А 3-го3VI числа, во вторник, в 4-м часу пополудни, выехал из оных монастырей, вместе с тамошним архимандритом Парфением, на его и на данных от господина Олонецкого исправника Тихона Ивановича Быкова обывательских лошадях, под провожданием нарочито им оставленного для меня канцеляриста Егора Васильева.
Отъехавши от монастыря лежащею к городу Ладьину Полю большой дорогой пять вёрст, от дороги в четырёх верстах виден был погость Хондыши, в нём две деревянных церкви, 1-я — Сретению Господню, 2-я — Михаилу Архангелу, в коих отправляет службу один приходской священник.
По переезде от монастыря шестнадцать вёрст на плоту, с большими из брёвен сделанными вёслами, переезжали реку Свирь. Проехав от перевоза три, а от монастыря девятнадцать вёрст, в город Ладьино-Поль приехали в восьмом часу.
В оном вновь строящемся городе одна деревянная церковь во имя святых апостолов Петра и Павла. Оная церковь построена была первым Росcийским императором Петром Великим; но как она за древностью к отправлению службы не способна, то на самом же том месте точно такая ж и с таковым же внутри и снаружи украшением недавно построена новая.
Здесь Петром Великим для строения на берегу реки Свири военных кораблей, фрегатов и прочих судов, [основано] адмиралтейство и доки, в котором и теперь строят всякие военные суда, кроме кораблей. Купечество и мещанство сего города для продажи не только иностранных, но даже и самых простых московских товаров, кроме мелочного, железного и медного, никаких не имеют; да и то очень мало; а которые купцы изрядный имеют капитал, те производят торг в Санкт-Петербурге и Петрозаводске, а мещане на выгонной городовой земле имеют хлебопашество и нанимаются в разные работы и сидельцы.
Отсель, побыв в церкви, по зову здешнего господина исправника Андрея Федоровича Мордвинова, в 9-м часу вместе со Свирским архимандритом поехал в состоящее от города в шести верстах господина Ивана Демьяновича Белича село Речки. В оный день, как до города, так и до села, ехал всё боровым и часто гористым местом, сначала небольшой дождевой, а к вечеру благополучной погодой, а в село Речки приехал в десять часов, где нашёл Олонецкого наместничества уголовной палаты советника Марка Сидоровича Киселёва, уголовных дел стряпчего Ивана Григорьевича Купреянова, Олонецкого егарского батальона подпоручика Василья Афанасьевича Губкова, с коими пробыл здесь до полудня другого дня, то есть среды четвёртого числа. В оном селе на Безымянной речке, впадающей в Свирь, санкт-петербургского купца Майданова пильный завод или мельница; в ней три амбара, каждый же амбар в сутки распиливает шестьдесят брёвен, который тёс вниз по реке Свири отправляют на больших судах в Санкт-Петербург.
Того ж четвёртого числа, в среду, в час пополудни, наперёд из оного села отправил экипаж и четыре человека людей в данной от Ладьинопольского исправника Андрея Фёдоровича Мордвинова лодке, в которую переложа, экипаж ехали, а не той речкой, от пильных мельниц до впадения её в реку Свирь три версты, а потом поднялись вверх рекой Свирью. Проехав Свирью две версты от села Речек сухим путём, в трёх верстах на левом берегу реки в виду было две церкви деревянных, расстоянием одна от другой с полверсты; 1-я, старая — Рождеству Христову, назад тому лет с двадцать за бывшее в ней дракой покровавлением крестьянина от исправления службы запрещена, а вместо её выстроена другая — Михаилу Архангелу, и назван погост Перхинской. От села Речек проехав двадцать вёрст, в 10-м часу пристали Олонецкого уезда к деревне Середних Мандрогов, в которой должно им брать другое судно и гребцов, но крестьяне, будто за неприисканием судна, ночным временем не повезли. А 5-го числа, в чертверток, по утру часу в 6-м, для провоза моего экипажа и людей крестьяне наняли до деревни Усланки ехавшую туда с мукой сойму. Переехав от Мандрогов пятнадцать вёрст, к деревне Усланки пристали в седьмом часу. А я из показанного села Речек вместе с архимандритом и со всеми бывшими там вышеписанными господами того ж 4-го числа в 6 часов пополудни поехал сухим путём в деревню Важни к надзирателю над Свирью средней части Александр Алексеевичу Козляинову.
