Знаменитый бой русскаго парохода «Весты», подъ начальствомъ Н. М. Баранова, еще разъ доказалъ изумленной Европѣ, что русскіе моряки, и безъ броненосцевъ могутъ одерживать блестящія побѣды. Первые славные подвиги нашихъ моряковъ на Дунаѣ заставили турецкихъ броненосцевъ бояться встрѣчи съ русскими миноносками, пустившими ко дну двухъ большихъ мониторовъ. Послѣ-же боя «Весты» турецкіе мореплаватели убѣдились во очію, что ихъ громадныя, хорошо вооруженныя суда ничѣмъ не обезпечены отъ участи своихъ погибшихъ товарищей и что русскіе моряки, имѣющіе въ своемъ распоряженіи лишь деревянные пароходы, не только осмѣливаются вступать въ битву съ грозными броненосцами, но и одерживаютъ побѣды. Это горькое убѣжденіе заставило турецкій флотъ держаться подальше отъ береговъ Чернаго моря и убѣгать каждый разъ, какъ вдали замѣчался какой-либо русскій пароходъ.
У насъ на Черномъ морѣ, какъ извѣстно, нѣтъ еще флота, но за то мы имѣемъ такихъ моряковъ, которые уже во время кампаніи нашли для себя суда, на которыхъ и сражаются съ турецкими броненосцами. Такими судами явились пароходы Русскаго Общества пароходства и торговли; прежде они были исключительно приспособлены для коммерческихъ цѣлей; со времени же объявленіи войны эти торговые судна были пріобрѣтены морскимъ министерствомъ и обращены въ военные пароходы. Таковы пароходы «Константинъ», «Владиміръ» и «Аргонавтъ». Къ числу послѣднихъ судовъ относится и пароходъ «Веста»; онъ былъ пріобрѣтенъ казною и вооруженъ въ Николаевѣ. Пароходъ „Веста“ — въ 800 тоннъ, обыкновенный желѣзный винтовой пароходъ, имѣющій стѣнки толщиною менѣе одного дюйма.
Командиръ парохода „Весты“: флигель-адъютантъ, капитанъ 2-го ранга
Н. М. БАРАНОВЪ.
(Рисовалъ П. Ф. Борель, гравир. И. Матюшинъ).
Команда парохода „Весты“ была составлена изъ охотниковъ-моряковъ Черноморскаго и Балтійскаго флотовъ. Въ числѣ команды находились три волонтера. Говорятъ, что записавшихся въ числѣ охотниковъ парохода „Весты“ было много, но выбраны лишь нѣкоторые.
Командиромъ „Весты“ былъ назначенъ капитанъ-лейтенантъ Николай Михайловичъ Барановъ, одинъ изъ тѣхъ теоретиковъ-моряковъ, которые не признаютъ громаднаго значенія за броненоснымъ флотомъ. Старшимъ офицеромъ на пароходѣ былъ лейтенантъ Вл. Плат. Перелешинъ, а завѣдывающимъ миноноснымъ катеромъ — лейтенантъ М. Плат. Перелешинъ.
Вооруженіе «Весты» состояло, преимущественно, изъ девяти-фунтовыхъ мортиръ пяти шести-дюймовыхъ мортиръ, двухъ скорострѣльныхъ орудій системы Энгстрема, изъ вновь изобрѣтеннаго прибора для автоматической стрѣльбы, посредствомъ соединительныхъ электрическихъ токовъ, и изъ митральезы. Какъ митральеза, такъ и вновь изобретенный приборъ во время боя бездѣйствовали, вслѣдствіе того, что митральеза, находившаяся на борту судна могла имѣть значеніе только тогда, когда судно абордируется катерами; вновь же изобрѣтенный приборъ былъ попорченъ при самомъ началѣ боя. Что касается орудій, то они были разставлены на носу и на кормѣ. Само собою разумѣется, что такое вооруженіе, сравнительно съ вооруженіемъ большаго броненосца, не только незначительно, но даже и просто микроскопично.
Одно небольшое четырехъ-фунтовое ядро, пущенное изъ непріятельскаго судна, могло уже повредить пароходъ «Весту»; снарядъ же изъ одиннадцати-дюймоваго орудія, которыми обыкновенно вооружены турецкіе броненосцы, могъ весьма легко пробить «Весту» насквозь. Вся команда «Весты» состояла изъ 150 человѣкъ.
Еще за недѣлю до боя 11-го іюля, «Веста», вмѣстѣ съ другими пароходами-крейсерами, вышла въ морѣ, но, дня черезъ два, вернулась въ Одессу, не встрѣтивъ непріятеля.
Наконецъ, командиръ «Весты» получилъ разрѣшеніе отправиться въ морѣ особнякомъ, но съ условіемъ, оставаться на немъ не болѣе шести дней. Сдѣлавъ запасы угля, «Веста» 10-го іюля вышла изъ Одессы въ море и на другой день, близь турецкаго порта Кюстенджи, замѣтила полосу чернаго дыма. Немедленно командиръ «Весты» взялъ по направленію этой черной полосы и черезъ нѣсколько минутъ передъ глазами моряковъ ясно обрисовался корпусъ судна. Но какое это было судно, — никто не могъ рѣшить: один говорили, что это пароходъ-фрегатъ, а другіе утверждали — броненосецъ. Судно шло на встрѣчу «Вестѣ» на всѣхъ парахъ. Командиръ «Весты» тоже далъ полный ходъ своему пароходу; оба судна съ усиленнымъ ходомъ шли на встрѣчу и вскорѣ было замѣчено, что то былъ сильный турецкій броненосецъ, который вскорѣ, поднявъ флагъ, выстрѣлилъ по пароходу «Веста» изъ орудія большего калибра. Тогда на «Вестѣ» былъ поднятъ русскій флагъ, а съ капитанской вышки раздалась команда.
— Къ оружію готовься!
На пароходѣ всѣ встрепенулись и заняли свои мѣста.
Изъ боковыхъ орудій парохода раздался залпъ; но залпъ этотъ оказался безвреднымъ, ибо оба судна въ эти минуты неслись на встрѣчу одинъ другому.
— Право, на бортъ! послышалась команда капитана, и «Веста» тотчасъ же повернулась кормою къ непріятелю, который въ это время сдѣлалъ новый выстрѣлъ.
На эти первые выстрѣлы врага громкое «ура!» раздалось на пароходѣ «Веста». Противники сблизились. Ихъ раздѣляло разстояніе трехъ кабельтовъ, т. е. триста сажень. Начался отчаянный артиллерійскій бой на морѣ.
Броненосецъ дѣлалъ залпъ въ 128 пудовъ, между тѣмъ бывшій грузовой коммерческій пароходъ «Веста», вооруженный, сравнительно съ броненосцемъ, легкими орудіями, отвѣчалъ залпомъ всего лишь въ 12 пудовъ. На турецкомъ броненосцѣ были опытные моряки — англичане, которые были настолько нахальны, что даже во время битвы позволяли себѣ командовать въ военной англійской формѣ. На пароходѣ «Вестѣ» были молодые русскіе моряки, которые, быть можетъ, были менѣе опытны въ морскомъ дѣлѣ, но за то своимъ героизмомъ могли поспорить со всѣми моряками Стараго и Новаго свѣта. Что дѣйствительно на турецкомъ броненосцѣ командовали англійскіе офицеры, то это извѣстно теперь достаточно хорошо, такъ какъ и сами участники боя, матросы, прямо говорили:
— Кабы съ туркомъ было наше дѣло, ну, съ нимъ бы мы въ полчаса управились, а то, вѣдь, какъ есть англичанинъ! Фески ни одной на людяхъ не видать, а все бѣлыя шапочки съ англійскими козырьками. Да и опять гг. офицеры по картинкамъ смотрѣли, такъ у турка такого броненосца вовсе и не имѣется. Ширина словно печь, только большому колесному пароходу въ пору, а онъ двухмачтовый, башенный да казематный, вотъ ты тутъ и тягайся съ нимъ! А что не съ туркомъ, а съ англичаниномъ мы имѣли дѣло, такъ это, Боже мой, вотъ какъ вѣрно!
