Содержаніе. Путники приходятъ къ каменной оградѣ седьмаго круга, къ первому его отдѣлу (Ада XI, 37—39), въ которомъ наказуется насиліе противъ ближнихъ. При видѣ поэтовъ, Минотавръ, распростертый на границѣ этого круга, въ бѣшенствѣ кусаетъ самого себя; но Виргилій укрощаетъ его ярость напоминовеніемъ о Тезеѣ, его умертвившемъ, и, пока чудовище крутится отъ безсильнаго бѣшенства, поэты сходятъ по громаднымъ камнямъ обрыва, обрушившагося въ минуту крестной смерти Спасителя. На днѣ круга дугою изгибается глубокій ровъ, наполненный кипящею кровью; въ нее погружены насилователи ближнихъ. Кентавры, вооруженные стрѣлами, рыскаютъ по берегамъ рва и стрѣляютъ въ тѣхъ, которые выйдутъ изъ потока крови болѣе, нежели имъ слѣдуетъ. Трое изъ нихъ, Нессъ, Хиронъ и Фолъ, бросаются на пришельцевъ; но Виргилій укрощаетъ и ихъ ярость и, обратившись къ Хирону, просить дать имъ проводника, который бы перенесь Данта на хребтѣ своемъ въ бродъ черезъ потокъ крови. Хиронъ избираетъ Несса, въ сопровожденіи котораго поэты идутъ далѣе и видятъ тирановъ, погруженныхъ въ кровь по самыя очи. Изъ числа ихъ Нессъ указываетъ имъ на Александра, Діонисія, Аццолина и Обидзо Эсте, а въ отдаленіи отъ нихъ на одинокую тѣнь Гвидо Монфорте. Кровавый потокъ къ одному концу долины все болѣе и болѣе мелѣетъ, такъ, что наконецъ едва покрываетъ ноги грѣшникамъ; напротивъ, къ другому концу волны его становятся все глубже и глубже, и здѣсь-то на днѣ подъ волнами плачутъ вѣчными слезами: Аттила, Пирръ и Сексть и разбойники Реньеры.
1 Скалистъ былъ край, гдѣ мы взбирались въ горы,
И тѣмъ, что въ нѣдрахъ онъ притомъ вмѣщалъ,
Такъ страшенъ былъ, что всѣмъ смутилъ бы взоры.
4 Съ той стороны отъ Трента есть обвалъ,
Обрушенный въ Адижъ землетрясеньемъ,
Иль осыпью волной подмытыхъ скалъ:
136 Сливаютъ съ кровью, гдѣ на вѣкъ легли,
Реньеро Падзи и Реньеръ Корнето,
Что по дорогамъ столько войнъ вели.» —
139 Здѣсь въ бродъ провелъ меня онъ и поэта.
Комментаріи.
[95]4—9. О мѣстности здѣсь описаннаго обвала есть разныя предположенія. По мнѣнію Маффеи, тутъ говорится объ утесѣ при Риволи, обрушившемся въ Адижъ въ 1300 г., когда Данте находился у Бартоломео делла Скала въ Веронѣ. Другой подобный горный обвалъ находится при Марко, на разстояніи часоваго путешествія отъ Ревередо, гдѣ Данте находился нѣсколько времени. Наконецъ третій очень высокій обвалъ горы Ченджіо Россо, гдѣ теперь Кастелло делла Піетра, находится въ миляхъ отъ Ревередо.
37—40. Намекъ на землетрясеніе во время кончины и сошествія Искупителя въ Лимбъ для избавленія праотцевъ (Ада IV, 53 и прим.).
[97]41—43. Эмпедоклъ, греческій поэтъ и философъ, котораго ученіе Данте зналъ вѣроятно изъ опроверженій Аристотеля, принималъ четыре стихи и два движущіеся начала: любовь или сочувствіе (φιλία) и раздоръ или раздѣленіе (ίχϑρά, νέιϰοζ). Эти два начала поперемѣнно господствуютъ во вселенной: когда господствуетъ любовь, элементы сливаются и міръ, теряя свой видъ, разрѣшается въ довременный хаосъ, изъ котораго онъ возникъ, и, наоборотъ, когда между элементами господствуетъ раздоръ или раздѣленіе, міръ возникаетъ снова.
