Міръ долженъ быть оправданъ весь,
Чтобы можно было жить!
Душою тамъ, я сердцемъ—здѣсь.
А сердце какъ смирить? 5 Я узелъ долженъ видѣть весь.
Но какъ распутать нить?
Едва въ лѣсу я сдѣлалъ шагъ,—
Раздавленъ муравей.
Я въ мірѣ всѣмъ невольный врагъ, 10 Всей жизнію своей,
И не могу не быть,—никакъ,
Вплоть до исхода дней.
Мое недѣланье для всѣхъ
Покажется больнымъ. 15 Проникновенный тихій смѣхъ
Развѣется какъ дымъ.
А буду смѣлъ,—замучу тѣхъ,
Кому я былъ роднымъ.
Пустынной полночью зимы 20 Я слышу вой волковъ,
Среди могильной душной тьмы
Хрипѣнье стариковъ,
Гнилые хохоты чумы,
Кровавый бой враговъ.—
25 Забытый раненый солдатъ,
И стая хищныхъ птицъ,
Отца косой на сына взглядъ,
Развратный гулъ столицъ,
Толпы глупцовъ, безумный рядъ 30 Животно-мерзкихъ лицъ.—
И что же? Я ли создалъ ихъ?
Или они меня?
Поэтъ ли я, сложившій стихъ,
Или побѣгъ отъ пня? 35 Кто демонъ низостей моихъ
И моего огня?
Отъ этихъ тигровыхъ страстей,
Змѣиныхъ чувствъ и думъ,—
Какъ стукъ кладбищенскихъ костей 40 Въ душѣ зловѣщій шумъ,—
И я бѣгу, бѣгу людей,
Среди людей—самумъ.[1]
Примечания
↑Самум — сухие горячие ветры в пустынях Африки и Аравийского полуострова. (прим. редактора Викитеки)
К. Д. Бальмонтъ. Полное собраніе стиховъ. Томъ второй. Изданіе четвертое — М.: Изд. Скорпіонъ, 1914