23-го апрѣля, въ 6 часовъ утра, Его Высочество Главнокомандующій, въ сопровожденіи нѣсколькихъ лицъ своей свиты, выѣхалъ изъ Кишинева по желѣзной дорогѣ, въ направленіи къ Унгенамъ. Въ одиннадцать часовъ утра поѣздъ миновалъ русскую границу. Проѣзжая порубежную черту на желѣзномъ мосту черезъ рѣку Прутъ, Великій Князь и всѣ присутствовавшіе перекрестились. — «Въ часъ добрый!» сказалъ при этомъ Его Высочество. Въ полдень подъѣхали къ Яссамъ, гдѣ на станціи встрѣтили Великаго Князя депутація отъ гражданъ города и многочисленныя толпы народа, привѣтствовавшія Высокаго Гостя громкими криками. Въ Яссахъ Его Высочество осматривалъ два военно-временные госпиталя; первый изъ нихъ устроился въ части зданія городской больницы св. Спиридонія, которая подъ его помѣщеніе уступила большое отдѣленіе изъ своихъ палатъ; второй же госпиталь пока еще никѣмъ не занятъ, но совершенно уже готовъ къ принятію больныхъ. Въ обоихъ помѣщеніяхъ комнаты достаточно высоки и просторны, много воздуха и свѣта, стѣны вновь оштукатурены и выбѣлены, и вообще внѣшняя чистота, порядокъ и разумное устройство этихъ госпиталей вызвали полное одобреніе Великаго Князя.
На пути до Галаца поѣздъ повсюду встрѣчали привѣтственные крики румынскихъ жителей, толпами выходившихъ на встрѣчу; на нѣкоторыхъ станціяхъ гремѣли хоры музыки и представлялись депутаціи мѣстныхъ властей, духовенства и земства.
Въ Галацъ пріѣхали предъ разсвѣтомъ: звѣзды еще были видны и свѣтилъ мѣсяцъ, а на востокѣ едва загоралась блѣдная заря. Великій Князь и сопровождавшія его лица помѣстились въ открытыхъ коляскахъ и, подъ конвоемъ казаковъ, поѣхали со станціи въ городъ. Хотя улицы были еще пусты, но лавки и кофейни уже открывались.
Городъ Галацъ лежитъ на высокой косѣ, между Дунаемъ и озеромъ Братышъ. На главной его улицѣ есть довольно много домовъ изящной архитектуры, и здѣсь же помѣщаются почти всѣ европейскія консульства, надъ зданіями коихъ постоянно подняты государственные флаги, развивавшіеся, не смотря на раннюю пору, и въ минуту пріѣзда Его Высочества. Между населеніемъ встрѣчается много вольныхъ матросовъ того типа, который вообще свойственъ портовымъ городамъ, однимъ изъ коихъ является и Галацъ, ведущій значительную торговлю хлѣбомъ. Домъ, приготовленный для Великаго Князя, былъ весь ярко освѣщенъ и представлялъ зданіе весьма изящной отдѣлки снаружи и богатаго убранства внутри.
