Вотъ мы возвѣстимъ имя родителя Гунахпу и Сбаланкэ, имя отца Метателя Шаровъ и Тигра Малаго, Тигренка-Ягуара. Но мы набросимъ на ихъ происхожденіе покровъ таинственный, мы тайною покроемъ повѣсть рожденія Гунахпу и Сбаланкэ; лишь половину мы скажемъ, лишь часть о родителѣ ихъ.
Вотъ повѣствованіе о немъ. Каждаго изъ нихъ звали Ахпу, Метальщикъ Шаровъ, Стрѣлокъ изъ Сарбакана, и родители ихъ были Спіакокъ и Смуканэ, первородителями были они Метателю Шаровъ и Тигренку-Ягуару. Спіакокъ и Смуканэ породили въ ночи Гунгуна-Ахпу и Вукуба-Гунахпу.
Эти Гунгуны-Ахпу были два; двухъ сыновей родили они законныхъ и имя перваго было Гунбатцъ, и имя второго Гунчуэнъ,—Гунбатцъ, Обезьяна-Ткачъ, Гунчуэнъ, Пригожій, что прихорашивается.
Имя же ихъ матери было Сбакійяло, Связанныя Кости; такъ называлась супруга Гунгуна-Ахпу. Что до Вукуба-Гунахпу, жены у него не было, былъ онъ холостъ.
По нраву своему и по естеству, эти два сына были весьма мудрые, и велико было ихъ знаніе; вѣщунами были они здѣсь на землѣ, и жизнь ихъ и вся ихъ повадка были весьма отмѣнны.
Всю совокупность знанія явили предъ лицо Гунбатца и Гунчуэна, сыновей Гунгуна-Ахпу; игроки на флейтѣ, пѣвцы, стрѣлки изъ сарбакана, живописцы, мастера живописанія, рѣзчики драгоцѣнныхъ камней, полировальщики, златолитейщики, серебрянники,—всѣмъ этимъ были Гунбатцъ и Гунчуэнъ, во всемъ изощрились Обезьяна-Ткачъ и Пригожій, что прихорашивается.
А Гунгунъ-Ахпу и Вукубъ-Гунахпу, что ни день, играли въ кости и въ шары, только этимъ и занимались, и каждые два дня всѣ четверо играли они, и собирались въ великомъ числѣ въ чертогѣ игры въ шаръ. И приходилъ Вокъ, Коршунъ-Пожиратель Змѣй, чтобъ видѣть ихъ, вѣстникъ Урагана, Молніи Изломной, и Ударной Молніи; недалеко этотъ Вокъ былъ отсюда, отъ земли, недалеко отъ могучаго царства Ксибальбы, Края Тѣневого, Царства Крота Разрисованнаго; ибо въ одно мгновенье онъ уносился на небо, и былъ съ Ураганомъ.
Покуда они пребывали здѣсь на землѣ, опочила мать Гунбатца и Гунчуэна.
И вотъ, идя по пути къ Ксибальбѣ, играли они въ шаръ, и прослышали объ этомъ тотчасъ же Гунъ-Камэ и Вукубъ-Камэ, самодержцы Ксибальбы, Гунъ-Камэ, что значитъ Усопшій, и Вукубъ-Камэ, Семикратно-Усопшій.
Что же это такое, что творится на землѣ? Кто суть эти, что заставляютъ ее дрожать и столько вызываютъ смятенія? Пусть тотчасъ пошлютъ отыскать ихъ; пусть приведутъ ихъ сюда и пусть придутъ они играть въ мячъ, дабы мы побѣдили ихъ. Поистинѣ, болѣе не повинуются они намъ; нѣтъ у нихъ болѣе ни почтенья, ни уваженья къ нашему существу, и только они и дѣлаютъ, что воюютъ надъ нашими главами, молвили всѣ, что надлежали Ксибальбѣ, жители Края Тѣневого.
Тогда составили они совѣтъ всѣ вмѣстѣ, и эти вотъ, Гунъ-Камэ и Вукубъ-Камэ, были названы судьями высшими, тѣми, что держатъ остріе приговора. Всѣ владыки были данниками сильнаго царства ихъ, и каждый изъ всѣхъ владыкъ лишь волею Гуна-Камэ и Вукуба-Камэ владычествовалъ.