Во время боя полковникъ морской артиллеріи, Черновъ съ неподражаемымъ мужествомъ дѣлавшій наблюденія за стрѣльбой и распоряжавшійся огнемъ кормовыхъ орудій, вдругъ быстро взбѣжалъ на мостикъ, гдѣ находился командиръ Барановъ и шопотомъ передалъ послѣднему, что роль его, какъ управляющаго приборомъ для автоматической стрѣльбы кончается; непріятель такъ близко приближается къ намъ, что эти аппараты хотя и дѣйствуютъ прекрасно, но болѣе помочь намъ не могутъ. Барановъ поручилъ тогда Чернову попробовать сдѣлать еще сосредоточенный залпъ. Этотъ залпъ сошелся съ непріятельскимъ, нанесшимъ намъ первый и страшный ударъ. Снаряды турецкаго броненосца ударили въ корму: капитанскій вельботъ разлетѣлся въ щепы, верхняя палуба была пробита, а одна бомба лопнула частью въ жилой, а частью на верхней палубѣ. Внизу эта бомба произвела пожаръ, который грозилъ страшнымъ взрывомъ, такъ какъ загорѣлось подлѣ крюйтъ-камеры, гдѣ хранится порохъ. На верхней же палубѣ разрывъ ея былъ ужасенъ: онъ залилъ палубу кровью, уничтожилъ одну изъ мортиръ и, перебивши всѣ проводники автоматическаго аппарата, положилъ на мѣстѣ полковника Чернова и прапорщика Яковлева. Когда упалъ Черновъ онъ весь былъ залитъ кровью; осколкомъ бомбы ему отъ лѣваго паха своротило всю брюшную полость: «сердце было видать» — разсказывалъ одинъ матросъ.
Не смотря на такую ужасную и безусловно смертельную рану, Черновъ въ продолженіи нѣсколькихъ мгновеній еще жилъ. Онъ даже поднялся на ноги, обнялъ близъ стоящаго матроса, затѣмъ снова упалъ, успѣвъ сказать:
— Прощайте!… На кормѣ не забудьте..... Заряжено.... дѣйствуйте!…
Съ этими словами онъ и умеръ.
Тоже самое повторилось и съ молодымъ прапорщикомъ Яковлевымъ. Этотъ несчастный былъ буквально засыпанъ и разсѣченъ по всѣмъ направленіямъ картечью. На его тѣлѣ было насчитано двадцать девать ранъ. Не смотря на это, и онъ успѣлъ сказать свое послѣднее слово:
— Братцы, въ карманѣ у меня разрывныя трубки, пригодятся! — проговорилъ Яковлевъ умирая.
Вторая попавшая бомба разразилась съ такимъ же убійственными послѣдствіями, какъ и первая. Она также повредила одно орудіе и скосила не мало жертвъ. Опять полетѣли въ разныя стороны брызги мозга и крови, опять наповалъ уложила нѣсколько человѣкъ матросовъ. Изъ офицеровъ на этотъ разъ погибъ лейтенантъ Перелешинъ. Въ ту минуту, когда разорвало бомбу, онъ находился со своей командой у миноноснаго катера, который снаряжалъ, такъ какъ его приказано было приготовить на всякій случай. Осколокъ бомбы, между прочимъ попалъ Перелешину въ руку и раздробилъ кость въ пяти мѣстахъ. Несмотря на страшныя нечеловѣческія муки, онъ остался въ полномъ сознаніи и, лежа въ каютѣ своего брата, старшаго офицера, все время продолжалъ справляться о ходѣ сраженія и снаряженія катера, которымъ завѣдывалъ.
Вскорѣ, потушенный внутри парохода пожаръ снова возобновился, когда разорвало новую бомбу, но и во второй разъ, какъ и въ первый, онъ былъ потушенъ своевременно. А раненые и убитые, между тѣмъ, все прибывали; ихъ сносили въ каютъ-компанію, гдѣ устроили лазаретъ. Молодой докторъ Франковскій едва успѣвалъ сносить раненыхъ и перевязывать имъ раны. Лейтенантъ Перелешинъ три часа оставался безъ перевязки, ожидая своей очереди.
Бой, между тѣмъ все продолжался и становился все упорнѣе, все отчаяннѣе.
