Но пока не глянутъ въ очи
Утра новаго лучи—
Ты гори во мракѣ ночи,
Огонекъ моей свѣчи!
Налетѣла гроза, разразилась,
Отблескъ молній пылалъ, какъ пожаръ,
Все живое, дрожа, притаилось
И гремѣлъ за ударомъ ударъ. 5 Потемнѣли небесные своды,
Словно мрачный свинцовый навѣсъ,
И шумѣли, и пѣнились воды,
И гудѣлъ пробудившійся лѣсъ…
Потрясенныя бури порывомъ 10 Наклоняли деревья чело,
По долинамъ цвѣтущимъ и нивамъ—
Разрушенье повсюду прошло…
Снова небо горитъ бирюзою,
Блещутъ листья въ алмазной пыли, 15 Но колосьямъ, примятымъ грозою—
Не поднять головы отъ земли.
И, словно въ ладъ ему, полнѣй и беззавѣтнѣй
Звучитъ въ душѣ моей вечерняя печаль.
5 Вечерняя печаль! Въ ней—грустная истома,
Прощальный мягкій блескъ блѣднѣющихъ огней,
Въ дни юности—чужда, она съ теченьемъ дней
Становится для насъ понятна и знакома.
Изъ глубины ея встаютъ—укоръ нѣмой, 10 Ошибка каждая и каждая утрата…
Еще горитъ вдали сіяніе заката,
Но мы уже дрожимъ передъ грядущей тьмой.
Нѣтъ, сердце дивную мечту не разлюбило,
Но гаснутъ силы въ немъ—тревожномъ и больномъ. 15 Пережитое все—дѣйствительно ли было,
Иль, можетъ быть, оно лишь смутнымъ было сномъ?
И какъ сливаются въ вечернемъ небѣ краски,
Какъ очертанія—въ прозрачной полутьмѣ,
Такъ впечатлѣнія слились теперь въ умѣ, 20 И я не отличу дѣйствительность отъ сказки.
На все печаль души набросила покровъ,
Неразрываемый покровъ воспоминаній,
И жаль мнѣ радостей, и жаль былыхъ страданій—
Въ смягченномъ сумракѣ прозрачныхъ вечеровъ.
Весной въ травѣ журчалъ ручей
Подъ вѣчной зеленью крушины,
Съ зарей звенѣли тамъ кувшины,
Имъ вторилъ смѣхъ и звукъ рѣчей 5 И топотъ стадъ у водопоя…
Но вотъ, подъ жгучимъ игомъ зноя,
Изсякла свѣтлая струя:
Безводнымъ ложе у ручья,
Такимъ сухимъ и жесткимъ стало, 10 Какъ взоръ, давно не знавшій слезъ, Глядящій мутно и устало.
Его песокъ полузанесъ,
И онъ оставленъ и покинутъ—
Пока изъ тучи грозовой 15 Опять струи воды живой,
Какъ слезы жгучія не хлынутъ.
