Имя Платона избавляет меня от труда говорить о цели и пользе предпринимаемого перевода Платоновых сочинений. Стоя на заглавном листе книги, оно само — и гораздо убедительнее — говорит за свою книгу. Великие гении на поприще науки суть свойственники не народа, а целого человечества; их произведения суть достояние всех веков. Поэтому Русской литературе было бы стыдно пред веками и человечеством не усвоить себе того, что справедливо почитается лучшим украшением каждой литературы.
Но как должно переводить сочинение, чтобы оно усвоилось литературе известного народа? Переводы книг с древних языков бывают большею частью либо буквальные и подстрочные, как переводил греческих поэтов наш И. И. Мартынов, либо перифрастические, как переводил Платона В. Кузен. Оба эти способа передавать современникам и потомству мысли и чувствования древних писателей очень не трудны; потому что в первом случае переводчик не считает нужным заботиться о чистоте и плавности того языка, на который книга переводится, а во втором — нисколько не останавливается на особенностях и частных оттенках переводимой мысли. Но по тем же самым причинам эти оба способа и не достигают своей цели — не усвояют народу образцовых произведений древности. Переводы буквальные почти всегда — мертвый капитал литературы, а перифрастические — почти вовсе бесполезны для читателей. Читая например Кузена, вы дивитесь легкости и плавности его выражения; но Платон едва ли бы узнал в нём энергию собственной своей мысли. Правда, один германский рецензент недавно, говоря о немецком переводе «Русской Истории» Г. Устрялова, заметил[ВТ 1]: die Uebersetzung ist, wie sie sein muss, d. h., man bemerkt es nirgends, dass es eine Uebersetzung ist, die man vor sich hat. Но это замечание, по моему мнению, только вполовину справедливо. Хорошо конечно не узнать, что перевод есть перевод, однакож не менее нужно и то, чтобы сочинитель переведенной книги узнал в этом переводе действительно свое сочинение. Поэтому истинно хорошим переводом, кажется, надобно почитать тот, в котором 1) выражена мысль писателя, если можно, со всеми её оттенками, 2) сохранена чистота и естественность современной фразы на том языке, на который сочинение переводится. In hac translatione conficienda, говорит Аст о своем латинском переводе Платона[ВТ 2], id potissimum contendi, ut, quæ sunt interpretationis officia, et fidelem et latinam eam fingerem.
Эти общие правила я постоянно имел в виду, при переложении Платоновых разговоров, хотя, может быть, и не всегда находил в себе довольно силы строго выполнить их. Признаюсь, — особенности двух языков, оригинальность Платоновых оборотов и выражений, множество поговорок и пословиц и в некоторых местах необходимая связь философской мысли с такими, а не другими греческими формами, кое-где не позволяли мне держаться на своих основаниях и принуждали — то на минуту допустить перифраз, то отчасти изменить некоторым неважным требованиям родного языка. С необходимостию, по греческой пословице, и боги не воюют[1]. Впрочем смею надеяться, что таких недостатков немного, и что знатоки дела, взвесив все затруднения, с которыми мне надлежало бороться почти на каждой странице, извинят подобные неисправности моего перевода.
Думая, что не хорошо делать менее, когда есть возможность сделать более, я решился предстать на суд своих читателей не только как переводчик, но вместе как критик и отчасти как коментатор Платоновых сочинений; а потому, к каждому разговору приложил свое введение и несколько филологических, исторических и философских примечаний. Побуждение к составлению таких приложений, конечно — не тщеславие и суетность; да и кто из тщеславия согласился бы на такие труды и пожертвования! Я убежден опытом, что кому приятно и нужно понять всё, заключающееся в Платоновых сочинениях, тот не обойдется без средств вспомогательных. Мысль Платона нередко проясняется — то частными свойствами и отношениями тех лиц, которые участвуют, или о которых упоминается в разговоре, то предварительным знанием тех поверий и обычаев, которые Грекам были совершенно известны, а у нас не существуют и представляются чем-то странным, то соображением различных учений, имевших влияние на образ мыслей в греческом обществе, то исследованием смысла пословиц и поговорок, которым у нас не представляется ничего соответствующего, то определением цели сочинения и проч. Всё это необходимо для уразумения Платоновых разговоров и, без объяснительных приложений, требовало бы непрестанных справок. При том мне казалось, что читателю не бесполезно будет и предварительное обозрение содержания каждой беседы, чтобы он мог вернее следовать за развитием её подробностей и наблюдать связь их. Что же касается до филологических замечаний, то в этом отношении я старался быть, сколько можно, короче и позволял себе подобные примечания только в местах спорных, чтобы наши эллинисты видели причины такого, а не другого переложения.
