Гвидотто да Кремона поручаетъ Джакомино да Павіа свою дочь и умираетъ. Джанноле ди Северино и Мингино ди Минголе оба влюбляются въ нее въ Фаенцѣ и дерутся изъ-за нея. Дѣвушка оказывается сестрою Джанноле и выходитъ замужъ за Мингино.
Слушая исторію о соловьѣ, всѣ дамы такъ дружно хохотали, что даже когда Филострато замолкъ, онѣ все еще не могли удержать смѣха. Когда, наконецъ, всѣ нахохотались досыта, королева сказала:
— Вчера ты насъ вогналъ въ грусть, Филострато, зато сегодня такъ развлекъ [1], что никто на тебя не пожалуется.
И вслѣдъ затѣмъ, обратившись къ Неифиле, повелѣла ей разсказывать. Та съ веселымъ видомъ начала свою повѣсть.
— Филострато, — сказала она, — забрался съ своимъ разсказомъ въ Романью, и мнѣ тоже хочется куда-нибудь удалиться.
И такъ, повѣдаю вамъ, что нѣкогда въ городѣ Фано жили были два ломбардца, изъ которыхъ одного звали Гвидотто да Кремона, а другого Джакомино да Павіа; оба были пожилые люди, а въ молодости все время служили въ военной службѣ. Передъ своею кончиною Гвидотто, не имѣвшій ни сына, ни родственника или близкаго друга, на котораго могъ бы положиться, кромѣ Джакомино, поручилъ ему свою дочку, десятилѣтнюю дѣвочку, а съ нею вмѣстѣ и все свое имущество, разсказалъ ему о всѣхъ своихъ дѣлахъ и обстоятельствахъ и скончался.
Въ это время городъ Фаенца, передъ тѣмъ долгое время страдавшій отъ войны, началъ поправляться и процвѣтать; вмѣстѣ съ тѣмъ даны были разныя льготы всѣмъ, кто пожелалъ въ него вернуться. Джакомино когда-то живалъ тамъ и довольно хорошо; онъ и вздумалъ вернуться туда со всѣмъ своимъ имуществомъ, захвативъ съ собою дѣвочку, оставленную ему Гвидотто, которую онъ любилъ, какъ свою собственную дочку. Выросши, эта дѣвочка стала первой красавицею во всемъ городѣ, и насколько она была хороша, настолько же благовоспитанна и благонравна. Многимъ она очень нравилась, особенно же усердно ухаживали за ней двое красивыхъ юношей. Оба пламенно влюбились въ нее и изъ взаимной ревности смертельно возненавидѣли другъ друга. Одного изъ нихъ звали Джанноле ди Северино, а другого Мингино ди Минголе.
Дѣвушкѣ было уже пятнадцать лѣтъ, и каждый изъ нихъ охотно женился бы на ней, если бы позволили родители; но такъ какъ этотъ честный путь къ обладанію ею былъ для нихъ закрытъ, то оба всѣми силами ухищрялись какимъ-нибудь инымъ способомъ завладѣть ею. У Джакомино въ домѣ была старая служанка и слуга, по имени Кривелло, человѣкъ очень податливаго нрава. Джанноле подружился съ нимъ, открылся ему въ своей любви и просилъ его помочь удовлетворить его желанія, обѣщая за это очень хорошую награду.
— Видишь ли, — сказалъ ему Кривелло, — я однимъ только могу тебѣ услужить: когда случится, что Джакомино уйдетъ куда-нибудь ужинать, я проведу тебя къ ней; а если мнѣ прямо начать съ ней разговаривать объ этомъ, такъ она и слушать не станетъ. Вотъ, если хоченіь, это я тебѣ обѣщаю и устрою, а тамъ ужь ты самъ дѣлай, какъ знаешь.
Джанноле сказалъ, что ему больше ничего и не надо; на томъ они и согласились.
А Мингино, съ своей стороны, сдружился съ старухою-служанкою и такъ повелъ съ нею дѣло, что та соглашалась передавать отъ него записки дѣвушкѣ; у нихъ тоже состоялся уговоръ, что старуха проведетъ его къ дѣвушкѣ, какъ только Джакомино вечеромъ уйдетъ изъ дома.
Черезъ нѣкоторое время Кривелло устроилъ такъ, что Джакомино отправился вечеромъ ужинать къ одному пріятелю. Кривелло тотчасъ далъ объ этомъ знать Джанноле и предупредилъ его, что когда онъ подастъ извѣстный знакъ, пусть тотъ приходитъ: дверь будетъ открыта. Служанка, ничего не зная объ этомъ, въ свою очередь извѣстила Мингино, что Джакомино дома не будетъ и чтобы Мингино былъ гдѣ-нибудь по близости: онъ увидитъ сигналъ, который она подастъ, и можетъ входить.
