Возславимъ, сестры, блѣдную Луну, 5 Лучистую полюбимъ глубину,
И тайну сновъ, ее, ее одну.
2.
Мнѣ страшно, страшно: какъ сумѣю
Царицу сердца восхвалить?
Какъ рабъ влюбленный, я предъ нею 10 Блаженно гасну, цѣпенѣю,
И мысли лучшія не смѣю
Соткать въ серебряную нить.
Да не сочтетъ за дерзновенье
Царица пышная, Луна, 15 Что, вѣря въ яркое мгновенье,
Въ безумномъ снѣ самозабвенья,
Поетъ ей рабъ свое хваленье,
И да звенитъ его струна.
О, души блѣдныя, внемлите, 20 Я стройный гимнъ пою Лунѣ,
Со мной душой своей сплетите
Непогасающія нити,
Мечты влюбленныя храните,
Любовь любите въ сладкомъ снѣ.
Какъ это чувство, какъ называется?
Только тебя я вездѣ замѣчаю, Только одну. 40 Это лишь чувство не забывается,
Взорами взоры твои я встрѣчаю, Славя Луну.
Она опальная мечта, 70 Она печальна и чиста, Она одинъ намекъ на нѣжность.
Но вотъ сейчасъ, но вотъ сейчасъ
Огнемъ своихъ зеленыхъ глазъ Она разрушитъ безмятежность.
75 Она холодный свѣтъ прольетъ,
И волю чарами убьетъ, Она сибилла[1] и колдунья.
Въ душѣ разъялась глубина,
Душѣ судьба ея видна, 80 Въ очарованьи новолунья.
6.
О, вновь родясь, она пьянитъ сердца,
Внушая мысль, что жизнь—одна влюбленность,
Когда же мы достигнемъ до конца,
Погаснувъ, мы находимъ обновленность.
85 Ущербная, уставъ лучомъ плѣнять,
Она наводитъ ужасъ на поэта,
И, сглазивъ душу, ей даетъ понять,
Что можно все, что нѣтъ ни въ чемъ запрета.
Когда же закруглится по краямъ, 90 Она горитъ какъ чаша золотая,
Въ которой боги пить даютъ богамъ,
Тамъ гдѣ любовь безсмертно-молодая.
Еще, и вотъ—она какъ рдяный[2] щитъ,
Какъ полнота пылающаго шара,
К. Д. Бальмонтъ. Будемъ какъ Солнце. — М.: Изд. Скорпіонъ, 1903