Среди всѣхъ стимуловъ природы на человѣка, при его глубокой зависимости отъ нея, раньше всего оказываютъ полезное дѣйствіе тѣ, которые ослабляютъ эту зависимость, давая ему въ руки связь, соединяющую его съ остальнымъ живымъ міромъ. Путь къ этому заключается въ прочномъ пріобрѣтеніи полезныхъ растеній и животныхъ посредствомъ земледѣлія и скотоводства.
Правда, и ранѣе того человѣкъ, вынужденный жить дарами природы, не пріобрѣталъ безъ труда своей пищи, жилища и другихъ предметовъ, необходимыхъ для жизни. Природа нигдѣ не подноситъ ему пищу прямо къ губамъ и не строитъ хижинъ у него надъ головою. Австраліецъ немного прибавляетъ къ добыванію пищи, когда прибѣгаетъ къ острой или лопато-образной палкѣ для выкапыванія корней, или когда дѣлаетъ топоромъ надрѣзы на деревѣ, служащіе опорою для его ногъ при влѣзаніи, или, когда онъ ставитъ удочки, сѣти, силки для мелкихъ животныхъ и западни для крупныхъ: ему всегда приходится прибавлять къ этому нѣчто свое и притомъ не одно только физическое усиліе. Многія его произведенія позволяютъ замѣтить у него извѣстное развитіе сиособностей, которое содѣйствуетъ возможно лучшему пользованію добровольными дарами природы. И здѣсь это не совершается какимъ-либо безправнымъ или беззаконнымъ образомъ. Австралійцы и всѣ друтіе охотничьи народы, даже эскимосы, связаны съ опредѣленной областью. Только въ предѣлахъ своей собственной охотничьей области они мѣняютъ жилище вмѣстѣ съ перемѣной временъ года и увеличеніемъ количества дичи.
Но капиталъ, вложенный въ эти техническіе пріемы производства, мало производительный, предназначенный только служить извѣстной минутѣ и не дающій начала никакому прочному культурному пріобрѣтенію. Изъ этого зависимаго, но именно потому и удобнаго положенія, человѣкъ подымается на высшія ступени, когда онъ въ извѣстныхъ направленіяхъ заставляетъ природу оказывать ему болѣе продолжительвыя услуги. Въ этомъ пробужденіи нужда бываетъ полезнѣе избытка. Во многихъ отношеніяхъ природа является тогда на помощь, такъ какъ она весьма неодинаково надѣлила различныя страны растеніями, которыя могутъ быть полезны для земледѣлія. Особенно благопріятными въ этомъ отношеніи слѣдуетъ считать области съ рѣзко различающимися временами года, гдѣ въ одномъ изъ нихъ природа проявляетъ свою творческую силу въ 
Палка для выкапывания кореньев и грузовые камни бушменов. (Берлинскій музей народовѣдѣнія.) наибольшемъ изобиліи, а въ другомъ — все въ ней мертво и неподвижно. Мы говоримъ о степяхъ. Нѣкоторыя степныя страны заключаютъ не малое число питательныхъ растеній, потому что природа, стремясь охранить пищевыя вещества и влажность, необходимыя для развитія будущихъ зародышей, въ сухое время накопилавъ зернахъ, клубняхъ, луковицахъ и тыквахъ именно то, что всего полезнѣе для человѣка. Въ такомъ случаѣ страны эти даютъ ему толчокъ къ собиранію и сбереженію и въ то жевремя предоставляютъ ему самыя удобныя для него растенія. Виды нашихъ хлѣбовъ должны были произойти по большей части изъ этихъ областей.
Когда человѣкъ хочетъ прибавить что либо собственными силами къ тому, что ему даетъ природа, эта задача всего проще разрѣшается тѣмъ, что онъ стремится овладѣть источниками своего пропитанія. Уже многіе народы Австраліи, которые по общему мнѣнію стоятъ на низшей ступени культуры, строго запрещаютъ выдергивать растенія съ съѣдобными плодами или разорять птичьи гнѣзда. Всего проще заставить работать на себя природу, если заботиться лишь о томъ, чтобы не мѣшать ей. Дикіе пчелиные улья часто опоражниваются съ такой правильностью, что это даетъ начало первобытному пчеловодству. Человѣкъ позволяетъ другимъ животнымъ собирать запасы, чтобы потомъ отнять ихъ у нихъ. Это приводитъ его другой дорогой къ началамъ земледѣлія. Дреге указываетъ Arthratherum brevifolium, траву въ землѣ намаковъ, приносящую сѣмена, плоды которой бушмены отнимаютъ у нѣкоторыхъ муравьевъ.
