_-_%D0%B7%D0%B0%D1%81%D1%82%D0%B0%D0%B2%D0%BA%D0%B0_54.png)
_-_%D0%B1%D1%83%D0%BA%D0%B2%D0%B8%D1%86%D0%B0_%D0%92.png){kind=small}
первый год царствования императора Декия[1], вышел указ царский по всем областям и странам империи Римской, предписывавший пересчитать воинов и собрать их в полки. По этому случаю подъехали корабли воеводы Нумерия к острову Хиосу[2] для того, чтобы собрать здесь всех юношей, предназначавшихся к военной службе.
В это время на острове Хиосе проживал святый Исидор, происходивший из города Александрии, крепкий телом и мужественный духом, по вере же христианин. Он проводил жизнь богоугодную, всегда подвизаясь в посте и доброделании; он был чужд суетных дел и нечистых удовольствий мира сего; равным образом он сторонился и нечистых дел еллинских. Этот Исидор за свою храбрость и мужество был записан в число воинов и сопричислен к полку Нумериеву.
В скором времени от императора вышло новое приказание — принудить всех христиан поклоняться богам римским; тех же, кто не поклонялся, до́лжно было принуждать к тому мучениями: особенно приказано было наблюдать за воинами; если _-_%D0%B8%D0%BA%D0%BE%D0%BD%D0%B0_09141_%D0%98%D1%81%D0%B8%D0%B4%D0%BE%D1%80.png)
среди них находился христианин, было предписано принуждать его к поклонению и приношению жертв идолам, согласно древнему римскому обычаю.
В это время один сотник, по имени Иулий, подойдя к воеводе Нумерию, донес ему, что блаженный Исидор был христианином. Воевода тотчас же приказал взять святаго. Когда святый был представлен пред судилище Нумериана, то он спросил его:
— Какое имя твое?
— Я называюсь Исидором, — сказал святый.
Воевода сказал:
— Это ты не повинуешься приказу императора нашего Декия и не хочешь приносить богам жертв?
Святый Исидор отвечал на это:
— Кто боги ваши, чтобы мне, христианину, принести им жертву? Не идолы ли они глухие, слепые и ничего не чувствующие?
Воевода сказал на это:
— О злой и нечестивый хулитель! Поистине, ты достоин великих мучений и казни!
Святый сказал:
— Действительно, я достоин пострадать за Имя Бога моего; ради Его Пресвятаго Имени я согласен принять всякое мучение и самую смерть, дабы Владыка мой сподобил меня одной участи со святыми мучениками, пострадавшими за Святое Имя Его ранее меня. Но я верую и твердо надеюсь, что все, верующие в Него и уповающие на Имя Святое Его, никогда не умрут, как сказал Сам Господь наш Иисус Христос: вѣ́рꙋѧй въ мѧ̀, если бы и умер, жи́въ бꙋ́детъ во вѣ́ки[3].
— Принесешь ли ты, Исидор, — сказал Нумериан, — жертву богам, если хочешь остаться живым, или нет?
Святый отвечал:
— Если бы ты и умертвил меня, то над душою моею у тебя нет власти. Поэтому мучь меня, как хочешь, ибо я имею Помощником своим Истинного и Живаго Бога и Господа Иисуса Христа, Который и ныне со мною и по смерти моей со мною будет, и я буду с Ним. Я не перестану исповедовать Имени Его Пресвятаго до тех пор, пока в моем теле будет пребывать дух жизни.
Воевода сказал:
— Ты хоть один раз принеси жертву, повинуясь приказанию царскому, а потом поступай, как хочешь.
Но святый отвечал:
— Не думай, нечестивый, что ты прельстишь меня коварством своим. Тот, кто один раз отвергся от Христа и Бога своего, может ли называться Его верным рабом? непра́ведный въ ма́лѣ, и҆ во мно́зѣ непра́веденъ є҆́сть[4], но я не позволю себе даже в мысли моей подумать о чем-либо, неугодном Господу.
Воевода сказал:
— Я советую тебе, Исидор, к твоей же пользе. Послушай же меня. Если же ты меня не послушаешь, то я предам тебя лютым мукам, и буду мучить тебя до тех пор, пока ты не исповедуешь величие богов наших.
Вслед затем воевода приказал своим воинам растянуть святаго и бить его четырем воинам без милосердия.
Когда мучители били святаго, то окружавшие его из народа сказали ему:
— Подчинись, Исидор, воле императора, если не желаешь окончить жизнь свою среди мучений.
