Переправа главныхъ силъ арміи на среднемъ Дунаѣ, немыслимая въ присутствіи мониторовъ, требовала или окончательнаго ихъ уничтоженія, или же такихъ мѣропріятій, которыя поставили бы броненосцевъ въ невозможность вредить намъ на всемъ протяженіи рѣки отъ Рущука до мѣстечка Корабіи, какъ крайняго пункта расположенія русскихъ войскъ вверхъ по Дунаю. Поэтому Великій Князь Главнокомандующій отдалъ приказаніе капитану 1-го ранга Новикову, извѣстному еще по своимъ севастопольскимъ заслугамъ, заградить во что̀ бы то ни стало Дунай на данномъ пространствѣ и постараться уничтожить какъ мониторы, такъ и всѣ вообще непріятельскія военныя суда. Въ помощь капитану Новикову былъ командированъ адъютантъ Главнокомандующаго, полковникъ Струковъ, а старшимъ по Новиковѣ офицеромъ на флотиліи находился гвардейскаго экипажа капитанъ-лейтенантъ Тудеръ. Сколь ни трудно казалось исполненіе этого порученія, тѣмъ не менѣе къ нему было приступлено 7-го іюня, въ 11 часовъ вечера, когда изъ деревни Малу-ди-Жосъ выступила наша флотилія, въ числѣ десяти паровыхъ катеровъ и шести весельныхъ шлюпокъ (шестерокъ) съ минами. Флотилія направилась вверхъ по теченію къ мѣстечку Парапанъ (въ 15-ти верстахъ выше Рущука) и съ первымъ проблескомъ разсвѣта (8-го числа) приступила къ миннымъ загражденіямъ, занявъ низменный островъ Мечку частію высаженныхъ стрѣлковъ и казаковъ. Баши-бузуки, занимавшіе возвышенный турецкій берегъ, тотчасъ же открыли по рабочимъ шлюпкамъ ружейный огонь, значительно мѣшавшій нашимъ морякамъ и минерамъ; поэтому, для наибольшаго прикрытія работъ, къ берегу противника были выставлены два баркаса съ тридцатью отличнѣйшими стрѣлками изъ лучшихъ уральскихъ казаковъ и пѣхотинцевъ.
Турки, извѣщенные въ Рущукѣ о происходящихъ работахъ, выслали на восходѣ солнца блиндированный пароходо-фрегатъ противъ нашей флотиліи, работавшей у острова Мечки. Пароходъ открылъ по шлюпкамъ огонь и нанесъ имъ нѣкоторое поврежденіе, впрочемъ вскорѣ исправленное. Встрѣченный огнемъ нашей осадной батареи у Парапана, онъ вскорѣ удалился, но не надолго. Паровой шлюпкѣ «Шуткѣ»[1] еще въ началѣ работъ было приказано расположиться за восточнымъ угломъ острова Мечки, какъ для наблюденій за проливомъ между Мечкой и островомъ Диналуи, такъ и для препятствованія турецкимъ мониторамъ и пароходу, въ случаѣ, если бы они попытались приблизиться къ нашимъ работамъ. Около пяти часовъ утра, уже при полномъ дневномъ свѣтѣ, лейтенантъ Скрыдловъ, командовавшій «Шуткою», замѣтилъ приближеніе пароходо-фрегата, вооруженнаго однимъ большимъ и четырьмя меньшими орудіями. Пароходо-фрегатъ шелъ противъ теченія. Капитанъ Новиковъ, желая во что̀ бы ни стало продолжать работы, приказалъ «Шуткѣ» аттаковать противника. Лейтенантъ Скрыдловъ тотчасъ же на всѣхъ парахъ пустился на встрѣчу непріятельскому пароходу. Съ нимъ находился, въ качествѣ охотника, бывшій морской офицеръ, нашъ извѣстный художникъ В. В. Верещагинъ. Съ парохода немедленно же открыли по «Шуткѣ» усиленный ружейный и картечный огонь, и только тогда