Содержаніе. На два сигнальные огонька съ башни отвѣчаетъ третій вдали надъ болотомъ. Между тѣмъ съ быстротою стрѣлы несется по волнамъ челнокъ на встрѣчу путникамъ: это ладья Флегіаса, кормщика адскаго болота. Съ бѣшенствомъ окликаетъ онъ Данта, но, укрощенный Виргиліемъ, принимаетъ поэтовъ въ свою ладью. Они плывутъ. Тогда изъ воды поднимается тѣнь флорентинца Филиппа Ардженти и силится опрокинуть ладью, но Виргилій отталкиваетъ, а грѣшники увлекаютъ свирѣпаго флорентинца; онъ въ бѣшенствѣ грызетъ самаго себя. — Между тѣмъ страшные крики оглушаютъ поэтовъ: они приближаются къ адскому городу, Дисъ, съ огненными башнями, окруженному глубокими рвами. У воротъ города поэты выходятъ на берегъ; но тысячи падшихъ съ неба ангеловъ возбраняютъ имъ входъ. Виргилій ведетъ съ ними переговоры; демоны согласны впустить Виргилія, но Данте долженъ одинъ возвратиться. Онъ въ ужасѣ. Виргилій, обѣщая не покидать его, снова переговариваетъ съ демонами; но тѣ предъ его грудью запираютъ ворота города и оставляютъ поэта за порогомъ. Виргилій возвращается къ Данту; онъ самъ въ сильномъ смущеніи, однакожъ утѣшаетъ живаго поэта скорымъ прибытіемъ небесной помощи.
1 Я продолжаю. Прежде, чѣмъ мы были
У основанья грозной башни сей,
Въ ея вершинѣ взоръ нашъ приманили
112 Что рекъ онъ имъ, разслушать я не могъ;
Но онъ не долго съ ними находился,
Какъ всѣ враги укрылись за порогъ
115 И входъ ему предъ грудью затворился;
Владыка мой оставленъ былъ совнѣ
И медленно ко мнѣ онъ возвратился.
118 Потупивъ взоръ, утратившій вполнѣ
Все мужество, онъ говорилъ, вздыхая:
«Кто въ домъ скорбей пресѣкъ дорогу мнѣ?»
121 И мнѣ потомъ: «Мой гнѣвъ въ лицѣ читая,
Ты не страшись: мы побѣдимъ ихъ хоръ,
Чтобъ ни творилъ онъ, градъ свой охраняя.
124 Уже не новъ такой его отпоръ:
Онъ явленъ былъ у вратъ первоначальныхъ,
Что каждому отворены съ тѣхъ поръ.
127 Надъ ними зрѣлъ ты надпись словъ печальныхъ;
И ужъ оттоль низходитъ въ глубь теперь
И, безъ вождя, грядетъ въ пучинахъ дальнихъ
130 Тотъ, кто для насъ разверзнетъ въ крѣпость дверь.»
Комментаріи.
[61]1. Я продолжаю (Io dico seguitando). Къ поясненію этихъ словъ комментаторы приводятъ слѣдующее преданіе: до своего изгнанія Данте написалъ только первыя семь пѣсенъ, которыя и остались во Флоренціи. Спустя нѣсколько лѣтъ послѣ того, жена Данта между вещами, спасенными ею во время разграбленія Дантова дома, нашла эту рукопись и немедленно отправила ее къ Маркизу Морелло Маласпини въ Луниджіанѣ, гдѣ въ то время находился Данте, съ просьбою передать рукопись поэту и убѣдить его продолжать начатую поэму. Такимъ образомъ Данте опять получилъ свою собственность и словами: я продолжаю, связалъ нить прерваннаго разсказа. Впрочемъ другіе толкователи Данта сомневаются въ истинѣ этого преданія.
[62]4. Два огонька даютъ знать перевощику, что прибыли двое, третьимъ отвѣчаетъ самъ перевощикъ на поданный ему сигналъ. Ландино.