Здѣсь природа создаетъ для человѣка извѣстное сдерживающее начало и учитъ его быть бережливымъ. Съ другой стороны, къ тому-же приближаетъ его склонность къ осѣдлости. Тамъ, гдѣ встрѣчаются большіе запасы плодовъ, во время созрѣванія ихъ, появляются цѣлыя племена со всѣхъ сторонъ и живутъ около нихъ до тѣхъ поръ, пока вся эта пища не будетъ съѣдена. Такъ, еще и теперь сандильеросы въ Мексикѣ во время созрѣванія дикихъ дынь отправляются въ песчаныя низменности Гоатцокоалько, а чиппевеи собираются вокругъ болотъ, гдѣ растетъ водяный рисъ (Zizania), и австралійцы справляютъ нѣчто вродѣ празднества жатвы вокругъ Marsiliaceae, дающихъ имъ свои сѣмена. Такимъ образомъ, съ двухъ сторонъ пробивается брешь въ дикой природѣ. Сынъ пустыни становится запасливъ и хочетъ быть осѣдлымъ. Отсюда до великаго открытія, составляющаго эпоху въ жизни человѣчества, въ силу котораго онъ довѣряетъ сѣмена землѣ, чтобы заставить природу принести болѣе обильные плоды, 
Негритянка из Лоанго, работающая в поле. (По фотографіи д-ра Фалькенштейна. Ср. текстъ, стр. 90.) можетъ пройти еще много времени, но, какъ намъ кажется теперь, шагъ этотъ вовсе не такъ великъ.
Начало скотоводства показываетъ далѣе, какъ человѣкъ пришелъ къ тому, чтобы значительную долю природы связать съ своей собственной судьбой. Бродячій дикарь, временно вполнѣ оторванный отъ всего человѣческаго, ищетъ въ природѣ того, что всего болѣе сходно съ нимъ самимъ, или, по крайней мѣрѣ, всего яснѣе заставляетъ его чувствовать собственную слабость и ничтожность. Міръ животныхъ, хотя и отдѣленный глубокой пропастью отъ нынѣшняго человѣка, заключаетъ въ своихъ болѣе кроткихъ и податливыхъ членахъ произведенія природы, съ которыми человѣкъ сближается всего охотнѣе. Извѣстно, съ какою любовью индѣйцы, даяки и нильскіе негры приручаютъ всевозможныхъ животныхъ. Хижины ихъ наполнены обезьянами, попугаями и другими товарищами игръ. Могучее стремленіе человѣка къ общественности могло сильнѣе содѣйствовать на первыхъ, богатыхъ послѣдствіями, шагахъ къ пріобрѣтенію домашнихъ животныхъ, чѣмъ соображеніе о дальнѣйшей пользѣ ихъ. Какъ у наиболѣе низко стоящихъ народовъ нынѣшняго человѣчества, такъ и въ культурныхъ остаткахъ періода, предшествовавшаго разведенію домашнихъ животныхъ и культурныхъ растеній, мы видимъ собаку, какъ единственнаго постояннаго спутника, польза котораго, однако, весьма не велика. Вообще трудно изъ той цѣли, какой животное служитъ въ нашей культурѣ, вывести точное заключеніе о цѣли, ради которой человѣкъ привязалъ его къ себѣ. Въ Африкѣ и Океаніи собака содержится для убоя. Возможно предположить, что лошадь и верблюдъ были приручены сперва не ради ихъ быстроты, а ради молока ихъ самокъ. Извѣстная дружба съ животными на высшихъ ступеняхъ культуры даже въ настоящее время связываетъ пастуха съ его стадомъ. Поэтому скотоводство вызываетъ болѣе страстное отношеніе къ себѣ, чѣмъ земледѣліе, чаще бываетъ дѣломъ мужчинъ и гораздо глубже захватываетъ всѣ частныя и общественныя отношенія. Въ Африкѣ никогда полевые продукты не бываютъ въ такой мѣрѣ, какъ рогатый скотъ, основою жизни, источникомъ радостей, мѣрою собственности, средствомъ къ пріобрѣтенію всѣхъ другихъ желательныхъ предметовъ, въ особенности, женъ и въ концѣ всего денегъ (pecunia). Многіе народы связывали свое существованіе съ существованіемъ любимаго домашняго животнаго въ такой степени, какая становилась опасною для нихъ. Даже при подвинувшейся культурѣ, эти народы, живущіе скотоводствомъ, страдаютъ отъ этой недостаточно прочной основы ихъ жизни. Басуты во всѣхъ отношеніяхъ могутъ быть названы лучшею отраслью великаго племени бечуановъ, но достаточно было отнять у нихъ скотъ, чтобы они стали совершенно безсильными; чума рогатаго скота въ послѣдніе годы почти погубила масаевъ и вагоговъ.
