Kozlovsky pervye pochty t1 1913/Глава 3/VI/ДО
| Первые почты и первые почтмейстеры в Московском государстве |
| Источникъ: Козловский И. П.. Первые почты и первые почтмейстеры в Московском государстве. — Варшава: Типография Варшавского учебного округа, 1913. — Т. 1. — С. 156—167. |
Семидесятые годы XVII вѣка внесли уже много новаго въ дѣло развитія почтъ; всѣ вопросы, которые почему-либо не были приняты во вниманіе при учрежденіи почтъ, постепенно дали о себѣ знать, и организаторы дѣла стараются ихъ рѣшить тѣмъ или инымъ способомъ: то внося перемѣны въ самое дѣло, то дѣйствуя на исполнителей.
Московскій почтмейстеръ[1] (мы, впрочемъ, видѣли, что Леонтій Марселисъ вовсе не былъ единоличнымъ хозяиномъ предпріятія) имѣлъ на противоположныхъ концахъ почтовыхъ дорогъ контрагентовъ, то же почтмейстеровъ, ему подчиненныхъ (про нихъ говорилось — „тотъ, кто пріемомъ и отпускомъ почты тамъ-то вѣдаетъ“). Такими провинціальными почтмейстерами у Марселисовъ были: въ Новгородѣ — переводчикъ Як. Ив. Гитнеръ, во Псковѣ — переводчикъ Ефимъ Фентеръ (Фентуровъ), въ Мигновичахъ — поручикъ Елизарій Жуковъ. Мы видѣли, съ какой энергіей вели дѣло первые два; что касается послѣдняго, то уже съ самаго начала онъ обнаруживалъ непониманіе дѣла. 11 іюля 1670 г., посланъ былъ Смоленскому воеводѣ, кн. И. А. Хованскому, указъ — прислать Елизарія Жукова въ Москву, а на его мѣсто назначить другое лицо. Указъ этотъ пришлось повторить 12 августа — вѣроятно, въ Смоленскѣ хотѣли дать возможность Жукову дослужить годъ, до 31 августа; но напоминаніе заставило отправить его въ Москву 20 августа. На его мѣсто Ординымъ-Нащокинымъ былъ назначенъ поручикъ рейтарскаго строю Ѳаддей Аѳан. Крыжевскій[2]. Что касается самого Смоленска, то изъ позднѣйшихъ документовъ[3] узнаемъ, что въ 1667—1672 г.г. въ Смоленскъ выдалъ Смоленскѣ ведалъ почту переводчикъ Христофоръ Синорацкой, пожалованный въ переводчики изъ шляхты; а съ 1672 г. — Иванъ Кулбацкой, пожалованный изъ рейтаръ. Они получали жалованье изъ казны — по 20 руб. въ годъ да корму по гривнѣ на день.
Въ 1672 г. появился царскій указъ о томъ, чтобы для посылки государевыхъ грамотъ о всякихъ дѣлахъ всѣ учрежденія пользовались существующими почтами отъ Москвы до Риги черезъ Новгородъ и Псковъ и до Вильны черезъ Смоленскъ; точно также воеводы и приказные люди всѣхъ этихъ мѣстъ должны были пользоваться этими почтами для всякой оффиціальной переписки, за исключеніемъ особо важныхъ дѣлъ. Это распоряженіе было вызвано желаніемъ облегчить работу казенныхъ ямщиковъ, но, несомнѣнно, оно способствовало развитію почтовыхъ сношеній. Для отправленія государевыхъ грамотъ и писемъ изъ Москвы было назначено 2 дня въ недѣлю: на Ригу почта отправлялась во вторникъ, а на Вильну въ четвергъ[4].
Въ интересахъ хронологической послѣдовательности, разсмотримъ здѣсь событія, происшедшія въ кратковременное почтмейстерство Виніуса.
Въ началѣ (не позже апрѣля) 1672 г. почта у Марселисовъ неожиданно была отнята. Велѣно было вѣдать почту переводчику Посольскаго приказа, дьяку Андрею Виніусу; но съ 22 октября того же года, когда Виніусъ былъ командированъ посломъ за-границу, почту было велѣно вѣдать Петру Петровичу Марселису — сыну[5].