И были владыки тѣ Ксикирипатъ и Кучумаквикъ,—Ксикирипатъ, Корзина Летающая, и Кучумаквикъ, Соединенная Кровь: въ вѣденьи ихъ были тѣ, у кого былъ притокъ крови и ея истеченіе.
И другіе еще владыки, чьи имена Агальпухъ и Агальгана,—Агальпухъ, Тотъ, что гной передѣлываетъ, Агальгана, Тотъ, что собираетъ сукровицу; въ вѣденьи ихъ было—мучить людей, взрощать на ногахъ у нихъ влажные нарывы, и багровость вводить въ лицо, и въ него желтоцвѣтный отливъ изливать, что̀ они чуганаль называютъ, иначе—желтуха; этимъ въ Краѣ Крота занимались Агальпухъ, что гной передѣлываетъ, и Агальгана, сбиравшій сукровицу.
Были еще тамъ Чаміабакъ и Чаміаголомъ,—Чаміабакъ, Онъ, съ батогомъ костянымъ, и Чаміаголомъ, Онъ, чей жезлъ—съ мертвой головой; были то жезлоносцы Ксибальбы, ихъ жезлы были сплошь костяные; въ вѣденьи ихъ было—людей заставлять худѣть, такъ что всего лишь отъ человѣка голова оставалась безъ тѣла, и кости,—умирали скелеты; этимъ въ Краѣ Крота Разрисованнаго занимались Чаміабакъ съ батогомъ костянымъ, и Чаміоголомъ, чей жезлъ былъ съ мертвой головой.
Были еще владыки, чьи имена—Агальмецъ и Агальтогобъ,—Агальмецъ, Онъ, что блюдетъ нечистоты, и Агальтогобъ, Онъ, который завѣдуетъ рвотой; въ вѣденьи ихъ было—измѣной найти человѣка лицомъ къ лицу, за домомъ ли крылась измѣна или передъ домомъ, и чтобъ палъ онъ на землю, навзничь, съ раскрытымъ ртомъ, и такъ бы нашелъ свою смерть; этимъ въ Краѣ Крота занимались Агальмецъ, что блюдетъ нечистоты, Агальтогобъ, что завѣдуетъ рвотою.
И другіе были еще владыки, назывались они Ксикъ и Патанъ,—Коршунъ, Ксикъ, и Патанъ, Корзина Глубокая; въ вѣденьи ихъ было—заставлять человѣка умереть въ пути, какъ говорится—скоропостижно, приводя ему кровь въ его ротъ, такъ что онъ умиралъ, задыхаясь и кровь выплевывая; каждый изъ нихъ, пока человѣкъ шелъ дорогой, внезапно бросался къ нему на грудь, и, схвативши за горло, давилъ ему горло и давилъ ему грудь, пока кровь удушеннаго не изливалась на пыль дороги. Этимъ въ Краѣ Крота занимались Ксикъ и Патанъ, Кривоносый Коршунъ и Корзина Глубокая.
И вотъ сошлись они на совѣтъ, чтобъ преслѣдовать Гунгуна-Ахпу и Вукуба-Гунахпу, и покарать ихъ нещадно. То, чего желали эти изъ Ксибальбы, люди Края Тѣневого, желали и жаждали—презрѣнью предать Гунгуна-Ахпу и Вукуба-Гунахпу, ихъ щиты изъ кожи, ихъ перчатки, вѣнцы ихъ со шлемами, все одѣянье, въ которомъ были Гунгунъ-Ахпу и Вукубъ-Гунахпу.
И такъ мы разскажемъ теперь о странствіи ихъ въ Ксибальбу, оставивъ за ними Гунбатца и Гунчуэна, сыновей Гунгуна-Ахпу. А мать ихъ была ужь мертва.
И прибыли посланные отъ Гуна-Камэ и Вукуба-Камэ. Отбудьте, сказали они,—Ахпопъ-Ачигъ, Господинъ Ковра и Мужъ Повелительный, отнесите эту вѣсть Гунгуну-Ахпу и Вукубу-Гунахпу, сказавъ имъ: Идите съ нами.
