Первое полное изданіе «Горе отъ ума».
[935]Наконецъ-то знаменитое поэтическое произведеніе, которое, около сорока лѣтъ тому назадъ, разошлось по всей Россіи въ неслыханномъ множествѣ рукописныхъ экземпляровъ, произведеніе, которое всякій мало-мальски образованный Русскій знаетъ отъ начала до конца,— наконецъ-то это національнѣйшее изъ нашихъ литературныхъ произведеній (разумѣется послѣ басенъ Крылова) напечатано безъ пропусковъ и искаженій. Смотришь и не веришь глазамъ!.. Представьте себѣ, что всѣ тѣ ужасныя мѣста Грибоѣдовской комедіи, которыя всѣми повторяются на память и которыя до сихъ поръ были тщательно скрываемы отъ нашей публики, теперь напечатаны совершенно такъ, какъ означенная публика читала ихъ въ рукописи. Любопытно посмотреть, что это за ужасныя мѣста и «въ какой мѣрѣ», по выраженію Гоголевскаго городничаго, «ихъ должно опасаться». Посмотримъ.
Начнемъ съ самаго ужаснѣйшаго пассажа, а именно:
До сихъ поръ во всѣхъ печатныхъ экземплярахъ, Репетиловъ, разказывая о своей неудачной женитьбѣ на дочери барона фонъ-Клока, мѣтившаго въ министры, въ заключеніе выражался такъ:
Женился наконецъ на дочери его,
Въ приданое взялъ — шишъ, по службѣ — ничего,
Тесть знатный, а что проку
[936]Послѣдній стихъ теперь читается:
Тесть Нѣмецъ, а что проку!
Другія измѣненныя или пропущенныя мѣста не менѣе ужасны. Приводимъ ихъ безъ коментаріевъ и въ такомъ порядкѣ, въ какомъ они слѣдуютъ въ книгѣ.
Въ IV явленіи перваго дѣйствія въ монологѣ Фамусова, послѣ стиховъ:
Да не въ мадамѣ сила:
Не надобно другаго образца,
Когда въ глазахъ примѣръ отца.
въ печатныхъ экземплярахъ было пропущено:
Смотри ты на меня: не хвастаюсь сложеньемъ,
Однакожь бодръ, и свѣжъ, и дожилъ до сѣдинъ,
Свободенъ, вдовъ, себѣ я господинъ…
Монашескимъ извѣстенъ поведеньемъ!
Въ знаменитомъ монологѣ Фамусова о томъ, какъ Максимъ Петровичъ попалъ въ силу, вслѣдствіе своего троекратнаго паденія на куртагѣ, прежде читалось:
Былъ одобрительной пожалованъ улыбкой.
Въ наше время читается:
Былъ высочайшею пожалованъ улыбкой…[1]
Въ отвѣтномъ монологѣ Чацкаго на монологъ Фамусова о Максимѣ Петровичѣ пропускались до сихъ поръ въ печати слѣдующіе заключительные стихи:
Хоть есть охотники поподличать вездѣ,
Да нынче смѣхъ страшитъ и держитъ стыдъ въ уздѣ,
Не даромъ жалуютъ ихъ скупо государи!
Пропускалось также и восклицаніе Фамусова, вызванное этой сентенціей:
Ахъ, Боже мой, онъ карбонарій!
Въ слѣдующемъ за этимъ восклицаніемъ спорѣ между Фамусовымъ и Чацкимъ видимъ теперь перемѣну такого рода:
[937]Послѣ словъ Чацкаго:
У покровителей зѣвать на потолокъ,
Явиться помолчать, пошаркать, пообѣдать,
Подставить стулъ, поднять платокъ.
| Прежде читалось:
|
Нынѣ читается:
|
| Фамусовъ.
|
Фамусовъ.
|
Вотъ что онъ вздумалъ проповѣдать.
|
Онъ вольность хочетъ проповедать.
|
| Чацкій.
|
Чацкій.
|
Кто путешествуетъ, въ деревнѣ кто живетъ…
|
Кто путешествуетъ, въ деревнѣ кто живетъ…
|
| Фамусовъ.
|
Фамусовъ.
|
|
|
Да онъ властей не признаетъ.
|
Послѣ словъ Чацкаго, обращенныхъ къ Фамусову, заткнувшему себѣ уши:
Да обернитесь, васъ зовутъ.
въ прежнихъ изданіяхъ мы читали:
Фамусовъ.
А? Что? Ну, такъ и жду содома!..
