Преп. Герасимъ родился въ Кіевѣ и здѣсь же, въ гнилецкомъ пещерномъ скиту, облеченъ былъ въ иночество[1]. Въ 1147 г. пришелъ онъ изъ Кіева на р. Вологоду и у ручья Кайсарова основалъ обитель съ храмомъ св. Троицы. Это было еще «до начала города Вологды». Тогда былъ здѣсь глухой лѣсъ и въ лѣсу посадъ съ храмомъ воскресенія, а на лѣнивой площади «малый Торжокъ». Недавно умеръ въ Вологдѣ купецъ Пятышевъ, послѣдній потомокъ Пятышева, не хотѣвшаго дать блаж. Герасиму земли подъ монастырь, а послѣ согласившагося съ благочестивымъ желаніемъ преподобнаго. Подвижникъ благочестія примѣромъ самой жизни и свѣтлыми наставленіями озарилъ дикую страну — и мирно почилъ 4 марта 1178 г. Мощи его почиваютъ подъ спудомъ въ троицкомъ храмѣ обители его, упраздненной въ 1764 г.[2].
Великій кн. Всеволодъ 3 назначилъ старшаго сына кн. Константина въ преемника престола своего, но съ тѣмъ, чтобы онъ отдалъ Ростовъ брату Георгію, а третьему сыну Ярославу предоставленъ Новгородъ, гдѣ былъ прежде Константинъ. Полюбивъ Ростовъ, Константинъ не хотѣлъ выѣхать изъ него и желалъ владѣть имъ и великимъ княженіемъ. Оскорбленный отецъ, собравъ вѣче, объявилъ (въ 1212 г.) Георгія преемникомъ Владимірскаго Престола. — Георгій своими качествами обѣщалъ Россіи покой: онъ былъ правою рукою отца противъ враговъ его и прославился побѣдами. Правленіе дѣлами всей Россіи началъ онъ тѣмъ, что возвратилъ свободу князьямъ и епископу Рязани, которыхъ отецъ держалъ плѣнниками: потомъ былъ въ Ростовѣ у Константина, оказывая ему всѣ ласки любви братской. Четыре года дѣла шли счастливо, какъ Ярославъ поднялъ бурю. Своими жестокостями раздражилъ онъ новгородцевъ и возбудилъ ихъ къ войнѣ.
Георгій не смотря на то, что Ярославъ оскорблялъ его, не хотѣлъ оставить брата безъ защиты, тѣмъ болѣе, что Ярославъ умѣлъ прикинуться предъ нимъ угнетенною невинностію. Константинъ соединился съ новгородцами, которые обѣщали доставить ему престолъ в. князя. Въ битвѣ липецкой (1216 г.) Георгій былъ разбитъ на голову и сдался на волю побѣдителей. Ему данъ былъ городецъ волжскій. «Суди, Боже, брату моему Ярославу, — онъ довелъ меня до этого», говорилъ Георгій съ слезами на гробѣ отца своего. Въ 1217 г. Константинъ объявилъ Георгія наслѣдникомъ своимъ — и отдалъ ему Суздаль[3].
Въ 1219 г. Константинъ умеръ и Георгій опять взошелъ на престолъ Владимірскій. Противъ болгаръ, которые взяли Устюгъ, послалъ онъ брата своего Святослава: тотъ разбилъ ихъ и заставилъ клятвою утвердить миръ. Оберегая границы на востокѣ, Георгій (въ 1221 г.) заложилъ на берегу Волги Нижній Новгородъ, гдѣ прежде былъ болгарскій городокъ; здѣсь построенъ имъ каменный храмъ Спасителю и устроенъ общежительный монастырь съ храмомъ Богоматери; въ тоже время построенъ имъ каменный храмъ Спасителю въ Суздалѣ, гдѣ полъ храма усланъ былъ краснымъ мраморомъ, присланнымъ въ даръ болгарами; а во Владимірскомъ рождественскомъ монастырѣ поставленъ каменный храмъ Богоматери. Въ 1225 г. находясь въ 140 вер. отъ Костромы, на Волгѣ, по явленію иконы св. Георгія, основалъ на горѣ Юрьевецъ-Поволгскій. Занимаясь съ полнымъ усердіемъ устройствомъ русской земли, посылалъ онъ свое войско на помощь новгородцамъ противъ ливонскихъ нѣмцевъ; и когда потомъ сами новгородцы вызывали было его на войну, охотно согласился на мирное предложеніе ихъ. Въ 1228 г. наказалъ войною дикую мордву; потомъ еще разъ заставилъ болгаръ просить у него мира и снова наказалъ мордву. Въ 1230 г. отдалъ священную почесть болгарскому мученику Аврамію, перенесеніемъ мощей его во Владиміръ; а въ слѣдующемъ году перенесены были въ новый ростовскій соборъ мощи святителя Леонтія[4].