Да придутъ они, такъ говорятъ владыки. Да придутъ они сюда играть съ нами въ шаръ; да оживимъ мы лица наши съ ними; поистинѣ, мы почитаемъ ихъ ротъ, и весьма восхищены ихъ отмѣнными дѣяніями, и такъ, да придутъ они, говорятъ владыки. И пусть принесутъ они всѣ инструменты, которыми пользуются, чтобъ создавать столько шума, кольца свои, и перчатки свои, и пусть принесутъ, равно, свои шары изъ каучука, сказали владыки. Скажите имъ: Приходите. Такъ было сказано вѣстникамъ.
Вѣстниками же были Тукуры, Совы,—Совиная Стрѣла, Совиная Нога, Сова-Попугай-Длиннохвостый, Голова Совы; такъ назывались вѣстники Ксибальбы.
Совиная Стрѣла былъ быстръ, какъ стрѣла; и въ томъ былъ онъ весь; у Совиной Ноги лишь одна была нога, и въ томъ его свойство; Сова-Попугай-Длиннохвостый былъ съ ногъ до головы—огонь, и въ томъ былъ ликъ его яркій; Голова Совы—лишь какъ голова являлся, и въ томъ была его чудесность, не было ногъ, ни рукъ, лишь голова и крылья.
Эти четыре глашатая были Мужи Повелительные. Отбывъ изъ Ксибальбы, прибыли тотчасъ они, носителями вѣсти своей, къ высотѣ игры въ шаръ, гдѣ Гунгунъ-Ахпу и Вукубъ-Гунахпу играли въ мячъ въ чертогѣ игральномъ Нимксобъ-Карча, что значитъ Чертогъ Великихъ Оскорбленій.
И, прибывши въ чертогъ игральный, возвѣстили глашатаи вѣсть свою, слово за словомъ сказавъ имена—Гунъ-Камэ и Вукубъ-Камэ, Агальпухъ, Агальгана, Чаміабакъ и Чаміаголомъ, Ксикирипатъ, Кучумаквикъ, Агальмецъ, Агальтогобъ, Ксикъ, и Патанъ, ибо таковъ былъ порядокъ ихъ, возвѣщенный Совами, отъ Усопшаго и Семикратно-Усопшаго, черезъ сгущенную кровь и сукровицу, чрезъ нечистоты и рвоту, до крови, излитой удушеннымъ горломъ въ дорожную пыль.
Достовѣрно ли то, что царь Гунъ-Камэ и Вукубъ-Камэ такъ говорили? Достовѣрно ли это, что мы васъ должны сопровождать? воскликнули два брата.—Пусть принесутъ они все, чѣмъ они развлекаются, такъ сказали владыки.—Хорошо. Подождите насъ одну минутку; мы пойдемъ простимся съ нашей матерью, отвѣтили они.
Итакъ, они направились къ дому, и сказали своей матери, ибо отецъ ихъ уже былъ мертвъ: Вотъ, мы уходимъ, мать наша: но наше странствіе будетъ безполезнымъ. Вѣстники царя пришли насъ взять, да придемъ мы.
Но останется одинъ свидѣтель нашего существованія, прибавили они. Этотъ каучуковый мячъ. И они пошли и повѣсили его въ углубленіи домовой крыши. Мы еще поиграемъ въ мячъ, прибавили они. Что до васъ, занимайтесь музыкой, пойте, живописуйте, рѣзьбой занимайтесь тонкой, согрѣвайте нашъ домъ, сердце праматери вашей согрѣвайте, сказали они Гунбатцу и Гунчуэну.
Въ мигъ прощанья волненье овладѣло Смуканэ, и она плакала. Мы уходимъ, но мы еще не умерли; не огорчайтесь, сказали Гунгунъ-Ахпу и Вукубъ-Гунахпу, уходя.
И отошли они, а вѣстники пошли передъ ними. Такъ начали они сходить по дорогѣ, ведущей въ Ксибальбу, и первыя ступени спуска были весьма крутыя.
Сойдя, прибыли они къ берегу рѣки весьма быстрой, текущей по дну стремнины, что зовется Нуциванъ-Куль и Ку-Циванъ, Стремнинный Потокъ и Рытвина Стремнины, и они перешли рѣку; они перешли, равно, чрезъ кипящія воды, гдѣ въ великомъ числѣ росли тыковники, но они перешли и не ранили себя.
