Моряки умирали, и въ тотъ день, какъ изъ тучъ 70 Громъ прорвался, роняя жгучей молніи лучъ,
Ихъ лишь семь оставалось. Шесть убило грозой,
Ихъ, какъ муміи, черной разложивъ полосой,
А седьмого пронзило въ грудь обломкомъ, и онъ,
На обломкѣ—обломокъ, былъ въ вѣтрахъ вознесенъ, 75 И надъ бездной качался. Это все? У руля
Видно женщину. Небо—ликъ ея; не земля,
Такъ прекрасно лишь небо, надъ просторомъ морей,
Въ свѣтѣ звѣздныхъ сіяній и закатныхъ огней;
И прекрасный ребенокъ на колѣняхъ ея, 80 Онъ во всемъ выражаетъ восхищенье свое;
Радъ онъ трепету молній, и смѣется громамъ,
Полногласному вѣтру, полнозвучнымъ вѣтрамъ,
Манитъ тигровъ, чтобъ встали и пришли поскорѣй,
Между тѣмъ какъ отъ страха столько яркихъ лучей 85 Въ ихъ глазахъ, что свѣтлѣе каждый бѣглый ихъ взоръ,
Чѣмъ летящій по небу огневой метеоръ;
Бьется сердце ребенка, не стихаетъ гроза,
Но у матери скорбны и безъ блеска глаза.
«О, не смѣйся, мой милый, о, не смѣйся, шутя, 90 «Лучше спи, успокойся, дорогое дитя,
«Сонъ обманетъ ту муку, что грозитъ намъ съ тобой,
«Въ чемъ она, я не знаю, но страшусь предъ судьбой,
«Потому что съ тобою будетъ разный намъ путь!
«Спи же, спи предъ разлукой! Эта блѣдная грудь, 95 «Что трепещетъ въ испугѣ,—для тебя колыбель,
«Для тебя, мой желанный, въ ней пріютъ и постель.
«Что́ есть жизнь, что́ есть смерть, что́ есть мы, если въ часъ
«Какъ погибнетъ корабль, больше нѣтъ уже насъ?
«Какъ! не видѣть тебя, быть безъ ласки твоей? 100 «Послѣ жизни быть тѣмъ, чѣмъ мы были предъ ней?
«Этихъ рукъ не касаться, не знать этихъ грезъ—
«Этихъ губъ, этихъ глазъ, этихъ нѣжныхъ волосъ?
«И не знать этой рѣчи, что ласкаетъ мнѣ слухъ,
«Всей тѣлесной одежды, одѣвающей духъ, 105 «Что моимъ былъ ребенкомъ, былъ родимымъ,—и вотъ,
«Погасаетъ, блѣднѣетъ, точно радуги сводъ,
Дула къ тигру направивъ, три стрѣлка у кормы,
Цѣлятъ, выстрѣлы громки, и изъ вспыхнувшей тьмы 185 Пули вынеслись мѣтко тигру въ крѣпкую грудь,
И онъ долженъ во влагѣ безпробудно уснуть.
Подъ кипучей волною чуть концомъ шевеля,
Лишь обломокъ остался отъ того корабля,
Погружается въ бездну, вотъ почти не видать, 190 Но за это спасенье поблѣднѣвшая мать
Ухватилась упорно цѣпкой лѣвой рукой,
И красавца-ребенка поднимаетъ въ другой.
Смерть, Надежда, и Ужасъ, Красота, и Любовь,
Рѣютъ, слившись надъ нею, раздѣляются вновь, 195 Блещутъ яркимъ испугомъ въ изступленныхъ глазахъ,
И горятъ метеоромъ вкругъ нея на волнахъ,
А ребенокъ смѣется, какъ смѣялась волна,
Передъ тѣмъ какъ проснулась подъ грозой глубина.
Океанъ и ребенокъ другъ на друга глядятъ, 200 И загадкой исполненъ этотъ радостный взглядъ.
Въ этомъ красивомъ отрывкѣ много интересныхъ и даже блестящихъ частностей, но въ цѣломъ это скорѣе байроновская манера, чѣмъ шелліевская.
Это произведение перешло в общественное достояние в России согласно ст. 1281 ГК РФ, и в странах, где срок охраны авторского права действует на протяжении жизни автора плюс 70 лет или менее.
Если произведение является переводом, или иным производным произведением, или создано в соавторстве, то срок действия исключительного авторского права истёк для всех авторов оригинала и перевода.
См. также одноимённые страницы.