Скрыдловъ, стоявшій на рулѣ (причемъ блиндажъ прикрывалъ его грудь и голову), замѣтилъ, что за пароходомъ въ нѣкоторомъ разстояніи слѣдуетъ еще мониторъ, также открывшій огонь по «Шуткѣ». Въ надеждѣ увернуться отъ грознаго, хотя и ничтожнаго по размѣрамъ противника, пароходъ сталъ уходить, забирая ближе къ турецкому берегу, чтобы завернуть въ небольшую бухту, и разсчитывая, что такимъ образомъ быстроходная шлюпка, вѣроятно, пронесется мимо. Но Скрыдловъ во-время перемѣнилъ свое направленіе и, подъ градомъ пуль, полетѣлъ въ догонку за противникомъ. Въ это время Верещагинъ замѣтилъ, что Скрыдловъ вздрогнулъ, словно бы его всего передернуло, и догадался, что онъ раненъ, но молчитъ, чтобы не отвлекать команду отъ ея главнаго дѣла. Матросы всѣ пригнулись ко дну шлюпки, а минеръ, у котораго пуля уже пробила шапку, жался кое-какъ за машиной. Черезъ минуту «Шутка» была уже у борта противника. Въ Верещагинѣ и въ эту минуту прежде всего сказался художникъ, наблюдавшій общій эффектъ картины. Онъ разсказывалъ потомъ — какой паническій ужасъ искривилъ лица турокъ, какъ ихъ капитанъ, вмѣстѣ съ нѣсколькими офицерами, опрометью кинулся съ мостика внизъ, какъ завопила и заметалась по палубѣ вся команда и, словно стадо барановъ, хлынула и прижалась вдругъ къ противоположному борту. Ударъ миною нанесенъ былъ около самаго колеса, но… взрыва, къ общему удивленію, не послѣдовало. Оказалось, что электрическій проводникъ перебитъ пулею. Тогда Скрыдловъ далъ команду «рви по желанію!» Для непосвященныхъ въ технику дѣла, это слѣдуетъ пояснить: на каждой миноноскѣ существуютъ мины: носовая, кормовая и одна или двѣ маленькія; — послѣднія на случай нападенія шлюпокъ противника; къ каждой минѣ ведутъ два проводника, изъ коихъ второй служитъ запаснымъ. Первая мина взрывается по предварительному разсчету времени и мѣста удара; если же это почему-либо не удалось, то послѣдующій взрывъ дѣлается уже «по желанію», т. е. куда и какъ придется, соображаясь съ обстоятельствами послѣдняго момента. Но, къ несчастью, и запасный проводникъ оказался тоже перебитымъ. На ударъ же кормовою миною нельзя было разсчитывать, потому что ее подбивало теченіемъ подъ самый катеръ, который и могъ отъ этого взлетѣть на воздухъ прежде противника. Тогда нашимъ смѣльчакамъ уже не оставалось ничего болѣе, какъ только уходить поскорѣе — и они направились къ Малу-ди-Жосъ, мимо восточнаго края Мечки. Турки, столь легко отдѣлавшись отъ смертной опасности, открыли вслѣдъ по «Шуткѣ» еще болѣе учащенный огонь, которымъ значительно повредило корпусъ шлюпки, такъ что она стала наполняться водою. Скрыдловъ и Верещагинъ стояли по бокамъ штурвала, двѣ ручки котораго были разбиты пулями — на высотѣ ихъ груди. Въ это время Верещагинъ былъ раненъ пулею насквозь въ правую ягодицу. «Шутка» начинала уже тонуть; поэтому пришлось подъ жестокимъ огнемъ остановиться на нѣсколько времени у берега Мечки, чтобы подвести подъ киль парусъ, который могъ хоть на сколько нибудь предохранить судно отъ дальнѣйшаго наполненія водою. Скрыдловъ лично участвовалъ въ этой работѣ и предварилъ всю команду, что если броненосецъ перерѣжетъ имъ дорогу раньше, чѣмъ они успѣютъ справиться съ работой и обогнуть окраину острова, то придется выскочить на отмель и самимъ взорвать «Шѵтку». Но, къ счастью, мониторъ не приближался, ограничиваясь только пальбою издали — и такимъ образомъ наша шлюпка, безъ дальнѣйшихъ приключеній, возвратилась къ флотиліи, работавшей надъ погруженіемъ минъ. У Скрыдлова оказалось три раны — въ обѣ ноги и въ правую руку, — по счастью, безъ раздробленія костей. По отводѣ «Шутки» на мѣсто ея стоянки у Малу-ди-Жосъ, онъ, вмѣстѣ съ Верещагинымъ и тремя ранеными въ этомъ же дѣлѣ матросами, былъ отправленъ въ журжевскій госпиталь. Не смотря на то, что не удалось взорвать пароходъ, дѣло это все-таки остается однимъ изъ блистательныхъ, по беззавѣтной храбрости и рѣшимости исполнителей; поэтому Скрыдловъ и награжденъ орденомъ св. Георгія 4-й степени. Кромѣ того, для дальнѣйшей практики нашихъ миноносокъ, это дѣло даетъ слѣдующій выводъ: при дневномъ свѣтѣ нельзя рѣшаться (исключая, конечно, послѣдней крайности, въ безвыходномъ положеніи) на аттаку сильнѣйшаго противника одною только шлюпкой; надо имѣть ихъ, по крайней мѣрѣ, двѣ, чтобы разсчитывать на успѣхъ послѣ того, какъ первая будетъ приведена почему-либо въ невозможность исполнить свое назначеніе.
Работа продолжалась, и для ея прикрытія парапановская наша батарея не разъ открывала огонь, оказавшій флотиліи дѣйствительную услугу. Видя, что мониторъ съ пароходомъ не въ состояніи существенно воспрепятствовать занятіямъ нашихъ минеровъ, турки рѣшились выслать изъ Рущука конную батарею, подъ прикрытіемъ пѣхотнаго батальона. Это было въ два часа дня. Капитанъ Новиковъ, работавшій на горизонтѣ воды, не замѣтилъ подхода этой батареи, которая успѣла хорошо маскировать свое движеніе, благодаря особенностямъ мѣстности возвышеннаго берега. Тогда свиты Его Величества генералъ-маіоръ Скоболевъ 2-й, исполнявшій должность начальника штаба при парапановскомъ отрядѣ, и полковникъ Струковъ, съ полковникомъ Мольскимъ[2], генеральнаго штаба штабсъ-капитаномъ Сахаровымъ и нѣсколькими хорошими стрѣлками, бросились съ нашего берега въ лодкахъ на выручку флотиліи. Дунай, разлившійся почти на двѣ версты, отнялъ не мало времени, пока Скобелевъ и Струковъ успѣли доплыть до острова Мечки. Въ это время турецкая батарея уже заняла позицію и снималась съ передковъ; наши же лодки не могли подчалить къ берегу, такъ какъ этому мѣшали густые тростники. Видя, что нашей минерной флотиліи, слишкомъ драгоцѣнной въ настоящую минуту, угрожаетъ почти неизбѣжная гибель, Скобелевъ, Струковъ и штабсъ-капитанъ Сахаровъ бросились за бортъ и, частію вплавь, частію по грудь въ водѣ, успѣли достичь до паровыхъ катеровъ, гдѣ и предупредили Новикова объ опасности. Капитанъ Новиковъ вынужденъ былъ моментально сняться и идти съ пятью паровыми шлюпками вверхъ по теченію, поручивъ Струкову передать Тудеру, чтобы этотъ послѣдній тоже немедленно снимался и шелъ съ остальными