Не ожидали въ Россіи того страшнаго бѣдствія, которое послѣ отказывались и изображать. Въ 1236 г. монголы разгромили болгаръ, предавъ все огню и мечу. Объ этомъ узнали тогда же въ сосѣднемъ Владимірѣ. И зимою того же года Георгій женилъ двухъ сыновей своихъ Владиміра и Мстислава. Людямъ ли знать, когда начнется надъ ними судъ Божій? Къ несчастію система областнаго правленія, не руководимаго сильною центральною властію, достигла тогда крайняго развитія: каждый князь думалъ только о себѣ. Въ 1237 г. монголы опустошительною войною шли на Россію. В. к. Георгій послалъ сына Всеволода къ Коломнѣ: но Рязань уже была опустошена, а за тѣмъ и Всеволодъ разбитъ былъ на голову, оставивъ юнаго брата Владиміра въ плѣну. Георгій оставивъ сыновей защищать Владиміръ, отправился собирать войска другія. Февраля 2 1238 г. татары подошли къ Владиміру. Въ городѣ ли великій князь? спросили чиновники Батыя у золотыхъ воротъ. Изъ города пустили въ отвѣтъ стрѣлы. Не стрѣляйте, кричали татары и показывая на плѣннаго князя Владиміра говорили: узнаете ли князя? Юный князь былъ блѣденъ и истомленъ страданіемъ. Всеволодъ и Мстиславъ заплакали. «Лучше намъ, братцы, сказали они дружинамъ, умереть за святую вѣру, чѣмъ быть въ ихъ неволѣ. Все это навелъ на насъ Богъ за грѣхи наши». Февраля 6 владимірцы увидѣли, что непріятель ставитъ во кругъ города стѣнобитныя оружія, а вечеромъ сталъ окружать его валомъ и тыномъ. Князья Всеволодъ и Мстиславъ, княгиня — мать ихъ съ дочерьми и невѣстками, многіе вельможи собрались въ храмъ Богоматери и приняли отъ епископа Митрофана постриженіе въ иночество; всѣ принесли исповѣдь въ грѣхахъ своихъ, причастились св. таинъ и приготовились къ смерти. Февраля 7 въ воскрѣсенье мясопустное городъ былъ взятъ и страшно опустошенъ. Святитель Митрофанъ, супруга Георгія Агаѳія, дочь Ѳеодора, невѣстки Марія и Христина — страдальчески умерли въ пламени собора; сыновья Всеволодъ и Мстиславъ пали въ сраженіи, большая часть жителей столицы убиты, не многіе взяты въ плѣнъ[5]. Георгій, получивъ вѣсть о такой участи своего семейства и народа, сказалъ съ Іовомъ: «такъ ли, Господи, угодно милосердію Твоему? за чѣмъ я остался одинъ?»[6].
Благовѣрный Георгій подъ тяжестію бѣдъ не только не палъ духомъ, но еще окрѣпъ. Удалясь въ Ярославль, дорогою взялъ онъ съ собою ростовскихъ князей съ ихъ дружинами[7]. Слыша же о страшномъ по огромному числу непріятелѣ, онъ рѣшился идти въ глухое мѣсто, на р. Сить, туда, гдѣ тянутся болота на огромныхъ пространствахъ[8]. Туда же приглашены и ополченія князей переяславскаго Ярослава и юрьевскаго Святослава. Батый, взявъ Владиміръ, отправилъ сильные отряды къ Ярославлю, чтобы догнать в. князя[9]. Георгій рѣшился сберегать слабыя въ сравненіи съ непріятелемъ силы свои до лучшаго времени. На берегахъ Сити разбилъ онъ станъ свой и с. «Станилово на Сити» съ валами и окопами остается памятникомъ стана его[10]. — В. князь отправилъ Дорожа (Дороѳея Семеновича) съ 3000 «пытать татаръ»[11] — развѣдывать, гдѣ явятся они, чтобы вовремя или идти далѣе на сѣверъ, въ новгородскія владѣнія, или приготовиться къ битвѣ. Но тогда, какъ Георгій ждалъ татаръ отъ Ярославля, до котораго они гнались за нимъ, полководецъ Батыя Бурундай пошелъ изъ Владиміра переяславско-скнятинскою дорогою чрезъ Кашинъ, опустошилъ Переяславль, Скнятинъ, Кашинъ[12], и истребительною волною двигался къ Бѣжецкому Верху. Тутъ Дорожъ неожиданно наткнулся на татаръ; жаркая схватка Дорожа оставила по себѣ память въ имени с. Могилищъ. Дорожъ поспѣшилъ къ Георгію. «Князь! сказалъ онъ, татары уже обошли насъ»[13], т. е. съ одной стороны шелъ Бурундай, съ другой, отъ Ярославля, двигались другіе волны. В. князь еще прежде того велѣлъ полководцу своему готовить войска къ встрѣчѣ съ непріятелемъ. Съ Георгіемъ были теперь братъ Святославъ и племянники князья ростовскіе съ ихъ дружинами: но не было съ нимъ брата Ярослава съ его переяславцами. Войска Георгія еще не вполнѣ готовы были къ бою, какъ явились свирѣпые враги. Полки сошлись и произошла кровопролитная битва. Предъ непріятелемъ многочисленнымъ и остервенѣлымъ русскія дружины, при всемъ мужествѣ, не устояли; в. князь былъ убитъ и съ нимъ пало множество войска его[14]. Это было 4 марта 1238 г.[15]. Ростовскій епископъ Кириллъ, возвращаясь изъ бѣлозерской стороны, куда благоразумно удалялся онъ отъ татаръ, отыскалъ въ кучѣ мертвыхъ обезглавленное тѣло в. к. Георгія. Онъ привезъ его въ Ростовъ и съ великою честію совершивъ надгробное служеніе положилъ въ ростовскомъ соборѣ; голова в. к. отыскана послѣ и положена въ гробъ его. На второмъ году послѣ кончины тѣло страдальца св. вѣры и отчизны, по распоряженію к. Ярослава, торжественно перенесено было во Владиміръ и положено въ соборномъ храмѣ[16]. Тогда увидѣли невиданное чудо. «Глава святая прильнула къ св. тѣлу, такъ что и слѣда не было отсѣченія на выѣ его; правая рука поднята быта, какъ бы у живаго, показывая на подвигъ[17].
