«Эриксіасъ», иногда озаглавливаемый также именемъ другаго разговаривающаго лица — Эрасистрата, — довольно слабый по формѣ разговоръ на тему о полезномъ и о пріобрѣтеніи богатства, денегъ (χρήσιμον, χρήματα). Въ немъ развивается извѣстное положеніе Сократа, что самый богатый человѣкъ тотъ, кто знаетъ и умѣетъ употреблять въ дѣло истинно доброе и полезное. Изложеніе «Эриксіаса» мѣстами весьма запутанно (p. 396 B, C, D; 398 A — E; 402 C, D; 403 B), мѣстами же, надо признаться, не лишено остроумія (напр., p. 406). Но иронія его не имѣетъ нисколько характера платоническаго (p. 399 C; 403 C; 405 B): видно только одно, что писатель, раскрывая свою тему, ближе всего присматривался къ «Хармиду» и подражалъ ему. — Любопытны между прочимъ приводимыя подробности относительно матеріала и формы денегъ у карѳагенянъ, спартанцевъ и другихъ народовъ (p. 400 A, B, C).
Не смотря на то, что «Эриксіасъ» очень живо напоминаетъ нѣкоторыя мѣста подлинныхъ сочиненій Платона, этотъ разговоръ, ни по содержанію, ни по языку, не можетъ быть приписанъ самому Платону, такъ что еще древніе критики и филологи относили его прямо къ числу діалоговъ подложныхъ (Diog. Laërt. III, 62). Но когда и кѣмъ сдѣланъ былъ этотъ подлогъ, опредѣлить трудно. Нѣкоторые относятъ появленіе его ко времени самого Платона и считаютъ авторомъ діалога одни Эсхина, другіе Ксенократа. Мы рѣшительно отвергаемъ это предположеніе. Тогда, при жизни Платона, не только не возможно было выпускать подобные литературные подлоги, но трудно и представить, чтобъ было какое нибудь къ тому побужденіе. Подлогъ могъ быть вызванъ, во первыхъ, славою Платона, какъ образцоваго писателя и великаго философа, во вторыхъ, какими нибудь нравственными или матеріальными интересами: но то и другое было бы мыслимо лишь во времена послѣдующія, когда Платонъ перешелъ уже въ рядъ лицъ историческихъ, съ славою перваго и несравненнаго представителя эллинской философіи, и когда съ жадностію списывали свитки его твореній, платя за каждое усвояемое ему сочиненіе большія деньги. Впрочемъ, къ какому бы вѣку ни относилось появленіе въ свѣтъ «Эриксіаса», несомнѣнно то, что въ кодексъ Платоновыхъ сочиненій вошелъ онъ уже въ позднѣйшія времена греческой жизни. Ближайшія подробности по этому вопросу читатели найдутъ у Fabric. Bibl. Gr. t. III. p. 108 sq.; Fischer. z. d. Gespr. d. Aeschin. p. 95; Notit. Citer. de Platon. t. XI, p. V sqq.; Meiners, in Comment. Societ. Gott. V, p. 46 sqq.; Bockh. Praefat. in Sim. Socrat. dial. p. VI; Wittenbach, in Philomath. p. II p. 37.