45. Т. е. здѣсь и во рву лицемѣровъ (Ада XXIII). Не безъ основанія остались въ этихъ двухъ мѣстахъ слѣды землетрясенія бывшаго въ минуту кончины Спасителя: въ этотъ день кровавое насиліе привело въ исполненіе то, что было задумано и решено лицемѣріемъ.
47—48. Теперь предъ очами тирановъ и убійцъ кровь ими умерщвленныхъ поднимается болѣе или менѣе высоко и бьетъ горячимъ ключемъ какъ изъ свѣжей раны. Шекспиръ въ послѣднемъ монологѣ Макбета, можетъ быть, имѣлъ въ виду кровавую рѣку Данта. Копишъ.
[98]63. Кентавръ, готовый немедленно пустить смертоносную стрѣлу, прекрасно выражаетъ дикую наклонность насилователей къ убійству. Еще болѣе изумимся глубокомыслію поэта, если вспомнимъ, что звѣрообразные Кентавры, символы насилія противъ ближнихъ, были внуки гнѣвнаго Флегіаса (Ада VIII, 15—24) и дѣти высокомѣрнаго тирана Иксіона и, слѣдственно, происхожденіемъ своимъ обязаны необузданному гнѣву и высокомѣрной гордости. Копишъ.
64—66. Мудрый Виргилій не хочетъ имѣть дѣла съ необузданнымъ Нессомъ, но вступаетъ въ переговоры съ болѣе мудрымъ Хирономъ, главою Кентавровъ. Хиронъ, не сынъ тирана Иксіона, какъ прочіе Кентавры, но сынъ Сатурна и нимфы Филлары, олицетворяетъ собою (ст. 70—71) самосозерцаніе, углубленіе въ самого себя и раскаяніе, господствующее здѣсь послѣ неистовства насилователей на землѣ. Разверзаніе огромной пасти у Хирона напоминаетъ скрежетаніе зубовъ миносовыхъ (Ада V, 4). Копишъ. — У Хирона, какъ извѣстно, воспитывался Ахиллесъ, гнѣвъ котораго имѣлъ такія бѣдственныя послѣдствія.
67—69. Нессъ, одинъ изъ Кентавровъ, похитилъ прекрасную Деяниру, за что и былъ убитъ ядовитою стрѣлою Геркулеса въ то время, когда переносилъ ее на хребтѣ черезъ р. Алфей. Чтобы отмстить Геркулесу, онъ, умирая, далъ Деянирѣ любовный напитокъ, приготовленный изъ своей собственной крови. Когда потомъ Геркулесъ измѣнилъ Деянирѣ, она, желая опять привлечь его къ себѣ, смочила кровью Кентавра одежду, назначенную
[99]
для Геркулеса. Отъ этого онъ подвергся такимъ страшнымъ мукамъ, что въ отчаяніи сжегъ себя на кострѣ.
94—99. Нессъ, когда-то перенесшій на хребтѣ своемъ Деяниру черезъ Алфей, теперь точно также долженъ перенесть и Данта черезъ потокъ крови (ст. 126 и 139).
[100]107. Комментаторы несогласны между собою, какого Александра разумѣетъ здѣсь Данте: Александра ли Македонскаго, или Александра, тирана Фереи въ Ѳессаліи. Послѣдній, достигшій высшей власти убіеніемъ своего брата и жестоко истребившій жителей Скотуссы въ Ѳессаліи, приличнѣе можетъ быть поставленъ рядомъ съ Діонисіемъ, тираномъ сиракузскимъ, чѣмъ Александръ Македонскій, о которомъ съ такой похвалою отзывается Данте въ своемъ Convito. Впрочемъ, древніе комментаторы и въ особенности Піетро ди Данте, сынъ поэта, разумѣютъ здѣсь перваго.
