь; идетъ дорогою, а на встрѣчу ему убогій старикъ въ рубищѣ, и то былъ не простой нищій—то былъ самъ Христосъ. Онъ остановилъ путника, взялъ у него письмо и только подержалъ въ рукахъ[2]—какъ въ тужъ минуту все сказанное въ письмѣ перемѣнилось: жена Марка-Богатаго должна принять посланнаго съ честію и тотчасъ женить его на своей дочери. Какъ написано, такъ и сдѣлано. Воротился домой Марко-Богатый, еще пуще осерчалъ на зятя, и говоритъ ему: „Вечеромъ де попозднѣе сходи на винокурню да посмотри за работою“, а самъ приказалъ работникамъ: какъ прійдетъ молодецъ—сейчасъ его, не говоря ни слова, бросить въ горячій котелъ. Сталъ было зять собираться на винокурню, и вдругъ ему попритчилось, напала на него такая хворь, что по неволѣ пришлось дома остаться. А Марко-Богатый, выждавъ время, пошелъ посмотрѣть, что сталося съ его зятемъ, и таки прямо попалъ винокурамъ въ лапы и угодилъ въ горячій котелъ! (Изъ собранія В. И. Даля).
Подобный-же разсказъ находимъ въ изданіи: „Ungarische Volksmärchen“ (Nach der aus Georg Gaals Nachlass herausgegebenen Ursch rift übersetzt von G. Stier, Pesth), № 17, стр. 188—193.[3]
