[204]
V.
По пути домой.
Нелегкую ношу пришлось тащить на себѣ Руди, возвращаясь на слѣдующій день домой: три серебряныхъ кубка, два великолѣпныхъ ружья и серебряный кофейникъ! Ну этотъ-то пригодится, когда Руди обзаведется домикомъ! Но не это было главное. Кое-что поважнѣе несъ онъ, вѣрнѣе—несло его самого
[205]черезъ горы. А погода между тѣмъ была сырая, сѣрая, туманная, дождливая. Облака нависали надъ горами траурнымъ крепомъ и заволакивали сіяющія горныя вершины. Изъ глубины лѣса доносились удары топора, и по горнымъ склонамъ катились внизъ деревья; сверху они казались щепками, а вблизи оказывались мачтовыми деревьями. Лючина однообразно шумѣла, вѣтеръ свистѣлъ, облака неслись по небу. Вдругъ, возлѣ Руди очутилась молодая дѣвушка; онъ замѣтилъ ее только тогда, когда она поровнялась съ нимъ. Она тоже собиралась перейти черезъ горы. Въ глазахъ ея была какая-то притягательная сила, заставлявшая смотрѣть въ нихъ; они были удивительно прозрачные, ясные, какъ хрустальные, и глубокіе-глубокіе, какіе-то бездонные!..
— Есть у тебя милый?—спросилъ ее Руди; онъ теперь ни о чемъ другомъ и думать не могъ.
— Никого у меня нѣтъ!—отвѣтила она и разсмѣялась; но видно было, что она лукавитъ.—Зачѣмъ же дѣлать обходъ?—продолжала она.—Возьмемъ лѣвѣе, короче будетъ!
— Да, да, возьмемъ лѣвѣе, да и угодимъ въ расщелину!—сказалъ Руди.—Такъ-то ты знаешь дорогу? А еще въ проводники набиваешься!
— Я знаю настоящую дорогу!—сказала она.—И у меня голова на плечахъ, а твоя осталась тамъ внизу, въ долинѣ! Но здѣсь на высотѣ надо помнить о Дѣвѣ Льдовъ! Говорятъ, она не очень-то благоволитъ къ людямъ!
— Не боюсь я ея!—сказалъ Руди.—Ей пришлось выпустить меня изъ своихъ лапъ, когда еще я былъ ребенкомъ, а теперь-то я и подавно сумѣю уйти отъ нея!
Между тѣмъ стемнѣло, полилъ дождь, пошелъ снѣгъ, блестящій, ослѣпительно бѣлый.
— Дай сюда руку! Я помогу тебѣ взбираться!—сказала дѣвушка и дотронулась до его руки холодными, какъ ледъ, пальцами.
— Ты поможешь мнѣ?—отвѣтилъ Руди.—Я и безъ бабьей помощи давно умѣю лазить по горамъ!—И онъ ускорилъ шаги. Мятель укутывала его словно саваномъ; вѣтеръ свистѣлъ, а позади охотника раздавались смѣхъ и пѣніе дѣвушки. Какіе странные звуки! Должно быть, это было навожденіе Дѣвы Льдовъ. Руди много слышалъ объ ея продѣлкахъ въ ту ночевку на горахъ, когда онъ отправлялся изъ дѣдушкинаго дома къ дядѣ.
[206]
Снѣгъ порѣдѣлъ, облака остались внизу; онъ оглянулся назадъ—никого уже не было видно, но хохотъ и пѣніе раздавались попрежнему. Странно, не по-человѣчески звучали они!
Наконецъ, Руди достигъ высочайшей горной площадки, откуда уже начинался спускъ въ долину Роны; тутъ онъ увидалъ въ той сторонѣ, гдѣ лежитъ долина Шамуни, на узкой голубой полоскѣ неба, проглянувшей изъ облаковъ, двѣ ясныя звѣздочки. Руди вспомнилась Бабетта, онъ сталъ думать о ней, о себѣ самомъ, о своемъ счастьѣ, и—на сердцѣ у него стало такъ тепло!
