Готовъ служить. Не этимъ, такъ другимъ.
И мнѣ ли быть доступнымъ для боязни,
Когда я жаждой мести одержимъ!
4.
Сгущался вечеръ. Западъ угасалъ.
Взошла луна за темнымъ океаномъ.
Опять кругомъ гремѣлъ стозвучный валъ,
Какъ шумъ грозы, летящей по курганамъ.
5 Я вспомнилъ степь. Я вижу за туманомъ
Усадьбу, садъ, нарядный бальный залъ,
Гдѣ тѣмъ же сладко-чувственнымъ обманомъ
Я взоры Русскихъ женщинъ зажигалъ.
На зовъ любви къ красавицѣ-княгинѣ 10 Вошелъ я тихо-тихо, точно воръ.
Она ждала. И ждетъ меня донынѣ.
Но ночь еще хранила свой уборъ,
А я летѣлъ, какъ мчится смерчъ въ пустынѣ,
Сквозь степь я гналъ коня во весь опоръ.
5.
Промчались дни желанья свѣтлой славы,
Желанья быть среди полубоговъ.
Я полюбилъ жестокія забавы,
Полеты акробатовъ, бой быковъ,
5 Звѣринцы, гдѣ свиваются удавы,
И дѣвственность, вводимую въ альковъ—
На путь неописуемыхъ видѣній,
Блаженно-извращенныхъ наслажденій.
Я полюбилъ плѣняющій развратъ 10 Съ его неутоляющей усладой,
Съ его пренебреженьемъ всѣхъ преградъ,
Съ его—ему лишь свойственной—отрадой.
Со всѣхъ цвѣтовъ сбирая ароматъ,
Люблю я жгучій зной смѣнить прохладой, 15 И, взявъ свое въ любви съ чужой женой,
Встрѣчать ее улыбкой ледяной.
И вдругъ опять въ моей душѣ проглянетъ
Какой-то сонъ, какой-то свѣтъ иной,
И образъ мой предъ женщиной предстанетъ 20 Окутаннымъ печалью неземной.
И вновь ее онъ какъ-то сладко ранитъ,
И, вновь—раба, она пойдетъ за мной.
И поспѣшитъ отдаться наслажденью
Восторженной и гаснущею тѣнью.
25 Любовь и смерть, блаженство и печаль
Во мнѣ живутъ красивымъ сочетаньемъ,
Я всѣхъ маню, какъ тонущая даль,
Уклончивымъ и тонкимъ очертаньемъ,
Блистательно убійственнымъ, какъ сталь, 30 Съ ея нѣмымъ змѣинымъ трепетаньемъ.
Я весь—огонь, и холодъ, и обманъ,
Я—радугой пронизанный туманъ.