Впрочем собственные мои усилия, может быть, не внушили бы мне довольно смелости объяснять Платона, если бы я не имел под рукою хотя немногих, однакожь превосходных трудов по этому предмету. Но прежде чем укажу на них, считаю полезным кратко и в хронологическом порядке обозреть все, какие только были, полные издания Платоновых сочинений, а потом пересмотреть издания частные и боковые пособия для переводчиков и объяснителей Платона.
Замечательно, что в возрождающейся Европе Платон заговорил прежде по-латыни, чем по-гречески. Первый, издавший и распространивший в ученом мире разговоры его, был Флорентинец Марсилий Фицин, который перевел нашего философа на латинский язык еще во второй половине XV века, вероятно с оригинала Плотинова, и в свой перевод сперва внес много нелепостей и мечтаний Александрийской школы, но после, по совету Критянина Марка Музура[2], знаменитого в то время филолога и эллиниста, значительно исправил его, хотя Петр Нанний[3] всё еще имел причину сказать: Ficinum quidem religiose Platonem interpretatum esse, sed ita ut si ipse Plato legeret, pro suis non agnosceret. Фицин сперва переводил Платона перифрастически, или, по словам Гуеция[4], verborum quidem curam negligere Ficinum, sententias dilatare nonnunquam, vel contrahere. Это издание вышло
1482 года и называется флорентинским I. В конце его значится: impressum Florentiae per Laurentium Venetum. За ним следовали:
1491 Флорентинское II, напечатанное роскошно, по повелению и за счет Лаврентия Медицис.
1491 Венецианское I, вновь пересмотренное самим Фицином.
1517 Венецианское II, с показанием содержаний каждого разговора, составленных Фицином.
1518 Парижское I, озаглавленное: Opera Platonis latina a Mars. Ficino traducta.
1522 Парижское II, неболее как копия первого.
1532 Базельское I, с поправками Гринея.
1539 Базельское II, Гринеево.
1546 Базельское III.
1548 Лейденское I.
1551 Базельское IV, с поправками Гринея.
1557 Лейденское II, к которому присоединены шесть сомнительных разговоров Платона, переведенных Сев. Коррадом. Эти разговоры: Эриксиас, Акефалос, Демодох, определения, о добродетели, о справедливости.
1561 Корнариево, под заглавием: Platonis Atheniensis, philosophi summi ac penitus divini, opera per Ianum Cornarium, Medicum Physicum, latina lingua conscripta. Ejusdem eclogae decem additis Ficini argumentis et commentariis. Basileae. В этом издании особенно ценятся критиками Корнариевы эклоги, написанные вследствие соображения подлинного Платонова текста в Альдовом и двух базельских греческих экземплярах (см. ниже); так что Фридр. Фишер в свое время счел полезным напечатать их отдельно и присоединить к ним предисловия Альда Мануция, Симона Гринея и Марка Гоппера.
1567 Лейденское III.
1588 Лейденское IV.
1590 напечатанное с лейденским греческим подлинником.
1592 Лейденское V, пересмотренное Стефаном Тремулеем.
1602 — напечатанное с франкфуртским, или вехелианским греческим текстом.
Вот все латинские издания Платоновых сочинений, получившие начало и размножившиеся от Фицинова перевода, или от первого флорентинского кодекса. Но между тем, как Платон мало-помалу был исправляем, очищаем и распространяем на языке латинском, нашлись люди, признавшие нужным пересмотреть и распространить самый подлинник творений греческого философа. Первый, решившийся осуществить это намерение своими издержками, был Венецианец Альд Мануций. Его усердие к этому делу простиралось до того, что он вызывался платить чистым золотом за исправление каждой ошибки в греческом тексте Платона, и нашел себе ученого деятеля, увлекавшегося не корыстию, а любовью к общему благу. Тот самый Марк Музур, который, тридцатью годами ранее, советовал Фицину исправить перевод Платоновых сочинений, теперь сам наблюдал за верностью предпринятого Альдом издания. Оно вышло в
1513 году под заглавием: Platonis opera omnia graece. Venetiis, in aedibus Aldi et Andreae Soceri. Этот текст снят с древнейших списков, сохранявшихся под титулом: παλαιὰ καὶ ἀξιόπιστα. К нему приложены письма и шесть подложных сочинений, носящих имя Платона, также письмо Альда ко Льву X, в котором он просит первосвященника содействовать распространению просвещения. За сим изданием следовали:
1534 Базельское I, иначе, по имени базельского книгопродавца Вальдера, называемое вальдерианским. Заглавие его: Platonis omnia opera cum commentariis Procli in Timaeum et Politicam, thesauro veteris philosophiæ maximo, græce. Adiectus etiam est in Platonis omnia sententiarum et verborum memorabilium index. Пересмотром и исправлением этого текста занимался особенно Опорин, который однако ж, избежав многих погрешностей издания Альдова, вместо их, сделал несколько новых ошибок.