Бывали минуты, когда турецкій броненосецъ, дѣлая 13½ узловъ, почти нагонялъ «Весту», шедшую со скоростью всего 11 узловъ; между ними оставалось пространство менѣе, чѣмъ на ружейный выстрѣлъ. Тогда командиръ парохода, Барановъ, все время не сходившій съ своего возвышеннаго мостика, вызывалъ къ борту стрѣлковъ и они давали ружейный залпъ по непріятелю. Но и бой турецкихъ ружей не уступалъ нашимъ и на разстояніи 600—800 саженей турки посылали залпъ за залпомъ изъ ружей, оставившіе слѣды на пароходѣ. Видя безвредность огня изъ ружей, Барановъ употреблялъ свои только тогда, когда турокъ нагналъ «Весту» такъ, что между суднами оставалось не болѣе 350—400 саженей. Въ это время Барановъ ясно видѣлъ красныя фески въ амбразурахъ орудій, одну феску на мостикѣ подлѣ какого-то зеркальнаго инструмента, наводившегося на пароходъ и управлявшегося нѣсколькими лицами въ европейскихъ костюмахъ, синяго цвѣта. Баранову сильно хотѣлось сбить этотъ инструментъ и европейскія фуражки и онъ объявилъ тремъ лучшимъ стрѣлкамъ и командиру энгстремовскаго орудія премію за исполненіе его желанія. Раздался залпъ ружей и орудія, двѣ синія куртки упали, феска исчезла, но инструментъ остался. Во время ружейной перестрѣлки, иногда самъ г. Барановъ, извѣстный какъ отличный стрѣлокъ, выхватывалъ изъ рукъ матроса ружье и стрѣлялъ съ своей вышки.
Всѣ, участвовавшіе въ славномъ бою съ броненосцемъ, вели себя настоящими героями. Такъ, князь Евгеній Голицынъ-Головкинъ, служившій на «Вестѣ» простымъ лейтенантомъ, заслуживаетъ особеннаго вниманія. Нужно замѣтить, что до объявленія войны князь былъ лейтенантомъ въ отставкѣ и, какъ человѣкъ со средствами, уже нѣсколько лѣтъ посвятилъ себя мирнымъ занятіямъ въ должности пензенскаго губернскаго предводителя дворянства. Какъ только была объявлена война, онъ тотчасъ же снова поступилъ во флотъ — и именно въ черноморскій — съ тѣмъ, чтобы при первой возможности отправиться въ дѣло. Во время боя «Весты» князь Голнцынъ-Головкинъ, замѣтя, что мостикъ, на которомъ стоялъ Барановъ и отдавалъ приказанія, въ особенности осыпается снарядами и что нѣкоторые изъ непріятельскихъ снарядовъ покрыли уже кровью весь мостикъ, подъ всякими предлогами старался заслонить Баранова своимъ необыкновенно толстымъ тѣломъ, желая лишь служить щитомъ, къ счастью князь Голицынъ вышелъ почти невредимымъ изъ боя. Мы говоримъ почти, потому что вслѣдствіе своей толщины, князь самъ весьма долго не могъ разглядѣть, что у него ранены были обѣ ноги; только вслѣдствіе усилившейся боли уже на третій день неожиданно для себя узналъ, что онъ раненъ.
Штурманскій офицеръ штабсъ-капитанъ Корольковъ стоялъ все время боя у штурвала, задомъ къ непріятелю, не отрывая глазъ отъ картушки колпака и отъ души сердился на лопанье гранатъ, заставлявшее картушку прыгать, а во время одного изъ непріятельскихъ залповъ, не обращая вниманія на то, что сзади его дѣлалось, онъ приказалъ сигнальщику убрать исковерканный ружейный стволъ, брошенный къ самому компасу, въ видахъ того, что желѣзо ствола можетъ вредить девіаціи компаса, и не замѣчая, что ружье это принадлежало одному изъ несчастныхъ стрѣлковъ, разорванныхъ бомбой на мѣстѣ.
Лейтенантъ Кротковъ сталъ на мѣсто убитыхъ артиллерій офицеровъ, и хотя въ тотъ моментъ какъ наводилъ орудіе, граната, лопнувшая сзади, пробила его платье, по крайней мѣрѣ, въ сорока мѣстахъ, онъ, опаленный и съ 17-ю ранами въ тѣлѣ, продолжалъ наводить мортиру. Мичманъ Петровъ, контуженный въ животъ, бродилъ по палубѣ, прося «покурить». Кстати тутъ же прибавимъ, что пароходный поваръ подъ весь шумъ и гвалтъ, происходившій на палубѣ, спокойно рубилъ въ камбузѣ котлеты, спѣша накормить команду.
Уже подъ конецъ сраженія, наступило мгновеніе, когда минуты «Весты», казалось, были сочтены. Въ томъ положеніи, въ которомъ находились обѣ сражающіяся стороны, непріятель имѣлъ то страшное преимущество, что при близкомъ разстояніи онъ могъ успѣшно дѣйствовать своими разрушительными, хорошо защищенными прицѣльными орудіями, между тѣмъ какъ «Веста» исключительно могла серьезно расчитывать только на мортиры, навѣсные выстрѣлы которыхъ успѣшно дѣйствуютъ лишь на дальнемъ разстояніи.