Но святый отвечал:
— Я повинуюсь воле и приказанию Бога моего, Царя Небесного, пребывающего вечно. Этого Бога я исповедую и почитаю; я не отрекусь от Него, и не буду отвержен Им в день суда.
После биения мучитель долгое время соблазнял святаго к идолопоклонству и ласками, и угрозами, но совершенно не имел успеха и лишь слышал от мученика брань и укоры — как себе самому, так и богам своим. Наконец, преисполнившись гнева, сказал:
— Я прикажу изрезать твой скверный язык на части.
Святый отвечал:
— Хотя бы ты и изрезал язык мой, все равно исповедание Имени Христова от уст моих ты не отнимешь.
И отрезан был язык у святаго, по приказанию мучителя. Однако святый и по отрезании языка говорил достаточно отчетливо, прославляя Христа, Бога Истинного: воевода же от страха пал на землю и сделался немым. Когда его подняли с земли, то он не мог сказать ни одного слова и выражал свои мысли лишь маханием руки. Затем, попросив бумагу, написал на ней:
«Я приказываю усечь мечом Исидора, не повинующегося указу царскому».
Когда слова эти были прочитаны мученику, то он с радостию воззвал, говоря:
— Благодарю Тебя, Господи Иисусе Христе, за то, что Ты не лишил меня благодати Твоей! Славлю Тебя, Владыко мой, моя жизнь, мое дыхание! Воспеваю Тебя, Господи, сила моя, просвещение ума моего! Прославляю Тебя, давшего мне язык, которым я непрестанно славлю Твое величие!
Палач же, взяв мученика, повел его на место усекновения. Святый Исидор шел с радостию и поспешностию, устремляясь как агнец на заклание свое. Затем, посмотрев на Небо светлым лицем и радостными очами, святый сказал:
— Владыко Святый! Славлю Тебя за то, что Ты по милости Своей ныне примешь меня в селения Твои и в места упокоения!
Придя же на место, на котором должно было совершиться усекновение главы мученика, святый попросил у палача позволения помолиться. Затем, помолившись достаточное время, преклонил под меч честну́ю главу свою[5] и, таким образом, был усечен за исповедание Имени Иисуса Христа, Сына Божия, преклонившего на кресте пречистую главу Свою за нас, грешных.
После усечения честно́е тело святаго мученика было брошено мучителями без погребения, на съедение псам и зверям. Но один из числа друзей святаго, по имени Аммоний, тайный христианин, взяв тело святаго мученика, ископал могилу вместе с прочими верными братиями и положил честно́е тело Исидора в земле, как некое многоценное сокровище. Этот христианин и сам явил себя подражателем доблестного подвига Исидора; плывя по проливу Геллеспонту, он в Кизике[6] принял венец мученический. Честны́е же мощи святаго Исидора были взяты впоследствии из земли некою благочестивою женщиною, по имени Миропиею[7], пришедшею сюда из города Ефеса; помазав честны́е мощи драгоценными мазями и обвив чистою плащаницею, она положила их на почетном месте. Когда гонение на христиан прекратилось, в честь святаго мученика Исидора была воздвигнута церковь, в которой от святых мощей мученика Христова подавались многоразличные исцеления болящим, во славу Христа Бога нашего, прославляемого во веки вместе со Отцем, и Сыном, и Святым Духом. Аминь.
Оу҆пра́витель превели́кїй вселе́ннѣй ты̀ ꙗ҆ви́лсѧ є҆сѝ ст҃е, твои́ми къ бг҃ꙋ мл҃твами: тѣ́мже воспѣва́емъ тѧ̀ дне́сь, мч҃нче бг҃омꙋ́дре, і҆сі́дѡре пресла́вне.
_-_%D1%80%D0%B0%D0%B7%D0%B4%D0%B5%D0%BB%D0%B8%D1%82%D0%B5%D0%BB%D1%8C_1.png)
Египте проживал один старец, по имени Серапион, носивший прозвище Синдонита[8], так как прикрывал свою наготу телесную только одним плащом. С юных лет он проводил жизнь иноческую; он не имел никакого имения, не имел даже и келлии; у него не было пристанища, и он проживал как птица небесная. Никогда он не входил в дом для того, чтобы отдыхать в нем или покоиться на ложе. Он носил на себе лишь один небольшой плащ и имел всего только одно небольшое Евангелие; Серапион ходил с места на место и останавливался ночевать там, где застигала его ночь. Утром следующего дня, встав от сна, он не оставался на том же месте, но снова продолжал путешествие свое, как бесплотный, почему многие и называли его бесстрастным. Много раз его встречали поблизости от того селения, где он останавливался. Видели как он, сидя при дороге, плакал, и спрашивали его:
— О чем ты плачешь, старец?