Отъехав от села Речек с версту, возле часовни все мы остановились, и Александр-Свирский архимандрит Парфений, распрощавшись со мной, отсель поехал обратно в свой монастырь, а мы своим трактом; но не доехав до деревни Важни десяти вёрст, в 1-м часу пополуночи остановились для ужина в деревне Поречьи. Здесь поужинавши, немного отдохнули, а 5-го числа в четверток в пять часов утра поехали, а к Александр Алексеевичу в деревню Важни приехали в 8-м часу. У него напившись чаю и откушавши, все ехавшие со мною господа и он, Козляинов, поехали показать мне пильные и железные заводы, до которых вниз по реке Свири пять вёрст. В 7-м часу пристали к деревне Усланки (в коей экипаж и люди меня дожидали). Во оной деревне на впадающей в Свирь речке Усланке в самом её устье пильный завод санкт-петербургского аглицкого купца Тимофея Тимофеевича Рекса; в нём три пильных анбара, а четвёртый в недавне сгорел; в каждом анбаре по два станка, в них бесперерывно день и ночь водою пилят тёс; в сутки в одном анбаре распиливается от 70 до 80 брёвен; сей тёс совсем очистивши, отправляют в июле до августа месяца к нему, Рексу, в Санкт-Петербург, на сделанных здесь галиотах, а от него уже в Англию, отколь и получает немалую сумму денег, а также и в России желающим продаёт. На оной же речке от пильного заводу в полверсты его ж господина Рекса, железный завод; в нём три работающих водою анбара; при оном заводе железной руды нет, а производят новое железо из самых худых негодных никому железных обломков (которые сюда привозят из Санкт-Петербурга целыми галиотами), кои сплавливают в горну большими кусками и вытягивают самое хорошее новое железо большими и малыми штангами, перерезывают оные на мелкие прутья, и из этого же железа чёрное и белое делают листье и жесть, а также и самую чистую сталь, превосходящую аглицкую, ибо, как и данною мне пробою доказано, оная в преломленных частях гораздо мельче показывает состав, нежели аглицкой; равно же сему, делают и разные большие инструменты. В сём заводе всех оных железных дел главный мастер Француз Франц Иванович Ретрувей. По приезде сюда стал я с прочими приехавшими со мной господами у главного над обоими сими заводами от господина Рекса приказчика Андрея Юрьевича Балзера — санкт-петербургского ж аглицкого купца, который принял нас весьма ласково и угощал того ж часа, когда приехали, в сделанной возле железного заводу на высокой горке беседке, с пушечною, продолжавшеюся с перерывками более часа, пальбою. У него за рассматриванием заводов до полден другого дни.
А 6-го числа, в пятницу, после обеда Андрей Юрьевич дал мне до озера Онега или Вознесенской пристани свою лодку, на которой сделана была на скорую руку палуба; но за случившеюся сильною с большим громом молниею и дождём грозою, во ожидании, поколь перестанет, принуждён был остановиться. В 10-м часу гроза поутихла, остал маленький дождик, и я, нанявши гребцов и лоцмана с заплатою им каждому по три копейки на версту, поехал вместе с Александр Алексеевичем Козляиновым до деревни Важни, где он жительство имеет, а прочие господа, разом же со мною отвалив от берегу, поехали вниз рекою Свирью к городу Ладьину-Полю. В 12 часов, отьехавши от Усланки пять вёрст, пристали к деревне Важни, стоящей против устья реки Важни, где она впадает в Свирь, в которой он, Козляинов, жительство имеет. Отсель взявши других гребцов, поехал во 2-м часу пополуночи.
