LXIII.
Придетъ время, когда мой возлюбленный, подобно мнѣ теперь, будетъ подавленъ и разбитъ жестокою рукою времени; часы изсушатъ его кровь и начертятъ на его челѣ борозды и морщины; утро его юности дойдетъ до крутизны ночи старости, и всѣ эти прелести, которымъ онъ, владыка, теперь, станутъ исчезать или уже вовсе исчезнуть изъ общихъ глазъ, унося съ собою сокровища его молодости. Я обороняюсь уже теперь противъ этой поры, противъ губительнаго ножа жестокаго времени, такъ, чтобы онъ не могъ никогда срѣзать изъ общей памяти красоту моего дорогого возлюбленнаго, хотя и уничтожитъ его жизнь: его красота останется видимою въ этихъ черныхъ строкахъ; онѣ будутъ вѣчно жить, и онъ цвѣсти въ нихъ вѣчно.