[64]61. Филиппо Ардженти, очень богатый флорентинецъ изъ фамиліи Кавуччіули, вѣтви Адимари, прозванный Ардженти за то, что подковалъ свою лошадь серебрянными подковами, былъ, по словамъ Боккаччіо (Decam. IX, 8) очень вспыльчивъ, такъ, что при малѣйшемъ поводѣ приходилъ въ неистовый гнѣвъ. — Адимари были Черные и личные враги Данта.
67—68. Адскій городъ (слич. Ада III, 3), названный Дисъ (одно изъ названій Плутона или Люцифера), составляетъ шестой кругъ ада, отдѣленный отъ пятаго (болотистаго Стикса) стѣною и глубокими рвами. Многіе думаютъ, что Данте заимствовалъ идею объ адскомъ городѣ у Виргилія (Aen VI, 549 et. s.)
70. Назвавъ башни адскаго города мечетями, Данте придаетъ ему характеръ демонскаго города, а вмѣстѣ съ тѣмъ даетъ знать, что населяющіе его грѣшники не слѣдовали въ жизни ученію Христовой Церкви.
72. «Subverti vos, sicut subvertit Deus Sodomam, et Gomorrham, et facti estis quasi torris raptus ob incendio.» Vulg. Amos. Cap. 4, 11.
[65]73. Вѣчный огонь, раскаляющій стѣны адскаго города, есть тотъ самый божественный свѣтъ любви и истины, который въ чистилищѣ возжигаетъ надежду, а въ раю составляетъ высочайшее блаженство душъ или свѣтовъ; но въ аду онъ уже не свѣтитъ и не согрѣваетъ враговъ Божіихъ, отрѣкшихся отъ божественной любви, но не возмогшихъ совершенно отъ нея отрѣшиться. Эта глубокая идея проведена, какъ мы увидимъ, во всей поэмѣ Дантовой (Ада XIV, 28, XV, XIX, 25, XXVI, 42; Чистил. XXV, 112 и Рая V, 118). Копишъ и Рутъ.
75. Глубокимъ адомъВиргилій называетъ слѣдующіе круги въ отличіе отъ вышележащихъ, въ которыхъ наказуется одно только невоздержаніе, тогда какъ ниже наказуются злоба и грѣхъ дикой животности. (См. Ад. XI, 79).
76. Воды Стикса вливаются во рвы вокругъ города, а потому въ нихъ можно проникнуть изъ этой адской рѣки Филалетесъ.
81. Тутъ вступаемъ мы въ шестой кругъ, гдѣ наказуются еретики, особенно основатели еретическихъ сектъ (ересіархи).
82. «Здѣсь, на рубежѣ истиннаго глубокаго ада, Данте видитъ толпы ангеловъ, свергнутыхъ съ неба съ Люциферомъ. Они, столько же съ яростію, сколько и съ предусмотрительностію, заграждаютъ входъ пришельцу, руководимому разумомъ. Еще разумъ они и согласны были бы принять (ст. 89), вѣроятно, съ цѣлію овладѣть имъ и тѣмъ лишить странника его руководительства; но человѣка, ведомаго разумомъ, они уже никакъ не хотятъ впустить. Имъ непремѣнно хочется отпустить Данта одного безъ Виргилія: оставленный разумомъ человѣкъ неминуемо становится жертвою заблужденія, которое и наказуется въ этомъ огненномъ городѣ. Виргилій передаетъ имъ волю неба, но демоны запираютъ врата города: они не хотятъ уже слушать и разума, какъ скоро онъ говоритъ имъ о повиновеніи Богу. Но Виргилій не теряетъ упованія на высшую силу: она, какъ врагъ всякой лжи, какъ непреложная
[66]защитница истины, должна рано или поздно явиться на помощь уповающему.» Копишъ и Штрекфуссъ.
97. Здѣсь опредѣленное число поставлено вмѣсто неопредѣленнаго.