В субботу, 7-го числа, проехавши от Важни двенадцать вёрст, для перемены гребцов пристали к деревне Подпорожью, где в лодке напившись чаю, поехал в 8-м часу. В одиннадцать часов пристал к погосту Хавронскому, до которого от Подпорожья десять вёрст. Во оном погосте старая деревянная церковь рождеству Іоанна Предтечи, в коей отслужив молебен, ходил смотреть вновь старанием тамошнего священника от мирского подаяния построенную Рождеству Христову деревянную ж церковь, коя ещё не священа, а приготовлялись святить в прошедшем июне месяце 23-го числа. Во оном погосте взял других гребцов и лоцмана за ту же цену; отобедавши поехал пополудни в первом часу. От погоста проехавши пять вёрст, в три часа для перемены же гребцов привалили к деревне Мятосови и в том же часу из неё выехали. Проехавши от деревни Мятосовой 12 вёрст, для перемены же гребцов остановились пополудни в шестом часу возле погоста Пильма. Во оном погосте деревянная церковь Преображению Господню и Варламию Хутынскому. Здесь на впадающей в Свирь речке Пильме, в самом устье два пильных анбара или мельницы олонецкого купца Патапа Терентьева Свисникова; в анбарах по два станка, один анбар распиливает в день от 60 до 65 брёвен, и тёс отправляют на больших барках в Санкт-Петербург и Олонец. Из онаго погоста поехали в седьмом часу. Отсель проехав три версты, пристал к погосту Платяшну. Во оном погосте деревянная церковь Стретению Господню и Николаю Чудотворцу (строена при царе Алексее Михайловиче, чему по сей год минуло 140 лет). Здесь отслужив молебен и с тамошним священником напившись чаю и поуживавши, поехали в 10-м часу. Во оный день от Хавронского до сего погоста, то есть, одиннадцать часов продолажался дождь, только без грому и молнии.
Отъехавши от погоста Пильма 20 вёрст, в четыре часа утра, в воскресенье, 8-го числа в заговины перед Петровым постом, впадающею в реку Свирь рекою Ивиною пристали к состоящей над оною рекою деревни Миткиной, в которой последней части над Свирью господин смотритель секунд-майор Андрей Михаиловичь Косяков жительство имеет, у коего имел роздых. Напившись же с ним чаю, ходили сухим путём в погост Остречинский (к обедни), до коего сухим путём две, а водою вёрст 6.
Оный погост положение своё имеет на ровном гористом месте, над речкою Остречинкою, впадающею в реку Ивину; в нём три деревянных церкви: 1-я — Рождеству Богородицы и Николаю Чудотворцу, строена весьма чудною снаружи архитектурою ещё во время царствования Бориса Годунова; внутри она уже многократно переправлена и осевши в землю сажени с две; к удивлению ж моему, лес по поверхности земли, несмотря на древность до двухсот пятидесяти лет, ещё здоров; 2-я — Покрову Пресвятой Богородицы; оная строена при жизни Александр Свирского и им освящена; 3-я — внизу под колокольней Фролу и Лавру, построена тому назад лет тридцатьпять.
Во оном погосте отслушавши обедню и молебен, с ним же, господином смотрителем Андреем Михайловичем, от самых церквей в небольшой его лодке поехали в деревню Миткину вниз речкою Остречинкою и рекою Ивиною. По приезде ж с погоста в него обедал и за бывшим не малым дождём, во ожидании поколь перестанет, отдыхал. По утишении ж дождя, напившись чаю в начале 10-го часа, поехал также с наемными переменными ж 4 гребцами и 5-м лоцманом, но уже с заплатою на версту каждому по две копейки, и провожал Андрей Михайловичь до стоявших на реке Свири галиотов с грузом.
По вывзде на реку Свирь был на галиоте, в котором везли из Петрозаводска в Санкт-Петербург большие чугунные пушки и разных сортов ядры; доброта чугуну в тех пушках и ядрах чрезвычайно меня удивила: гладкость и пропорция странных сих орудий великую доставляет честь господину Гасканию, Агличанину и директору сей фабрике в городе Петрозаводске; на сём галиоте, с господином надзирателем Касяковым расставшись, поехал в верх же рекою Свирью к озеру Онегу.
Проехавши ж от деревни Миткиной три версты, в 11 ҹасов для ужины и заговен, за неимением поблизости жила, пристал к пустой избы, в коей во время рыбной ловли живут рыбаки, где напившись чаю и поужинавши, поехал в последней четверти второго часа пополуночи. Проехавши от деревни Миткиной 10 верст, 9-го числа, в понедельник, в три часа утра остановился возле деревни Гак-Ручей, а от оной, по перемене гребцов, отвалили в половине 4-го часа. А в 8 часов для ж перемены гребцов пристал к погосту Иванков Остров, до которого от деревни Гак-Ручей 12 вёрст. Во оном погосте деревянная церковь Введению во Храм Богородицы и Николаю Чудотворцу. Из него, напившись в избы чаю, взявши других гребцов и лоцмана, выехал в десять часов.
