Ярится буря
И хлещетъ волны,
И волны, въ пѣнѣ и гнѣвной тревогѣ,
Громоздятся высоко, 5 Словно зыбкія бѣлыя горы,
И корабликъ на нихъ
Взбирается съ тяжкимъ трудомъ,
И вдругъ свергается
Въ черный, широко разинутый зѣвъ 10 Водной пучины.
О море!
Мать красоты, изъ пѣны рожденной!
Праматерь любви! пощади меня!
Ужъ чуетъ трупъ и порхаетъ надъ нами
Бѣлымъ призракомъ чайка, 15 И точитъ о мачту свой клювъ,
И, жадная, алчетъ сердца,
Что звучитъ хвалою
Дщери твоей,
Что взято въ игрушки плутишкою внукомъ твоимъ.
20 Мои моленья напрасны!
Глохнетъ мой голосъ въ грохотѣ бури,
Въ дикомъ шумѣ вѣтровъ.
Что за гамъ и за свистъ! что за ревъ и за вой!
Словно все море — 25 Домъ сумасшедшихъ звуковъ.
Но межъ звуками тѣми
Мнѣ слышится внятно
Чудное арфы бряцанье,
Страстное, душу влекущее пѣнье — 30 Душу влекущее, душу зовущее…
И узнаю я тотъ голосъ.
Далеко, на темныхъ утесахъ
Шотландскаго берега,
Гдѣ лѣпится сѣрымъ гнѣздомъ 35 За́мокъ надъ гнѣвно-бьющимся моремъ —
Тамъ, подъ стрѣльчатымъ окномъ,
Стоитъ прекрасная
Больная женщина,
Нѣжно-прозрачная, мраморно-блѣдная, 40 И поетъ и на арфѣ играетъ,
А вѣтеръ взвѣваетъ ей длинныя кудри
И темную пѣсню ея
Несетъ по широкому, бурному морю.