Многочисленность обитаемых миров (Фламмарион—Готвальт)/1908 (ДО)/3.2 Жизнь

Материал из Викитеки — свободной библиотеки
Многочисленность обитаемыхъ міровъ — Часть третья. Исторія развитія живыхъ существъ
авторъ Камиллъ Фламмаріонъ (1842—1925), пер. В. Готвальтъ
Оригинал: фр. La Pluralité des mondes habités. — См. Оглавленіе. Перевод опубл.: 1908. Источникъ: К. Фламмаріонъ. Многочисленность обитаемыхъ міровъ / перев. В. Готвальтъ — М: Т-во И. Д. Сытина, 1908.

[100-101]

II.
Жизнь.
Безконечность жизни. — Микроскопическія и телескопическія наблюденія и открытія. — Географія растеній и животныхъ; всеобщее распространеніе жизни. — Наибольшая сумма жизни существуетъ всегда въ полномъ размѣрѣ. — Міръ безконечно малаго; его видъ и его ученіе: плодовитость природы безгранична. — Многочисленность обитаемыхъ міровъ вполнѣ доказывается изученіемъ земли. — Законъ единства и взаимнаго дополненія. — Всеобщая жизнь. — Составъ тѣлъ, падающихъ на землю изъ междупланетнаго пространства; изслѣдованіе метеоровъ доказываетъ высказанное въ предыдущихъ главахъ.

Все сказанное нами выше доказываетъ большую часть нужныхъ для нашей цѣли положеній, и этого было бы вполнѣ достаточно, если бы вопросъ касался только человѣка; но природа не пожелала предоставить человѣку честь служить объясненіемъ созданія вселенной во всемъ ея гармоническомъ развитіи. Всевышній окуталъ свое величественное созданіе тайной, которая въ то же время показываетъ человѣку все его ничтожество и не даетъ ему расширять кругъ его знаній далѣе крошечныхъ, неимовѣрно жалкихъ предѣловъ. Такимъ образомъ природа еще до того времени, когда наука позволила человѣку заглянуть въ нѣкоторые ея тайники и ознакомиться съ ея безпредѣльной плодовитостью, внушила людямъ мысль о многочисленности обитаемыхъ міровъ, такъ какъ земля въ видѣ единственнаго обитаемаго міра не соотвѣтствуетъ величію природы. Развитіе этой мысли она предоставила людямъ, позволивъ имъ понемногу проникать въ тайны ея могущества. Въ древности люди, видя разнообразіе, богатство и красоту земной жизни, падали ницъ предъ безконечнымъ могуществомъ Творца и дивились его величію, хотя они въ то же время отлично знали, что одна земля далеко не выражаетъ собою все божественное могущество, что одна земля не заслуживала бы съ ихъ стороны такого поклоненія; если это такъ, то мы, озаренные свѣтомъ пышно развившихся наукъ, никоимъ образомъ не должны бы дѣлать попытки заключить божественное могущество въ рамкахъ міра, который намъ самимъ уже кажется тѣснымъ, по которому мы носимся на стальныхъ коняхъ со скоростью, превышающей скорость миѳическихъ коней Олимпа, гдѣ мы управляемъ молніей и переговариваемся съ нашими антиподами, гдѣ мы подчинили себѣ почти всѣ силы природы и заставляемъ ихъ повиноваться нашей волѣ. По мѣрѣ того, какъ мы изучали землю, она утрачивала свою прежнюю загадочность, покрывавшая ее дымка таинственности разсѣивалась и открывала намъ скрывавшуюся за ней дѣйствительность; въ то же время передъ нами все шире и шире развертывалась безпредѣльность звѣзднаго міра, и чѣмъ яснѣе для насъ дѣлалось ничтожество нашей земли, тѣмъ величественнѣе дѣлалась для насъ вселенная. Микроскопъ показалъ намъ, что на землѣ жизнь развивается всюду, и что наша земля уже не въ состояніи вмѣстить всю эту жизнь; въ то же время телескопъ показалъ намъ въ небесномъ пространствѣ новыя области, въ которыхъ жизнь не стѣснена, какъ у насъ, гдѣ она можетъ развиваться свободно среди самыхъ благопріятныхъ для этого условій. Микроскопъ показалъ, что творческая сила совершенно не заботится о томъ, что человѣкъ до сихъ поръ ознакомился лишь съ ничтожной частью всего существующаго; микроскопъ выяснилъ, что какъ на сушѣ, такъ и въ водѣ невидимая для насъ жизнь развита несравненно шире, чѣмъ жизнь видимая. Живыхъ существъ, не видимыхъ нашимъ глазомъ, на землѣ несравненно больше, чѣмъ существъ, видимыхъ для насъ. Здѣсь мы снова встрѣчаемся съ доказательствомъ убогаго ничтожества человѣка, который въ безумномъ ослѣпленіи назвалъ себя „царемъ природы“.