пятью паровыми катерами внизъ по теченію. Раздумывать было некогда: спасеніе катеровъ и минеровъ съ опытными офицерами было важнѣе всего, а потому всѣ наши паровые катера быстро скрылись изъ глазъ противника. Но у берега на отмели оставались еще наши шестерки и до 140 матросовъ и стрѣлковъ, съ тремя ранеными. Первою заботою Скобелева и Струкова было теперь спасеніе оставшихся на отмели, въ чемъ они и успѣли, при помощи своихъ людей и съ содѣйствіемъ штабсъ-капитана Сахарова и полковника Мольскаго. Отойдти по водѣ шестерки не могли иначе, какъ только обогнувъ островъ Мечку, что̀ потребовало бы, сравнительно, значительнаго времени. Поэтому Скобелевъ рѣшилъ перетащить ихъ на рукахъ черезъ западную косу этого острова. Подплывъ къ берегу, дружно схватились всѣ они за шестерки и на рукахъ стали перетаскивать ихъ черезъ отмель, какъ вдругъ снарядъ, упавшій въ первую же лодку, разорвалъ ее въ дребезги, ранивъ при этомъ нѣсколькихъ человѣкъ. Удалось перетащить и спустить на воду только двѣ лодки, а двѣ остальныя были оставлены на берегу, такъ какъ турецкій огонь по косѣ положительно былъ нестерпимъ. Невозможность посадить всѣхъ людей на эти суда заставила отступать просто пѣшкомъ, по горло въ водѣ, отстрѣливаясь отъ турецкой батареи. Людямъ велѣно было разсыпаться въ водѣ, дабы по возможности менѣе служить цѣлью выстрѣламъ противниковъ. Впрочемъ, суета турецкихъ артиллеристовъ лишила ихъ прицѣлъ надлежащей мѣткости, при дальнѣйшемъ нашемъ отступленіи по сю сторону косы. Генералъ Скобелевъ и полковникъ Струковъ, стоя по плечи въ водѣ, размѣщали въ лодкахъ всѣхъ раненыхъ и оставшихся людей. Тѣмъ изъ нихъ, для которыхъ не хватило мѣста, они бросали пробковые матросскіе пояса, а неумѣвшимъ держаться на водѣ подавались связанные между собою ружейные ремни, съ помощью которыхъ люди эти буксировались за лодками. Осмотръ всего берега убѣдилъ, наконецъ, что тамъ не оставлено никого изъ нашихъ, и только послѣ этого оба начальника, распоряжавшіеся размѣщеніемъ людей на судахъ, позволили себѣ вылѣзть изъ воды и послѣдними сѣли въ лодки. Они уже приплыли къ нашему берегу, какъ вдругъ съ турецкой стороны донесся отчаянный крикъ человѣка, умолявшаго о помощи. Сознавая, что оставленному грозитъ неминуемая погибель, Скобелевъ со Струковымъ перепрыгнули въ легкую весельную шлюпку и подъ неумолкавшимъ турецкимъ огнемъ поплыли на ту сторону. Тамъ, дѣйствительно, оказался одинъ изъ нашихъ, гвардейскаго экипажа матросъ Шульскій, который, не желая оставлять свое ружье, положенное на землю во время работы, пошелъ разыскивать его по берегу и не замѣтилъ, когда отплыли лодки. Увидѣвъ, что для его спасенія плыветъ наша шлюпка, онъ самъ бросился въ воду съ отысканнымъ ружьемъ, и поплылъ къ ней навстрѣчу. Въ это время два крупповскія орудія стрѣляли съ берега по Парапану.
Потери дня, сверхъ понесенныхъ на «Шуткѣ», заключались въ одномъ убитомъ казакѣ и въ десяти раненыхъ матросахъ и стрѣлкахъ. Кромѣ того, три шлюпки значительно повреждены артиллерійскимъ огнемъ противника.