Он же отвечал вопрошавшим:
— Господин мой поручил мне Свое богатство. Но я потерял его, и вот Он хочет наказать меня.
Это говорил святый приточно (иносказательно. — Ред.), Господином называя Бога, богатством душу свою, по образу Божию созданную и искупленную кровию Сына Божия.
Слышавшие же такой ответ, не понимая сказанного, думали, что старец говорит о золоте; поэтому и кидали ему, кто что мог, — кто хлеб, кто овощи, и говорили:
— Возьми, брат, хотя это; о богатстве же, которое ты потерял, не скорби, ибо может Бог вернуть тебе его.
А старец отвечал:
— Аминь! Аминь!
Когда же Серапион прибыл в Александрию, то встретил некоего нищего, совершенно нагого, дрожавшего от холода. И стал старец думать про себя:
«Как это может быть, что я, воображающий себя постником и верным исполнителем заповедей Христовых, ношу одежду, а этот нищий, в образе которого — Сам Христос, мучается от холода? Как же я могу не пожалеть его! Поистине, если я не покрою наготу его и попущу ему умереть от холода, то я буду осужден в день суда как убийца».
Затем, сняв с себя плащ, Серапион отдал его нищему, а сам сел нагой близ места того, держа лишь на груди своей святое Евангелие, с которым никогда не расставался.
Случилось, что здесь проходил некто, знавший старца. Увидав Серапиона нагим, проходивший спросил его:
— Отец Серапион! Кто обнажил наготу твою?
Серапион же, показывая на святое Евангелие, отвечал:
— Вот это открыло наготу мою.
Потом блаженный встретил некоего человека, который был веден за долг в темницу. Пожалев его, но не имея ничего, что бы он мог ему дать, преподобный продал Евангелие, которое носил с собою, и отдал вырученные деньги, уплатив долг человека того. Затем Серапион пришел в хижину, в которой иногда пребывал. Ученик преподобного, увидев его нагим, спросил его:
— Где твой плащ, честны́й отец?
Старец отвечал:
— Я послал его туда, где вместо его мы найдем во много раз лучшее.
Ученик снова сказал:
— А Евангелие малое где?
Старец отвечал:
— Чадо, оно (Евангелие) каждый день говорило мне: прода́ждь и҆мѣ́нїе твоѐ, и҆ да́ждь ни́щымъ[9], чтобы приобрести его в День судный. Я послушал его и сделал так, как оно советовало мне. Я продал его и вырученные деньги отдал нуждающемуся, дабы приобрести себе милость у Бога нашего Иисуса Христа за то, что я послушал Его святаго Евангелия.
Спустя некоторое время один из знакомых дал преподобному старый худой плащ, дабы он мог прикрыть им наготу тела своего.
Этот нестяжательный старец пришел однажды в Грецию и пробыл в Афинах три дня; он весьма хотел есть, но ни от кого не мог получить куска хлеба, потому что никто ему ничего не подал, купить же хлеба ему было не на что. Исполняя слова Христовы, он никогда не носил с собою ни монет, ни сумы для денег, ни одежды[10], за исключением лишь худого плаща, которым прикрывал наготу свою. В четвертый день пребывания в Афинах Серапион сильно взалкал. Став на возвышенном месте в городе, он начал плакать и громко взывать:
— Мужи афинские! Помогите мне!
К нему подошли философы и начальники города и спросили его:
_-_%D0%B8%D0%BA%D0%BE%D0%BD%D0%B0_09142_%D0%A1%D0%B5%D1%80%D0%B0%D0%BF%D0%B8%D0%BE%D0%BD.png)
— Откуда ты пришел, старец? И какое горе у тебя?
Он же отвечал:
— Я — родом египтянин. Когда я вышел из места родины своей, то впал сразу в три долга, именно: у меня остались два заимодавца, которым нечего было взять с меня, третий же заимодавец не оставляет меня и до сих пор, но истязует меня, требуя с меня долг свой.
Философы же спросили его:
— Кто это заимодавцы твои и кто истязует тебя? Скажи нам, и мы тебе поможем.