1556 Базельское II, иначе называемое гопперианским — по следующей причине: Некто Арнольд Арлений, путешествуя по Италии, собрал несколько рукописных экземпляров Платона и, проверив ими издание Вальдерово, многое в нём исправил, пополнил пропущенное, отбросил чуждое, и свои бумаги передал для напечатания Марку Гопперу. Впрочем этот экземпляр, как и предыдущий, всё еще не без ошибок.
1578 Стефаново, под заглавием: Platonis opera quæ extant omnia, ex nova Ioannis Serrani interpretatione, perpetuis ejusdem notis illustrata: quibus et methodus et doctrinæ summa breviter et perspicue indicatur. Ejusdem annotationes in quosdam suæ illius interpretationis locos. Henr. Stephani de quorundam locorum interpretatione judicium et multorum contextus græci emendatio. Excudebat Henr. Stephanus, Parisiis, в трех листовых томах. Греческий текст этого издания, кажется, не был сверен ни с какими древними рукописями, но списан с экземпляра Альдова, которому Стефан отдавал преимущество пред базельскими, и исправлен по филологическим указаниям Гоппера, Корнария, Евсевия и других. Что же касается до перевода, сделанного Иоанном Серрским, то на латинском языке дотоле еще не было худшего. Serranus, говорит Гуеций[5], sententiis contentus verba despexit, fidelem absque eo ac perspicuam, quam pollicetur, conversionem praestiturus. А Бруккер[6] обличает его еще сильнее: Serranus, cum Platonem non satis intelligeret, sententiam magis suam, quam Platonis expressit, ejusque verba conlemsit et analysi scholastica peregrinam Platoni faciem induxit. Не смотря на то, если не перевод Иоанна Серрского, то греческий текст Платоновых сочинений, установленный Стефаном, долго перепечатываем был почти без поправок и критики. Даже и ныне ссылки на Платона делаются обыкновенно по изданию Стефана. На это же издание указывают маргинальные знаки и в моем переводе.
1590 Лейденское, или, по имени книгопродавца, лемарское и
1602 Вехелианское, под заглавием: Platonis opera omnia, quæ exsant, Marsilio Ficino interprete. Graecus contextus quam diligentissime cum emendatioribus exemplaribus collatus est etc. Francofurti.
1781—7 Бипонтийское, под заглавием: Platonis opera philosophi, quæ extant, græce, ad editionem Henrici Stephani accurate expressa, cum Marsilii Ficini interpretatione, в XI томах в 8 долю. К этому изданию присоединены различные чтения и содержания Платоновых разговоров, изложенные Тидеманом.
1813 слл. Таухницево — почти копия с предыдущего, в VIII томах в 8 долю. Первые три тома его, в отношении к греческому тексту, пересмотрены Бекком и проверены трудами критиков и филологов; а последние перепечатаны без всякой перемены.
1816—18. Беккерово, в VIII томах, в 8 долю, с критическими замечаниями. Греческий текст его исправлен чрез снесение всех лучших кодексов Платона; а латинский — Фицинов, напечатан с древних списков без всякой перемены, чтобы мог иметь достоинство критическое. К этому изданию присоединены, кроме множества различных чтений, рункениевы схолии.
1819—27. Астово в IX томах в 8 долю. В нём греческий текст изложен преимущественно по Альду, а латинский есть перевод самого Аста и отличается чрезвычайною точностью и близостию к подлиннику. Впрочем, заботливость о переводе буквальном нередко заставляла переводчика упускать из вида естественность и ясность латинского выражения.
1821—26. Вейгелиево, в XII томах в 8 долю, есть не что иное, как издание беккерово, пересмотренное Штальбомом, по замечаниям Баста, де-Фуриа, Рудольфа и других.
