Булочникъ Чисти однимъ своимъ отвѣтомъ заставляетъ Джери Спину отказаться отъ неумѣстнаго вопроса.
Каждый изъ мужчинъ похвалилъ замѣчаніе Оретты, и королева приказала Пампинеѣ продолжать бесѣду. Та начала такимъ образомъ:
— Прекрасныя дамы! Я не умѣю сама разсудить, кто грѣшитъ болѣе въ нѣкоторыхъ случаяхъ: природа ли, создающая для прекрасной души самое неприглядное тѣло, или Фортуна, предназначающая для тѣла, одареннаго прекрасной душой, какое-нибудь низкое занятіе; это мы могли видѣть на примѣрѣ нашего земляка Чисти, а равно и на многихъ другихъ. Этотъ Чисти, имѣя самую возвышенную душу, былъ булочникомъ. Разумѣется, я одинаково проклинала бы и судьбу, и природу, если бы не знала, что природа всегда очень разсудительна, а Фортуна одарена тысячью глазъ, хотя профаны и воображаютъ ее слѣпою. Я думаю, что они, какъ существа очень осмотрительныя, поступаютъ такъ же, какъ дѣлаютъ часто и смертные, когда, не особенно полагаясь на будущее, прячутъ, ради своего благополучія, самыя драгоцѣнныя для нихъ вещи въ мѣста самыя незамѣтныя въ ихъ жилищѣ, какъ въ наименѣе подозрительныя, а во время крайней нужды вытаскиваютъ ихъ оттуда, и невзрачное мѣсто сохранило ихъ лучше, чѣмъ сберегла бы самая лучшая комната. Такъ и двѣ міровыя властительницы нерѣдко скрываютъ самые дорогіе предметы для нихъ во мракѣ ремеслъ, почитаемыхъ самыми низкими, а при надобности извлекаютъ ихъ оттуда и тѣмъ ярче бываетъ ихъ блескъ. Нѣчто подобное, хотя и въ незначительномъ дѣлѣ, проявилъ также булочникъ Чисти, заставивъ своимъ умомъ обратить на себя вниманіе извѣстнаго Джери Спина, Новелла объ Ореттѣ, которая была женою Спины, привела мнѣ на память и эту. Я передамъ вамъ ее вкратцѣ.
Еще при папѣ Бонифаціи, при которомъ Джери Спина достигъ высшихъ должностей, во Флоренцію было отправлено нѣсколько знатныхъ пословъ по какой-то важной надобности. Они остановились въ домѣ Джери, который и велъ съ ними совѣщанія о папскихъ дѣлахъ. Почему-то такъ вышло, что Джери чуть не каждое утро отправлялся съ этими послами пѣшкомъ къ церкви Санта Марія Угги. Чисти имѣлъ тутъ свою пекарню, гдѣ лично занимался своимъ ремесломъ. Хотя Фортуна и дала ему въ удѣлъ довольно низкое занятіе, однако, настолько оказалась благосклонной, что онъ сталъ очень богатымъ человѣкомъ; не желая мѣнять свое занятіе ни на какое другое, онъ жилъ припѣваючи, имѣя всегда, между прочими благами, наилучшія бѣлыя и красныя вина, славившіяся во Флоренціи или окрестностяхъ.
Видя, что каждое утро мимо его дверей проходитъ Джери съ папскими послами и что погода очень жаркая, онъ подумалъ, что было бы очень любезно съ его стороны предложить имъ выпить бѣлаго винца; но, вспомнивъ о своемъ званіи и о званіи Джери, онъ рѣшилъ, что нехорошо навязываться съ такимъ приглашеніемъ, и сталъ обдумывать способъ, какъ бы заставить Джери самого напроситься на это. Чисти всегда носилъ бѣлоснѣжную куртку и чисто вымытый передникъ, казался, поэтому скорѣе мельникомъ, чѣмъ булочникомъ, и каждое утро, въ тотъ часъ, когда долженъ былъ пройти Джери съ послами, онъ велѣлъ приносить къ своей двери новенькій луженый кувшинъ со свѣжей водой, маленькій новый болонскій боченочекъ съ благороднѣйшимъ бѣлымъ виномъ и два стаканчика, которые казались серебряными, до того они были чисты. Расположившись поудобнѣе, онъ, раза два сплюнувъ, принимался тянуть свое винцо такъ аппетитно, что всякому до смерти захотѣлось бы попробовать. Джери молча смотрѣлъ на него разъ и другой, но на третье утро спросилъ:
— Что это такое, Чисти? Вкусно?