Проехавши от онаго погоста десять вёрст, в два часа пополудни привалили к деревне Княжь-Бара, в коей для обеда пристал в доме крестьянина Павла Якимова Вдовицина. Сей крестьянин живет довольно достаточно и дом имеетъ порядочный. Он собственным своим капиталом всякий год строит против своего дому от 4-х до 6 самых больших и середовых галиотов и, положив на них совсем исправную хорошую оснастку, прежде возит в них из Петрозаводска в Санкт-Петербург всякий тяжёлый груз, как-то: пушки, ядры и прочее, за что и получает с казны хорошую плату, ибо галиоты его поднимают большие от 12 до 16, а середние от 8 до 10 тысяч пудов, и, выручив он сею воскою, без мала, что не все свои издержанные на строение, оснастку и провоз деньги, потом продает их петербургским и иностранным купцам: большой галиот — от двух до четырёх, середний — от полуторых до двух тысяч рублей, от которого промыслу и капитал хороший имеет. По показанию ж его, Вдовицина, находится от него верстах в 30 самая лучшая глина, годная для стеклянных фабрик, которую возят даже в Петербург на фабрику святлейшего. Сверх же того, по его ж объявлению, имеется там самое большое количество песку самого лучшего для помянутых фабрик. Жалко, что никто не восхощет помочь сему голодному краю заведением стеклянных в сих местах фабрик. Вся Свирь чрезмерно бы могла обогатить неимущих её жителей поташем, смолою, дёгтем, угольем, железными рудами, обработыванием кож, а особливо пиловкою соснового лесу. Истечение Свири гораздо на все сии заведения способно, ибо вершины её к Онегу по причине частых порогов делают транспорты затруднительными.
Из оной деревни Княжь-Бары, напившись чаю, отобедавши и переменив гребцов и лоцмана, выехал в половине четвёртого часа. Проехавши от ней пять, а всего от Александр-Свирского монастыря сухим путём 25, рекою Свирью 144, и того 169 вёрст, в 6-м часу пристали к погосту Вознесенскому, где исток Свири в озеро Онего. В оном погосте две деревянных церкви: 1-я — Вознесению Господню и Благовещению Пресвятыя Богородицы, 2-я — Николаю Чудотворцу. Живущие как около сего погоста, так и по обе стороны реки Свири дворцовые и экономические крестьяне (а помещичьих нет), очень бедны, затем что у них хлебопашество за неспособностью к тому земли, а притом и за неурожаем, так мало, что им своего хлеба не становится и самому богатому на полгода, а бедному и ещё меньше, а покупают хлеб в Ладоге. Скота у них также мало, а у многих, кроме одной лошади, и совсем нет; снискивают же они себе весьма бедное пропитание от делания новых галиотов, которых, по объявлению Андрея Михайловича Косякова, строится ежегодно разной величины на реках Паше, Сермаксы и Свири от трёх до четырёх сот, получая за работу с галиота пять и шесть человек, в 6 и 7 месяцев на своём хлебе, от 3-х до 4-х сот рублей, кроме оснастки и железного кузла; ездят на них с Петрозаводска с грузом в Санкт-Петербург, другие семьянистые нанимаются в Усланку и в прочие вышеписанные заводы, где кому ближе от дому на налето в работники, а в дальние города в работу не ходят; а зиму живут все дома, за неумением никаких реместв без заработков, праздно, а только ходят некоторые изредка в ближние свои леса за медведями и убивают малое число птиц глухих тетеревей, полевиков и рябчиков; хотя ж они в реке Свири и ловят рыбу — щук, лещей, окуней, платиц, внизу реки чёрных, а вверху — белых сигов, однако ж, от неё они небольшой имеют прибыток, а только довольствуются сами. При всей же таковой их бедности, они столь честны, что я в некоторых местах забывал останавливаючись свои вещи, но они возвращали их мне, догонявши на дороге, и я, в проезд свой по Свире любопытствуя обо всём знать, не слышал ни от кого, чтоб они у проезжающих или промеж себя учинили когда-нибудь воровство или иное что вредное. Во оном погосте в вечеру отслушал всенощную, а во вторник, 10-го числа, литургию и в дьячковой избе отобедал.