Географія растеній и животныхъ показываетъ намъ всеобщее распространеніе жизни на поверхности земли, гдѣ каждая шпрота имѣетъ свой особый міръ живыхъ существъ, гдѣ каждый материкъ отличается отъ другого иными формами и видами жизни. Если мы изъ глубины долинъ поднимемся къ вершинамъ горъ, то мы увидимъ безконечный рядъ самыхъ разнообразныхъ видовъ растеній и животныхъ, которые смѣняютъ одинъ другого въ зависимости отъ высоты, и которые доходятъ до крайней границы, допускающей вообще жизнь въ той формѣ, въ какой она проявляется у насъ на землѣ. Отъ гигантскихъ пышныхъ формъ тропическаго растительнаго и животнаго міра и до убогихъ крошечныхъ формъ близкихъ къ полюсамъ областей мы опять находимъ безконечный рядъ совершенно различныхъ видовъ проявленія жизни.

Эренбергъ говоритъ:

„Около обоихъ полюсовъ тамъ, гдѣ видимая жизнь уже прекращается, она все-таки развивается, хотя и въ микроскопическихъ формахъ. Капитанъ Джемсъ Россъ, продѣлавшій знаменитую южно-полярную экспедицію, собралъ богатую [102-103]коллекцію весьма красивыхъ микроскопическихъ существъ, живущихъ въ южно-полярныхъ моряхъ. Даже въ осадкѣ, полученномъ отъ растаявшихъ пловучихъ льдинъ, добытыхъ подъ широтой въ 78°10′, оказалось около 50 видовъ крошечныхъ морскихъ звѣздъ и другихъ мелкихъ простыхъ организмовъ, такъ что нѣтъ болѣе сомнѣнія въ томъ, что даже около самаго полюса природа сумѣла создать жизнь, несмотря на такое сильное препятствіе, какъ страшный холодъ. Со дна морей, съ глубины болѣе 1000 метровъ, особыми приборами было поднято значительное количество различныхъ крошечныхъ простѣйшихъ животныхъ. Слѣдовательно, и въ глубинѣ полярныхъ морей, несмотря на самыя неблагопріятныя условія, жизнь все-таки развивается“.