Кратковременное завѣдываніе почтами Андрея Виніуса не прошло безслѣдно для имѣющихся въ нашихъ архивахъ документовъ. Въ Госуд. Архивѣ находимъ переписку[6] по слѣдующему случаю.
20 апрѣля 1672 г. переводчикъ Андрей Виніусъ извѣщалъ въ Посольскомъ приказѣ: 19 апрѣля пришелъ къ нему на дворъ пѣшимъ ямщикъ Хотѣловскаго яму Алешка Котокъ съ почтовыми сумками. Одна сумка съ Новгородскими письмами оказалась распечатанной. Почтарь разсказалъ, что суму эту онъ принялъ въ такомъ видѣ у Зимнегорскаго ямщика Данилка Савельева и попалъ съ нею въ бѣду. Ни въ Вышнемъ-Волочкѣ, ни въ Торжкѣ, ни въ Твери сумъ у него не приняли, а въ Клину не дали ему даже подводъ, и онъ отъ Клина до Москвы шелъ пѣшкомъ; почта, конечно, получена была съ большимъ запозданіемъ. Въ подорожной записи у ямщика обозначено, что Крестецкій ямщикъ Ивашка Анкудиновъ принялъ сумы въ цѣлости, а Зимнегорскому ямщику передалъ одну суму съ оторванными печатями.
По извѣту Андрея Виніуса была послана царская грамота Новгородскому воеводѣ, кн. И. П. Пронскому съ предложеніемъ: послать на Крестецкій ямъ „кого пригожъ“ и допросить ямщика Анкудинова, какимъ образомъ онъ оторвалъ печати, не вынималъ-ли изъ той сумки какихъ писемъ и кто его подучилъ это сдѣлать. Если онъ скажетъ, что никто его не подучалъ, и писемъ онъ не вынималъ, а „учинилъ то случаемъ, безъ хитрости“, — то предписывается бить его батогами нещадно, а ямщикамъ снова „учинить заказъ“.
Новгородскій воевода послалъ подъячаго Петра Иванова для розыска. На допросѣ 4 мая Анкудиновъ сказалъ: почту онъ принялъ у Заечевскаго почтаря въ исправности и поѣхалъ на Зимнегорскій ямъ. На мосту, не доѣзжая Яжелбицъ (роковое мѣсто!), его лошадь споткнулась и легла на мостъ, и у одной сумки печати смялись гораздо“. Въ такомъ видѣ онъ отдалъ сумки Зимнегорскому ямщику. Тотъ спрашивалъ его: „для чего у тебя печати у одной сумки не цѣлы?“ и Анкудиновъ разсказалъ ему, какъ было дѣло. А печатей онъ не отрывалъ, писемъ не вынималъ и никто его ничему не научалъ, — учинилось это безъ хитрости; тотъ мостъ „плохъ гораздо“, и у сумки печати „помялись гораздо“.
Ямщика били батогами. Царю была послана 10 мая отписка соотвѣтствующаго содержанія.
