Маккиавелли (Machiavelli), Никколо̀, великий флорентинский патриот, один из творцов политической науки, род. в 1469 году в старинной патрицианской, но совершенно обедневшей семье. Образование, им полученное, по тогдашним гуманистическим масштабам было скорее скудное. М. знал порядочно по-латыни, но почти не знал по-гречески. В 1498 году, вскоре после крушения народно-теократического режима Савонаролы, сделался секретарем сеньерии, a потом и секретарем республики. Четырнадцать лет под-ряд занимал он эту должность, вращался все время в самой гуще итальянских дел, много раз исполнял политические миссии республики в Италии и вне ее, видел чужие страны, подмечал все любопытное и изучал людей. Последнее для него было главным. Он искал людей, которых можно было изучать с интересом, и когда ему встречались такие „субъекты“, в роде Цезаря Борджья, он предавался их изучению с особенным удовольствием. Результаты своих наблюдений и своих миссий он излагал обыкновенно в своих „Legazioni“, отчетах об исполненных поручениях, и каждый из этих отчетов — великолепный этюд к будущим классическим работам. В 1512 году республика во Флоренции пала, Медичи вернулись, М. потерял свою должность и был сослан в свое имение. Вскоре открылся заговор против Медичи. М. был заподозрен в соучастии, арестован, подвергнут мучительной пытке и брошен в тюрьму. Освобожденный, он снова был водворен в имение и долго жил там, едва перебиваясь, деля свои досуги между ловлею птиц, игрою в карты с погонщиками мулов по сельским кабакам и писанием гениальных произведений. В эти годы написаны и комедии с „Мандрагорой“ во главе, и „Рассуждения на первую декаду Тита Ливия“, и „Князь“, и „История Флоренции“, и большинство мелких вещей. Но досуг его тяготил. Поэтому, когда в 1519 году открылась возможность вернуться во Флоренцию и снова окунуться в дела, М. не устоял перед соблазном, но новый заговор друзей против Медичи положил еще раз, и теперь уже навсегда, конец его политической карьере. М. ушел опять в деревню и вернулся к писанию. Ум. он в 1527 году, при чем были слухи об отравлении.
Личность и идеи М. возбуждали много споров. Большинство их можно считать теперь ликвидированными. По крайней мере в главном, критика и история уже не разногласят так резко. М. — несомненно величайший политик итальянского Возрождения. В отличие от Гвиччардини и Джанотти, его интересуют не столько техника политического устройства, сколько общие законы политической жизни. Гвиччардини ищет практических указаний для личных политических успехов, М. стремится создать новую науку. Основа его политических построений — положение, что люди злы и порочны по природе и останутся такими всегда; из этого положения приходится исходить, устанавливая правила политического поведения. Подобно тому, как английские экономисты будут строить систему политической экономии, исходя из мысли о том, что люди всегда действуют эгоистически, так М. строит политическую науку в презумпции, что люди порочны и злы. Этот чисто дедуктивный исходный пункт отнюдь не исключает однако индукции из его научных построений. Древняя и современная история доставляют ему факты, комментируя которые он выводит свои заключения. По научному методу, словом, М. — реалист. Он не оставляет ни на шаг фактической почвы, фактами аргументирует, из фактов выводит законы. Но этот научный реализм великолепно уживается с могучим практическим идеализмом. М., как очень немногие из его современников, страстный патриот не только своего родного государства, Флорентинской республики, но и Италии. Этот его тревожный, беспокойный патриотизм, двойная любовь к родному городу-государству и к родной стране, объясняет те кажущиеся противоречия, которые в таком изобилии устанавливали старые критики, с увлечением предававшиеся декламациям о безнравственности М. М. — республиканец, как большинство флорентинских гуманистов. В „Discorsi“ он устанавливает вечные законы существования республик. Но выше, чем существование родной республики, М. ставит существование Италии, как целого, как единой нации. Этому мешает многое: мешают иностранцы, раздирающие его родину, мешают внутренние распри, мешает светская власть папы. Нужен гениальный политик, обладающий огромной властью, способный смирить мелких тираннов, утишить социальные несогласия, отнять у папы его владения, создать национальную армию. Пока был жив Цезарь Борджья, которого М. знал лично, который делился с ним своими взглядами и замыслами, М. на него возлагал свои надежды. После его гибели, взоры М. обратились на даровитого Джулиано Медичи, сына Лоренцо Великолепного и брата папы Льва X. Когда умер и он, М. решил, что его героем будет Лоренцо Урбинский, племянник Джулиано и Льва, сын их старшего брата Пьеро. Ему он и посвятил „Il Principe“. Но Лоренцо был тупой, бездарный тиранн и ничего больше, да и условия были не таковы, чтобы можно было объединить Италию. Советами, которые М. давал своему „князю“, он восстановил против себя всех: республиканцы упрекали его в измене, богатые думали, что он учит князя, как отнять у них состояние, народ подозревал, что он покушается на его свободу. Все эти обвинения были фантастичны. М. — и в этом еще одно его отличие от Гвиччардини — оставался всегда демократом. Он все время настаивал на том, что за народом князю нужно оставить как можно больше влияния на дела, что ему нужно избегать передачи власти знатным и богатым, что не следует сорить деньгами, не следует посягать на частную собственность, не нужно бояться вооружать народ. М. верит в народ, вопреки пессимистическим взглядам на человеческую природу, и в этом самая плодотворная сторона его учения. Он враг аристократии и враг мелкой тираннии, совершенно так же, как его идеал — Цезарь Борджья.
Взгляд М. на государство вырос в бурях, сопровождавших политическую эволюцию итальянской тираннии Возрождения. М. принципиально не дает предпочтения ни республике, ни монархии, но он устанавливает внутренние законы того и другого образа правления и отлично понимает, при каких условиях каждое из них имеет больше шансов на процветание. Но он тверд в одном. Государство, как таковое, будь то монархия или республика, существует независимо от церковных титулов. Не церковь является источником государственных норм, а наоборот, правоотношения церкви должны вытекать из сущности государственных установлений. Источник государства — нация, национальное начало. Об общеполитических идеалах М. см. XXII, 399/401. Политический идеализм М. с его своеобразной пессимистической окраской особенно рельефно сказывается в его „Storie Florentine“. О нем, как об историке, см. XXII, 285. Как художник он примыкает к целой полосе литературного развития и был одним из самых ярких представителей литературы на volgare (см. XXII, 480/481). Лучшим сочинением о М. продолжает оставаться монография Villari (3 т. 1877/82). По-русски монографии А. Алексеева (1880) и Топор-Рабчевского (1909). Перев. на рус. яз. „Князь“ и „Рассужд. на Ливия“.