Ничего не зная о намѣреніяхъ другъ друга, оба юноши, когда насталъ вечеръ, отправились на свиданіе; но, имѣя подозрѣніе одинъ на другого, взяли съ собою пріятелей и на всякій случай захватили оружіе. Мингино съ своими спутниками въ ожиданіи сигнала засѣлъ въ домѣ одного пріятеля, находившемся по сосѣдству, а Джанноле со своими сталъ поодаль. Когда Джакомино ушелъ, Кривелло и служанка всячески ухитрялись, чтобы выжить другъ друга изъ дома. Кривелло говорилъ старухѣ:
— Чего ты не идешь спать сегодня? Только зря треплешься по дому!
— А ты чего не идешь за бариномъ? Вѣдь ты отужиналъ, чего же еще ждешь? — въ свою очередь говорила ему служанка.
Такъ они и не могли отдѣлаться другъ отъ друга. Кривелло, видя, что пришелъ часъ, о которомъ онъ условливался съ Джанноле, думалъ про себя:
— Что мнѣ на нее смотрѣть? Коли она зашумитъ, такъ долго ли съ нею справиться?
Онъ подалъ условный знакъ и открылъ дверь. Джанноле быстро вошелъ въ домъ съ двумя пріятелями. Дѣвушка сидѣла въ залѣ и шила; они схватили ее и повели. Та сопротивлялась и подняла крикъ, а вслѣдъ за нею закричала и служанка. Мингино также услышалъ тревогу и прибѣжалъ съ своими друзьями. Видя, что дѣвушку влекутъ изъ дома, они выхватили шпаги и крикнули:
— Предатели, смерть вамъ! Что вы дѣлаете? — и принялись разить ихъ ударами шпагъ.
Между тѣмъ на крики выбѣжали сосѣди съ огнемъ и оружіемъ. Всѣ накинулись на похитителей и стали на сторону Мингино. Послѣ продолжительной свалки Мингино отбилъ дѣвушку и вернулъ ее въ домъ Джакомино. Но прежде чѣмъ всѣ разошлись, прибыла стража мѣстнаго правителя, и многихъ изъ толпы арестовали, въ томъ числѣ Мингино, Джанноле и Кривелло, и отвели въ тюрьму.
Когда все успокоилось, вернулся домой Джакомино. Онъ былъ очень опечаленъ этимъ происшествіемъ, но, вникнувъ въ дѣло, нашелъ, что дѣвушка тутъ не виновата. При всемъ томъ ему подумалось, что, во избѣжаніе повторенія такихъ непріятностей, надо по возможности поспѣшить выдать ее замужъ. На другой день родители обоихъ соперниковъ, разузнавъ все дѣло, поняли, что если Джакомино захочетъ предъявить требованія о возмездіи, на которое имѣлъ полное право, то обоимъ юношамъ плохо придется за ихъ покушеніе; они отправились къ Джакомино и усердно просили его, чтобы онъ, ради любви и дружбы къ нимъ, не придавалъ большого значенія проступку неразумныхъ молодыхъ людей; они же, съ своей стороны, готовы были за себя и за юношей дать Джакомино всякое удовлетвореніе, какое только онъ найдетъ нужнымъ отъ нихъ потребовать. Джакомино былъ человѣкъ, не мало потерпѣвшій на своемъ вѣку, отъ природы добрый, и потому отвѣтилъ имъ кратко:
— Господа, если бы я былъ здѣсь у себя дома, а не на чужбинѣ, то и въ такомъ случаѣ изъ дружбы къ вамъ сдѣлалъ бы для васъ все, что только вамъ угодно. Теперь же я только потому обязанъ это сдѣлать, что, въ сущности, обида нанесена не мнѣ, а вамъ же самимъ: вѣдь эта дѣвушка родомъ не изъ Кремоны, и не изъ Павіи, какъ многіе думаютъ, а изъ Фаенцы; а чья она дочь — этого не знаемъ ни я, ни тотъ, кто мнѣ ее поручилъ. Поэтому я съ полною охотою снисхожу на вашу просьбу.
Всѣ эти почтенные люди, слыша, что та дѣвушка — фаентинка, ужасно удивились. Они горячо благодарили Джакомино за его снисходительность, а потомъ просили его разсказать, какъ она ему досталась и откуда ему стало извѣстно, что она фаентинка. Джакомино сказалъ имъ на это:
— У меня былъ товарищъ по службѣ и другъ Гвидотто да Кремона; передъ своею смертью онъ передалъ мнѣ, что, когда здѣшній городъ былъ взятъ императоромъ Фридрихомъ и отданъ на разграбленіе, онъ съ товарищами вошелъ въ одинъ домъ; здѣсь они нашли, что все имущество покинуто хозяевами, которые сами бѣжали; въ домѣ оставалась только одна эта дѣвочка, въ то время бывшая еще двухъ или трехлѣтнимъ ребенкомъ; въ то время какъ онъ всходилъ до лѣстницѣ, она назвала его «папою»; онъ почувствовалъ къ ной жалость, взялъ ее и вмѣстѣ съ разнымъ имуществомъ отвезъ къ себѣ въ Фано. Онъ тамъ умеръ, и передъ кончиною передалъ мнѣ дѣвочку и все свое имущество, поручивъ, чтобы я, когда наступитъ время, выдалъ ее замужъ, а все, что отъ него осталось, далъ бы за нею въ приданое. И вотъ она теперь выросла, а я все еще не отыскалъ ей жениха, который пришелся бы мнѣ по душѣ; между тѣмъ я охотно выдалъ бы ее, во избѣжаніе другого такого же случая, какъ вчерашній.