И такъ, не смотря на нападенія монитора и парохода, и на непрерывный огонь пѣхоты и батареи, стрѣлявшей съ разстоянія трехсотъ сажень, загражденіе было окончено. Мичманъ Ниловъ успѣлъ положить мины даже подъ самымъ турецкимъ берегомъ и молодецки исполнилъ это отважное предпріятіе, подъ градомъ пуль, причемъ на его шлюпкѣ были ранены: механикъ унтеръ-офицеръ Александровъ и матросъ-минеръ Письменный. Мичману Нилову угрожала самая серьезная опасность, но въ это время капитанъ Новиковъ вышелъ впередъ на своемъ катерѣ и сталъ въ оборонительное положеніе противъ монитора, что и помогло ему выручить Нилова, а этому послѣднему исполнить свое дѣло. Хотя наши паровые катера понесли въ этотъ день поврежденія настолько значительныя, что вся ночь была употреблена на ихъ починку, за то два турецкіе монитора, не смотря на всѣ затрудненія, были заперты у Рущука.
Но кромѣ этого, надо было лишить турецкія суда возможности свободно плавать по Дунаю на пространствѣ отъ Парапана до Турну. Для этого предстояло уничтожить два броненосца, стоявшіе у Никополя, или преградить Дунай выше и ниже Никополя: ниже — если переправа будетъ совершена гдѣ нибудь между этою крѣпостью и Рущукомъ, и выше — если она состоится, согласно первоначальному предположенію, у Никополя. Но, во всякомъ случаѣ, враждебныя дѣйствія броненосцевъ должны были быть парализованы, и потому въ ночь съ 8-го на 9-е іюня капитанъ Новиковъ съ шестью катерами отправился вверхъ по Дунаю и еще до разсвѣта былъ встрѣченъ въ одномъ изъ узкихъ рукавовъ рѣки непріятельскимъ мониторомъ, который открылъ по катерамъ огонь изъ орудій, съ цѣлью воспрепятствовать ихъ дальнѣйшему проходу. Но Новиковъ, преслѣдуя свою задачу, промѣрилъ подъ огнемъ неизвѣстный ему рукавъ и смѣло двинулся впередъ, встрѣчаемый и провожаемый огнемъ со всѣхъ береговыхъ турецкихъ постовъ. Онъ едва могъ тащить на буксирѣ поврежденные катера, и наконецъ въ шесть часовъ утра 9-го числа пришелъ въ Зимницу, гдѣ и сошелся съ полковникомъ Струковымъ, который съ казаками все время слѣдилъ по берегу за движеніемъ катеровъ, для поддержки ихъ въ случаѣ надобности.
Исправивъ въ Зимницѣ свои поврежденія, флотилія съ 9-го на 10-е іюня отправилась далѣе вверхъ, все больше и больше удаляясь впередъ отъ своей сухопутной поддержки. Не было того турецкаго поста, который не преслѣдовалъ бы ее огнемъ. Она старалась держаться преимущественно нашего берега, но фарватеръ иногда вынуждалъ ее идти вплоть къ берегу противника.
10-го числа катера капитана Новикова прибыли къ деревнѣ Фламундѣ, противъ Никополя, и были тамъ нагнаны полковникомъ Струковымъ съ береговымъ отрядомъ, приготовившимся къ поддержкѣ Новикова, на случай возможнаго нападенія съ турецкаго берега, гдѣ постоянно находилось у пристани до 500 человѣкъ баши-бузуковъ, которые уже неоднократно пытались дѣлать высадки на румынскую сторону. Подъ выстрѣлами этихъ баши-бузуковъ, флотилія зашла за островъ Инзулу и стала подъ прикрытіемъ нашего отряда и полевыхъ орудій. Сюда же къ 12-му іюня были перевезены сухимъ путемъ на биндюгахъ и тѣ паровыя шлюпки, что̀ оставались у Малу-ди-Жосъ.