Они прибыли затѣмъ къ берегу рѣки кровавой: перешли, но не пили изъ нея воды; перешли потомъ черезъ другую рѣку, гдѣ только вода была, не было крови, и доселѣ не могли ихъ уловить ни въ какую западню. Рѣку они перешли, но пришли затѣмъ въ мѣсто, гдѣ скрестились четыре дороги, и тутъ они дали себя уловить, на перекресткѣ четырехъ дорогъ.
Одна изъ этихъ дорогъ была красная, другая черная, и одна бѣлая, и послѣдняя желтая,—что̀ образуетъ четыре пути. И вотъ онъ, что у черной дороги, сказалъ: Это меня, меня нужно взять вамъ, я дорога царя, сказалъ онъ, что при дорогѣ.
Въ этомъ мѣстѣ захвачены были они въ западню, ибо направлены были они къ Ксибальбѣ, и прибывши въ тронный чертогъ царей Ксибальбы, они потеряли въ игрѣ.
Первые, кого они увидѣли сидящими, были кукла и фигура изъ дерева, разукрашенные тамъ и посаженные людьми Края Тѣневого: первые были то, кому поклонились они: Привѣтъ, Гунъ-Камэ, сказали они куклѣ; привѣтъ, Вукубъ-Камэ, сказали они фигурѣ изъ дерева.
Но тѣ не отвѣтили имъ ничего. И цари Ксибальбы разразились хохотомъ, и всѣ владыки съ ними подняли великій шумъ смѣховъ и пересмѣшекъ, ибо смотрѣли они уже какъ на сраженныхъ на Гунгуна-Ахпу и Вукуба-Гунахпу, пришедшихъ играть; и они смѣялись и предавались хохоту.
Потомъ Гунъ-Камэ и Вукубъ-Камэ прибавили: Хорошо, вотъ вы прибыли; на завтра приготовьте ваши головныя украшенія, и ваши кольца, и ваши перчатки. Такъ было имъ сказано. Садитесь на наше почетное сидѣнье, сказано было имъ. Но почетное ихъ сидѣнье было лишь камнемъ раскаленнымъ, и, садясь на него, обожглись они, и скатились съ этого престола, но не нашли облегченія, ибо, когда пожелали встать, все же ихъ жгло это сидѣнье.
И снова смѣялись люди Ксибальбы, смѣялись вокругъ тѣневые, до слезъ хохотали, схватясь за бока хохотали, владыки Ксибальбы, и краской покрылись отъ смѣха—казалось, задушитъ ихъ кровь.
Идите въ ваше помѣщеніе, вамъ туда принесутъ вашъ факелъ смоляной и вашу сигару, чтобы вамъ уснуть, было сказано имъ.
И прибыли они въ Домъ Сумрачный, гдѣ лишь сумраки были внутри дома, а люди Ксибальбы въ то время сошлись на совѣтъ и, совѣщаясь, говорили: Принесемъ ихъ въ жертву завтра, да умрутъ они смертью наискорѣйшей; ибо игра ихъ есть наше поношеніе. Такъ говорили межь собою тѣ, что правятъ въ Краѣ Крота Разрисованнаго.
Смоляной же свѣтильникъ ихъ былъ круглою стрѣлой, изъ сосны, что растетъ въ Ксибальбѣ, блѣдный, и звался онъ цакитокъ, что значитъ бѣлый кремень; на остріѣ была ихъ игра, весьма былъ острымъ свѣтильникъ ихъ, и быстро онъ долженъ былъ означить конецъ свой, увеселяя игру Тѣневыхъ.
И вошли Гунгунъ-Ахпу и Вукубъ-Гунахпу въ Домъ Сумрачный; дали имъ тогда свѣтильникъ смоляной, каждому свѣтильникъ дали смоляной, зажженный, дарованный имъ Гуномъ-Камэ и Вукубомъ-Камэ, и каждый получилъ свою сигару, равно, зажженную, которую послали имъ владыки, и зажженную принесли имъ.
И когда пришли, чтобы дать имъ, каждому, свѣтильникъ смоляной и сигару, съ мыслями своими собирались они въ темнотѣ, и пламя камеди внезапно освѣтило ихъ, входя къ нимъ.—Пусть каждый имѣетъ свѣтильникъ свѣтящійся. Пусть каждый имѣетъ свой скрученный табакъ дымящійся. И пусть принесутъ ихъ съ разсвѣтомъ дня. Но пусть не истратятъ ихъ. Пусть вернутъ ихъ, какъ получили ихъ. Такъ возвѣщаютъ владыки.
