На крышу падаютъ дождевыя капли—тихія, теплыя капли; кажется, смирныя такія. Но вотъ онѣ по водосточной трубѣ скатились въ лужу—и тутъ оказывается, что онѣ порядочныя забіяки: толкаются, подпрыгиваютъ, брызжутъ фонтанчиками и фонтанчики дерутся между собой длинными струйками, точно руками. Такъ перепутаются въ дракѣ,—не разберешь, гдѣ какой фонтанчикъ.
Потомъ приходится течь дальше въ канавкѣ по камнямъ. Тутъ уже некогда драться. Но капельки текутъ сердитыя, важничаютъ и надуваются пузырями. Только пузыри натыкаются на камни и лопаются. А сверху все спрыгиваютъ новыя капельки—серебряныя бутылочки и весело спрашиваютъ:
— Что такое? Въ чемъ дѣло? Отчего вы злитесь?
Вотъ капельки добѣжали до рѣшетки, которая ведетъ подъ землю. Тутъ поднялась страшная толкотня и воркотня:
— Не мѣшайте, пожалуйста!
— Сами мѣшаете!
— Пустите меня впередъ!
— Невѣжа, невѣжа, невѣжа!
Такъ ссорились дождевыя капельки. Но подъ землей оказалось темно. Онѣ притихли и стали жаться другъ къ другу. Не тутъ-то было! Тамъ полагается каждой капелькѣ въ одиночку пробираться сквозь землю. Это было скучно и страшно. Очень хотѣлось повидаться съ другими!
Можетъ-быть, онѣ потомъ и встрѣтились въ какомъ-нибудь ручейкѣ. То-то цѣловались! Я не знаю навѣрное: дырочки въ рѣшеткѣ были маленькія и мнѣ не удалось пролѣзть за каплями подъ землю.