Береговыя батареи противника были такъ сильны, а фарватеръ такъ близокъ къ возвышенному турецкому берегу, что дальнѣйшій проходъ къ Никополю оказался невозможнымъ. Поэтому Новиковъ, имѣя въ виду малочисленность нашихъ паровыхъ шлюпокъ и крайнюю въ нихъ необходимость для переправы арміи, рѣшился поберечь ихъ и взялся за трудную работу по устройству загражденій у Корабіи только съ однѣми гребными лодками. Захвативъ съ собою ограниченное число самыхъ необходимыхъ людей, онъ, вмѣстѣ со Струковымъ, отправился въ Корабію сухимъ путемъ, и тутъ, съ 11-го на 12-е іюня, ночью приступилъ къ работамъ надъ миннымъ загражденіемъ, даже безъ потребнаго числа офицеровъ… Успѣли только кое-какъ набрать тамъ и сямъ нѣсколько рыбачьихъ лодокъ, посадили на нихъ гребцами двадцать казаковъ донскаго № 31-го полка, поспѣшно собранныхъ съ разныхъ постовъ, и съ малымъ числомъ моряковъ-минеровъ тотчасъ же принялись за дѣло. Казаки оказались лихими мастерами своего дѣла не только на конѣ, но и на водѣ. Безъ паровыхъ катеровъ — какъ уже сказано — и безъ якорей приходилось держаться на самой быстринѣ Дуная, при глубинѣ отъ 6-ти до 10-ти сажень, и погружать опасныя для самихъ себя мины.
Два обстоятельства, совершенно непредвидѣнныя, заставили дважды снимать всю линію выставленныхъ лодокъ. Первое заключалось въ томъ, что отъ тяжести людей и минъ у насъ, на самой серединѣ Дуная, затонула одна лодка и всѣ остальныя должны были броситься къ ней на помощь, а вторую тревогу произвелъ показавшійся вдали дымъ, принятый за дымъ наступающаго монитора. Это, дѣйствительно, былъ непріятельскій броненосецъ, шедшій по направленію отъ Рущука, вѣроятно, тотъ самый, который въ ночь съ 8-го на 9-е іюня стрѣлялъ по флотиліи Новикова, во время хода послѣдней въ одномъ изъ узкихъ рукавовъ Дуная вверхъ, къ Зимницѣ, по окончаніи загражденій у Мечки. Броненосецъ этотъ не безъ поврежденій прошелъ къ Никополю, подъ огнемъ всѣхъ нашихъ турну-магурельскихъ орудій. Пропустивъ его, минная флотилія снова принялась за дѣло.
Зная опасность, грозившую тѣмъ людямъ, которые работали у турецкаго берега, гдѣ въ непріятельскомъ лагерѣ было расположено до тысячи человѣкъ, полковникъ Струковъ высадился на турецкій берегъ и выставилъ тамъ цѣпь изъ 12-ти пластуновъ и 15-ти казаковъ-охотниковъ, которые должны были предупредить минеровъ въ случаѣ нападенія съ берега. Давно уже встало солнце, когда турки замѣтили, наконецъ, наши работы и выслали двѣ роты, открывшія по рабочимъ огонь, но, къ счастью, въ это время погружалась уже наша послѣдняя мина. Быстро снятая съ турецкаго берега, сторожевая цѣпь благополучно отплыла къ нашей сторонѣ, подъ прикрытіе корабійской береговой батареи, которая двумя-тремя удачными выстрѣлами изъ орудій большаго калибра остановила подступавшія все ближе къ своему берегу турецкія роты. Второй рядъ загражденій вполнѣ успѣшно былъ положенъ къ семи часамъ вечера 12-го іюня, и такимъ образомъ двумъ мониторамъ, стоявшимъ у Никополя, былъ отрѣзанъ путь отступленія вверхъ къ Виддину.