Теперь слѣдуетъ читать:
А! бунтъ! Ну, так и жду содома.[2]
Въ разговорѣ Фамусова съ Скалозубомъ пропущены слѣдующія слова Скалозуба:
Да, чтобъ чины добыть, есть многіе каналы:
Объ нихъ какъ истинный философъ я сужу:
Мнѣ только бы досталось въ генералы.
Въ панегирикѣ Фамусова Москвѣ мы теперь въ первый разъ видимъ въ печати стихи:
А дочекъ кто видалъ,— всякъ голову повѣсь!
Его величество король былъ прусскій здѣсь:
Дивился не путемъ московскимъ онъ дѣвицамъ,—
Ихъ благонравію, не лицамъ.
[938]Въ монологѣ Чацкаго начинающемся словами:
(дѣйствіе II, явленіе 5), теперь въ первый разъ напечано:
Мундиръ! одинъ мундиръ! Онъ въ прежнемъ ихъ быту,
Когда-то укрывалъ — расшитый и красивый —
Ихъ слабодушіе, разсудка нищету.
И намъ за ними въ путь счастливый?
И въ женахъ, въ дочеряхъ къ мундиру та же страсть.
Я самъ къ нему давно ль отъ нѣжности отрекся?
Теперь ужь въ это мнѣ ребячество не впасть,
Но ктобъ тогда за всѣми не увлекся?
Когда изъ гвардіи, иные отъ двора,
Сюда на время пріѣзжали:
Кричали женщины — ура!
И въ воздухъ чепчики бросали
Въ слѣдующемъ явленіи, въ монологѣ Скалозуба, послѣ стиховъ:
Мнѣ нравится, при этой смѣтѣ,
Искусно какъ коснулись вы
Предубѣжденія Москвы.
прежде обыкновенно пропускалось:
Къ любимцамъ, къ гвардіи, къ гвардейцамъ, къ гвардіонцамъ:
Ихъ золотцу, шитью — дивятся будто солнцамъ!
А въ первой арміи когда отстали? въ чемъ?
Все такъ прилажено, и тальи всѣ такъ узки,
И офицеровъ вамъ начтемъ,
Что даже говорятъ иные по-французски!
Въ разговорѣ Чацкаго съ Молчалинымъ (дѣйствіе III, явленіе 3), въ прежнихъ изданіяхъ дѣлалось столько замѣчательныхъ перемѣнъ противъ подлинника, что мы считаемъ нужнымъ привести для параллели разговоръ этотъ вполнѣ:
| Въ прежнихъ издан. мы читаемъ:
|
Въ изданіи г. Тиблена:
|
| Молчалинъ.
|
Молчалинъ.
|
|
|
Вамъ не дались чины? по службѣ неуспѣхъ?
|
| Чацкій.
|
Чацкій.
|
|
|
Чины людьми даются,
А люди могутъ обманутся.
|
|
|
Молчалинъ.
|
|
|
|
[939]
|
|
Чацкій.
|
|
|
|
|
|
Молчалинъ.
|
|
|
|
|
|
Чацкій.
|
|
|
|
| Молчалинъ.
|
Молчалинъ.
|
Татьяна Юрьевна разказывала что-то
Изъ Петербурга воротясь,
Съ иными важными людьми про вашу связь,
Потомъ разрывъ…
|
Татьяна Юрьевна разказывала что-то
Изъ Петербурга воротясь,
Съ министрами про вашу связь,
Потомъ разрывъ…
|
Чацкій.
Ей почему забота?
Молчалинъ.
Татьянѣ Юрьевнѣ?
Чацкій.
Я съ нею не знакомъ.
Молчалинъ.
Съ Татьяной Юрьевной?
Чацкій.
Съ ней вѣкъ мы не встречались.
Слыхалъ, что вздорная.
Молчалинъ.
Да это полно та ли-съ?
Татьяна Юрьевна! извѣстная; притомъ,
Чиновные и должностные
Всѣ ей друзья и всѣ родные.
Къ Татьянѣ Юрьевнѣ хоть разъ бы съѣздить вамъ…
Чацкій.
На что же?
Молчалинъ.
Такъ. Частенько тамъ
Мы покровительство находимъ, гдѣ не мѣтимъ.
Чацкій.
Я ѣзжу къ женщинамъ, да только не за этимъ.
Молчалинъ.
Как обходительна, добра, мила, проста!
Балы даетъ, нельзя богаче,
Отъ Рождества и до поста,
И лѣтомъ праздники на дачѣ.