Надо было добиться прежде всего и во чтобы то ни стало большей скорости хода. Но всѣ средства были уже пущены въ ходъ: офицеры то и дѣло, по приказанію командира, сбѣгали внизъ, чтобы подбодрять измученныхъ, выбившихся изъ силъ кочегаровъ. Въ печи бросали пеньку, жгли масло и всевозможныя горючія вещества, но паръ и безъ того былъ поднятъ до крайняго предѣла своей высоты. Тогда среди команды съ быстротою молніи пронеслось извѣстіе о предложенномъ капитаномъ рѣшеніи, принятомъ всѣми единогласно. Было рѣшеніе испытать послѣднее средство: вся команда должна была броситься на катеры и съ миноносцемъ впереди, разомъ абордировать броненосецъ въ четверо, если не въ пятеро больше команды «Весты»; но что за дѣло, когда рѣчь идетъ о «послѣднемъ средствѣ». На случай же, еслибъ и это не удалось, было рѣшено: оставшимся на пароходѣ сцѣпиться въ плотную съ броненосцемъ, и, поднося одною рукой къ крюйтъ-катерѣ зажженный фитиль, другою крѣпче и мужественнѣе обнять врага, чтобы вмѣстѣ разомъ взлетѣть на воздухъ[1].
Славное рѣшеніе, достойное такихъ героевъ-храбрецовъ!
Когда оно было объявлено по командѣ, всѣ сняли шапки, перекрестились и крикнули «ура!» Между тѣмъ кормовыя мортиры были еще заряжены. Изъ нихъ было рѣшено дать послѣдній залпъ. Направлялъ орудія лейтенантъ Рождественскій, который, вмѣстѣ съ лейтенантами Кротковымъ, послѣ смерти Чернова и Яковлева оставался распорядителемъ у кормовыхъ орудій. Взлетѣлъ снарядъ и — настоящее чудо! — онъ попадаетъ прямо въ башенную, т. е. въ самую существенную часть броненосца. Тамъ, у непріятеля, вслѣдъ за этимъ поднялось страшное смятеніе, настоящій содомъ. На выстрѣлы онъ больше не отвѣчаетъ, паръ повалилъ изъ люковъ, — бомба разорвалась въ самой машинѣ.
Можно живо представить восторгъ, который охватилъ тогда команду «Весты». Загремѣло снова «ура!» и наши выстрѣлы зачастили съ новою энергіей. Но къ несчастію, храбрые борцы «Весты» не могли воспользоваться произшедшимъ на броненосцѣ замѣшательствомъ и суматохой, такъ какъ во время боя согнуло штуртросъ и руль пересталъ дѣйствовать: пароходъ бросило лагомъ и давало возможность туркамъ осыпать «Весту» гранатами, начиненными всякою гадостью. Одна изъ гранатъ перерѣзала паровыпускную трубу и обдала осколками весь мостикъ, на которомъ находился Барановъ, убивъ на повалъ двухъ стрѣлковъ, взятыхъ имъ къ себѣ и дѣйствовавшихъ изъ малокалиберныхъ скорострѣльныхъ ружей по амбразурамъ непріятельскихъ орудій, стоявшихъ на самомъ носу броненосца.
Въ это же время послѣдній изъ оставшихся въ живыхъ артиллерійскихъ офицеровъ, Кротковъ былъ раненъ осколками въ лицо, Барановъ легко контуженъ въ голову и лѣвую руку; ординарецъ его юнкеръ Яковлевъ тоже контуженъ въ голову; вся машина осыпана осколками, но, благодаря Бога, блиндировка койками съ боковъ цилиндровъ, а матрасами сверхъ машиннаго люка, спасла машину отъ порчи.
Броненосецъ сталъ замѣтно отставать, такъ что вскорѣ, вмѣсто ружейныхъ пуль перестали долетать до непріятеля и наши 9-ти фунтовые снаряды.