Развитію жизни не можетъ помѣшать ничто, ни разность климатовъ ни глубина или высота; какъ въ глубинѣ морей, такъ и на вершинахъ горъ, какъ въ тропикахъ, такъ и у полюсовъ, всюду встрѣчаются живыя существа. Такъ создана земля. Растенія довѣряютъ свои сѣмена вѣтру и вдали отъ родины, на чужой почвѣ, сѣмена даютъ ростки и развиваются въ растеніе; животныя стаями или отдѣльными экземплярами переселяются и часто проникаютъ въ мѣстности, которыя должны бы казаться недостижимыми. Въ подземныхъ водахъ, совершенно лишенныхъ свѣта, питаемыхъ лишь водой, профильтрованной черезъ почвенные слои, развиваются и живутъ не только простѣйшіе микроскопическіе организмы, но встрѣчаются даже рыбы и водныя птицы. Въ естественныя подземныя пещеры проникаютъ живыя существа, которыя развиваются подъ землей, размножаются и ведутъ тамъ совершенно своеобразную жизнь. Признаки жизни можно найти въ альпійскихъ ледникахъ и въ полярномъ снѣгѣ, а тропическіе Анды покрыты роскошной, цвѣтущей растительностью даже на высотѣ 4.600 метровъ (болѣе 4 верстъ) надъ уровнемъ моря. Жизнь проявляется безконечно разнообразно и развивается всюду, гдѣ находитъ для этого подходящія условія. Нашихъ искусственныхъ классификацій далеко недостаточно, чтобы охватить всѣ виды жизни, которая играетъ матеріей и формой, для которой нѣтъ ничего невозможнаго. Свѣтъ, тепло и электричество открываютъ жизни тысячи различныхъ путей и областей для развитія, которое не можетъ задержать ни жаръ ни холодъ. Микроорганизмы, высушенные на солнцѣ, выдержавшіе сильные морозы, послѣ многихъ лѣтъ мнимой смерти, снова оживаютъ, какъ только для этого создадутся удобныя условія. На всей землѣ не найдется ни одной точки, гдѣ жизнь не проявляла бы себя такъ или иначе. Если мы даже ограничимся современнымъ состояніемъ земли, то, принимая во вниманіе, что періодъ нашего наблюденія, сравнительно съ длиннымъ періодомъ ея геологическаго развитія, представляетъ собой лишь ничтожную долю мгновенія, то мы все-таки всюду найдемъ жизнь. Въ каплѣ крови мы находимъ микроорганизмы; въ пыли, которой насыщенъ воздухъ, мы находимъ безчисленное множество инфузорій. Несмотря на основательныя и упорныя изысканія современныхъ физіологовъ, до сихъ поръ еще не рѣшенъ старый вопросъ о самозарожденіи. Хотя изученіе самостоятельнаго проявленія органической жизни въ неорганической матеріи еще не вышло изъ первой стадіи своего развитія, но уже предварительныя работы въ этой области и вытекающія изъ нихъ логическія заключенія значительно расширили сферу нашихъ взглядовъ на сущность и на распространеніе жизни. Теперь мы знаемъ, какъ безпредѣльна эта жизнь, какъ могуча вызывающая ее сила, какъ плодородна прекрасная природа, которая не знаетъ старости и постоянно полна юношескими силами. Кажется, что мы находимся наканунѣ разоблаченія глубочайшихъ тайнъ жизни, что наши взгляды скоро увидятъ сокровеннѣйшія пружины развитія зародышей и ихъ преобразованіе въ виды, семейства и т. д. Мы встрѣчаемъ на пути своего изученія огромную область микроскопической жизни, и въ этой области мы ясно видимъ пробуждающуюся силу, которая, находясь въ тѣсной связи съ остальными областями проявленія жизни, развиваетъ свою особую жизнь.

Жизненная сила есть неоспоримое свойство организованной матеріи, отдѣльныя составныя части которой путемъ взаимоотношенія способны поддерживать образованныя нзъ нихъ сложныя соединенія. Мы видимъ, что простѣйшіе элементы неорганическаго порядка переходятъ въ составъ не только органическихъ соединеній, но и въ тѣла организованныя, т.‑е. въ тѣ самые организмы, въ которыхъ мы никакъ не можемъ отрицать присутствія жизненной силы. Лейбницъ утверждаетъ, что, согласно неизмѣняющемуся порядку вещей, во вселенной всегда проявляется наибольшая сумма жизни, и что въ каждое мгновеніе эта жизнь воплощена въ наибольшемъ количествѣ отдѣльныхъ существъ. Упростивъ извѣстный взглядъ на природу Мальтуса, Дарвинъ училъ, что съ древнѣйшихъ временъ одни живые виды, путемъ подавленія другихъ пробивали себѣ дорогу; въ борьбѣ на жизнь и смерть болѣе сильные индивиды побѣждали слабыхъ и устанавливали на землѣ порядокъ вещей, который при данныхъ условіяхъ являлся наиболѣе совершеннымъ. Для того, чтобы сохранить и [104-105]утвердить свое право на жизнь, живыя существа начали и продолжаютъ до сихъ поръ всеобщую борьбу всѣхъ противъ всѣхъ, — борьбу, слѣдствіемъ которой является естественный подборъ индивидовъ, вышедшихъ изъ нея побѣдителями, наиболѣе приспособленныхъ къ времени и мѣсту. Такимъ образомъ, засѣянное природой поле всегда богато лучшими, наиболѣе жизнеспособными плодами; чаша жизни всегда наполнена и даже пѣнится черезъ край, такъ какъ болѣе совершенныя существа вытѣсняютъ существа менѣе совершенныя, но не уничтожаютъ ихъ окончательно: иногда послѣднихъ спасаетъ бѣгство, и тогда переселеніе способствуетъ перенесенію жизни на новую почву и служитъ причиной повышенія общей суммы жизни. И только въ томъ случаѣ, когда, согласно велѣніямъ природы, подъ вліяніемъ измѣнившихся условій, жизнь того или иного вида дѣлается на землѣ вообще невозможной, этотъ видъ исчезаетъ.