Скотоводство, впрочемъ, производитъ наиболѣе глубокое вліяніе на народы тѣмъ, что заставляетъ ихъ постоянно переходить съ мѣста на мѣсто. Пастушеская и кочевая жизнь почти синонимы. Даже и въ Европѣ альпійское хозяйство, съ перемѣнами долинныхъ и горныхъ пастбищъ, есть отчасти кочевое состояніе. Пастушеская жизнь, требующая широкихъ пространствъ, соотвѣтствуетъ безпокойнымъ склонностямъ болѣе энергичныхъ народовъ. Пустынѣ отдается предпочтеніе предъ плодородною землею, потому что первая представляетъ болѣе простора. Рейнскіе миссіонеры должны были поставить себѣ главной задачею—пріучить нѣкоторыя племена намаковъ къ осѣдлости въ плодородныхъ, орошенныхъ оазисахъ. Какъ мало занимаетъ номадовъ болѣе обширное пользованіе дарами природы, мы видимъ изъ факта, что они обыкновенно не собираютъ зимнихъ запасовъ. Въ окрестностяхъ Гобабиса, на рѣкѣ Нузопъ, Чапмэнъ нашелъ густую траву высотою въ метръ, которая легко и съ выгодою могла-бы быть превращена въ сѣно: намаки сжигали ее, не пользуясь ею. Вслѣдствіе такого равнодушнаго отношенія къ цѣнностямъ, противоположность между скотоводствомъ и земледѣліемъ становится еще болѣе и принимаетъ характеръ важнаго культурнаго контраста. Пржевальскій въ описаніи своего перваго путешествія съ чрезвычайной рельефностью изобразилъ рѣзкую границу между природою и культурою степи и воздѣланной земли, „холоднаго, пустыннаго плоскогорья и теплой плодородной, обильно орошенной и перерѣзанной горами китайской равнины“. Онъ сходится съ Риттеромъ въ томъ, что это положеніе было рѣшающимъ въ исторической судьбѣ народовъ, обитающихъ въ обѣихъ смежныхъ между собою областяхъ. При своемъ вступленіи въ Ордосъ, эту столь важную историческую степную область въ верхнемъ изгибѣ Хоангхо, онъ говоритъ о народахъ этихъ мѣстностей, что они, будучи несходны другъ съ другомъ, какъ по образу жизни, такъ и по характеру, были предопредѣлены природой къ взаимному отчужденію и ненависти. Подобно тому, какъ для китайцевъ безпокойная жизнь, полная лишеній, жизнь кочевника кажется непонятной и достойной презрѣнія, и кочевникъ, въ свою очередь смотрѣлъ презрительно на исполненную заботъ и трудовъ жизнь сосѣдняго земледѣльца и цѣнилъ свою дикую свободу за высшее счастье на землѣ. Въ этомъ и заключается настоящій источникъ противоположности характеровъ обоихъ народовъ: трудолюбивый китаецъ, достигшій съ незапамятныхъ временъ сравнительно высокой и своеобразной цивилизаціи, всегда избѣгалъ войны и считалъ ее за величайшее зло, тогда какъ, наоборотъ, подвижной, дикій и нечувствительный ко всѣмъ физическимъ вліяніямъ обитатель холодныхъ степей Монголіи всегда былъ готовъ къ нападенію и грабежу. При неудачѣ онъ терялъ немного, а въ случаѣ успѣха пріобрѣталъ богатства, накоплявшіяся трудомъ многихъ поколѣній.