Современная лѣтопись такъ говоритъ о свойствахъ в. к. Георгія: «Юрій украшенъ былъ добрыми качествами. Онъ старался выполнять заповѣди Божіи и хранилъ страхъ Божій въ сердцѣ своемъ; помнилъ слова Господа: «о семъ познаютъ вси, яко мои ученицы есте, аще любовь имате между собою». Даже врага своего отпускалъ онъ отъ себя съ дарами.... Былъ весьма милостивъ и не берегъ имѣнія своего, раздавая милостыню бѣднымъ, украшая храмы Божіи иконами и книгами; почиталъ чинъ иноковъ и священниковъ и подавалъ имъ нужное. Приносилъ Господу молитвы днемъ и ночью»[18].
Мощи благовѣрнаго князя почиваютъ открыто во владимірскомъ соборѣ, въ серебряной ракѣ. Эта рака устроена въ 1645 г. п. Іосифомъ «по обѣщанію, во славу и честь в. к. Георгію, мученику, Владимірскому чудотворцу», такъ говоритъ надпись ея. Здѣсь въ честь в. к. устроенъ и придѣльный храмъ. Здѣсь же надпись временъ Екатерины надъ гробницею св. князя:
«Желанье въ варварѣ горѣло
Людей моихъ сжать, какъ траву,
Мой жизни духъ лишить и тѣло,
Затѣмъ мечемъ отнять главу.
Но Богъ мой духъ за вѣру праву,
Жить вѣчно внесъ въ небесну славу.
Главу жъ прильнувшу къ тѣлу здѣсь,
Хранитъ чудесно и до днесь»[19].
Св. Василько или Василій, благовѣрный князь ростовскій, раздѣлившій съ в. к. Юріемъ подвиги на р. Сити, родился въ 1209 г. въ Ростовѣ. Отецъ его Константинъ Всеволодовичъ, князь ростовскій, потомъ в. к. Владимірскій, любилъ Господа, твердо помнилъ о вѣчности и былъ весьма образованный: онъ любилъ духовныя бесѣды, прилѣжно читалъ книги, держалъ при себѣ людей ученыхъ. У такого отца Василько могъ получить лучшее воспитаніе и по уму и по сердцу. Въ 1212 г. въ Ростовѣ совершены были постриги юнаго князя Василька, — въ первый разъ посаженъ онъ былъ на коня, чтобы учиться доблестямъ воина[20]. Въ 1216 г. отецъ сѣлъ на столѣ великаго князя во Владимірѣ: юный Василько объявленъ княземъ ростовскимъ, а братъ его Всеволодъ княземъ ярославскимъ. Василько остался въ Ростовѣ безъ отца: но семилѣтняго князя хранилъ другъ отцовскаго дома, духовникъ кн. Константина, Пахомій епископъ ростовскій, пастырь, по отзыву лѣтописи, искренній, безкорыстный, обличитель хищниковъ и мздоимцевъ, щедрый, сострадательный и обогащенный книжнымъ ученіемъ[21]. Къ тому же заботливый отецъ по временамъ посылалъ довѣренныхъ умныхъ бояръ смотрѣть, какъ живутъ и учатся ли добру юные князья[22]. Отецъ жилъ не долго. Въ духовномъ завѣщаніи своемъ онъ говорилъ дѣтямъ: «любезные дѣти! живите въ любви между собою, Бога бойтеся всею душею и заповѣди Его соблюдайте во всемъ; живите, какъ жилъ я: нищихъ и вдовыхъ не презирайте, не уклоняйтесь отъ церкви, уважайте іерейскій и иноческій чинъ, слушайте книжное ученіе; будьте въ любви между собою и Богъ мира будетъ съ вами; слушайтесь старшихъ, — они учатъ вась добру, а вы еще молоды. Вижу, дѣти мои, что конецъ мой близокъ, — Поручаю васъ Богу и пречистой Богородицѣ и брату моему Георгію, который вамъ будетъ вмѣсто меня»[23]. Добрый отецъ скончался 2 февраля 1219 г., мать кн. Анна Мстиславовна постриглась тогда же надъ гробомъ супруга и скончалась спустя два года[24]. Юные князья остались сиротами. Но в. кн. Георгій, которому поручены они отцомъ, былъ въ полномъ смыслѣ отцемъ для племянниковъ и отцемъ лучшимъ: онъ то вызывалъ ихъ къ себѣ, то посылалъ смотрѣть за ними людей стоившихъ довѣрія[25].