Такова была наша земля милліоны лѣтъ тому назадъ, въ тѣ далекіе періоды, когда виды смѣняли другъ друга съ чрезвычайной медленностью, такова она и теперь, когда жизнь на ней кипитъ ключомъ. Было время, когда люди считали самымъ крошечнымъ организмомъ клеща, обычно достигающаго размѣровъ песчинки; для нихъ клещъ представлялся границей животной жизни. Микроскопъ открылъ намъ область недоступной невооруженному глазу жизни, и теперь мы на пространствѣ квадратнаго миллиметра дѣлаемъ большія экскурсіи и любопытныя открытія. Левенгокъ при помощи микроскопа нашелъ въ одной каплѣ воды тысячу милліоновъ инфузорій, общая масса которыхъ, однако, едва занимаетъ пространство, заполняемое однимъ клещомъ, а на этихъ инфузоріяхъ Эренбергъ открылъ еще меньшіе живые организмы, живущіе на нихъ въ качествѣ паразитовъ и, въ свою очередь, дающіе на себѣ пріютъ другимъ, еще болѣе мелкимъ организмамъ. Я помѣстилъ небольшую каплю воды на стекло, установилъ послѣднее въ фокусѣ солнечнаго микроскопа и такимъ образомъ получилъ увеличеніе діаметромъ около 4 метровъ; къ моему безграничному изумленію, я увидѣлъ чудовищную массу живыхъ организмовъ различной величины, при чемъ эти животныя иногда настолько скучивались, что на всемъ пространствѣ изображенія не оставалось свободнымъ ни одного мѣстечка величиною въ острее иголки. Всѣ эти существа живутъ въ теченіе немногихъ минутъ, такъ что наши сутки для нихъ были бы тѣмъ же, что для насъ столѣтіе. Ихъ необычайно малые размѣры соотвѣтствуютъ крайней несложности ихъ организмовъ и простотѣ явленій, въ которыхъ проявляется ихъ жизнь. Этотъ новый міръ для насъ является чѣмъ-то совершенно безпредѣльнымъ; нашъ разумъ, даже съ помощью богато одаренной фантазіи, не въ состояніи освоиться съ этими безконечно малыми величинами, хотя мы до сихъ поръ, такъ сказать, едва успѣли вступить на порогъ микроскопическаго міра. Въ одномъ кубическомъ сантиметрѣ трепела (смѣсь гипса, глины и кокса. Переводч.) находятся до 2.000 милліоновъ окаменѣвшихъ инфузорій, называемыхъ галліонелами, помимо которыхъ, въ томъ же кубическомъ сантиметрѣ находятся до 90.000 милліоновъ известковыхъ панцырей другихъ умершихъ инфузорій.

На нѣкоторыхъ пылинкахъ можно найти столько слѣдовъ жившихъ на нихъ существъ, что количество послѣднихъ превышаетъ число людей, когда-либо жившихъ на землѣ; невозможно себѣ представить, какое количество живыхъ существъ оставило послѣ себя тѣ чудовищныя залежи мѣла, которыя тянутся вдоль океанскихъ береговъ пластами, мощностью въ нѣсколько тысячъ футовъ. Какое невообразимое количество мелкихъ организмовъ должно было жить и умереть, чтобы создать изъ своихъ отложеній и остововъ тѣ огромные коралловые острова, которые въ океанахъ создали полипы! Милліарды милліардовъ микроскопическихъ животныхъ и растеній, отлагаясь пластами въ теченіе безчисленнаго множества вѣковъ, создали гигантскія горы и оказали на строеніе земли значительно большее вліяніе, чѣмъ чудовищныя массы китовъ, слоновъ или массы тропическихъ деревьевъ-великановъ. Гумбольдтъ сказалъ:

„Обманчивый по своему наружному виду, болѣе однообразный, чѣмъ суша, океанъ скрываетъ въ себѣ несравненно болѣе пышный подборъ органической жизни, чѣмъ суша. Въ своихъ прекрасныхъ путевыхъ замѣткахъ, составленныхъ во время далекихъ морскихъ путешествій, Чарльзъ Дарвинъ справедливо замѣчаетъ, что во всѣхъ нашихъ лѣсахъ скрывается меньше животныхъ, чѣмъ въ низкихъ заросляхъ океана, гдѣ группирующіяся на небольшихъ глубинахъ танги или оторванныя волнами вѣтви фукуса раскидываютъ свою листву, поддерживаемую пузырьками воздуха. Микроскопъ съ поразительной ясностью показываетъ человѣку, насколько широко развита жизнь въ океанѣ. Въ глубинахъ, далеко превышающихъ размѣры нашихъ высочайшихъ горъ, каждый слой воды оживляется своими особыми видами полигастрическихъ морскихъ червей, циклидій и другихъ животныхъ. Нѣтъ возможности перечислить хотя бы ихъ наиболѣе распространенные виды. Эти животныя встрѣчаются въ такомъ громадномъ количествѣ, [106-107]ихъ быстрое умираніе образуетъ въ морской водѣ такіе чудовищные запасы органическаго вещества, что морская вода дѣлается прекрасной питательной средой для болѣе крупныхъ существъ, населяющихъ океаны“.