Это — противоположность самаго типичнаго кочевого народа самому осѣдлому земледѣльцу, противоположность, историческія послѣдствія которой мы будемъ встрѣчать въ различныхъ степеняхъ въ описательныхъ главахъ этого сочиненія, Но мы не должны забывать, что подобная степень осѣдлой жизни оказывается у весьма древняго культурнаго народа. Другое мы видимъ у дикихъ народовъ. При разсмотрѣніи состояній земледѣльческихъ дикихъ народовъ, намъ придется придавать менѣе значенія столь важному въ этнографическомъ отношеніи различію между кочевыми и осѣдлыми народами. Дѣйствительно, какое значеніе можетъ имѣть осѣдлый образъ жизни, если ей недостаетъ главнаго культурнаго преимущества, устойчивости, безопасности и, насколько это возможно, прогресса. 
Железная мотыка из Кордофана, клинокъ которой употребляется въ качествѣ монеты. (Коллекція Кристи въ Лондонѣ.) ⅛ наст. величины. Ср. текстъ на этой стр. Фактически даже наилучшіе земледѣльцы изъ числа африканскихъ народовъ отличаются поразительной подвижностью, и большая часть деревень, такъ же, какъ и болѣе мелкіе народы, рѣдко остаются въ теченіе нѣсколькихъ поколѣній на одномъ и томъ-же мѣстѣ. Этимъ значительно уменьшается различіе между кочевымъ и земледѣльческимъ образомъ жизни. Африканскій негръ—лучшій земледѣлецъ изъ всѣхъ дикихъ народовъ, за исключеніемъ, быть можетъ, малайскихъ племенъ, въ особенности баттаковъ. Онъ борется съ одолѣвающей его природой, рубитъ деревья и расчищаетъ огнемъ чащу, чтобы пріобрѣсти мѣсто для своихъ полей. Около хижины какого-нибудь бонга или музгуса мы находимъ болѣе различныхъ культурныхъ растеній, чѣмъ въ поляхъ и огородахъ нѣмецкой деревни. Онъ воздѣлываетъ бо̀льшія пространства, чѣмъ это нужно для его употребленія, и хранитъ остатки въ житницахъ надъ или подъ землею. Но при этомъ сила почвы и человѣка никогда не бываетъ вполнѣ использована. Въ такомъ земледѣліи всегда есть нѣчто мелкое, огородное. Названіе „садоводовъ“, какое Кодрингтонъ примѣнялъ къ меланезійцамъ, можетъ быть примѣнено и ко многимъ другимъ дикимъ народамъ. Не говоря уже о томъ, что во многихъ случаяхъ мужчины вообще не занимаются земледѣліемъ, и несовершенныя орудія удерживаютъ его на низкой ступени. Женщины и дѣти своими непрактичными мотыками (см. рис. стр. 88, 90 и 91) только поверхностно вскапываютъ почву. Плугъ нигдѣ не былъ въ употребленіи у настоящихъ дикихъ народовъ, такъ же, какъ и борона, удобреніе, за исключеніемъ пепла сожженныхъ сорныхъ растеній. Гораздо чаще встрѣчаемъ мы обработку террасами и искусственное орошеніе.
Подъ тропиками земледѣліе ограничивается враждебными силами природы, а въ умѣренномъ климатѣ оно сдерживается менѣе плодородной почвой и менѣе благопріятнымъ климатомъ. Первоначально земледѣліе никогда не достигало здѣсь такого распространенія, какъ надъ тропиками, составляло лишь побочную вѣтвь хозяйства, по большей части, почти вполнѣ предоставлялось женщинамъ и служило обыкновенно для удовлетворенія самой крайней нужды. Противоположно быстрому распространенію, какое находили у африканцевъ вновь ввезенныя культурныя растенія, замѣчательно, что новозеландцы, бывшіе вначалѣ большими охотниками до картофеля, добровольно не посадили ни одной штуки, а напротивъ перекопали почти все поле, обработанное для ихъ употребленія капитаномъ Фюрно. Однако, при большей продолжительности земледѣліе даетъ высшіе результаты сравнительно со скотоводствомъ. Оно устойчивѣе и развиваетъ у человѣка полезную привычку къ работѣ. Накопленіе капитала и развитіе промышленности и торговли слѣдуютъ за нимъ въ Мексикѣ и Перу и ведутъ къ большему расчлененію сословій. Въ европейскомъ земледѣліи мы видимъ нѣчто совершенно новое; независимо отъ лучше дѣйствующихъ орудій и методовъ, оно пріобрѣло значительное распространеніе. Оно 
Мотыка из кости черепахи, Мортлокскіе острова. (Британскій музей въ Лондонѣ.) ⅕ наст. величины. уже перестало быть огородничествомъ, какъ земледѣліе негра или океанійца и даже прилежнаго южнаго и восточнаго азіатца.