1833 слл. Штальбомово издано на одном греческом языке с латинскими введениями в каждый разговор, с обширными филологическими примечаниями, с приложением различных чтений, указателей и проч. Это издание, и по верности текста, и по основательности критики, и по богатству заключающихся в нём вспомогательных способов для надлежащего разумения Платоновых сочинений, бесспорно есть лучшее из всех, какие доселе выходили в полном объеме.
Теперь следовало бы обозреть разговоры Платона на языках живых; но литература новых языков почти не представляет нам нашего философа в целом умственном его существе, в полном составе его творений: он разобран по частям, раскидан по-членно на пространстве всего Европейского ученого мира. Нам доселе известны только три издания Платона, по крайней мере немного недоведенные до конца: первое в 5 томах на языке немецком — Шлейермахерово, заключающее в себе 30 разговоров; второе — в 12 томах на Французском — Кузенево, состоящее из 33 сочинений[7]; третие в 3 томах на Славянорусском — Пахомова, содержащее 25 разговоров. Если возмем в расчет время выхода в свет каждого из них, и средства, применительно ко времени, бывшие в руках всех трех переводчиков; то без всякого пристрастия отдадим преимущество нашему отечественному изданию. Пахомов со своими помощниками переводил Платоновы сочинения еще в восьмом десятке прошедшего столетия, когда в библиотеках и западной Европы не находилось в этом роде ничего лучше Стефанова подлинника, Корнариевых эклог и Фицинова перевода; а о других побочных пособиях, столь богатых, каковы ныне, и особенно для всех 25 разговоров, нашему эллинисту и думать было невозможно. Не смотря на то, его перевод, сравнительно, вернее Кузенева и заключает в себе почти только два недостатка: один тот, что Пахомов неправильно понимал тон Платонова диалога и выражался слишком педантски, без нужды облекая мысль философа в славянские формы; другой тот, что он яснее видел и выдерживал значение слов, нежели мысли. Правда, по местам у него встречаются пропуски, или прибавки: но с тогдашним Русским языком можно ли было сделать что-нибудь удачнее? Лучший, не только из всех трех рассматриваемых переводов, но едва ли не единственно хороший, есть перевод Шлейермахеров. Шлейермахер строго выдерживает мысль философа, не пренебрегает и малейшими её оттенками, старается уловить в формы немецкого языка самую фразу подлинника и, при всём том, редко бывает тяжел и темен. Что же касается до его критических и филологических замечаний, то, не везде можно согласиться с ними.
Чтобы обозрение литературы Платоновых сочинений было полно, надлежало бы по возможности оценить частные их издания на древних и новых языках, и пересмотреть пособия, служащие к объяснению Платона: но подобных изданий и пособий так много, что не только перечитать и обсудить, даже видеть все их невозможно. Поэтому я укажу только на те, которые, по общему суждению ученых, заслуживают особенное внимание.
Adrastus peripateticus писал о Тимее. Несколько отрывков его сочинения находится у Порфирия ad harmonica Ptolemæi L. I. c. 5. p. 270.
Aelianus platonicus. Его сочинение рассмотрено и во многом одобрено Порфирием.
Albinus. Его Hypotheses Platonieæ et isagoge, περὶ τῶν Πλάτωνι ἀρετλόντων, говорят, сохраняются в Ватикане.
Aug. Arnold, Platons Werke einzeln erklärt und in ihrem Zusammenhange dargestellt. Erster Theil, 1836. Продолжения кажется еще не было. В первой части аналитически излагаются содержания 18-ти разговоров и определяется цель каждого из них.
Ast, Platonis Symposium et Alcibiades I., с примечаниями, 1809.
Ast Platonis Phædrus, 1810., с примечаниями. Но в X томе полного Астова издания Платона, примечания на Федра и Протагора гораздо обширнее.
Fr. Bast, Kritischer Versuch über den Text des Platonischen Gastmahls, 1793.
Bickerodii, Schediasma in Platonis Timæum, 1683.
Biester, Platonis dialogi IV, Meno, Crito, Alcibiades uterque, cum virorum doctorum animadversionibus, 1780. Эту книгу впоследствии два раза (1811. и 1820) пересматривал и издавал Бутман. Бистеру много содействовали своими замечаниями Гедике, Шнейдер и Готлебер.
Bœch Simonis, Socratici, ut videtur, dialogi IV: de lege (Minos), de lucri cupditate, de justo ac virtute. Additi sunt incerti auctoris dialogi, Eryxias et Axiochus, 1810., с критическим введением.