Капитанъ Барановъ, видя у себя два орудія подбитыми, имѣя въ корпусѣ двѣ пробоины, двухъ офицеровъ убитыми, а четырехъ ранеными, и палубу, заваленную осколками и разорваннымъ человѣческимъ мясомъ, (команда парохода лишилась во время боя 27 человѣкъ), и что главное — видя, что машинисты и кочегары едва держатся на ногахъ послѣ 5-ти часоваго боя, Барановъ не рѣшился энергично преслѣдовать убѣгавшаго быстроходнаго врага. Тѣмъ болѣе, что онъ поднялъ какой-то сигналъ и на горизонтѣ стали показываться еще рангоуты судовъ. Командиръ парохода взялъ курсъ на Севастополь и, 12-го іюля, на разсвѣтѣ, прибылъ на Севастопольскій рейдъ. Его сигнальныхъ выстрѣловъ на берегу не поняли, и въ Севастополѣ приняли «Весту» за турецкій мониторъ. На берегу ударили тревогу; но вскорѣ все это объяснилось. Сей часъ же было послано сторожевое судно для провода «Весты» черезъ минныя загражденія.
Уже издали Севастопольцы замѣтили, что «Веста» идетъ съ боя. Ванты ея были подбиты и разорваны, мачты оголены и флаги припущены, что означало, что на суднѣ находятся покойники. Военныя суда, стоявшія на рейдѣ, увидѣвъ послѣдній знакъ, немедленно наклонили реи крестообразно и флаги судовъ упали съ прежней высоты. Но когда пароходъ «Веста» причалилъ къ таможенной пристани, то передъ севастопольцами представилась еще болѣе мрачная картина. Изнуренные лица офицеровъ и команды «Весты», испачканная и изорванная одежда со слѣдами запекшейся крови, порванныя снасти, разбитый въ дребезги на палубѣ катеръ, изломанный лафетъ и нѣкоторыя другія слѣды разрушенія — ясно говорили, что команда «Весты» имѣла жаркое дѣло.
Всѣ участники геройскаго сраженія, начиная съ командира парохода и кончая послѣднимъ матросомъ были щедро награждены. Капитанъ-лейтенантъ Н. М. Барановъ, командиръ «Весты», одновременно получилъ три значительныя награды: онъ пожалованъ военнымъ орденомъ Георгія 4-й степени, назначенъ флигель-адъютантомъ и произведенъ въ слѣдующій чинъ. Всѣ офицеры «Весты» (въ томъ числѣ и судовой врачъ) произведены въ слѣдующій чинъ, пожалованы орденомъ св. Владиміра и награждены пожизненною пенсіею по чину. На команду пожаловано 12 георгіевскихъ крестовъ и столько-же унтеръ-офицерскихъ вакансій; помимо этого всѣ нижнія чины награждены пенсіею и десятью рублями серебромъ каждый.
Разсказавъ о славномъ пятичасовомъ боѣ парохода «Весты»[2] ознакомимся затѣмъ съ личностью неустрашимаго капитана Н. М. Баранова. Какъ передаетъ одинъ изъ кореспондентовъ, Барановъ, при первомъ-же знакомствѣ съ нимъ, производитъ на васъ неотразимо пріятное впечатлѣніе. Съ первыхъ-же его словъ, вы чуете въ немъ крупную, выдѣляющуюся изъ ряда обыкновенныхъ, умственную единицу. Этотъ человѣкъ всесторонне образованный, съ живою, остроумною и образною рѣчью. Нравственныя качества его деликатной и отзывчивой натуры, дѣлаютъ его положительно кумиромъ команды, которая за него, какъ говорится, готова идти въ огонь и въ воду.
— Помилуйте, это не комаидиръ, — въ одно слово повторяли всѣ матросы, — а настоящее золото. Это такая драгоцѣнность, что и разсказывать нельзя!… — говорилъ толковый боцманъ Ефимовъ, слегка раненный въ бокъ и съ которымъ одному корреспонденту приходилось разговаривать. Никакой въ немъ огорчительности, никакой досады, кромѣ какъ одна ловкость, да веселость! Съ такимъ командиромъ и умереть весело!..