Пока собирались залагать мины при Корабіи, — подъ Никополемъ, 11-го числа, происходилъ бой монитора съ паровыми катерами, оставленными у Фламунды подъ начальствомъ мичмана Нилова. Мониторъ, выйдя изъ никопольской пристани, пошелъ внизъ, къ нашимъ катерамъ, съ очевиднымъ намѣреніемъ аттаковать ихъ. Генералъ-маіоръ Леоновъ, командовавшій фламундскимъ сухопутнымъ отрядомъ, тотчасъ же получилъ объ этомъ донесеніе со сторожеваго поста. Не теряя ни одной минуты, онъ далъ знать объ этомъ обстоятельствѣ мичману Нилову и выставилъ на позицію четыре орудія 15-й конной батареи, подъ командой штабсъ-капитана Коломейцова. Шлюпки, перевозимыя сухимъ путемъ изъ Малу-ди-Жосъ, еще не прибывали на мѣсто назначенія, а изъ пяти миноносокъ, остававшихся у Фламунды, только двѣ могли быть немедленно приспособлены къ дѣлу, такъ какъ остальныя еще не успѣли исправить свои поврежденія. Мичманъ Ниловъ тотчасъ же снарядился съ этими двумя шлюпками и, не выжидая начала дѣйствій со стороны противника, самъ пошелъ на встрѣчу монитору. Чуть лишь показался Ниловъ на фарватерѣ, какъ съ монитора открыли по обѣимъ шлюпкамъ сильный ружейный и картечный огонь. Впереди летѣла шлюпка «Мина», подъ командой гардемарина Аренса; ей предстояло первою аттаковать мониторъ, но минный проводникъ былъ перебитъ гранатою, которая повредила и самую шлюпку, такъ что Аренсъ вынужденъ былъ отступить. Тогда наступила очередь мичмана Нилова, шедшаго на шлюпкѣ «Шутка». Онъ правилъ на носовую часть монитора и вдругъ чуть не наткнулся на подставленную ему носовую мину. Необычайно счастливый случай уберегъ «Шутку» отъ гибели, повидимому, неизбѣжной. Ниловъ, благополучно проскользнувъ мимо носа, сталъ рѣзать корму монитора въ разстояніи одной сажени. Капитанъ этого судна — судя по наружности, типичный рыжебородый англичанинъ — насмѣшливо снялъ фуражку и отвѣсилъ ему поклонъ. Ниловъ отвѣтилъ тоже поклономъ и пустилъ въ него изъ револьвера три пули, изъ которыхъ послѣдняя ранила капитана, такъ что онъ отскочилъ назадъ уже безъ поклоновъ. Идучи къ кормѣ мимо праваго борта монитора, «Шутка» вдругъ получила пробоину въ свою правую часть отъ осколка чуть ли не одной изъ нашихъ же гранатъ, которыя очень мѣтко направлялись съ берега четырьмя орудіями конной артиллеріи прямо на палубу монитора. Это обстоятельство замедлило ходъ миноноски и дало возможность непріятельскому броненосцу «положить право на бортъ» и такимъ образомъ отвести свою корму отъ удара нашей мины. Тогда Ниловъ пошелъ по лѣвому борту монитора, но «Шутка», на половину залитая водою, хлынувшею въ пробоину, уже лишилась прежняго хода, и минный шестъ ея только на нѣсколько вершковъ не дохватилъ до непріятельскаго борта. Избавясь отъ опасности, мониторъ далъ задній ходъ, потомъ сдѣлалъ заворотъ и на всѣхъ парахъ ушелъ къ Никополю. Отступленію его не мало способствовалъ чрезвычайно мѣткій огонь дивизьона 15-й конной батареи: не попали въ цѣль только три первыя гранаты, остальныя же почти всѣ разрывались на палубѣ, причемъ была погнута и насквозь прострѣлена труба монитора. Подвигъ мичмана Нилова признанъ блистательнымъ. Въ награду за него юноша-офицеръ получилъ георгіевскій крестъ 4-й степени, а гардемарину Аренсу пожалованъ знакъ отличія военнаго ордена.
