Немая книга (Андерсен; Ганзен): различия между версиями
[досмотренная версия] | [досмотренная версия] |
Structor (обсуждение | вклад) уточнение категории, removed: Категория:Проза Ганса Христиана Андерсена с помощью AWB |
Averaver (обсуждение | вклад) м оформление |
||
Строка 12: | Строка 12: | ||
| НАЗВАНИЕОРИГИНАЛА={{lang|da|Den stumme Bog}}, 1851 |
| НАЗВАНИЕОРИГИНАЛА={{lang|da|Den stumme Bog}}, 1851 |
||
| ПОДЗАГОЛОВОКОРИГИНАЛА= |
| ПОДЗАГОЛОВОКОРИГИНАЛА= |
||
| ПЕРЕВОДЧИК=[[Анна Васильевна Ганзен]] |
| ПЕРЕВОДЧИК=[[Анна Васильевна Ганзен]] (1869—1942) |
||
| ИСТОЧНИК=[http://www.skazka.com.ru/article/andersen/0000041andersen.html www.skazka.com.ru] |
| ИСТОЧНИК=[http://www.skazka.com.ru/article/andersen/0000041andersen.html www.skazka.com.ru] |
||
| ДРУГОЕ= |
| ДРУГОЕ= |
||
Строка 18: | Строка 18: | ||
| ИЗОБРАЖЕНИЕ= |
| ИЗОБРАЖЕНИЕ= |
||
| ОПИСАНИЕИЗОБРАЖЕНИЯ= |
| ОПИСАНИЕИЗОБРАЖЕНИЯ= |
||
| ПРЕДЫДУЩИЙ= |
| ПРЕДЫДУЩИЙ= [[Сон (Андерсен/Ганзен)|Сон]] |
||
| СЛЕДУЮЩИЙ= [[«Есть же разница!» (Андерсен/Ганзен)|«Есть же разница!»]] |
|||
| СЛЕДУЮЩИЙ= |
|||
}} |
}} |
||
Строка 42: | Строка 42: | ||
[[Категория:Сказки Ганса Христиана Андерсена]] |
[[Категория:Сказки Ганса Христиана Андерсена]] |
||
[[Категория:Переводы, выполненные Анной Васильевной Ганзен]] |
[[Категория:Переводы, выполненные Анной Васильевной Ганзен]] |
||
[[Категория:Переводы с датского языка]] |
Версия от 18:17, 2 сентября 2013
← Сон | Немая книга | «Есть же разница!» → |
Оригинал: дат. Den stumme Bog, 1851. — Источник: www.skazka.com.ru |
У просёлочной дороги, в лесу, стоит одинокий крестьянский дом. Проходим прямо во двор; солнышко так и сияет, все окошки отворены, жизнь кипит ключом, но в беседке из цветущей сирени стоит открытый гроб. В нём лежит покойник; его будут хоронить сегодня утром. а пока поставили в беседку. Никто не стоит возле гроба, никто не скорбит об умершем, никто не плачет над ним. На лицо его наброшен белый покров, а голова покоится на большой, толстой книге; листы её из простой, серой бумаги; между ними скрыты и забыты засушенные цветы. Книга эта — целый гербарий, собранный по разным местам, и должна быть зарыта вместе с умершим: так он велел; с каждым цветком связана была ведь целая глава из его жизни.
— Кто он? — спросили мы, и нам ответили:
— Старый студент из Упсалы! Когда-то он был способным малым, изучал древние языки, пел и даже, говорят, писал стихи. Но потом с ним что-то приключилось, и он стал топить свои мысли и душу в водке; в ней же потонуло и его здоровье, и вот он поселился здесь, в деревне; кто-то платил за его помещение и стол. Он был кроток и набожен, как дитя, но иногда на него находили минуты мрачного отчаяния; тогда с ним трудно было справиться, и он убегал в лес, как гонимый зверь. Стоило, однако, залучить его домой да подсунуть ему книгу с засушенными растениями, и он сидит, бывало, по целым дням, рассматривая то тот, то другой цветок. Иной раз по его щекам бежали при этом крупные слёзы. Бог знает, о чём он думал в такие минуты! И вот он просил положить эту книгу ему в гроб; теперь она лежит у него под головой. Сейчас гроб заколотят, и бедняга успокоится в могиле навеки!
Мы приподняли покров. Миром и спокойствием веяло от лица покойного; солнечный луч озарял его чело; стрелой влетела в беседку ласточка, быстро повернулась на лету над головой покойника, прощебетала что-то и скрылась.
Какое-то странное чувство, знакомое, вероятно, всем, овладевает душой, когда начнёшь перечитывать старые письма, относящиеся к дням нашей юности. Перед взором словно всплывает целая жизнь со всеми её надеждами и печалями. Сколько из тех людей, с которыми мы когда-то жили душа в душу, умерло с тех пор для нас! Правда, они живы и до сих пор, но мы столько лет уже не вспоминали о них! А ведь когда-то думали, что вечно будем делить с ними и горе и радость.
Вот засушенный дубовый листок. Невольно приходит на ум друг, товарищ школьных лет, друг на всю жизнь! Он сам воткнул этот листок в фуражку студента, сорвав его в зелёном лесу, где был заключён товарищеский союз на всю жизнь! Где же этот друг теперь?.. Листок был спрятан, друг забыт! А вот веточка какого-то чужеземного тепличного растения, слишком нежного, чтобы расти в садах севера. Сухие листики как будто ещё сохранили свой аромат! Эту веточку дала ему она… она — цветок, взлелеянный в дворянской теплице! Вот белая кувшинка; он сам сорвал и оросил горькими слезами этот цветок — дитя тихих, стоячих вод. Вот крапива! О чём говорят её листья? О чём думал он сам, срывая и пряча её? Вот лесной ландыш; вот веточка козьей жимолости из цветочного горшка, стоявшего на окне постоялого двора, а вот голые, острые травяные стебли!
Душистые, усыпанные цветами ветви сирени склоняются к челу усопшего; снова пролетает ласточка: «кви-вит, кви-вит!..» Приходят люди с молотком и гвоздями; покойник скрывается под крышкой навеки; голова его покоится на немой книге. Скрыто — забыто!