Такъ было имъ сказано: такъ они были побѣждены. Сосна ихъ смолистая сгорѣла, табакъ ихъ душистый искурился. Издымился табакъ ихъ, который имъ былъ врученъ, дотлѣла смола ихъ, которая имъ свѣтила въ ночи. А испытанія въ Ксибальбѣ были многія, многоразличны и многочисленны были испытанія въ Краѣ Тѣневомъ.
И первое было—это испытаніе Дома Сумрачнаго, гдѣ только тьма была внутри. И второе было—испытаніе Дома, что звался Ксуксулимъ, Вѣтеръ Сѣверный,—проникалъ туда вѣтеръ пронзительный, вѣтеръ холодный и нестерпимый заполнялъ собой все внутри.
И третье было—Домъ Тигровъ, и лишь тигры были тамъ внутри, ступали, ходили они, расходились, и смѣшивались, и, столпившись, свирѣпились, и, смотря другъ на друга, смѣялись, заключенные въ этомъ Домѣ.
И четвертое было—Цотци-Га, Домъ Летучихъ Мышей, лишь летучія мыши были тамъ внутри, кричали они, били крыльями, летали, порхали по дому, перепархивали, летучія мыши заключенныя, безъ выхода во-внѣ для ихъ крыльевъ.
И пятое было—Чайимъ-Га, Домъ Ратоборствующихъ, и тамъ внутри были лишь состязающіеся, побѣдители поочередно, съ длинными своими копьями, поочередно отдыхали и сражались въ этомъ Домѣ.
Это были только первыя испытанія Ксибальбы, начальныя, но и до нихъ не дошли Гунгунъ-Ахпу и Вукубъ-Гунахпу въ Краѣ Крота Разрисованаго. Довольно лишь упомянуть объ этихъ Домахъ Испытаній.
Когда предстали предъ Гуна-Камэ и Вукуба-Камэ Гунгунъ-Ахпу и Вукубъ-Гунахпу, сказали имъ Усопшій и Семикратно-Усопшій: Гдѣ табакъ мой скрученный, что зовется сигарой? Гдѣ свѣтильники мои смоляные, что свѣтили вамъ въ ночи?—И былъ отвѣтъ ихъ: Кончились.
И было рѣшеніе: Кончились? Ну, такъ—къ концу. Сегодня будетъ предѣлъ вашихъ дней, смертью умрете. Вы будете разрушены, вамъ разсѣкутъ грудь вашу, и ваша память будетъ здѣсь схоронена. Вы предназначены быть принесенными въ жертву, сказали Усопшій и Семикратно-Усопшій. И ихъ принесли въ жертву, и были они схоронены въ мѣстѣ, зовущемся Усыпальницей; сначала отрѣзали голову Гунгуну-Ахпу, и тѣло старшаго было похоронено съ тѣломъ младшаго брата.
Пусть помѣстятъ его голову въ дерево, что растетъ посреди дороги, промолвили Гунъ-Камэ и Вукубъ-Камэ. И въ тотъ мигъ, когда помѣщали голову посреди вѣтвей дерева, оно внезапно покрылось плодами, раньше же не было плодовъ на этомъ деревѣ. И былъ это тыковникъ, и тыквою зовемъ мы до сихъ поръ голову Гунгуна-Ахпу.
Съ изумленіемъ посмотрѣли Гунъ-Камэ и Вукубъ-Камэ на плоды этого чудеснаго дерева. Плодъ былъ круглый, округлый, но болѣе не видно было, гдѣ голова Гунгуна-Ахпу, ибо являлась она лишь какъ плодъ среди плодовъ тыковника; только это увидѣли всѣ люди Тѣневые, когда они пришли посмотрѣть.
Великимъ въ ихъ мысляхъ сразу стало свойство этого древа, когда помѣстили голову Гунгуна-Ахпу среди его вѣтвей. И говорили люди Ксибальбы между собою: Да не будетъ никого, кто сѣлъ бы дерзновенно у этого древа.
Съ тѣхъ поръ голова Гунгуна-Ахпу не являлась болѣе; ибо причлась она къ плодамъ древа. Но юная дѣвушка услышала этотъ чудесный разсказъ, и живая любовь возникла отсюда, и съ нею месть.