Ну, право, что бы вамъ въ Москвѣ у насъ служить?
И награжденья брать и весело пожить!
Чацкій.
Когда въ дѣлахъ — я отъ веселій прячусь;
Когда дурачиться — дурачусь,
А смѣшивать два эти ремесла
Есть тьма искусниковъ: я не изъ ихъ числа.
Молчалинъ.
Простите. Впрочемъ тутъ не вижу преступленья;
Вотъ самъ Ѳона Ѳомичъ,— знакомь онъ вамъ?
Чацкій.
Ну, что жь?
| Молчалинъ.
|
Молчалинъ.
|
Отличнаго ума и поведенья.
Изъ Петербурга къ намъ переведенъ.
|
При трехъ министрахъ былъ начальникъ отдтѣленья,
Переведенъ сюда…
|
Чацкій.
Хорошъ!
Пустѣйшій человѣкъ изъ самыхъ безтолковыхъ.
Молчалинъ.
Какъ можно! Слогъ его здѣсь ставятъ въ образецъ.
Читали вы?
Чацкій.
Я глупостей не чтецъ,
А пуще образцовыхъ.
Молчалинъ.
Нѣтъ, мнѣ такъ довелось съ пріятностью прочесть.
Не сочинитель я…
Чацкій.
И по всему замѣтно.
Молчалинъ.
Не смѣю моего сужденья произнесть.
Чацкій.
Зачѣмъ же такъ секретно?
Молчалинъ.
Въ мои лѣта не должно смѣть
Свое сужденіе имѣть.
Помилуйте, мы съ вами не ребята;
Зачѣмъ же мнѣнія чужія только святы?
| Молчалинъ.
|
Молчалинъ.
|
Ведь надобно жь другихъ имѣть въ виду.
|
Ведь надобно жь зависѣть отъ другихъ.
|
| Чацкій.
|
Чацкій.
|
|
|
|
| Молчалинъ.
|
Молчалинъ.
|
Чтобъ не попасть въ бѣду.
|
Въ чинахъ мы не большихъ.
|
На вопросъ Хлестовой:
Вы прежде были здѣсь… в полку томъ гренадерскомъ?
Скалозубъ въ прежнихъ изданіяхъ обыкновенно отвѣчалъ:
То-есть, хотите вы сказать,
Въ Новоземлянскомъ мушкатерскомъ.
а теперь рѣшается прямо сказать:
Въ Его Высочества хотите вы сказать
Новоземлянскомъ мушкатерскомъ.
Въ разговорѣ Загорѣцкаго съ глухою графиней-бабушкой находимъ теперь тоже слѣдующую очень опасную фразу, печатаемую здѣсь нами курсивомъ:
Гр. Бабушка.
Что? къ фармазонамъ въ клобъ?
Пошелъ онъ въ бусурманы?
Въ преніи о причинахъ помешательства Чацкаго до сихъ поръ не печаталось слѣдующее мѣсто, которое одно могло бы дать Грибоѣдову право на славу замѣчательнаго сатирика.
Ученье — вотъ чума! ученость — вотъ причина,
Что нынче пуще, чѣмъ когда,
Безумныхъ развелось людей, и дѣлъ, и мнѣній…
Хлестова.
И впрямь съ ума сойдешь отъ этихъ отъ однихъ
Отъ пансіоновъ, школъ, лицеевъ… какъ бишь ихъ?
Да отъ ланкарточныхъ взаимныхъ обученій.
Княгиня.
Нѣтъ, въ Петербургѣ институтъ
Пе…да…го…ническій,— такъ, кажется, зовутъ…
Тамъ упражняются въ расколахъ и безвѣрьи
Профессора! У иихь учился нашъ родня,
И вышелъ, хоть сейчасъ въ аптеку, въ подмастерьи;
Отъ женщинъ бѣгаетъ, и даже отъ меня:
Чиновъ не хочетъ знать! онъ химикъ, онъ ботаникъ,
Князь Ѳедоръ, мой племянникъ!
Скалозубъ.
Я вас обрадую: всеобщая молва,
Что есть проектъ насчетъ лицеевъ, школъ, гимназій;
Тамъ будутъ лишь учить по нашему: разъ, два,—
А книги сохранятъ такъ, для большихъ оказій.
Фамусовъ.
Сергѣй Сергѣичъ! нѣтъ, ужь коли зло пресечь,—
Забрать всѣ книги бы, да сжечь.