Отдохнувъ и напившись чаю, въ девять часовъ утра Главнокомандующій сѣлъ въ открытый экипажъ и, въ сопровожденіи свиты и казачьяго конвоя, отправился въ городокъ Рени, гдѣ уже возведены русскія батареи и погружены мины, заграждающія Дунай и устье Прута. Отъ Галаца до Рени считается пятнадцать верстъ: шоссейная дорога идетъ по гати, между Дунаемъ и озеромъ Братышъ. У моста на Прутѣ стояла наша флотилія черноморскаго отряда. Батареи, построенныя нами въ этомъ пунктѣ, обстрѣливаютъ подступы со стороны Дуная къ миннымъ загражденіямъ; въ самомъ городѣ насыпана на берегу еще одна батарея. Изъ-за бруствера этой послѣдней наши девяти-фунтовыя орудія, наканунѣ пріѣзда Великаго Князя, встрѣтили огнемъ подошедшаго къ этому мѣсту турецкаго броненосца, который, получивъ нѣкоторыя поврежденія, отошелъ назадъ, на безопасное для себя разстояніе, и сталъ оттуда бомбардировать городъ, но не причинилъ ему никакого вреда. Его Высочество осмотрѣлъ въ Рени всѣ наши военныя сооруженія и возвратился около полудня въ Галацъ, откуда, послѣ завтрака, отправился на желѣзно-дорожную станцію и на особомъ поѣздѣ прослѣдовалъ черезъ Барбошъ въ Браиловъ. Въ ту минуту, какъ поѣздъ подходилъ уже къ этому послѣднему городу, турки открыли по немъ огонь со своихъ мониторовъ. Когда Великій Князь, встрѣченный на станціи Курскимъ пѣхотнымъ полкомъ, садился въ коляску среди громкаго «ура» солдатъ и привѣтственныхъ криковъ народа — вдругъ раздался на Дунаѣ глухой и короткій ревъ орудійнаго выстрѣла съ монитора, и черезъ нѣсколько секундъ, вмѣстѣ съ приближавшимся въ воздухѣ шипѣніемъ снаряда, послышался вблизи ударъ о груду каменнаго угля. То былъ снарядъ, около аршина длины, упавшій въ двадцати саженяхъ отъ станціи. Это падалъ уже третій снарядъ, пущенный въ тотъ день на станцію, но къ счастію — его не разорвало. Вообще, здѣсь можно замѣтить, что турецкіе снаряды большею частью не разрываются. Отъ какой причины это происходитъ — еще не дознано; но надо сказать, что лишь благодаря этому случайному обстоятельству городъ не потерпѣлъ пока того вреда, какой могъ бы быть нанесенъ ему нѣсколькими удачно попавшими выстрѣлами.
Со станціи Великій Князь отправился въ городъ. Впереди коляски Его Высочества скакалъ конвой румынскихъ кавалеристовъ, а позади — наши казаки. Дунай хорошо былъ видѣнъ, и въ одномъ его мѣстѣ, какъ бы отъ самаго уровня рѣки, порою поднимались густые бѣлые клубы пороховаго дыма. Пока поѣздъ Главнокомандующаго слѣдовалъ улицами города и его выгонами, надъ экипажами пролетѣло еще два снаряда. Въ городѣ замѣтно кидалось въ глаза какое-то необычное, судорожное движеніе; безпокойство ярко выдавало себя на каждомъ лицѣ, и въ особенности у женщинъ. Дѣти съ живымъ любопытствомъ глядѣли на поѣздъ русскаго Великаго Князя, но и на ихъ миловидныхъ личикахъ отражалось впечатлѣніе тревоги взрослыхъ. Наконецъ экипажи подкатили къ кустамъ, за которыми въ нѣсколькихъ шагахъ была видна наша земляная батарея, которая строится на возвышенномъ берегу, непосредственно омываемомъ внизу волнами.
Выйдя на батарею, Главнокомандующій разсматривалъ въ бинокль позицію непріятельскихъ броненосцевъ и противоположный берегъ. Съ этого пункта совершенно отчетливо были видны пять броненосныхъ судовъ, стоявшихъ въ Мачинскомъ рукавѣ Дуная, противъ города. То были: одинъ трехмачтовый корветъ, одинъ пароходъ и три монитора. За широкими «пла́внями» возвышалась вдали узорчатыми очертаніями гористая часть Добруджи съ ея передовою возвышенностью, извѣстною подъ именемъ «Буджакъ». По продолженію Мачинскаго рукава виднѣлась крѣпостца и городъ Мачинъ; за нимъ, на зеленѣющихъ скатахъ холмовъ можно было различить бѣловатыя полоски двухъ турецкихъ лагерей, а еще далѣе — другія, болѣе высокія и отдаленныя возвышенности добруджинскихъ горъ обрамляли темно-синими очерками всю эту широкую картину Дуная и береговъ турецкихъ. Состоящій при главной квартирѣ и пріѣхавшій сюда вмѣстѣ съ Его Высочоствомъ художникъ Макаровъ набрасывалъ эскизъ ея съ бруствера батареи въ своемъ дорожномъ альбомѣ. На ютѣ и марсѣ корвета, съ помощью бинокля, можно было разглядѣть даже отдѣльныхъ людей въ красныхъ фескахъ и бѣлыхъ матроскахъ. Порою, съ промежутками въ нѣсколько минутъ, съ борта этого судна выкатывались въ вышину полные большие клубы дыма, которые каждый разъ невольно заставляли чутко прислушиваться къ долетавшему чрезъ двѣ-три секунды громовому раскату выстрѣла и шипящему свисту снаряда. Двѣ большія гранаты ударились въ брустверъ сосѣдней батареи, которая насыпается впереди одной площадки города, выдающейся къ берегу и отдѣляемой оврагомъ отъ того мѣста, гдѣ стоялъ Великій Князь Главнокомандующій со своею свитою.