Богатство живыхъ видовъ, безчисленное множество разнообразныхъ микроскопическихъ, но частью весьма развитыхъ организмовъ даетъ богатую пищу нашей фантазіи и побуждаетъ ее погружаться въ торжественное созерцаніе безпредѣльности вселенной.

Гдѣ граница плодовитости природы? Неужели мы можемъ втиснуть всю творческую силу въ узкія рамки земли, зная, что лозунгъ природы состоитъ въ всеобщемъ распространеніи жизни. Короткаго дѣйствія солнечнаго луча достаточно, чтобы развить въ каплѣ воды милліоны зародышей. Мы знаемъ, что одна діатомея въ теченіе четырехъ дней можетъ размножиться въ 150 милліардовъ подобныхъ себѣ экземпляровъ. Гдѣ искать границъ жизни, когда природа сумѣла не только насадить жизнь въ минеральномъ царствѣ, не говоря уже о царствахъ животномъ и растительномъ, но когда природа, не удовольствовавшись этимъ, заставила жить однихъ существъ на другихъ; когда она неутомимо разбрасываетъ всюду сѣмена и зародыши жизни; когда даже на останкахъ погибшихъ существъ развивается новая жизнь? Неужели и это не представляетъ собою доказательства въ пользу того, что дѣятельность природы не ограничивается одной землей, но что она распространяется и на другіе міры, гдѣ ея безпредѣльное могущество тоже вызываетъ жизнь въ самыхъ разнообразныхъ проявленіяхъ?

Въ то время, какъ на землѣ природа ясно и неопровержимо возвѣщаетъ, что смерти нѣтъ мѣста въ ея царствѣ, что она всюду сѣетъ только жизнь; въ то время какъ мы видимъ что природа шлетъ жизнь широкимъ, неудержимымъ потокомъ, мы не имѣемъ никакого основанія закрывать глаза на эти доказательства, отворачиваться отъ этого величественнаго зрѣлища. Неужели послѣ всего сказаннаго можно утверждать, что другія планеты, созданныя по тѣмъ же законамъ, по которымъ создана земля, — планеты,рѣшительно ничѣмъ отъ земли не отличающіяся, представляютъ собою мрачныя, безплодныя, безнадежныя пустыни? Всѣ чудеса творчества будто бы сосредоточены на крошечной землѣ, и природа, такая щедрая здѣсь, во всей вселенной проявляетъ непостижимую скупость. Всѣ міры, за исключеніемъ одной лишь земли, представляютъ собою лишь безцѣльно носящіеся въ пространствѣ комки массы, обреченные на вѣчную смерть? Только потому, что мы съ нашей пылинки не можемъ видѣть глазами обитателей другихъ міровъ, только поэтому мы рѣшаемся утверждать, что могучая природа сосредоточила все свое творчество именно на нашей пылинкѣ, и что милліоны несравненно болѣе совершенныхъ міровъ представляютъ собою облеченные въ блестящіе саваны скелеты, безъ жизни, безъ мыслей, безъ стремленій; что все величіе творчества сосредоточилось и исчерпалось на одной землѣ? Какое мыслящее существо рѣшится бросить въ сверкающій ликъ „безпредѣльнаго, созидающаго міры могущества“ такое циничное утвержденіе?