Князь Василько скоро сталъ показывать дѣлами своими, что онъ достоинъ былъ любви отца и дяди. — Онъ являлся для современниковъ образцемъ лучшаго князя и приводилъ ихъ въ восторгъ собою. Вотъ образъ его, написанный современникомъ: «красавецъ лицемъ, съ очами свѣтлыми и грозными, онъ былъ храбръ, добръ сердцемъ, ласковъ съ боярами. Кто изъ бояръ служилъ ему, кто ѣлъ хлѣбъ его и пилъ изъ его чаши: тотъ не могъ забыть его, не могъ быть слугою другаго князя; онъ очень любилъ служившихъ ему. Въ немъ мужество соединено было съ умомъ и правдивость съ знаніемъ. Онъ былъ во всемъ свѣдущъ, на все способенъ. Это былъ отецъ и кормитель сиротамъ, великое утѣшеніе печальнымъ. Очи сердца его отверзсты были Богомъ на весь церковный чинъ и онъ былъ отцемъ для всѣхъ духовныхъ и бѣдныхъ»[26].
Въ 1223 г. южные князья соединились для отраженія татаръ, впервые появившихся въ русскихъ предѣлахъ. На помощь къ нимъ в. князь владимірскій послалъ князя Василька съ его ростовцами. Василько былъ уже въ Черниговѣ, когда съ скорбію услышалъ о жестокомъ пораженіи князей на р. Калкѣ. Василько, говоритъ лѣтопись, сохраненъ былъ Богомъ. Молодой, 15 лѣтъ, князь конечно жалѣлъ и о томъ, что не пришлось ему показать на дѣлѣ пылкое мужество свое: но Богъ хранилъ жизнь его, чтобы вѣра его расла съ лѣтами и возвысилась до готовности встрѣтить смерть мученика. Послушный дядѣ — отцу кн. Василько черезъ годъ ходилъ вмѣстѣ съ нимъ на помощь князю Михаилу, котораго несправедливо тѣснилъ курскій князь Олегъ. При участіи митрополита князья помирились и могло ли это не радовать трехъ князей — трехъ будущихъ мучениковъ? Въ слѣдующемъ году князь Георгій женилъ Василька на дочери кн. Михаила — Маріи. Въ 1228 г. мужественный Василько вмѣстѣ съ дядею совершилъ славные походы противъ языческой мордвы. Братъ Юрія Ярославъ, уже не разъ возмущавшій братьевъ и сродниковъ противъ Юрія, успѣлъ было и племянниковъ — Василька и его брата — возстановить противъ Юрія: но Юрій пригласилъ всѣхъ во Владиміръ, племянники спѣшили явиться къ нему, а за ними пришлось явиться и Ярославу, и послѣ объясненій послѣдовало веселое примиреніе[27].
Когда Кириллъ, первый сего имени ростовскій епископъ, отказался отъ каѳедры: Василько (1230 г.) послалъ къ в. князю и владимірскому епископу просить отпустить въ Ростовъ для управленія епархіею игумена владимірскаго Кирилла и принялъ его въ Ростовѣ съ честію; онъ тогда же избралъ его и своимъ духовникомъ[28]. Въ томъ же году принималъ онъ митрополита Кирилла въ Ростовѣ, а въ слѣдъ за тѣмъ избранный въ епископа отправленъ для посвященія въ Кіевъ и потомъ новый епископъ встрѣченъ былъ съ торжественною радостію[29]. Еще благочестивый отецъ Василька заложилъ (1213 г.) огромный для того времени, каменный соборъ въ Ростовѣ. Набожный сынъ продолжалъ и окончилъ постройку его, щедрою рукою украсилъ его и за радостною встрѣчею новаго святителя послѣдовало торжество освященія каѳедральнаго одноглаваго собора, въ 14 д. августа. Ростовскій соборъ и нынѣ удивляетъ легкостію своей постройки при своей высотѣ: какъ видно, планъ его взятъ съ Владимірскаго собора; но послѣдній уступаетъ ему въ красотѣ и легкости. Это храмъ вполнѣ достойный высокой чести своей — быть мѣстомъ покоя великихъ чудотворцевъ Леонтія и Исаіи, которыхъ мощи перенесены въ новый соборъ при освященіи его[30]. — Князь Василько наслѣдовалъ послѣ отца въ числѣ другихъ добродѣтелей и любовь къ христіанскому просвѣщенію. Памятникомъ тому служитъ уцѣлѣвшая до нашего времени книга съ житіемъ Нифонта Кипрскаго; писавшій ее, выражая признательность къ покровительству князя ученымъ говоритъ: «святіи апостоли, пророцы, мученицы, св. Нифонте! помозите моему господину Васильку»[31]. При немъ и просвѣщенномъ епископѣ Кириллѣ въ церкви успенія «лѣвый клиръ гречески пояху, а правый — русски»[32].