Дневное пропитаніе еще не обезпечивается такимъ земледѣліемъ. Даже самые дѣятельные земледѣльцы Африки нуждаются въ поддержкѣ въ случаѣ неожиданныхъ перемѣнъ. Непредвидѣнныя стихійныя событія, въ особенности засухи, не щадятъ и райскихъ тропическихъ странъ; голодовки составляютъ бичъ населенія даже и въ самыхъ плодородныхъ странахъ. Ихъ однѣхъ достаточно, чтобы не дать этимъ народамъ перешагнуть за извѣстную черту, за которою только и возможно развитіе высшей культуры. Все добро, собранное въ плодородный годъ, уничтожается голоднымъ годомъ со всѣми его послѣдствіями, доходящими до людоѣдства и продажи дѣтей. Сырость затрудняетъ подъ тропиками собираніе запасовъ. Опустошенія, производимыя муравьями и хлѣбнымъ червемъ, почти не позволяютъ въ Африкѣ сохранять главный хлѣбъ ея, просо, до слѣдующаго года. Сколько-бы земли они ни воздѣлали, и сколько-бы ни принесла имъ жатва, они все должны потребить въ теченіе одного года. Это—одна изъ причинъ, почему негры варятъ такъ много пива. Безъ сомнѣнія, здѣсь, какъ ни велика была-бы вина климата, заключается причина несовершенства, на какомъ по необходимости останавливается земледѣліе у народа, въ нравахъ котораго малое развитіе предусмотрительности и выдержки не связываетъ крѣпкой нитью отдѣльныхъ отраслей дѣятельности съ дѣятельностью каждаго дня.
Притомъ и непріятели, эти „естественные коммунисты“, уравнивающіе всякую собственность, содѣйствуютъ тому, чтобы развитіе земледѣлія не являлось здѣсь пропастью между нимъ и кочевымъ образомъ жизни.
Питаніе, даже и у дикихъ народовъ, занимающихся земледѣліемъ, жадно стремится къ пополненію животной пищей. Противоположно нашимъ физіологическимъ предположеніямъ, жиръ и кровь потребляются въ большомъ количествѣ даже чисто тропическими народами, каковы полинезійцы, и именно относительно такихъ веществъ подмѣчается наибольшее излишество. Всего ближе къ вегетаріанству стоятъ восточные азіатцы, лѣсные негры, воздѣлывающіе бананы, и нѣкогда стояли американскіе культурные народы. Народы крайняго сѣвера, правда, ѣдятъ дико растущихъ растеній больше, чѣмъ мы думаемъ, но вынуждены питаться, главнымъ образомъ, жиромъ и мясомъ морскихъ млекопитающихъ. Нѣкоторыя группы номадовъ питаются съ суевѣрной исключительностью только молокомъ и мясомъ. Коренья съ жадностью разыскиваются ими. Солью охотно пользуются во всѣхъ странахъ земли, и предпочтеніе къ мясу и крови отчасти основывается на потребности въ соли. Отъ быстраго, сильнаго поджариванія соли мяснаго сока пріобрѣтаютъ наибольшее полезное значеніе. Всѣ народы земли привержены къ вкусовымъ веществамъ, содержащимъ кофеинъ и алкоголь. Табакъ не является единственной наркотической травой, употребляемой для куренія; жеваніе бетеля и коки оказываетъ поразительно сходное дѣйствіе. Знакомство со многими ядами досталось культурнымъ народамъ отъ дикихъ.