12-го іюня, вечеромъ, изъ Никополя вышелъ другой мониторъ и пошелъ было вверхъ по рѣкѣ. Наша осадная батарея встрѣтила его огнемъ и вскорѣ заставила вернуться къ Никополю. Это была уже послѣдняя попытка никопольскихъ броненосцевъ, которые послѣ сего раза остались на мѣстѣ своей стоянки въ полномъ бездѣйствіи.
Съ 13-го на 14-е іюня капитанъ Новиковъ вернулся къ своей флотиліи, а съ 14-го на 15-е приступлено къ загражденію Дуная ниже Никополя, у деревни Фламунды. Къ утру нашимъ рабочимъ снова пришлось выносить огонь крупповскихъ орудій, вывезенныхъ на возвышенный берегъ, и тѣмъ болѣе, что на этотъ разъ мины и десантъ перевозились на тяжелоходныхъ понтонахъ, которые безпрестанно сносило теченіемъ, такъ что не разъ приходилось ловить ихъ паровыми катерами; но не смотря на всѣ затрудненія, минное загражденіе успѣшно было положено и подъ Фламундой, чѣмъ и завершилось вполнѣ общее загражденіе Дуная. Мины (галваническія и герцовскія) положены въ два, а въ нѣкоторыхъ мѣстностяхъ и въ три ряда, и такимъ образомъ вся сила турецкихъ броненосцевъ на Дунаѣ окончательно парализована. Вслѣдствіе этого загражденія, достигнутаго геройствомъ нашихъ моряковъ, инженеры получили возможность вывести на Дунай сооруженные въ рѣкѣ Ольтѣ понтоны и плоты для постройки большихъ мостовъ между Зимницею и Систовымъ (Свиштовъ), а главныя силы русской арміи пріобрѣли способы совершить переправу на среднемъ Дунаѣ. Капитанъ 1-го ранга Новиковъ за успѣшное загражденіе средняго Дуная, сопряженное со столькими серьозными опасностями и трудами, награжденъ орденомъ св. Георгія 3-й степени[3]
Примѣчанія
[править]- ↑ Паровая шлюпка «Шутка» построена по заказу Государя Наслѣдника Цесаревича, за 9,573 рубля, англійскимъ заводчикомъ Торнейкрафтомъ въ 1874 году, и отличается особенною быстротою хода. Шлюпка построена изъ стали, длина ея = 53 фута, ширина 6 футовъ и 6 дюймовъ, углубленіе 2 фута и 6 дюймовъ, машина въ 12 силъ. Во время аттаки на ней находились, кромѣ Скрыдлова и Верещагина, механикъ прапорщикъ Болеславскій и 7 нижнихъ чиновъ.
- ↑ Командиръ 54-го пѣхотнаго Минскаго полка.
- ↑ Капитанъ 1-го ранга М. Д. Новиковъ служилъ во флотѣ во время крымской войны и за оборону Севастополя, 28-го декабря 1856 года, награжденъ орденомъ св. Георгія 4-й степени. По окончаніи войны лейтенантъ Новиковъ перешелъ въ сухопутныя войска, откуда въ 1874 году вышелъ въ отставку, съ чиномъ подполковника. На георгіевскомъ праздникѣ, въ ноябрѣ 1876 года, М. Д. Новиковъ обратилъ на себя вниманіе Государя Императора и тогда же всеподданнѣйше заявилъ желаніе вновь поступить на службу, въ случаѣ открытія военныхъ дѣйствій. При объявленіи нынѣшней войны, онъ былъ принятъ на службу во флотъ съ чиномъ капитана 2-го ранга и, по прибытіи на Дунай, произведенъ въ слѣдующій чинъ для сравненія съ сверстниками.