Чисти, быстро поднявшись, отвѣтилъ:
— Да, сударь, но я не могу вамъ, какъ слѣдуетъ, опредѣлить, пока вы не отвѣдаете сами.
Подѣйствовалъ ли на Джери зной, или онъ утомился болѣе обыкновеннаго, или, быть можетъ, заманчивая манера пить, усвоенная Чисти, возбудила въ немъ жажду, — во всякомъ случаѣ онъ, улыбаясь, обратился къ посламъ и промолвилъ:
— Господа, намъ слѣдуетъ попробовать вина у этого почтеннаго человѣка; можетъ быть, оно такое, что мы и не раскаемся!
И онъ подошелъ къ Чисти вмѣстѣ съ послами. Тотъ немедленно велѣлъ принести отличнѣйшую скамейку изъ булочной и пригласилъ ихъ сѣсть, а своимъ слугамъ, которые принялись мыть первымъ дѣломъ стаканы, промолвилъ:
— Ступайте, друзья мои, предоставьте эту работу мнѣ: я съ ней умѣю справляться не хуже, чѣмъ сажать хлѣбы, и не ждите, что вамъ удастся поживиться хотя каплей.
Сказавъ такимъ образомъ, онъ самъ вымылъ четыре новенькихъ изящнѣйшихъ стакана и велѣлъ принести маленькій боченокъ своего лучшаго вина, которымъ любезно и угостилъ Джери съ товарищами. Вино имъ показалось такимъ превосходнымъ, какого они давно не пивали. Они превознесли его всякими похвалами и, пока оставались въ городѣ, чуть не каждое утро заходили съ Джери пить его.
Когда послы собрались уѣзжать, Джери, по долгу службы, задалъ великолѣпный пиръ и пригласилъ нѣкоторыхъ изъ наиболѣе почтенныхъ согражданъ, а между ними и Чисти, который, однако, ни за что не соглашался придти. Тогда Джери отправилъ къ нему одного изъ своихъ слугъ, чтобы получить хотя одну бутылку изъ его винъ и во время перваго блюда поднести каждому по полстакана. Слуга, вѣроятно раздосадованный тѣмъ, что ему ни разу не удавалось выпить этого вина, явился къ Чисти съ громадной бутылью; увидѣвъ ее, Чисти сказалъ:
— Сынъ мой, господинъ Джери не ко мнѣ послалъ тебя!
Слуга нѣсколько разъ утверждалъ противное, по, не будучи въ состояніи добиться иного отвѣта, вернулся къ Джери и сказалъ ему. Тогда тотъ приказалъ слугѣ:
— Вернись и скажи, что именно къ нему; а если онъ опять тебѣ такъ отвѣтитъ, то спроси, къ кому же я посылаю тебя.
Слуга вернулся и сказалъ:
— Понятно, господинъ Джери посылаетъ меня къ тебѣ.
— Нѣтъ, непонятно, родной мой, — отвѣчалъ Чисти.
— Такъ къ кому же онъ меня посылаетъ? — спросилъ слуга.
— Къ рѣкѣ Арно, — отвѣтилъ Чисти.
Какъ только донесъ объ этомъ слуга Джери, такъ тотъ сразу догадался, въ чемъ дѣло, и сказалъ слугѣ:
— А покажи мнѣ бутылку, что̀ ты носилъ туда.
— Чисти говорилъ правду, — замѣтилъ онъ, взглянувъ на бутылку. И выбранивъ слугу, велѣлъ ему взять бутылку почище. Увидѣвъ новую посудину, Чисти воскликнулъ:
— Теперь я знаю, что дѣйствительно онъ послалъ тебя ко мнѣ!
И весело наполнилъ бутылку виномъ. Въ тотъ же самый день онъ еще долилъ боченокъ такимъ же виномъ и, веля бережно нести его въ домъ Джери, пошелъ слѣдомъ самъ. Увидавъ хозяина, онъ сказалъ:
— Мнѣ не хотѣлось бы, сударь, чтобы вы думали, будто большая бутыль испугала меня сегодня утромъ; но мнѣ думалось, вы позабыли о томъ, на что я указывалъ вамъ своими маленькими боченочками, а именно, что это вино не семейное. Вотъ я и хотѣлъ вамъ утромъ напомнить объ этомъ; теперь же я не намѣренъ ужь больше быть сторожемъ этого вина и приказалъ все вамъ принести. Поступайте отнынѣ съ нимъ, какъ вамъ угодно.
Джери оцѣнилъ даръ Чисти, отблагодарилъ его такъ, какъ считалъ наиболѣе приличнымъ, и съ тѣхъ поръ очень уважалъ его и дружилъ съ нимъ.