Корветъ продолжалъ еще время отъ вромени стрѣлять, а остальные броненосцы сдѣлали заворотъ и одинъ изъ нихъ, повернувшись бортомъ, пустилъ два выстрѣла. Одинъ изъ этихъ снарядовъ упалъ немного лѣвѣе бруствера, а другой — во дворъ дома близь сосѣдней батареи, какъ разъ въ ту самую минуту, когда изъ воротъ его только что успѣла выбѣжать какая-то молодая женщина и подхватить на руки своего ребенка, съ которымъ она благополучно перебѣжала на противоположную сторону улицы.
Вскорѣ и броненосцы втянулись глубже въ рукавъ и скрыли свои борты за зеленью кустарниковъ.
Великій Князь переѣхалъ за оврагъ на сосѣднюю батарею, куда направлялось большинство турецкихъ выстрѣловъ. Тутъ шла усиленная ретивая работа саперъ и пѣхотинцевъ, съ тѣмъ чтобы успѣть къ вечеру установить за брустверомъ 24-хъ фунтовыя орудія; мортиры же могутъ быть установлены на этой батареѣ не ранѣе какъ черезъ два дня, а до тѣхъ поръ приходится не отвѣчать на выстрѣлы турокъ. Впрочемъ артиллеристы наши надѣются наверстать съ лихвою свое невольное молчаніе.
Внѣшній видъ и настроеніе нашихъ войскъ, видѣнныхъ Его Высочествомъ во время этои поѣздки, можно назвать безусловно превосходными. У Рени Великій Князь былъ встрѣченъ двумя пѣхотными полками: Камчатскимъ и Путивльскимъ. Этотъ послѣдній организованъ нѣсколько лѣтъ назадъ изъ частей перваго, и теперь оба случайно сошлись за границею, въ одномъ и томъ же пунктѣ. Въ отвѣтъ на ихъ привѣтствіе, Его Высочество обратился къ Камчатскому и къ его сыну — Путивльскому полкамъ и, напомнивъ камчатцамъ геройскіе дни этого полка въ Севастополѣ, выразилъ надежду, что «отцы и дѣти поддержатъ славу своихъ дѣдовъ».
Отвѣтомъ со стороны обоихъ полковъ было такое задушевное, восторженное «ура», которое не оставляетъ сомнѣній, что они дѣйствительно употребятъ всѣ усилія для поддержки дѣдовской славы.
Въ Браиловѣ Главнокомандующій благодарилъ 1-й и 3-й батальоны Селенгинскаго пѣхотнаго полка, а также Якутскій полкъ и донскіе казачьи №№ 20, 31 и 40 полки, за ихъ отлично совершонный усиленный переходъ, менѣе чѣмъ въ однѣ сутки отъ Кубея до Рени и Барбошскаго моста, когда пѣхота сдѣлала 70, а казаки, съ полковникомъ Струковымъ во главѣ — болѣе ста верстъ.
Бывшій военный губернаторъ Ферганской области и командовавшій въ оной войсками, свиты Его Величества генералъ-маіоръ М. Д. Скобелевъ, на возвратномъ пути изъ этой поѣздки, отправленъ Его Высочествомъ Главнокомандующимъ къ своему отцу, генералъ-лейтенанту Д. И. Скобелеву, который, какъ извѣстно, командуетъ кавказскою дивизіею «гулевыхъ» казачьихъ полковъ. Генералъ-маіоръ Скобелевъ останется въ распоряженіи начальника этой дивизіи.
25-го апрѣля, около полуночи, Главнокомандующій благополучно возвратился изъ своей поѣздки въ Кишиневъ.