Какъ о спеціалистѣ своего дѣла, какъ о морякѣ, люди свѣдущіе отзываются о Н. М. Барановѣ въ самыхъ лестныхъ, въ самыхъ восторженныхъ выраженіяхъ. О грозномъ непріятелѣ, съ которымъ Н. М. пришлось имѣть дѣло, онъ отзывался, между прочимъ, въ слѣдующихъ выраженіяхъ:
— Я положительно готовъ приклониться передъ морскою турецкою артиллеріею, говорилъ онъ — Я былъ-бы радъ разцѣловать каждаго наводчика, стрѣлявшаго въ насъ, — такъ мѣтко, такъ правильно ложились ихъ выстрѣлы. Но что касается до капитана, управлявшего морской атакой броненосца, то разстрѣлять его — это, значитъ, сдѣлать ему слишкомъ большую честь. Имѣя громадное преимущество въ ходѣ, онъ могъ быть хозяиномъ сраженія, а между тѣмъ, каждый разъ, какъ онъ бросался на «Весту» съ тѣмъ, чтобы тиранить, то мы его заставляли покорно ретироваться!..
Сообщаемъ затѣмъ тѣ немногія біографическія свѣдѣнія, которыя были сообщены въ газетахъ. — Н. М. Барановъ, капитанъ 2-го ранга, начальникъ морскаго музея при кораблестроительномъ отдѣленіи морскаго техническаго комитета, состоитъ въ службѣ съ 1854 года, произведенъ въ мичманы въ 1856 году и въ капитанъ-лейтенанты съ 1871 года. Николай Михайловичъ предложилъ, въ концѣ шестидесятыхъ годовъ, заряжающееся съ казны ружье, которое и было введено во флотѣ, подъ названіемъ Барановскаго ружья. Морской музей устройствомъ своимъ обязанъ преимущественно дѣятельности г. Баранова. Въ послѣднее время онъ занимался учрежденіемъ общества «Гидротехникъ», имѣющаго цѣль углублять фарватеры въ рѣкахъ помощію приборовъ, извѣстныхъ подъ названіемъ «базенокъ». Вскорѣ послѣ объявленія войны, Николай Михайловичъ поѣхалъ въ Черное море охотникомъ, вмѣстѣ съ нѣсколькими офицерами и 59 человѣками команды балтійскаго флота. Кромѣ недавно полученнаго имъ ордена, св. Георгія 4 степени онъ имѣетъ ордена св. Станислава 2-ой степени, св. Анны 2-ой степени, св. Владиміра 4-ой степени, знакъ отличія за введеніе въ дѣйствіе положенія 19-го февраля 1861 года и иностранные ордена — португальскій, австрійскій и черногорскій.
Въ послѣднее время черноморскіе моряки, подъ командою Н. М. Баранова, прославили себя новымъ геройскимъ подвигомъ. Пароходъ «Россія», командиромъ котораго былъ Барановъ на пути отъ Босфора къ Пендеракліи, приблизился къ ней ночью, имѣя въ виду произвести рано утромъ аттаку; но съ разсвѣтомъ замѣтивъ на морѣ дымъ, значительность котораго указывала большое судно, измѣнилъ свой курсъ, чтобы въ случаѣ встрѣчи съ болѣе сильнымъ противникомъ сохранить за собою свободу дѣйствій. Въ 8 ч. у. 13 декабря ясно обозначился корпусъ 3-хъ мачтоваго винтоваго судна, шедшаго прямо на пароходъ «Россію». Подойдя ближе, Барановъ приказалъ сдѣлать выстрѣлъ, а потомъ когда непріятельское судно бросилось къ берегу далъ еще выстрѣлъ и сталъ прижимать пароходъ въ бухту, принявъ рѣшеніе кончить съ этимъ пароходомъ, въ случаѣ его сопротивленія. Пароходъ сдался, при чемъ оказалось, что кромѣ команды взятъ въ плѣнъ цѣлый таборъ низама съ командиромъ, штабъ-офицеромъ и десятью оберъ-офицерами, военно-и просто плѣнныхъ болѣе 700 человѣкъ. На слѣдующій день пароходъ «Россія» прибылъ въ Севастополь, притащивъ на буксирѣ турецкій пароходъ съ плѣнными.
Примѣчанія[править]
- ↑ Такое же рѣшеніе принято было капитанъ-лейтенантомъ Казарскимъ и всею командой брига „Меркурій“, сражавшагося въ 1828 году съ тремя турецкими фрегатами. Въ кампаніи 1789 года, капитанъ шлюпа, баронъ Остенъ-Сакенъ, окруженный превосходными силами непріятеля, сцѣпился съ ближайшимъ турецкимъ кораблемъ и вмѣстѣ съ нимъ взлетѣлъ на воздухъ.
- ↑ Какъ потомъ стало извѣстно на турецкомъ броненосцѣ было убито 130 человѣкъ.