Но этимъ случаемъ переписка кратковременнаго почтмейстерства Виніуса не исчерпывается. Кн. Пронскій, по челобитью ямщиковъ, рѣшился еще разъ поставить вопросъ о прогонахъ. Ямщики подали челобитную слѣдующаго содержанія. Построены на Московской и Псковской дорогахъ отъ Новгорода ямы для гоньбы, и держатъ они на тѣхъ ямахъ по три мерина. За это они получаютъ государева жалованья на выть по 25 руб. въ годъ да прогоновъ на 100 верстъ по 5 алтынъ. Съ учрежденіемъ почтовой гоньбы выбрано изъ ихъ среды по 3 человѣка на ямъ почтарей, даны имъ форменные кафтаны. Для этихъ почтарей ямщики выдѣляютъ изъ ямскихъ денегъ по 6, 7 и 10 руб. въ годъ, а сами за эту прибылую гоньбу изъ казны иичего не получаютъ, прогоновъ имъ не даютъ, и они разорились. Они просятъ назначить имъ за почтовую гоньбу прогонныя деньги. Кн. Пронскій препроводилъ ямскихъ старостъ съ челобитьемъ въ Москву, и 17 мая 1672 г. послѣдовала царская грамота, давшая, на этотъ разъ, опредѣленный отвѣтъ: давать за почтовую гоньбу прогонныя деньги на 2 лошади по указу; за простойные дни денегъ не давать. Изъ поверстной книги были выписаны разстоянія: отъ Вышняго-Волочка до Новгорода и до Псковского Загорскаго яму лѣтнимъ путемъ 355 верстъ; прогоновъ на 1 подводу за это разстояніе 17 алт. 4½ деньги, на 2 подводы 1 р. 2 алт. 1 деньга. Зимнимъ путемъ — 345 верстъ, прогоновъ на 1 подводу — 17 алт. 1½ деньги, на 2 подводы — 1 р. 7 ден. Вопросъ о томъ, въ одну ли сторону давать прогоны или въ обѣ, рѣшенъ — давать прогоны только въ одну сторону.
Ямскіе охотники Запольской и Новинской слободъ въ Новгородѣ просили разрѣшить имъ гонять почту всѣмъ поочереди, вмѣсто выборныхъ. 13 сент. 1672 г. послѣдовала резолюція: гонять поочередно, лишь бы мѣшкоты не было.
Выше намъ пришлось убѣдиться, что долго тянувшееся дѣло о Мшаскомъ ямѣ также было подвинуто къ разрѣшенію при Виніусѣ.
26 сентября Вышневолоцкіе и Хотѣловскіе ямщики подали челобитную на Новоторжскихъ, что тѣ пригоняли въ Вышній-Волочокъ почту въ пятницу съ утра, а теперь пригоняютъ въ субботу и даже въ воскресенье, отъ этого челобитчикамъ чинится убытокъ (отъ простоя въ ожиданіи?), и они просятъ учинить по этому поводу указъ, чтобы и имъ „въ опалѣ небыть“. Какъ разъ нѣсколько дней спустя, 7 октября, и Гитнеръ подалъ заявленіе, что не пришла ожидаемая почта изъ Москвы, и что вслѣдствіе этого письма на Шведскій рубежъ не поспѣютъ. Кн. Пронскій послалъ прикащика Кузьму Меркульева на Московскую дорогу, а кстати далъ ему къ Новоторжскому воеводѣ письмо съ жалобой на его ямщиковъ и съ угрозою, что если они будутъ поступать не по указу, то „в. г-рю будетъ челобитье, и мы учнемъ писать“.
По отъѣздѣ Виніуса заграницу, Петръ Марселисъ-сынъ не сумѣлъ справиться съ дѣломъ, которое крѣпко держали въ рукахъ его братъ и отецъ. О непріятностяхъ, которыя съ нимъ случились, разсказывалъ впослѣдствіи его преемникъ, тотъ же Андрей Виніусъ, слѣдующее.
1) Виленскій почтмейстеръ Рейнгольдъ Бисингъ, „выманя у Петра Марселиса собольми многое число, и послѣ того засчиталъ ему провозъ съ грамотокъ дорогою цѣною, и тѣхъ денегъ съ половину за нимъ, Бисингомъ, пропало“.
2) Виленская почта вообще стала приходить въ упадокъ, Пока Русскій резидентъ, Василій Тяпкинъ, былъ въ Варшавѣ, а Польскій — въ Москвѣ, переписка по этой почтѣ была оживленною; но съ возвращеніемъ домой резидентовъ, оставались лишь „нѣмецкія“ грамотки торговыхъ людей, а эти грамотки у Виленскаго почтмейстера начали пропадать[7], и тогда торговые иноземцы стали писать заграницу только черезъ Ригу. Упадокъ Виленской почты доходилъ до того, что иногда она отходила всего 1 — 2 раза въ мѣсяцъ. Все это охладило къ дѣлу неопытнаго почтмейстера, и онъ сталъ, очевидно, весьма небрежно относиться къ дѣлу.