Наконецъ пришло время для христолюбиваго князя показать славный подвигъ любви своей къ св. вѣрѣ. Василько отважно бился съ татарами на р. Сити. Когда русское войско разбито было многочисленными полчищами: Василько былъ взятъ въ плѣнъ. Торжествующіе варвары повлекли князя за собою. Полчища Батыя волнами шли къ Новгороду: но встрѣтивъ физическія препятствія, обратились на югъ чрезъ Козельскъ[33]. Потому первый станъ Бурундая, котораго шайками взятъ былъ Василько, былъ конечно невдали отъ Бѣжецка и Кашина. Въ лѣтописяхъ показывается онъ у шеренскаго лѣса[34]. Шеренскій лѣсъ извѣстенъ и нынѣ, въ 25 вер. отъ Кашина и въ 38 отъ Колязина. Здѣсь былъ Шеринскій монастырь, конечно въ память страдальческихъ подвиговъ князя—мученика, а нынѣ — село Ширинское, при р. Ширинкѣ, въ лѣсной сторонѣ. Это — мѣсто было и на дорогѣ епископу Кириллу, возвращавшемуся съ сѣвера въ Ростовъ и узнавшему о св. останкахъ князя[35]. Здѣсь—то христіанскій князь долженъ былъ вытерпѣть послѣднюю борьбу съ обаяніями славы и съ смертію. Василько былъ князь величественный ростомъ, а мужество и твердость руки его испытали на себѣ варвары. Какъ не пожелать татарамъ, хотя бы для одного блеска, видѣть въ рядахъ своихъ такого князя? Они весьма старались убѣдить князя «пристать къ ихъ нечестивымъ обычаямъ и воевать съ ними», убѣждали вступить въ ихъ службу и жить, какъ они живутъ[36]. Мужественный князь отвергъ предложеніе татаръ. Онъ не хотѣлъ прикоснуться къ ихъ пищѣ и къ питью, считая ихъ то оскверненными именемъ идоловъ, то нечистыми по ихъ свойству. Напрасно обольщали его дружбою Батыя; напрасно хвалились военнымъ счастіемъ своимъ. Онъ горячо любилъ свою отчизну и ея вѣру. «Темное царство! отвѣчалъ христіанскій князь, не разлучить тебѣ меня со Христомъ моимъ. Мое несчастіе тяжело: но оно спасительно мнѣ. Что же ждетъ тебя съ твоимъ счастіемъ? Есть Богъ и темное царство погибнетъ, когда исполнится мѣра беззаконій его: взыщетъ онъ кровь вѣрныхъ своихъ». Татары скрежетали зубами отъ ярости, готовые напиться крови его. Изнуренный трудами, скорбію за отчизну и пыткою душевною, которую заставляли выдерживать враги, князь плакалъ, плакалъ особенно объ ошибкахъ прошлой жизни своей. «Господи! ты знаешь всѣ тайны сердца моего, всѣ нечистоты его; отъ тайныхъ моихъ очисть меня», такъ молился онъ въ слухъ. Въ равнодушіи гордаго стоика нѣтъ величія; великая душа чувствуетъ страданія, но торжествуетъ надъ ними терпѣніемъ, низводимымъ свыше ея молитвою. Князь чувствовалъ свои страданія и желалъ избавиться ихъ. Онъ молился за себя, потомъ за дѣтей, за всѣхъ братьевъ — христіанъ. Сила духа его росла съ молитвою. Наконецъ онъ благодарилъ Бога, что въ цвѣтѣ лѣтъ (ему было 29 лѣтъ) умираетъ смертію достойною христіанина и память о немъ не будетъ безславною. Татары свирѣпо умертвили его и бросили въ лѣсу шеренскомъ.
Страдальческое тѣло св. князя увидала въ лѣсу женщина, сказала о немъ богобоязненному человѣку и его положили до времени въ тайномъ мѣстѣ. Когда же узнали о томъ ростовскій епископъ и вдова княгиня: то привезли св. тѣло въ Ростовъ и положили въ соборномъ храмѣ; отъ плача и рыданія не слышно было надгробнаго пѣнія въ храмѣ, говоритъ современникъ[37].
Изъ четырехъ сыновей св. князя Александра Невскаго только младшій, Даніилъ, вполнѣ усвоилъ себѣ христіанское благочестіе, наслѣдственное въ родствѣ Александра. И Господь, избравъ для высокаго назначенія родъ Александра, избираетъ въ этомъ родѣ только родъ Даніила быть властителемъ русской земли: «его праведное сѣмя возлюби Богъ; благоволи царствовати въ роды и роды»[38].
Жизнь Даніила отличается печатію избранія Божія и вѣрностію избранію... Двухъ лѣтъ остался онъ по смерти отца и никѣмъ не тревожимый достигъ лѣтъ зрѣлыхъ. На младенца князя никто не нападаетъ, никто не беретъ удѣла его: а какъ часто бывало совсѣмъ иначе въ тѣ времена! Какъ часто въ то время и взрослые князья лишались удѣловъ, невольно уступая силѣ князей сильныхъ!
«Возникшая въ вѣкѣ слезъ и бѣдствій» Москва была тогда мала; не велико было и княжество московское. Окрѣпшій Даніилъ увеличилъ московское княжество, но не мѣрами неправды и насилія.