Въ числѣ пришедшихъ къ нему былъ нѣкто Гвильельмино да Медичина, участвовавшій въ этомъ дѣлѣ вмѣстѣ съ покойнымъ Гвидотто, и очень хорошо знавшій, кому принадлежалъ тотъ домъ, что̀ былъ ограбленъ Гвидотто. Притомъ и собственникъ дома находился въ эту минуту тамъ же. Увидя его, Гвильельмино подошелъ къ нему и сказалъ:
— Бернабуччо, слышишь ты, что говоритъ Джакомино?
— Да, — отвѣчалъ Бернабуччо. — Я теперь вспоминаю, что тогда въ этой свалкѣ я потерялъ дѣвочку, примѣрно такого возраста, какъ сказалъ Джакомино.
— Навѣрное, это она самая и есть, — сказалъ Гвильельмино. — Я помню, что въ то время Гвидотто разсказывалъ, гдѣ онъ былъ при грабежѣ и знаю, что дѣло происходило въ твоемъ домѣ. Постарайся же припомнить, не можешь ли ты узнать дѣвочку по какой-нибудь примѣтѣ; осмотри ее, и увидишь, что это твоя дочка.
Бернабуччо подумалъ и припомнилъ, что у его дѣвочки было пятнышко въ видѣ крестика на лѣвомъ ухѣ, оставшееся отъ нароста, срѣзаннаго незадолго до ея исчезновенія. Онъ подошелъ къ Джакомино и испросилъ, чтобы онъ показалъ ему дѣвушку. Джакомино охотно повелъ его и призвалъ дѣвушку. Только взглянувъ на нее, Бернабуччо рѣшилъ, что видитъ передъ собою ея мать, которая все еще была красавицею. Не довольствуясь этимъ, онъ попросилъ у Джакомино позволенія немножко приподнять волосы дѣвушки надъ лѣвымъ ухомъ, на что тотъ изъявилъ полное согласіе. Бернабуччо, подойдя къ смутившейся дѣвушкѣ, приподнялъ ея волосы и увидѣлъ тотъ самый крестикъ. Тогда онъ призналъ ее за свою дочь, тихо заплакалъ и обнялъ ее, все еще не оправившуюся отъ смущенія. Потомъ, обратившись къ Джакомино, онъ сказалъ:
— Другъ мой, это моя дочь. Гвидотто грабилъ именно въ моемъ домѣ. Тогда впопыхахъ и въ страхѣ моя жена, а ея мать, забыла захватить дѣвочку. А такъ какъ нашъ домъ въ тотъ же день сгорѣлъ, мы тогда (да и потомъ все время) думали, что она погибла въ огнѣ.
Дѣвушка слушала его и, видя, что онъ человѣкъ почтенный и пожилой, повѣрила словамъ его, и чувствуя къ нему тайное влеченіе, упала въ его объятія и вмѣстѣ съ нимъ тихо плакала.
Бернабуччо тотчасъ послалъ за ея матерью и всѣми другими родственниками, братьями и сестрами, показалъ ее имъ всѣмъ и разсказалъ, какъ было дѣло. Джакомино былъ очень доволенъ этимъ. Устроили пиръ горой, и Бернабуччо отвелъ къ себѣ найденную дочку.
Начальникъ города, человѣкъ доброй души, услышавъ про эту исторію и зная, что арестованный Джанноле — сынъ Бернабуччо, и, значитъ, братъ родной дѣвушки, рѣшилъ отнестись къ его проступку съ полнымъ снисхожденіемъ. Онъ переговорилъ съ Бернабуччо и Джакомино, и всѣ вмѣстѣ согласились, чтобы Джанноле и Мингино были выпущены на свободу. Мингино, къ большому удовольствію всей родни, женился на молодой дѣвушкѣ, которую звали Агнесою. Вмѣстѣ съ ними освободили также Кривелло и всѣхъ другихъ, замѣшанныхъ въ это дѣло.
Мингино устроилъ блестящій свадебный пиръ и долгіе годы жилъ съ своею женою въ мирѣ и довольствѣ.
Примѣчанія
[править]- ↑ Dilettate; въ старинныхъ текстахъ часто встрѣчается вмѣсто этого слова — diliticate, т. е. пощекоталъ.