Ко времени Петра Марселиса-сына относятся почти истлѣвшіе листки, очевидно, изъ записной книги Новгородской Приказной избы[8]. Эти листки представляютъ копіи грамотъ Новгородскимъ воеводамъ:
1) кн. И. П. Пронскому, отъ 20 ноября 1672 г., съ извѣщеніемъ, что въ Разрядъ прислана память изъ Посольскаго приказа: в. г-рь указалъ посылать его грамоты и всякія дѣла и отписки „кромѣ нужныхъ зѣло“ по уставленой почтѣ, которою долженъ вѣдать Петръ Марселисъ, и отсылать почту изъ Москвы во вторникъ;
2) Петру Вас. Шереметеву, отъ 11 іюля 1673 г., которою назначается давать прогоны на 10 вер. по 3 деньги на подводу изъ приказовъ — Посольскаго, Малороссійскаго, Новгородскаго и изъ Съѣзжей избы;
3) тому же Шереметеву о прогонахъ (дата исчезла);
4) Мих. Алегук. Черкасскому со слѣдующими сообщеніями: 4 дек. 1675 г. велѣно вѣдать Рижскую и Виленскую почту переводчику Посольскаго приказа Андрею Виніусу; этотъ новый почтмейстеръ заявилъ 9 декабря, что Новгородскіе ямщики гоняютъ почту неисправно. Даты этой грамоты также нѣтъ.
Къ этому же времени относятся свѣдѣнія о почтѣ въ Московскомъ государствѣ, записанныя Кильбургеромъ (1674 г.)[9]. Согласно съ только что приведенными свѣдѣніями, онъ сообщаетъ, что почта въ Новгородъ, Псковъ и Ригу отходитъ изъ Москвы по вторникамъ. Изъ Москвы до Риги, по его словамъ, она идетъ отъ 9 до 11 дней. Возможно, конечно, что въ 1674 г. почта, дѣйствительно, ходила быстрѣе, чѣмъ прежде; но припомнимъ, что еще въ маѣ 1669 г. считалось верхомъ аккуратности прибытіе почты изъ Риги въ Москву на 11 — 12-й день. Вѣсовая плата у Кильбургера приведена иная, чѣмъ та, которая, какъ указано нами выше, была при открытіи почты. За золотникъ, по его словамъ, изъ Москвы въ Новгородъ приходится платить 6 коп. (прежде — 8 коп.); во Псковъ — 8 коп. (прежняя цѣна); въ Ригу — 10 коп. (прежде — 8 коп.). Приходитъ эта почта въ Москву по четвергамъ.
Про Виленскую почту Кильбургеръ сообщаетъ, что она отходитъ въ среду вечеромъ (вѣроятно, послѣдній срокъ для пріема писемъ былъ вечеръ среды; а отходила она въ четвергъ). Съ этою почтою можно отправлять письма во всѣ места Германіи черезъ Кенигсбергъ. За письма, отправляемыя въ Гамбургъ, платится до Берлина по 25 к. за золотникъ. Почта эта ходитъ 21 день (отъ Москвы до Гамбурга[10]?), а, слѣдовательно, двумя днями скорѣе Рижской въ Гамбургъ. Въ Москву она приходитъ въ среду поутру. Между Новгородомъ и Нарвою нѣтъ обыкновенной почты; но почти каждую недѣлю находятся случаи отсылать туда письма.
Періодъ управленія почтъ семьей Марселисовъ заканчивается указомъ 4 декабря 1675 года. По этому указу (дошедшему до насъ не въ подлинникѣ, а въ многочисленныхъ приказныхъ выпискахъ) велѣно „почты Виленскую и Рижскую, которыя вѣдалъ Петръ Марселисъ, вѣдать Посольскаго приказа переводчику Андрею Виніусу для того. Въ прошломъ во 177 (1668) году, по договору иноземца Леонтья Марселиса съ Рижскимъ и Виленскимъ почтовыми мастеры, велѣно приходить почтѣ изъ-за Литовского и изъ-за Свѣйского рубежей къ Москвѣ еженедѣльно въ указные дни, а нынѣ та почта учала приходить къ Москвѣ не противъ того постановленія, за указнымъ въ недѣлѣ числомъ приходитъ, минувъ день или два, и въ той почтовой гоньбѣ в. г-ря дѣламъ чинится мѣшкота“.
