CXLV.
Эти уста, созданныя руками самой любви, издали звукъ, въ которомъ слышалось: «Я ненавижу». обращенное ко мнѣ, страдавшему ради этой женщины. Но когда она замѣтила мою скорбь, въ ея груди мигомъ проснулось милосердіе, которое сдержало ея языкъ, всегда нѣжный и готовый произносить лишь снисходительные приговоры. Оно научило его измѣнить привѣтствіе, и ея «я ненавижу», было исправлено продолженіемъ, которое послѣдовало за нимъ, подобно ясному дню, слѣдующему за ночью, гонимую имъ, какъ злой духъ, съ небесъ въ адъ: она уничтожала ненависть въ словахъ «я ненавижу» и спасла мнѣ жизнь, добавя: «не тебя».