CVIII.
Есть ли въ мозгу что, способное быть возложеннымъ чернилами и что не выказало бы уже тебѣ моего истиннаго настроенія? Что могу сказать новаго, что написать для выраженія моей любви или твоихъ достоинствъ? Ничего, милый мальчикъ; однако, подобно тому, какъ въ чтеніи божественныхъ молитвъ я долженъ ежедневно повторять одно и то же, не считая старое устарѣвшимъ: ты мой, я твой, — все такъ же, какъ когда впервые было освящено мною твое прекрасное ими. Такъ наша вѣчная любовь, сохраняясь въ свѣжемъ ларцѣ любви, не отягчится пылью и поврежденіемъ отъ лѣтъ, но превратитъ время навѣки въ своего слугу. Здѣсь останется живучимъ первообразъ моей любви, когда время и ея внѣшній обликъ представятъ ее уже мертвой.