109. Аццолино или Эццолино ди Романо, или д'Онара, зять Фридерика II, жестокій властитель Тревиджи, и намѣстникъ императора надъ большею частію Верхней Италіи, одинъ изъ неистовѣйшихъ мелкихъ тирановъ этого несчастнаго времени, о чемъ свидѣтельствуетъ надпись надъ его могилою:
Hic jacet Sunzini tumulus canis et Ezzelini,
Quem lacerant manes tartareique canes.
Въ битвѣ при Кассано противъ властителей Ломбардіи, онъ былъ смертельно раненъ, попалъ въ плѣнъ и, не допустивъ перевязать свои раны, умеръ въ Сончино въ 1260 г. — Онъ былъ средняго роста, черноволосъ и на лбу, надъ самымъ носомъ, имѣлъ длинный черный волосъ, который поднимался, когда Аццолино приходилъ въ гнѣвъ. На это намекаетъ и Данте. Бенвенуто да Имола.
111. Обидзо II, маркизъ эстскій, властитель Феррары, Модены и Реджіо. О его тиринскихъ дѣйствіяхъ ничего неизвѣстно. Данте помѣстилъ его въ
[101]
адъ во первыхъ потому, что онъ, какъ ревностный Гвельфъ, содѣйствовалъ вступленію Карла Анжуйскаго въ Италію и вмѣстѣ съ нимъ возсталъ на Манфреда; во вторыхъ потому, что Феррара была отдана ему съ неограниченною властію, такъ что одинъ современный писатель выразился объ немъ такъ: Stipulatione facta syndicus constitus Obisoni dominium defert plenissimum ita, ut omnia possit justa vel injusta pro suae arbitrio voluntatis. Plus potestatis tunc est jllatum novo Domino, quam habet deus aeteraus, qui injusta non potest. По словамъ Бенвенуто да Имола, онъ былъ убитъ своимъ сыномъ, котораго Данте за такое злодѣяніе называетъ пасынкомъ (figliastro).
119—120. Этотъ непоименованный грѣшникъ — графъ Гвидо Монфорте, намѣстникъ Карла Анжуйскаго въ Тосканѣ. Въ 1271 г., въ Витербо, во храмѣ во время совершенія литургіи, когда возносилась освященная жертва, Гвидо Монфорте пронзилъ сердце англійскому королю Генриху III, сыну Ричарда Корнваллійскаго, только-что возвратившемуся изъ крестоваго похода противъ Туниса, въ отмщеніе за смерть своего дяди, Симона Монфорте, графа лейстерскаго, убитаго, по повелѣнію короля, Эвеншамомъ во время возмущенія въ 1265 г. Пронзенное сердце короля было отослано въ Лондонъ, гдѣ на мосту черезъ Темзу поставлена была статуя убитаго съ чашею въ рукѣ, въ которой хранилось сердце, съ надписью: Cor gladio scissum do, cui consanguineus sum. — Не безъ основанія помѣщенъ отдѣльно отъ прочихъ грѣшниковъ убійца, обагрившій кровію Божію храмъ.
121. Буликаме есть собственно названіе горячаго ключа близъ Витербо (о которомъ подробнѣе см. Ад. XIV); впрочемъ также назывался ключъ около Тиволи.
[102]134—135. Аттила, царь Гунновъ, прозванный бичемъ земли. Пирръ, царь эпирскій, и Секстъ Помпей (по другимъ Секстъ Клавдій Неронъ), морской разбойникъ, воевавшій по смерти Цезаря, противъ Тріумвировъ: оба враги Римлянъ, къ имперіи которыхъ Данте вездѣ обнаруживаетъ особенное сочувствіе.
137. Реньеръ да Корнето, грабившій во времена Данта по большимъ дорогамъ въ Папскихъ Владѣніяхъ. Другой свирѣпый Реньеръ, изъ древней флорентійской фамиліи Падзи, изъ Валь д'Арно, грабилъ, по повелѣнію Фридерика II, владѣнія римскихъ прелатевъ, за что со всѣмъ своимъ потомстомъ былъ отлученъ отъ церкви.