Неизбѣжно вовлекаемый въ междоусобія князей, почти безпрерывныя, Даніилъ велъ себя умѣренно, берегъ совѣсть. Разъ видимъ его (1282 г.) съ войскомъ московскимъ на сторонѣ брата Андрея, противъ старшаго Димитрія: но при первой встрѣчѣ вооружившіеся заключили миръ и не лилась кровь. Въ другой разъ, когда (1293 г.) волнуемый страстями Андрей привелъ въ Россію полчища татаръ и они грабили города, Даніилъ дружелюбно впустилъ татаръ въ свой городъ, не бывъ въ состояніи защитить его отъ грабежа. Когда Андрей сталъ в. княземъ, открылись (1296 г.) ссоры между князьями удѣльными: но и Андрей призналъ тогда правоту Даніила, а епископы Владимірскій Сѵмеонъ и сарскій Измаилъ убѣдили прекратить ссору миромъ; когда же въ слѣдъ за тѣмъ Андрей хотѣлъ съ войскомъ своимъ завладѣть Переяславлемъ, гдѣ не было князя, Даніилъ вмѣстѣ въ тверскимъ княземъ встрѣтилъ Андрея съ сильною ратію, — и послѣ переговоровъ въ другой разъ заключенъ былъ миръ. Въ 1301 г. былъ сеймъ князей въ Дмитровѣ: Даніилъ окончилъ миромъ всѣ счеты съ Андреемъ и другими князьями, тогда какъ другіе разстались, не окончивъ спора. За годъ предъ тѣмъ Даніилъ ходилъ съ войскомъ къ Переяславлю рязанскому, гдѣ князь призвалъ къ себѣ татаръ или вѣрнѣе татары своевольно хозяйничали отъ имена князя; Даніилъ разбилъ непріятелей, истребилъ множество татаръ, взялъ въ плѣнъ князя рязанскаго: это была первая побѣда русскихъ надъ татарами, — побѣда не громкая по себѣ, но замѣчательная, какъ первый порывъ къ свободѣ. Даніилъ, взявъ въ плѣнъ князя рязанскаго, не отягчилъ его участи жестокостію, напротивъ ласково угощалъ его и содержалъ въ почетѣ[39]. Такъ Даніилъ во всѣхъ случаяхъ старается гасить ссоры любовію; если берется за оружіе, то для того, чтобы грозою меча вразумить забывчивыхъ. Довольный своимъ жребіемъ, онъ не беретъ чужаго, не отнимаетъ собственности братьевъ князей ни насиліемъ, ни коварствомъ. За то Господь самъ, по мимо искательствъ, расширяетъ границы владѣній его. Іоаннъ Дмитріевичь князь переяславскій, племянникъ Даніила, кроткій, благочестивый, благотворитель нищихъ, всегда уважалъ и любилъ благочестиваго дядю, старался быть близкимъ къ нему. Даніилъ платилъ племяннику любовію за любовь его: одинаковыя по расположеніямъ сердца близки другъ другу. Бездѣтный переяславскій князь, умирая, передалъ (1302 г.) Переяславль завѣщаніемъ Даніилу, но не Андрею, который считалъ себя наслѣдникомъ его и уже распоряжался въ Переяславлѣ чрезъ своихъ бояръ. Область переяславская вмѣстѣ съ Дмитровымъ была послѣ Ростова первою, какъ по числу жителей, такъ и по крѣпости главнаго города: Переяславль обведенъ былъ глубокимъ рвомъ съ водою, высокимъ валомъ, двойною стѣною съ 12 башнями. Это важное пріобрѣтеніе поставило владѣтеля московскаго на степень князя весьма сильнаго; сынъ Даніила уже великій князь. Здѣсь начало соединенію земли русской въ одну мощную державу! И это — плодъ благочестія христіанскаго, не хлопотливаго о земномъ, но которому достается земное счастіе само собой! князь Даніилъ, искренно благочестивый, построилъ на берегу р. Москвы храмъ въ честь ангела своего пр. Даніила столпника, и при немъ монастырь. Въ 1303 г. онъ почувствовалъ себя тяжко больнымъ, принялъ схиму и 4 мар. скончался. По глубокому смиренію онъ не хотѣлъ быть погребеннымъ въ храмѣ, а на общемъ монастырскомъ кладбищѣ близъ церкви[40].
Князь Иванъ Даниловичъ, въ 1332 г. построивъ близъ дворца Спасскій монастырь, поручилъ архимандриту сего монастыря завѣдывать и обителію Даниловою: но въ послѣдствіи монастырь блаж. князя Даніила упалъ и осталось только сельцо Даниловское. При в. к. Іоаннѣ III одному придворному молодому человѣку, проѣзжавшему мимо того мѣста, явился нѣкто неизвѣстный и сказалъ: «не бойся меня, — я христіанинъ и господинъ сею мѣста, имя мое Даніилъ князь московскій, по волѣ Божіей я положенъ здѣсь. Скажи отъ меня в. к. Іоанну: «самъ ты утѣшаешь себя, а меня забылъ; но не забылъ меня Богъ». В. князь установилъ пѣть соборныя панихиды по родственникахъ—князьяхъ, особенно же по кн. Даніилѣ. При сынѣ его в. к. Василіѣ князь Василій Шуйскій, не смотря на предостереженіе, оказалъ неуваженіе къ мѣсту погребенія блажен. князя Даніила, хотѣлъ съ надгробнаго камня его сѣсть на лошадь: но тутъ же былъ наказанъ и послѣ того часто ходилъ пѣть панихиды на гробѣ кн. Даніила. Во время царя Іоанна Васильевича при гробѣ Даніила исцѣлѣлъ сынъ коломенскаго купца, бывшій близкимъ къ смерти. Царь возобновилъ Даниловъ монастырь, построилъ каменный храмъ, — а соборъ пастырей установилъ каждый годъ совершать крестный ходъ въ Данилову обитель. Въ 1652 г. августа 30 обрѣтены нетлѣнными мощи св. князя и нынѣ открыто почиваютъ въ храмѣ обители его[41].