Обвиненіе, какъ видимъ, ничего новаго въ себѣ не заключаетъ. Насколько Марселисы были дѣйствительно виноваты въ запаздываніи почтъ, сказать, какъ мы видѣли, трудно. Много разъ грозила имъ бѣда, но они умѣли устранять ее; теперь ихъ время кончилось. Думаемъ только, что при желаніи, богатый Марселисъ могъ бы удержать это дѣло за собою; но оно, очевидно, показалось ему черезчуръ обременительнымъ. По крайней мѣрѣ, послѣ временнаго отнятія у Марселисовъ почты (въ 1672 г.), они не приложили никакого старанія къ дѣлу и не позаботились предотвратить новую и уже окончательную отставку.
Исторія почтъ въ эпоху Марселисовъ (1668—1675 г.г.) даетъ намъ уже достаточно матеріала для выводовъ о значеніи первыхъ почтъ въ исторіи русской культуры. Выводы эти слѣдующіе.
1) Московское правительство, понявъ необходимость устройства правильныхъ почтовыхъ сношеній съ Западною Европою, по необходимости обратилось къ содѣйствію иностранныхъ предпринимателей; но среди Московскихъ государственныхъ дѣятелей того времени были такіе, которые умѣли быстро схватить сущность дѣла и понять, какъ свѣтлую, такъ и темную его сторону. Таковымъ былъ А. Л. Ординъ-Нащокинъ, пришедшій къ мысли, что такое дѣло, какъ почта, должно быть организовано какъ можно шире, но обязательно подъ контролемъ правительства.
2) Довольно скоро правительство поняло значеніе почты и для внутреннихъ сношеній. Развивавшійся государственный механизмъ требовалъ большого количества исполнительныхъ органовъ, и сношенія провинціальныхъ органовъ управленія со столичными нуждались въ правильной постановкѣ и регулярности. Вслѣдствіе этого въ концѣ разсматриваемаго періода появляются правительственныя почты, устанавливающія сношенія Москвы съ разными городами.
3) Къ сожалѣнію, для устройства заграничныхъ сношеній исполнителей приходилось искать среди иноземцевъ, обладавшихъ знаніями и капиталомъ. Такіе предприниматели, конечно, избавляли правительство отъ многихъ заботъ, хлопотъ и издержекъ, но старались изъ дѣла по возможности извлекать больше пользы для самихъ себя. Отсюда тотъ фактъ, что первыя почты сразу становятся предпріятіемъ коммерческимъ.
4) Это послѣднее обстоятельство вынуждаетъ правительство стремиться поскорѣе избавиться отъ почтовой монополіи предпринимателей. Оно уже не разрѣшаетъ имъ открытія новыхъ почтъ; свои же почты устраиваетъ съ помощью чиновниковъ. Хотя первые шаги правительственной почты были неудачны, но правительство не отказалось дѣлать такія попытки и въ будущемъ, сознавая всю важность почтъ для государственныхъ и административныхъ цѣлей.
5) Но правительственныя почты не могли обслуживать народонаселенія; поэтому для послѣдняго были доступны только почты предпринимателей. Коммерческій характеръ этихъ почтъ вредилъ ихъ культурному значенію. Таксировка писемъ и посылокъ была чрезвычайно высокою, и это не давало возможности лицамъ средняго состоянія пользоваться услугами этого учрежденія.