Тогда старец сказал им:
— С юных лет смущала меня похоть плотская, сребролюбие и страсть к объядению; от двух я уже избавился, и они уже не смущают меня, ибо я не чувствую вожделения плотского; не имею я и имущества или богатства. Жажда же пищи не оставляет меня: вот уже четвертый день, как я ничего не имел во рту; потому жажда пищи не оставляет меня, смущая меня и требуя себе обычного долга.
Некоторые из философов подумали, что он их обманывает, и дали ему золотую монету, но наблюдали издали за ним, что он будет делать.
Старец же, взяв монету, поспешно пошел к хлебным торговцам и, положив монету пред ними, взял один хлеб и ушел оттуда, и более уже не являлся в город тот. Тогда философы убедились, что старец этот был действительно добродетельным мужем. Подойдя к хлебным продавцам, они дали им монету соответственно стоимости хлеба, купленного старцем, а золотую монету взяли себе.
Блаженный Серапион, придя в Лакедемонию[11] и узнав, что один из здешних градоначальников был манихеем[12], но проводил вместе с тем жизнь добродетельную, — пошел к нему и продал себя ему в рабы. Через два года по благодати Божией Серапион убедил его отречься от ереси, так что он присоединился ко святой Церкви Православной со всем домом своим. Тогда все возлюбили старца здесь не как верного раба, но как отца родного, и весьма почитали его, радуясь о своем спасении от ереси, и прославляли Бога. Старец же, прожив здесь столько времени, сколько считал нужным для спасения души людей тех и возвратив им деньги, полученные от них, ушел оттуда, по обычаю своему, обходя многие страны и города.
Повествуется о сем старце и то, что он, когда был еще юношей, продал себя одному греку скомороху за двадцать сребренников и, храня деньги эти, жил у грека того до тех пор, пока не обратил его и весь дом его ко Христу Богу. Случилось же это потому, что скоморох видел, как раб его постоянно все дни проводил в посте, вкушая хлеб и воду лишь вечером и то в небольшом количестве, по ночам же всегда вставал с постели и молился Богу со слезами. Видя всё это, скоморох пришел в умиление и, уверовав во Христа, Бога Истинного, крестился, а за ним крестилась и жена его и весь дом его. После этого грек тот сказал Серапиону:
— Иди, брат, ибо мы хотим освободить тебя от твоего рабства, как ты освободил нас от рабства диаволу.
Он же сказал им:
— Так как Бог мой даровал вам спасение, то открою вам тайну мою: я не был рабом, но свободным египтянином; но увидав, что вы заблуждаетесь и близки от погибели, я сжалился над вами и по этой причине продал себя вам в рабство, дабы при помощи Божией наставить вас на путь спасения. Но так как вы теперь уже наставлены на этот путь, то возьмите обратно серебро ваше; я же пойду позабочусь о спасении других людей.
Но они долгое время упрашивали его, говоря:
— Мы готовы почитать тебя как отца и господина нашего; поэтому будь отныне нам господином, а мы будем рабами твоими. Только не уходи от нас!
Однако никак не могли уговорить его остаться на месте том. Притом они не хотели взять от старца сребренники и говорили ему:
— Честны́й отец, раздай это нищим; с нас же достаточно и того, что ты направил нас на путь спасения.
Но человек Божий отвечал им:
— Вы сами можете раздать то, что принадлежит вам; я же чужое серебро не могу раздавать нищим.
Они же снова стали упрашивать его, чтобы он хотя бы через год посетил их. После того преподобный ушел оттуда в другую страну.
Однажды, встретив корабль, отправляющийся из Александрии в Рим, Серапион сел на него, желая приехать в Рим. Корабельщики же, отплывши от берега, не спросили старца, — уплатил ли он следуемую сумму за перевозку? Они думали друг о друге, что кто-либо из них принял от старца деньги и вещи; хотя они и видели, что он был в очень бедном плаще, однако думали, что у него найдутся деньги для уплаты за перевозку.
Когда корабельщики отплыли от берега стадий около пятисот, то приступили вечером ко вкушению пищи. Не видя же, чтобы старец вкушал пищу, они подумали, что он постится в тот день. То же самое видя и на другой и на третий день, и не понимая, отчего старец не вкушал пищи, подумали, что он простудился на море и страдал от морского ветра. Увидав, что старец не вкушал пищи и на четвертый и на пятый день, спросили его:
— Человек! Почему ты ничего не ешь?
Он же отвечал им:
— Потому я и не ем, что мне нечего есть.