Въ 4 верстахъ отъ Пскова, на берегу р. Великой, на Снѣтной горѣ преп. Іоасафъ основалъ монастырь въ честь рождества пресв. Богородицы и былъ въ немъ игуменомъ. Въ тоже время въ мирожской обители подвизался игуменъ Василій[42]. — Господу благоугодно было, дабы подвижническая жизнь ихъ увѣнчалась страдальческою смертію, — а смерть другихъ была очищеніемъ отъ грѣховъ. Въ лѣтописи читаемъ: «марта 4 1299 г. нѣмцы неожиданно напали на посадъ у Пскова, умертвили игумена Василія, Іоасафа игумена Снѣтной горы, множество черноризцевъ (17 иноковъ и инокинь), нищихъ, женъ и дѣтей; мущинъ Богъ сохранилъ, но монастыри созжены». Нѣмцамъ это не прошло даромъ. «Кн. Довмонтъ и Иванъ Дорогомиловъ вышли противъ нихъ и разбили ихъ на берегу у Петра и Павла; битва была жаркая: иныхъ (изъ нѣмцевъ) убили, другіе бросились съ берега и потонули; феллинцевъ, взявъ въ плѣнъ, отослали къ кн. Андрею Александровичу въ Россію; прочіе побросали оружіе и ударились бѣжать, устрашась храбрости Довмонта и Ивана Дорогомилова»[43]. — Нетлѣнныя мощи преп. Іоасафа почиваютъ въ его обители подъ спудомъ, а открыто, въ особомъ ковчегѣ, хранятся двѣ кости и глава его. Мощи пр. Василія почиваютъ въ мирожской обители, подъ спудомъ[44].
- ↑ По ркп. житію Герасимъ пришелъ «отъ богоспасаемаго града Кіева, тояже веси глушенскаго монастыря постриженникъ». По самому составу словъ видно, что вологжанинъ многаго не разобралъ въ подлинникѣ — Глушенскаго монастыря не было въ Кіевѣ; а извѣстна гнилецкая успенская обитель съ пещерами. (Кіевлянинъ на 1841 г. стр. 27—47. Обозр. Кіева, стр. 17. 18. К. 1847 г.). Предисловіе житія говоритъ, что житіе пр. Герасима и служба ему затерялись во время разореній Вологды и что предлагаемыя свѣдѣнія взяты изъ вологодскихъ лѣтописныхъ замѣтокъ.
- ↑ Ист. іер. 4, 323. Карамз. 4, пр. 117. Ркп. святцы: «преп. отецъ Герасимъ, начальникъ троицкаго монастыря у Кайсарова ручья, преставися въ л. 6686 мѣс. мар. въ 4 д.».
- ↑ Собр л. 1, 188—190. Преслав. л. 100—102. Никон. л. 2, 230—231. 371.
- ↑ Собр. л. 1, 190—196. 200. VII, 134—138. О храмахъ ркп. житіе и нижегор. лѣтоп. О Юрьевцѣ въ ж. м. внутр. дѣлъ 1848 г. стр. 22—24.
- ↑ Святитель Митрофанъ и княгиня Агаѳія со всѣми показанными дѣтьми внесены въ число святыхъ по ркп. святцамъ, сл. Доброхотова древности Владиміра ст. 48. 55. 62. 64. Буслаева словесность и искуство 2, 244.
- ↑ Собр. л. 1, 196—199. 223. 224. 7, 139—141.
- ↑ Собр. л. 3, 51. 1, 197. 7, 141.
- ↑ Этнограф. сборникъ, 1, 119. 120.
- ↑ Собр. л. 1, 193. 3, 51. 7, 141. Никон. л. 2. 376.
- ↑ Этногр. сборн. 1, 121. 122.
- ↑ Собр. л. 1, 198. 223. 4, 32, 7, 141. Никон. л. 2, 376. Карамз. 3, пр. 365.
- ↑ Собр. л. 7, 141, Никон. л. 2, 376.
- ↑ Собр. л. 3, 51. 1, 223.
- ↑ Собр. л. 1, 224. 3, 51. 4, 32. 7, 141. 142.
- ↑ Собр. л. 198. Въ степ. кн. 1. 336 сказано: «вѣнчася (Георгій) кровію мѣс. февр. въ 4 д.» Этотъ день не былъ ли днемъ развѣ перенесенія св. тѣла во Владиміръ, но днемъ кончины св. Георгія не могъ быть. По лѣтоп. Сузд. (Карамз. 3 пр. 364) «въ недѣлю мясопустную по заутрени приступиша (татары) къ городу (Владиміру) февраля въ седьмый». Мясопустъ февр. 7 былъ въ 1238 г. «Поплѣниша Владиміръ и поидоша на в. к. Георгія». Ник. л. 1, 376. «И уже исходящу февралю мѣс. пріиде вѣстникъ къ в. к. Юрью Всеволод. яко градъ Владиміръ взятъ бысть». Послѣ того битва на Сити могла быть не ранѣе 4 марта. Печатная служба благ. к. на 4 февр.
- ↑ Собр. л. 1, 193—200. Никон. л. 3, 2.
- ↑ Степ. кн. 1, 137.
- ↑ Собр. л. 1, 200. Доброхотова памятники во Владимірѣ, стр. 15—18. 45—48. 79. М. 1849 г.
- ↑ Собр. л. 1, 187. 188. Татищева ист. 2, 416. см. Бѣляева: в. к. Константинъ Всеволодовичъ, во врем. общ. ист. кн. 3. 1849 г.
- ↑ Постриги — семейной праздникъ: малюткѣ въ первый разъ стригли волосы и преподавалось молитвенное благословеніе священикомъ или епископомъ, — его сажали на коня, чтобы былъ наѣздникомъ: потомъ отецъ давалъ пиръ роднымъ и друзьямъ. Собр. л. 1, 183. 185.