6) Экономическое значеніе предпринимательскихъ почтъ въ эту пору для русскаго купечества было тоже болѣе отрицательнымъ, чѣмъ положительнымъ. Они давали возможность иностраннымъ купцамъ съ большею энергіей овладѣвать рынкомъ и подчинять себѣ слабую экономически и культурно среду русскаго купечества. Въ разсматриваемый періодъ еще нѣтъ слѣдовъ того, чтобы русское купечество пользовалось услугами почты для своихъ коммерческихъ цѣлей. Къ этому времени, гораздо болѣе, чѣмъ къ послѣдующему, относятся знаменитыя слова Посошкова о вредѣ почтъ[11].
7) Климатическія условія, слабая населенность страны, отдаленность жилыхъ мѣстъ другъ отъ друга, некультурность почтовыхъ гонцовъ и среды, ихъ окружавшей, — очень мѣшали развитію почтовыхъ сношеній; но, въ свою очередь, послѣднія должны были послужить важнымъ средствомъ для смягченія именно этихъ условій жизни русскаго народа, волею-неволею устанавливая общеніе между разобщенными мѣстностями. Регулярная перевозка писемъ, непонятная народу и не оцѣненная имъ, устанавливала регулярныя сообщенія городовъ и мѣстностей и этимъ незамѣтно оказывала великую услугу въ исторіи развитія народа.
- ↑ Титулъ этотъ входитъ въ
часноечастое употребленіе лишь при Виніусахъ; по отношенію къ Марселисамъ онъ употребляется рѣдко (см. напр. т. X, стр. 108). Чаще всего говорилось — „иноземецъ, который почту вѣдаетъ“. Другіе способы выраженія: „повѣренной шляхетной начальникъ надъ почтою“ (ibid., стр. 13), „начальнѣйшій надъ почтою“ (ibid., стр. 20); „почтовые державцы“ (ibid., стр. 55). - ↑ Ѳаддей Крыжевскій извѣстенъ, какъ дѣятельный агентъ правительства по сношеніямъ съ Малороссіей. Кіевскій воевода Шереметевъ еще въ 1668 г. пользовался имъ для порученій, посылая его въ Москву со всякой корреспонденціей. Ординъ-Нащокинъ въ 1669 г. посылалъ его къ архіеп. Лазарю Барановичу, гетманамъ Многогрѣшному и Дорошенкѣ, причемъ ему приходилось не только передавать письма, но вести и устную бесѣду. По мнѣнію В. О. Эйнгорна, на этотъ разъ Крыжевскій, распространяя слухи о возможности отдачи правобережной Украины полякамъ, не оправдалъ довѣрія Ордина-Нащокина („Очерки изъ ист. Малороссіи въ XVII в.“, т. I, 649—651); но этотъ бояринъ и послѣ весьма милостиво относился къ Крыжевскому. Здѣсь неумѣстно разсматривать такія дѣла, но замѣтимъ все-таки, что, по нашему мнѣнію, Крыжевскій во всемъ поступалъ согласно желаніямъ Нащокина, а этотъ бояринъ самъ игралъ опасную игру.
- ↑ М. Архивъ М. Ин. Дѣлъ, Почтовыя дѣла, карт. 9.
- ↑ П. С. 3., I, № 534. Выписка о перв. завед. почтъ, 31—32. Въ дѣлахъ Госуд. Архива (Разр. XXVII, д. № 288) есть грамота царя Новгор. воеводѣ кн. И. П. Пронскому именно такого содержанія, но помѣченная 11 окт. 1671 г.
- ↑ Объ этихъ перемѣнахъ узнаемъ изъ позднѣйшихъ документовъ (Томъ II, № 51, стр. 70).
- ↑ Разр. XXVII, дѣло № 288.