Поговорив между собою относительно того, кто принимал в корабль вещи человека того, и узнав, что он не уплатил денет за перевозку, корабельщики начали роптать на преподобного, с гневом говоря:
— Зачем ты вошел сюда, не имея ничего с собою? Что ты будешь здесь есть? Чем уплатишь нам за провоз?
Старец же отвечал им:
— Я ничего не имею с собою, кроме этого худого рубища, как это вы видите и сами. Если вы не хотите везти меня с собою, отвезите меня назад и доставьте меня туда, откуда вы меня взяли.
Но корабельщики сказали старцу:
— Если бы ты давал нам и сто золотых монет за то, чтобы мы возвратились обратно для тебя одного, то и тогда мы не согласились бы на это, тем более, что сейчас дует попутный нам ветер.
И позволили старцу быть на корабле, питая его Бога ради.
Преподобный же, придя в Рим, обходил дома всех тех граждан, о которых слышал, что они проводили жизнь благочестивую. Беседуя с ними, он получал для себя пользу духовную. Ради этого он и странствовал, собирая богатство духовное, дабы купить им себе блага небесные в покое вечном. Эти блага он и получил по благодати Господа нашего Иисуса Христа, Которому воссылается слава во веки веков. Аминь[13].
_-_%D1%80%D0%B0%D0%B7%D0%B4%D0%B5%D0%BB%D0%B8%D1%82%D0%B5%D0%BB%D1%8C_5.png)
_-_%D0%B1%D1%83%D0%BA%D0%B2%D0%B8%D1%86%D0%B0_%D0%A1.png){kind=small}
вятый мученик Христов Максим, имея в сердце своем ревность по Боге, увидел однажды, что идолопоклонники не только сами предаются служению идолам, но и других склоняют к этому, заставляя их преклоняться пред языческим храмом. После этого он стал молиться Богу о том, чтобы Он прекратил гонение на христиан, и многих неверующих сам крестил. Один раз, когда совершалось служение идолам и все язычники усердно стали сходиться и приносить в жертву своим богам не только животных, но и людей, святый мученик, не вынося такого зрелища, вошел в среду идолослужителей и всенародно обличил их, назвав идолов их деревом и камнем, бессильными даже самим себе оказать помощь. Тогда язычники схватили его и сильно сперва избили, а потом побили его камнями. Так и скончался святый мученик[14].
В тот же день память святаго Исидора, Христа ради юродивого, Ростовского чудотворца, преставившегося в 1474 году.
В тот же день память преподобного отца нашего Никиты, затворника Печерского, потом епископа Новгородского, скончавшегося в 1108 году.
_-_%D0%BA%D0%BE%D0%BD%D1%86%D0%BE%D0%B2%D0%BA%D0%B0_30.png)
- ↑ Декий царствовал с 249 г. по 251 г.
- ↑ Остров Хиос находится на Средиземном море (в северной его части).
- ↑ Еванг. от Иоан., гл. 6, ст. 47 и 58.
- ↑ Еванг. от Луки, гл. 16, ст. 10.
- ↑ Кончина святаго мученика Исидора последовала в 250-м году.
- ↑ Кизик находился на полуострове Пропонтиды (Мраморного моря) Арктониссе.
- ↑ Память ее празднуется св. Церковию 2-го декабря.
- ↑ Наименование Синдонита было усвоено преподобному Серапиону потому, что он носил только один синдон (σινδὼν) — грубую льняную одежду.
- ↑ Еванг. от Матф., гл. 19, ст. 21.
- ↑ Еванг. от Матф., гл. 10, ст. 9—10.
- ↑ Лакедемония, или Лакония, — юго-восточная область Пелопоннеса, граничила на севере с Арголидой и Аркадией, на востоке — с Миртойским морем, на юге — с Лаконским, или Гифеатским, заливом, на западе — с Мессенией.
- ↑ Манихейство — еретическое лжеучение, представляющее собою смесь христианского учения с началами религии Зороастра. Основателем манихейства был Манес, маг персидский. Манес учил, что от века существуют два независимых царства — добра и зла, которые находятся в постоянной борьбе друг с другом. Человек также, по учению Манеса, состоит из смешения двух элементов — света и тьмы и имеет как бы две души — добрую и злую, которые постоянно борются между собою. В жизни манихеи были весьма воздержны: они проповедовали безбрачие и постоянный пост. Манихейство было довольно сильно распространено в III и IV вв.
- ↑ Кончина святаго Серапиона последовала в V-м веке.
- ↑ По месяцеслову императора Василия святый мученик Максим скончался в гонение Декия 14 мая 250 года.