- ↑ Собр. л. 1, 185.
- ↑ Собр. л. 1, 187.
- ↑ Собр. л. 1, 187, Татищева 2, 416.
- ↑ Собр. л. 1, 187, Татищева 2, 417.
- ↑ Татищева ист. 2, 417.
- ↑ Собр. л. 1, 191.
- ↑ Собр. л. 1, 189—192.
- ↑ Собр. л. 1. 192—194.
- ↑ Собр. л. 1, 194. 195.
- ↑ Собр. л. 1, 220. 5, 173. О томъ, что начальный ростовскій соборъ былъ съ одною главою, а не съ пятью, какъ нынѣ, говоритъ слѣдующее мѣсто изъ житія св. Леонтія: въ 1408 г. во время пожара «комары великія (своды) падоша и лобъ церковный позлащенный (глава) паде внутрь... Григорію же, боголюбивому епископу, попеченіе веліе имѣющу о соборной церкви св. Богородицы, еже содѣлати комары великія и шею и лобъ».
- ↑ Обзоръ дух. литер. § 51.
- ↑ Ркп. житіе Петра царевича.
- ↑ Собр. л. 4, 34.
- ↑ Собр. л. 1, 198. 224. IV, 32. Ник. л. 2, 377.
- ↑ Свѣд. о мон. 416. Другіе полагали этотъ лѣсъ на р. Шернѣ, протекающей мимо г. Александрова во владимірской губерніи. Но за чѣмъ было татарамъ возвращаться пустыми мѣстами къ Владиміру? Онъ вовсе не былъ на дорогѣ отъ Торжка къ Козельску. Г. Соловьевъ искалъ этотъ лѣсъ близъ Серенска, около Козельска (ист. 3. пр. 275). Это столько же странно: Василько умеръ бы съ голоду, прежде чѣмъ довели его до Козельска. — Къ тому же кончина его послѣдовала въ тоже время 4 марта, когда палъ въ битвѣ к. Георгій (пр. 75. 50); слѣд. не вдали отъ Сити.
- ↑ Современная записка: «Нудиша и много проклятіи безбожніи татарове обычаю поганскому (языческому), быти въ ихъ воли и воевати съ нами». (Собр. лѣт. I, 198). Тоже соф. лѣт. (V, 174). Троицкая лѣт. «Нудяша много — въ поганской бити воли ихъ и воевати съ ними.» Тоже у Новгор. и Воскр. л. (собр. л. IV. 32 — VII, 142). Прологъ 4 марта: «начата увѣщавати его ово ласканіемъ, ово же и прещеніемъ, къ своей ихъ пагубной вѣрѣ и къ скверному обычаю.»
- ↑ Собр. л. I, 198. 199. 224. IV, 32. 33. V, 174. По прологу «4 марта — страданіе блажен. князя Василька ростовскаго... смерти предаша за исповѣданіе Христово мѣс. марта въ 4 д. и причтенъ бысть въ лицѣ мученикъ.» По лѣтоп. «сія злоба (убіеніе) ключися м. марта 4 д.» Собр. л. V, 174. IV, 33. записка о мученической кончинѣ св. кн. Василька и кн. Юрія писана была тогда, какъ тѣла св. князей положены были въ Ростевѣ и тѣло кн. Георгія еще не было перенесено во Владимиръ: «се бо чудно бысть, и по смерти съвокупи Богъ тѣлеса ею, вмѣстѣ положены.» Собр л. І, 199. IV, 33. V, 174. Слѣд. она писана была въ 1238 г.
- ↑ Степ. кн. 1, 377.
- ↑ Собр. л. I, 225. 227. IV, 45. 5. 202. Ник. л. III, 74. 90. 94. 98. Прологъ 4 марта.
- ↑ Собр. л. IV, 45. 46. Никон. л. 3, 99—100. Степ. кн. 1, 377—381. Прологъ 4 мар. Карамзинъ довѣряетъ показанію троицкой лѣт., которая говоритъ, что Даніилъ похороненъ въ храмѣ св. Михаила, (что послѣ архангельскій соборъ Кремля) и не вѣритъ показанію степ. книги. Но самъ же онъ находитъ цѣлыя четыре ошибки въ словахъ той лѣтописи о смерти Даніила, (4, пр. 189). Храмъ арх. Михаила построенъ и освященъ въ 1333 г. см. мар. 14 о св. Ѳеогностѣ.
- ↑ Степ. кн. 1, 380. лѣтоп. у Карамз. 4, пр. 382. надпись на гробѣ въ ист. іер. 4, 6. ркп. житіе у Румянцева № 155. 371. У Ундольскаго (№ 300) житіе и служба. — Послѣсловіе послѣдней: «стихиры и канонъ блажен. вел. князю Даніилу сотворены по благословенію святѣйшаго Іова патріарха, — труды инока Сергія честныя обители пресв. Троицы Данилова монастыря Переславля Залѣскаго». Служба св. кн. Даніилу и его житіе напеч. въ Москвѣ 1791 г.
- ↑ Ист. іер. VI, 167. 168.
- ↑ Собр. л. IV, 45. 182. V, 11. Карамз. 4, пр. 193. 203.
- ↑ Свѣд. о монас. 449. 450. Толстаго святыни Пскова стр. 75. 76. 66.