Boissonade, Excerpta ex Procli scholiis in Cratylum Platonis, 1820.
Busteed, Platonis Menexnus et Lysiæ oratio funebris, 1696., с переводом и краткими примечаниями Филельфа.
Creuzer, Initia philosophiæ ac theologiæ ex Platonis fontibus ductæ, sive Procli Diadochi et Olympiodori in Platonis Alcibiadem commentarii, 1820—25., в 4 частях, из которых в первой. содержатся комментарии на Алкивиада, во второй. — схолии Олимпиодора, в третьей. — богословские наставления Прокла, в четвертой. — опровержения Прокловых наставлений, сделанные Николаем Метоненским.
Engelhardt, Platonis Laches, Apologia Socratis, Euthyphro et Menexenus, 1826., с примечаниями.
Ettwallus, Platonis Hipparchus et Alcibiades uterque, 1771.
Van Eys, Disputatio de Platone Mosaizante, 1715.
Findissen, Platonis Gorgias, 1796., с подробным указателем греческих слов и различных чтений; но издатель не показал знания грамматических тонкостей.
Fischer, Platonis Euthyphro, Apologia Socratis, Crito, Phædo, græce, 1783. Это издание замечательно по хорошему снесению различных чтений в древних кодексах.
Forster, Platonis dialogi V (Amatores, Euthphro, Apologia, Crito, Phaedo), 1752. Особенно одобряется перевод этого издания.
Foxii Morzilli Hispalensis, commentarius in X Platonis libros de republica, 1556. Издание более обширно, чем учено.
Gedike, Platonis Meno, Crito et Alcibiades uterque. Немецкий перевод с хорошими и довольно подробными замечаниями. Эта книга была издана два раза, 1781. и 1822.
Götz, Platonis Parmenides mit philosophischen Anmerkungen, 1825.
Gottleber, Platonis Menexnus et Periclis Thucididis. oratio funebris, 1782, с примечаниями, из которых особенно хороши исторические.
Haenisch, Lysiae amatorius, 1827, graece.. Сочинитель исследывает: Лизиасу ли принадлежит известная речь в Платоновом Федре, или самому Платону, и защищает первое мнение.
Heindorf, Platonis dialogi tres, Phaedo, Sophista, Protagoras, 1810. Этот филолог вообще отличается знанием грамматических тонкостей, но в изъяснении мыслей очень часто неверен.
Van Heusde, Specimen criticum in Platonem, 1803. Эта книга заключает в себе прекрасные критические замечания на многие разговоры Платона.
Kirchmayer, Exercitatio de Platonis Atlantide, 1685., — сочинение полезное для прояснения некоторых мест Платонова Тимея.
Knebelius, Platonis dialogi tres, Theages, Amatores, Io, 1833., с примечаниями и введениями. Издание весьма хорошее.
Köppen, Platon’s Alcibiades der zweite, 1786. К этому изданию приложены несколько филологических примечаний и содержания разговоров.
Köppen, Platon’s Menexenus im Grundriss nebst Anmerkungen.
Kraft, de notione philosophiae in Platonis Erastis obvia 1786. Это сочинение, кроме некоторых замечаний о значении справедливости и рассудительности в смысле Платона, заключает в себе краткий обзор содержания.
Kuhnhardt, Platon’s Phaedon mit besonder Rücksicht auf die Unsterblichkeitlehre erläutert und beurtheilt, 1817.
Lange, Specimen criticum in Platonis Critonem, 1821.
Lichtenstädt, Platon’s Lehren auf dem Gebiete der Naturforschung und der Heilkunde, 1826. Сочинение полезное при объяснении Тимея.
Lindau, Platonis Timaeus, 1828., сверенный с лучшими изданиями и снабженный непрерывными примечаниями.
Vit. Lörs, Platonis Menexenus, 1824.; перевод с Греческаго на Латинский, с примечаниями и мнением Аста, что Менексен написан не Платоном.
Massey, Platonis de republica, sive de justo libri X., с исправленным переводом и примечаниями, 1713, в 2 частях. Критические замечания не одобряются; хорошо только снесение мнений древних и новых философов с мнениями Платона.
Meursius, Platonis Timaeus a Chalcidio latine versus, cum jusdem in eundem commentario, 1617.
Morgenstern, Symbolae criticae in Platonis Critonem.
Müller, Platonis Io, sev dialogus de furore poëtarum, 1782., с примечаниями.