- ↑ Въ позднѣйшихъ документахъ (М. А. М. Ин. Д., Почт. д., карт. 9) читаемъ: „при Петрѣ Марселисѣ чрезъ Виленскую почту почтари (какіе?) торговые грамотки позадерживали, а иные н вовсе пропадали“. Въ любопытной перепискѣ съ Московскимъ правительствомъ, съ А. С. Матвѣевымъ въ частности, Тяпкинъ неоднократно жаловался на то, что ему посылаютъ слишкомъ мало писемъ, просилъ съ каждою почтою писать ему хотя понемногу. Въ письмахъ Тяпкина находимъ также характерныя замѣтки о Польской почтѣ того времени. „Варшавскій почтомайстеръ“ писалъ Тяпкинъ въ началѣ 1674 г.: „двѣ почты, не сказавъ мнѣ, отпустилъ: сказалъ намъ, что отпустится почта въ среду; я изготовилъ письма и послалъ въ среду рано къ почтомайстеру, а онъ уже почту отпустилъ еще въ понедѣльникъ! Все это они дѣлаютъ для своихъ лакомыхъ подарковъ, которыхъ много надобно въ годъ, если придется всѣхъ дарить. Думаю, что ихъ резидентъ не очень много передарилъ нашихъ; а здѣсь, услужитъ какимъ нибудь пустякомъ, пустую вѣстишку принесетъ и уже смотритъ, чтобъ ему дали; такихъ лакомыхъ и лживыхъ людей и между погаными трудно найти. Я не только Варшавскому, но и Минскому, и Виленскому почтомайстеру добрые подарки далъ, чтобы только писемъ нашихъ не задерживали“ (см. у Соловьева).
- ↑ Госуд. Архивъ, Разрядъ XXVII, дѣло № 315.
- ↑ Op. cit., стр. 148—150.
- ↑ Brückner, Europäis. Russl., стр. 90.
- ↑ Нѣмцы пожаловали къ намъ, писалъ Посошковъ въ 1701 году: „прорубили изъ нашего государства во всѣ свои земли диру, что вся наша государственная и промышленная дѣла ясно зрятъ. Дира жь есть сія: здѣлали почту, а что въ ней в. г-рю прибыли, про то Богъ вѣсть, а колько гибели отъ той почты во все царство чинится, того и исчислить невозможно. Что въ нашемъ государствѣ ни сдѣлается, то во всѣ земли разнесется; одни иноземцы отъ нея богатятся, а русскіе люди нищаютъ. Потому товары, кои у насъ въ Руси готовятся къ Городу, а здѣшніе иноземцы въ свои земли непрестанно пишутъ, почему кои товары купятся и каковы товары, добры или плохи, и коихъ много, и коихъ мало. Такожде пишутъ и о своихъ товарахъ, кои здѣсь подобрались и коихъ залишкомъ. И кои ихъ товары подобрались, тѣхъ они и вывезутъ, а коихъ слишкомъ, тѣхъ и не везутъ, и цѣну, какову похотятъ, такову и поставятъ. А наши бѣдные къ Городу пріѣдутъ съ товарами, и пріѣзжіе иноземцы цѣну ихъ и знаютъ, почему кои товары куплены и коихъ колько есть; и станетъ у него торговать самою цѣною малою, потому что про цѣну подлинно знаютъ, и много ль коихъ товаровъ пасено, знаютъ же. И почты ради иноземцы торгуютъ издѣваючись, а русскіе люди — жилы изъ себя изрываючи. А если бы почты иноземской не было, то бъ и торгъ ровный былъ: какъ наши русскіе люди о ихъ товарахъ не знаютъ, такожде и
о нихъони о нашихъ товарѣхъ не знали жь бы, и торгъ бы былъ безъ обиды. Идетъ на годъ отъ почты въ казну по сту рублевъ и то почитаютъ в. г-рю въ прибыль, а въ то мѣсто изъяну чинятъ на многія тысячи. Наипаче жь того, что чаю, всякія вѣсти выносятся на весь свѣтъ, и если совершенно вѣсти всякія, кромѣ торговыхъ статей, во всѣ земли разносятся, то не то, что по сту рублевъ, ни по сту тысячъ не доведется за почту брать“. Выводъ изъ всего вышесказаннаго Посошковъ дѣлаетъ такой: „мнѣ; г-рь, мнитца, что лучше бъ та дира загородить накрѣпко; а крѣпче того нельзя, что почта, буде мочно, то отставить ее вовсе“ (Сочиненія И. Посошкова, изд. Погодинымъ, М. 1842, стр. 273—274).