Въ ученомъ трактатѣ, написанномъ въ отвѣтѣ на странныя утвержденія богослова Вивилея, ученый Давидъ Брюстеръ писалъ:

„Пустыя головы или, какъ ихъ называетъ поэтъ, низкія души, которыхъ можно убѣдить въ томъ, что изъ всѣхъ міровъ обитаема одна земля, безъ всякаго труда поймутъ, что и земля могла бы быть необитаема. Если такимъ головамъ не чужды результаты геологическихъ изслѣдованій, то онѣ должны признать, что въ теченіе миріадъ лѣтъ земля была необитаема, что приводитъ насъ къ совершенно несостоятельному заключенію, будто въ теченіе миріадъ лѣтъ во всей вселенной вообще не было мыслящаго существа, что до наслоенія тѣхъ пластовъ, въ которыхъ мы находимъ первые признаки органической жизни, во всей вселенной вообще не существовало ни одного живого организма, ни одного растенія. За этотъ длинный періодъ всеобщей смерти солнца, окруженныя своими сверкающими свитами, цѣлыя міровыя системы совершали предназначенный имъ путь, никѣмъ незамѣчаемыя, безъ всякой разумной цѣли! Ничего не освѣщающіе факелы, не грѣющіе огни, не освѣжающія воды, не бросающія тѣни тучи, горы, долины, сути, моря, все это существовало и все это не выполняло никакой цѣли! Домъ безъ жильцовъ, машина, работающая безъ всякой цѣли, городъ безъ жителей — эти представленія такъ же безсмысленны, какъ планета безъ жизни, какъ необитаемый міръ. Мы но понимаемъ, зачѣмъ построенъ такой домъ, зачѣмъ основанъ такой городъ, и такъ же не понимаемъ, зачѣмъ создана такая планета. Если бы планеты представляли собою безформенныя массы, безжизненныя и недвижимыя, то мы напрасно задавали бы себѣ вопросъ о томъ, зачѣмъ онѣ существуютъ. Но мы видимъ тѣла, отличающіяся поразительной красотой, безпрерывно двигающіяся по строго начертаннымъ путямъ, и тѣмъ болѣе жгучимъ является вопросъ: зачѣмъ они существуютъ? Трудно представить себѣ среди вселенной міръ, все назначеніе котораго состоитъ въ движеніи по опредѣленной орбитѣ, [108-109]который обреченъ на вѣчную смерть, поверхность котораго лишена жизни или не подготовляется для жизни; такая мысль можетъ возникнуть лишь въ затемненномъ разумѣ, — въ разумѣ, лишенномъ вѣры и надежды, въ разумѣ, которому чуждо смиреніе, и который въ безумномъ самомнѣніи утверждаетъ, что только для него волнуется море и красуются горы, что земля для пего скамья, а небо — шатеръ.

Мы заблуждаемся, полагая, что вся вселенная мертва, и что только на землѣ сосредоточена жизнь, развитъ тотъ духъ, который въ нашихъ глазахъ является высшей ступенью развитія. Было время, когда земля еще не носила на себѣ жизни; какъ куколка, изъ которой впослѣдствіи должна выпорхнуть бабочка, она лежала въ глубокомъ снѣ. Затѣмъ, силою божественной воли, на ней пробудилась жизнь, сначала въ растеніяхъ, затѣмъ въ животныхъ, и, наконецъ, въ человѣкѣ, которому дано высокое развитіе духа, позволяющее ему распоряжаться другими существами на землѣ, ибо на землѣ, какъ и во всей вселенной, духъ властвуетъ надъ матеріей. Такъ создалась земля, какъ населенный міръ, такъ матерія пробудилась къ жизни: и мы должны признать, что всякая другая планета точно такъ же создана для жизни разумныхъ и безсмсртныхъ существъ. — Было ли такое время, когда ничего не существовало, кромѣ Высшаго Существа, окруженнаго мертвой пустотой безпредѣльнаго пространства? Могло ли это Высшее Существо хотя одно мгновеніе оставаться недѣятельнымъ, безвольнымъ? — Оглянемся на секунду къ тому далекому прошлому, когда земля, еще не сплотившись въ твердый шаръ, вращалась вокругъ солнца въ видѣ туманпости, — уже тогда изъ темной глубины небесъ лились лучи далекихъ тѣлъ, свѣтъ отъ которыхъ къ намъ доходитъ черезъ милліоны лѣтъ; уже сверкали миріады звѣздъ, а наша земля представляла собою комокъ хаоса, въ которомъ однако, уже находились зародыши будущей жизни. Тогда, конечно, на землѣ не было ничего, что хотя бы отдаленно напоминало живое существо. Для кого же тогда сверкали разсѣянныя по міровому пространству звѣзды? На кого лились ихъ мягкіе лучи? Кто ими любовался? — Было время, когда на землѣ царила мертвая пустота, но тогда въ далекомъ пространствѣ уже носились міры, на которыхъ царила жизнь. — Тѣ лучи, которые теперь доносятся до нашихъ глазъ, часто показываютъ намъ пославшее ихъ свѣтило въ видѣ туманнаго пятна. Но эти лучи неслись въ пространствѣ милліоны лѣтъ, прежде чѣмъ они долетѣли до насъ, и мы не знаемъ, въ какомъ состояніи находятся теперь пославшіе ихъ міры. И при такой безпредѣльности пространства и времени человѣкъ имѣетъ смѣлость утверждать, что онъ, и только онъ, былъ и есть единственное разумное существо во всей вселенной! Такое утвержденіе не только безумно, не только ни на чемъ не основано, но оно просто смѣшно.

