Стараясь выбирать тѣнистыя мѣста,
Я ѣхалъ по лѣсу, и эта красота
Деревьевъ, дремлющихъ въ полуденномъ покоѣ,
Какъ бы недвижимо купающихся въ зноѣ, 5 Меня баюкала, и въ душу мнѣ проникъ
Дремотныхъ помысловъ мерцающій родникъ.
Я вспомнилъ молодость… Обычныя мгновенья
Надеждъ, наивности, влюбленности, забвенья,
Что свѣтитъ пламенемъ воздушно-голубымъ, 10 И превращается внезапно въ черный дымъ.
Зачѣмъ такъ памятно, нѣмою пеленою,
Видѣнья юности, вы встали предо мною?
Уйдите. Мнѣ нельзя вернуться къ чистотѣ,
И я уже не тотъ, и вы уже не тѣ. 15 Вы только призраки, вы горькіе упреки,
Терзанья совѣсти, просроченные сроки.
А я двойникъ себя, я всадникъ на конѣ,
Безцѣльно ѣдущій—куда? Кто скажетъ мнѣ!
Все помню… Старый садъ… Цвѣты… Чуть дышутъ вѣтки… 20 Тамъ счастье плакало въ заброшенной бесѣдкѣ,
Тамъ кто-то былъ съ лицомъ, въ которомъ боли нѣтъ,
Съ лицомъ моимъ—увы—моимъ въ шестнадцать лѣтъ.
Неподражаемо-стыдливыя свиданья,
Любви несознанной огонь и трепетанья, 25 Слова, поющія въ душѣ лишь въ тѣ года,
„Люблю“, „Я твой“, „Твоя“, „Мой милый“, „Навсегда“.
Какъ сладко вмѣстѣ быть! Какъ страшно сѣсть съ ней рядомъ!
Какъ можно выразить всю душу быстрымъ взглядомъ!
О, сказкой ставшая, поблекнувшая быль! 30 О, крылья бабочки, съ которыхъ стерлась пыль!
Темнѣй ложится тѣнь, сокрытъ густымъ навѣсомъ
Родной мой старый садъ, смѣненный дикимъ лѣсомъ.
Невинный шопотъ сновъ, ты сердцемъ позабытъ,
Я слышу грубый звукъ, я слышу стукъ копытъ. 35 То голосъ города, то гулъ глухихъ страданій,
Рожденныхъ сумракомъ нѣмыхъ и тяжкихъ зданій.
То голосъ призраковъ, замученныхъ тобой,
Кошмаръ, исполненный уродливой борьбой,
Живое кладбище блуждающихъ скелетовъ 40 Съ гнилымъ роскошествомъ заученныхъ отвѣтовъ,
Очагъ, въ чью пасть идутъ хлѣба съ кровавыхъ нивъ,
Гдѣ слабымъ мѣста нѣтъ, гдѣ силенъ тотъ, кто лживъ.
Но тамъ есть счастіе—уйти безповоротно,
Душой своей души, къ тому, что мимолетно, 45 Что свѣтитъ радостью иного бытія,
Мечтать, искать, и ждать,—какъ сдѣлалъ это я.
Мнѣ грезились міры, рожденные мечтою,
Я землю осѣнялъ своею красотою,
Я всѣхъ любилъ, на все склонялъ свой чуткій взоръ, 50 Но мракъ ужь двинулся, и шелъ ко мнѣ, какъ воръ.
Мнѣ стыдно плоскости печальныхъ приключеній,
Вселенной жаждалъ я, а мой вампирный геній
Былъ просто женщиной, познавшей лишь одно,
Красивой женщиной, привыкшей пить вино. 55 Она такъ медленно раскидывала сѣти,
Мы веселились съ ней, мы были съ ней какъ дѣти,
Пронизанъ солнцемъ былъ ласкающій туманъ,
И я на шеѣ вдругъ почувствовалъ арканъ.
И пьянство дикое, чумной порокъ Россіи, 60 Съ непобѣдимостью властительной стихіи,
Меня низринуло съ лазурной высоты
Въ провалы низости, тоски, и нищеты.
Иди, иди, мой конь. Страшатъ воспоминанья.
Хочу забыть себя, убить самосознанье. 65 Что́ пользы вспоминать теперь, передъ концомъ,
Что я случайно былъ и мужемъ, и отцомъ,
Что хоронилъ дѣтей, что иногда, случайно…
О, нѣтъ, молчи, молчи! Пусть лучше эта тайна
Умретъ въ тебѣ самомъ, какъ умерло давно,
70 Что было такъ свѣтло Судьбой тебѣ дано.
Но гдѣ я? Что со мной? Вокругъ меня завѣса
Непроницаемо-запутаннаго лѣса,
Повсюду—острые и цѣпкіе концы
Вѣтвей, изогнутыхъ и сжатыхъ, какъ щипцы, 75 Они назойливо царапаютъ и ранятъ,
Дорогу застятъ[1] мнѣ, глаза мои туманятъ,
Встаютъ преградою смутившемуся дню,
Ложатся подъ ноги взыгравшему коню.
Я вижу чудища за ветхими стволами, 80 Они слѣдятъ за мной, мигаютъ мнѣ глазами,
Съ кривой улыбкою.—Послѣдній лучъ исчезъ.
Враждебнымъ ропотомъ и смѣхомъ полонъ лѣсъ.
Вершины шорохомъ окутались ростущимъ,
Какъ бы предчувствіемъ предъ сумрачнымъ грядущимъ. 85 И тучи зыбкія, на небѣ голубомъ,
Съ змѣистой молніей рождаютъ гулъ и громъ.
Ударъ, еще ударъ, и вотъ вблизи налѣво,
Исполненъ ярости и мстительнаго гнѣва,
Взметнулся огненный пылающій языкъ. 90 Въ сухомъ валежникѣ какъ будто чей-то крикъ,
Глухой и сдавленный, раздался на мгновенье,
И замеръ. И кругомъ, вездѣ—огонь, шипѣнье,
Деревьевъ-факеловъ кипящій дымный адъ,
И бури бѣшеной раскатистый набатъ. 95 Порвавши повода, средь чаднаго тумана,
Какъ бы охваченный прибоемъ Океана,
Мой конь несетъ меня, и странно-жутко мнѣ
На этомъ взмыленномъ испуганномъ конѣ.
Лѣсной пожаръ гудитъ. Я понялъ предвѣщанье, 100 Передъ душой моей вы встали на прощанье,
О, тѣни прошлаго!—Простите же меня,
На страшномъ рубежѣ, средь дыма и огня!
См. также одноимённые страницы.
К. Д. Бальмонтъ. Полное собраніе стиховъ. Томъ второй. Изданіе четвертое — М.: Изд. Скорпіонъ, 1914