Nitsch, Platonis Io, 1822., также с примечаниями.
Car. Nürnberger, Platonis Alcibiades I et II, 1796.
Оболенский, Платоновы разговоры о законах, 1827. Перевод довольно близкий, верный и легкий.
Pinzger, Specimen novi commentarii in Euthydemum., доведен до стр. 272 A. 1834.
Plutarchi, opuscula de animae creatione et de musica, идут к объяснению Тимея.
Procli commentarius in Timaeum, 1534, но не весь, а доведен только до стр. 44. C; слишком обширен и утомителен; особенно много аллегорий.
Mich. Psellus, εὶς τὴν Πλάτωνος ψυχολογίαν, v. Allatium de Psellis p. 87., et 91.
Regius. Timée de Platon, 1557.
Routh, Platonis Euthydemus et Gorgias, 1784., с примечаниями, из которых особенно хороши историческия и критические.
Schlosser, Platon’s Briefe, mit einer historischen Einleitung und Anmerkungen.
Schmidt, Parmenides, als dialectisches Kunstwerk, 1821.
Stutzmann, de republica, Πλὰτωνος πολιτεία, graece et latine, cum animadversionibus criticis et argumentis atque commentationibus de totius operis argumento, ingenio, partibus, codicibus scriptis, 1817., и во второй раз 1818.
Susеmihe, die genetische Entwickelung der Platonischen Philosophie. 3 B. 1855. Книга, особенно хорошо обясняющая философское значение диалогов Платона.
Tiedemann, dissertatio de doctrina Platonis de materia in vol. I. Biblioth. Götting. Philolog. nov. Fasc. I. part. I.
Timaei, lexicon vocum Platonicarum., с примечаниями Рункения, 1789.
Tirsch, Specimen editionis symposii Platonis, 1808.
Vernsdorf, notae in Platonis Critonem et Alcibiadem I. 1815.
Windishmann, Platon’s Timaeus, 1804.
Winkelmann, Platonis Euthydemus, 1833., с примечаниями, введениями и схолиями. К сему изданию приложена книга Аристотеля de elenchis Sophistarum. Руководство превосходное.
Wittenbach, Platonis Phaedo, 1810., объясненный введением и примечаниями, — издание полное учености и познаний; но мало критики и неровен перевод.
Wolf, Platonis dialogorum delectus, pars I. Euthyphro, Apologia Socratis, Crito, 1812., с Латинским переводом.
Из этих изданий Платона и сторонних пособий для изъяснения его сочинений, я имел под рукою немногие. Главными же руководителями моими были Стефан, Аст, Шлейермахер и Штальбом: их глубоким исследованиям обязан более, чем собственным своим усилиям.
Примечания
- ↑ Латинский язык, по своим формам, без сомнения ближе к греческому, нежели русский; — и однакож Аст, переводя Платона на латинский язык, должен был, для выражения некоторых греческих терминов, составить слова: dupliciquentia (διπλασιολογία), sententiloquentia (γνωμολογία), simililoquentia (εἰκονολογία), также breviloquentia, superbiloquentia, superrefutatio, subdeclaratio, augeratio, insanitio, и проч. Я большею частью старался избегать такого словотворения.
- ↑ Menag. T. II. Antibailleti p. 157.
- ↑ Gaddii T. II. de scriptt. non ecclesiasticis p. 144.
- ↑ Huet. de clarr. interpr. p. 295.
- ↑ de clarr. interprr. p. 289.
- ↑ Histor. Philos. T. I. p. 659.
- ↑ К этим трем изданиям, кажется, надлежало бы присоединить еще Клейкерово: Platons Werke, aus dem griechischen übersetzt in 6 Bände 1778—97. Но я никогда не видел его, и потому не могу судить ни о достоинстве, ни о полноте его.
- ↑ Я не упоминаю о древних рукописных экземплярах сочинений и объяснителей Платона. Число их во всех Европейских библиотеках восходит выше трех сот. Подробный каталог их сделан Фридерихом Фишером. См. Platonis Euthyphro, Apologia Socratis, Crito, Phaedo, graece ex recens. Fr. Fischer. Lips. 1783. Немогу утверждать, чтобы кроме указанных мною изданий, не было и других, излагающих или объясняющих сочинения Платона; вижу указания на труды Целлера, Штейнгарта и других. Но эти труды не доходили до моих рук, и потому я ничего не могу сказать об их достоинстве.