Бѣглаго знакомства съ развитіемъ жизни вообще достаточно, чтобы создать прочную увѣренность въ томъ, что всѣ міры обитаемы. Мы сами ничтожны на аренѣ творчества и вокругъ насъ разстилается безконечность: подъ нами въ микроскопическомъ мірѣ живыхъ организмовъ, надъ нами — въ безконечности пространства и безчисленности міровъ. Природа мало заботится о томъ, чтобы мы ознакомились хотя бы съ самой ничтожной частью ея творчества; окружая себя непроницаемой тайной, она какъ бы хочетъ сказать, что, кромѣ того, что мы можемъ уловить своими чувствами, есть еще безчисленное множество недостижимаго для нашихъ чувствъ, и хотя это недостижимое насъ постоянно окружаетъ, она не считаетъ нужнымъ посвящать насъ въ эти тайны. Природа лишила насъ возможности узнать, какія силы она развиваетъ на другихъ мірахъ, она не позволяетъ намъ даже узнать, до какой глубины она разсѣяла миріады сверкающихъ небесныхъ тѣлъ, обитаемыхъ міровъ.

Природа учитъ насъ, что какъ у насъ на землѣ есть безчисленное множество организмовъ, о существованіи которыхъ мы догадываемся, но которыхъ мы не можемъ уловить нашими чувствами, такъ и въ безпредѣльномъ міровомъ пространствѣ есть міры и существа, несравненно болѣе совершенные, чѣмъ наша земля и мы. Паскаль, между прочимъ, говоритъ:

„Тотъ, кто вполнѣ усвоилъ себѣ эту истину, можетъ прослѣдить величіе и могущество природы во всей окружающей насъ безконечности и при этомъ познать самого себя, уяснивъ себѣ, что человѣку отведено мѣсто между безпредѣльностью и между ничѣмъ въ пространствѣ между безпредѣльностью и между ничѣмъ въ движеніи, между безпредѣльностью и между ничѣмъ во времени. Здѣсь можно научиться давать себѣ правильную оцѣнку, здѣсь можно дѣлать наблюденія и выводы, болѣе цѣнные, чѣмъ выводы, которые можно получить путемъ опредѣленія доступныхъ нашимъ внѣшнимъ чувствамъ величинъ“.

Какое огромное значеніе имѣетъ великій законъ единства и взаимнаго дополненія, который руководитъ дѣйствіями природы! Согласно этому закону каждый минералъ имѣетъ одинаковое строеніе, каждый міръ имѣетъ одинаковую форму и единыя движенія; благодаря этому закону имѣютъ единое строеніе [110-111]костяки животныхъ и клѣтки растеній, горы и скалы, рѣки и ручьи, вообще, весь физическій міръ. Законъ взаимнаго дополненія вноситъ въ общую жизнь существъ полную гармонію, въ которой ничто не можетъ отдѣлиться отъ цѣлаго, ничто не можетъ существовать вполнѣ самостоятельно, безъ всякаго отношенія къ окружающему.

Уже эти два закона доказываютъ, что природа не могла создать міровую систему, одинъ членъ которой не подчиненъ общему закону, и что поэтому, если бы планеты были обречены на вѣчную смерть, земля не могла бы быть обитаемой. На землѣ мы видимъ полную гармонію жизни, полное подчиненіе законамъ единства и взаимнаго дополненія, а потому никоимъ образомъ нельзя предположить, чтобы во всей вселенной могъ встрѣтиться хотя бы одинъ міръ, рѣзко отличающійся отъ другихъ, и чтобы наша земля, въ полное отличіе отъ другихъ міровъ, была лишь одна украшена чудесами жизни. Одно изъ двухъ: или земля представляетъ собою исключеніе, нѣчто случайное, или же она является звеномъ стройной цѣпи міровой системы, т.‑е. живетъ согласно законамъ этой системы. Первый случай былъ бы побѣдой смерти надъ жизнью, небытія надъ бытіемъ, а второй случай — побѣдой жизни надъ смертью, проявленіемъ могущества природы. Мы полагаемъ, что въ этомъ не трудно разобраться и высказаться въ пользу того или другого взгляда.