Загорѣцкій, съ кротостью.
Нѣтъ-съ, книги книгамъ рознь; а еслибъ между нами
Былъ цензоромъ назначенъ я,
На басни бы налегъ. Охъ, басни смерть моя!
Насмѣшки вѣчныя надъ львами, надъ орлами!
Кто что ни говори,—
Хоть и животныя, а все-таки цари.
Въ разговорѣ между Чацкимъ и Репетиловымъ тоже теперь встрѣчаемъ перемѣны.
Репетиловъ.
Изъ шумнаго я засѣданья.
Пожалуста, молчи, я слово далъ молчать.
У насъ есть общество и тайныя собранья
По четвергамъ. Секретнѣйшій союзъ!
Чацкій.
Ахъ, братецъ, я боюсь!
Какъ, въ клубѣ?
Репетиловъ.
Именно!..
Чацкій.
Вотъ мѣры чрезвычайны,
Чтобъ въ зашеи прогнать и васъ, и ваши тайны.
Репетиловъ.
Напрасно страхъ тебя беретъ.
Вслухъ громко говоримъ, никто не разберетъ.
Все что перепечатано нами здѣсь курсивомъ только въ нынѣшнемъ году въ первый разъ довѣрено типографскимъ станкамъ.
Разсужденіе Репетилова о государственной службѣ тоже наконецъ обнародовано. Вотъ этотъ глубокомысленный и энергическій протестъ противъ существующаго порядка вещей:
Секретари его[3] всѣ хамы, всѣ продажны,
Людишки, пишущая тварь,
Всѣ вышли въ знать, всѣ ныньче важны:
Гляди-ка въ адресъ-календарь.
Тьфу! служба и чины, кресты душѣ мытарства.
Лохмотьевъ Алексѣй чудесно говоритъ,
Что радикальныя потребны тутъ лекарства:
Желудокъ больше не варитъ.
Наконецъ люди незнающіе Горе отъ ума по рукописи могутъ узнать изъ изданія г. Тиблена еще три ужасныя вещи. Вопервыхъ, что Репетиловъ толкуетъ въ клубѣ не о литературномъ дѣлѣ, а о государственномъ, вовторыхъ, что Загорѣцкій искренно признается Репетилову, что онъ ужасный либералъ, и втретьихъ, что Чацкій наединѣ съ самимъ собой называетъ Скалозуба созвѣздіемъ маневровъ и мазурки.
И такъ вотъ всѣ,— сколько мы могли замѣтить, зловредныя мѣста, которыя утаивались въ продолженіи почти сорока лѣтъ отъ публики, впрочемъ знавшей ихъ наизусть. Замѣчательно, что нѣсколько лѣтъ тому назадъ появились дешевыя изданія Горе отъ ума, въ которыхъ подобныя утайки увеличились числомъ и усилились характеромъ. Такъ напримѣръ тогда было сочтено нужнымъ скрыть отъ публики, что Сергѣй Сергѣичъ Скалозубъ полковникъ, между тѣмъ какъ онъ лѣтъ тридцать состоялъ печатно въ томъ чинѣ. Не понимаемъ, за что же былъ разжалованъ такой исправный служивый?
[944]Нельзя не поблагодарить издателя, что онъ первый напечаталъ Горе отъ ума въ полномъ видѣ, и при этомъ нельзя не порадоваться какою любовью и популярностью пользуется безсмертное произведеніе Грибоѣдова; ибо, несмотря на то, что въ каждомъ порядочномъ домѣ есть одинъ или несколько рукописныхъ экземпляровъ этой комедіи, новое изданіе ея раскупается на расхватъ; конечно этому способствуетъ и цѣна: эта опрятно и довольно красиво (хотя увы! со множествомъ опечатокъ) изданная книжечка стоитъ всего гривенникъ.
Примѣчанія.
- ↑ Монологъ о Максимѣ Петровичѣ весьма долгое время вовсе не появлялся въ печати, хотя и произносился на сценѣ, и только въ очень недавнее время мы увидали его въ изданіяхъ, печатанныхъ по рукописи, употребляемой при представленіи комедіи на императорскихъ театрахъ. (Прим. автора.)
- ↑ Мы сказали: слѣдуетъ читать, потому что въ изданіи г. Тиблена, изобилующемъ опечатками, стихъ этотъ читается такъ: «А? бунтъ! я такъ я жду садома!» (Прим. автора.)
- ↑ Барона фонъ-Клока, метившаго въ министры. (Прим. автора.)
|