Всѣ выясненныя до сихъ поръ научныя данныя подтверждаютъ справедливость нашего ученія, но мы все-таки считаемъ долгомъ закончить эту главу ссылкой на еще болѣе яркое, неопровержимое доказательство. Мы ссылаемся на тѣ обломки планетныхъ міровъ, которые, будучи выброшены изъ сферы притяженія своей прежней орбиты, попадаютъ въ сферу притяженія земли и падаютъ на поверхность послѣдней. Эти метеоры особенно цѣнны для насъ потому, что они знакомятъ насъ съ природой далекихъ планетъ, при чемъ химическій анализъ неопровержимо доказываетъ, что на тѣхъ мірахъ, съ которыхъ принеслись къ намъ эти рѣдкіе гости, есть жизнь. Путемъ химическаго анализа метеоровъ мы убѣдились въ томъ, что на планетахъ есть желѣзо, кремнезёмъ, никкель, кобальтъ, марганецъ, мѣдь, олово, сѣра, глиноземъ, уголь и другія вещества, встрѣчающіяся на землѣ. Въ данномъ случаѣ важнѣе всего присутствіе въ метеорахъ угля, который, правда, до сихъ поръ былъ найденъ въ ограниченномъ количествѣ и въ немногихъ метеорахъ; уголь служитъ неопровержимымъ доказательствомъ жизни. За послѣднее время въ метеорахъ обнаруженъ графитъ. Путемъ сложной обработки изъ метеоровъ получены кристаллическія соединенія органическаго характера: это таинственные вѣстники, которые приносятъ намъ издалека, съ незнакомыхъ міровъ, вѣсти о другой, таинственной жизни. Многіе физики утверждаютъ, что уголь образовался въ метеорахъ лишь при соприкосновеніи ихъ съ нашей атмосферой или даже послѣ ихъ паденія на поверхность земли; однако это опровергается тѣмъ фактомъ, что плотность метеорическаго графита равна 3,56, въ то время какъ плотность земного графита составляетъ лишь 2,5, что исключаетъ всякую возможность образованія графита на землѣ; кромѣ того, частицы угля были найдены въ метеорахъ среди частицъ желѣза, что также исключаетъ возможность ихъ возникновенія въ земной атмосферѣ. Метеоры, давшіе неопровержимыя доказательства существованія жизни на иныхъ планетахъ, упали на землю: въ Алэ, 15 марта 1806 г.; на мысѣ Доброй Надежды, 13 октября 1838 г.; въ Кабѣ (Венгрія), 15 апрѣля 1857 г.; въ Оргей (югъ Франціи), 14 марта 1864 г. и въ Лаже, 23 іюля 1872 г. Послѣдній метеоръ содержалъ частицы воды и торфа, который, какъ извѣстно, происходитъ отъ разложенія окаменѣлыхъ растеній подъ вліяніемъ воды, при опредѣленныхъ условіяхъ. Добавимъ еще, что тотъ же метеоръ, упавшій въ Лаже, содержалъ въ себѣ чистый хлористый натрій, т.‑е. обыкновенную поваренную соль. 22 сентября 1886 года въ Россіи упалъ метеоръ, содержавшій аморфный уголь и кристаллы алмаза.

Составъ метеоровъ имѣетъ громадное значеніе для нашего ученія, особенно, если принять во вниманіе, что здѣсь мы имѣемъ дѣло лишь съ обломками разрушенныхъ міровъ или же съ мелкими частицами, оторвавшимися до уплотненія туманныхъ пятенъ въ плотныя небесныя тѣла; ясно, что трудно было бы ожидать найти на такихъ частицахъ слѣды растительнаго или животнаго царства. Однако для насъ вполнѣ достаточно знать, что въ метеорахъ найдены органическія и неорганическія вещества, тѣсно связанныя съ проявленіями жизни на землѣ. И если всѣ вышеизложенныя наши разсужденія еще не вполнѣ убѣдили нѣкоторыхъ изъ нашихъ читателей, то мы надѣемся, что послѣднее доказательство, наконецъ, заставитъ ихъ убѣдиться въ правотѣ и неопровержимости нашего ученія.

КОНЕЦЪ ПЕРВОЙ КНИГИ.