Потерянный рай (Мильтон; Чюмина)/Книга пятая
| ← Книга четвертая | Потерянный рай — Книга пятая | Книга шестая → |
- Википроекты
Когда настало утро, Ева подробно пересказала Адаму свой тяжелый сон, который, хотя и огорчает его, но он старается успокоит свою подругу. Обращаясь к своим обыденным дневным работам, Адам и Ева в преддверии Рая поют свою утреннюю молитву. Господь посылает к ним Рафаила, который напоминает им об их обете перед Господом и о том, что им дана свободная воля. Между прочим, Рафаил предупреждает первых людей о близости врага, о его происхождении и причинах его падения. Рафаил опускается в рай, к нему навстречу выходит Адам, приводит его в свое жилище, предлагает ему первосборные райские плоды, собранные Евой. Застольная беседа. Рафаил приводит в исполнение Божий приказ, говорит Адаму о нём самом и об исконном враге. По просьбе Адама, Рафаил подробно повествует ему, кто этот неприятель, что его вызвало к вражде, как он собрал свои полчища и как восстал против Всемогущего Бога, убедив восстать всех ангелов, кроме серафима Авдиила, который не поверил его словам и покинул его стан.
ПРИБЛИЗИЛОСЬ сияющее утро,
И алыми стопами на восток
Сошло оно, жемчужною росою
Осыпав землю. Тихо пробудился
От сна Адам, был легок сон его:
Плеск ручейков, напевы ранних пташек
И шум листов — Авроры опахало —
Его могли рассеять незаметно.
И, подивясь, что Ева спит еще
Тревожным сном, а лик её пылает
И разметались кудри в беспорядке,
Склонился он с любовью над подругой.
Руки её чуть слышно он коснулся
И молвил ей так нежно, как Зефир,
Повеявший на Флору:
— Пробудись,
Прекрасная подруга и жена,
Которую так долго ожидал я,
Последний и ценнейший дар Небес!
Проснись скорей, уже настало утро,
И лучшие теряем мы часы,
Когда поля освежены росою
И пчелы сок душистый извлекают,
Природа же сияет в ярких красках.
От шепота Адама пробудясь,
Она глядит в лицо ему с испугом
И говорит, обвив его руками:
— О, счастье мое и совершенство!
В тебе одном — покой души моей;
Отрадно мне тебя и утро видеть.
Сегодня в ночь мне снился странный сон,
Когда назвать возможно это сном.
Не ты, не день прошедший иль грядущий
Мне снилися, как ранее бывало —
Томилась я мучительным соблазном,
Тревогою неведомой досель.
Казалось мне, что нежно кто-то шепчет
Мне на ухо, зовя меня с собою.
Я думала, что это — голос твой.
Он говорил мне: «Ева, отчего
«Ты спишь теперь в прохладный час ночной,
«Когда своею песней вдохновенной
«Безмолвье нарушает соловей
«И диск луны сияет полным блеском,
«Мечтательную прелесть придавая
«Природе всей? Отверсты очи неба,
«Тебя оно желает увидать,
«Тебя одну — Желанье всей природы.
«Твоя краса влечет неотразимо,
«И жаждет все тобою любоваться».
Я поднялась, я думала, что ты
Зовешь меня, но не было тебя,
И, в поисках бесплодных и тревожных,
Тропинками знакомыми пришла
Я к дереву Познания. Казалось
Оно еще прекраснее, чем днем.
У дерева стоял крылатый некто,
Амврозией благоухали кудри
Росистые его, он был подобен
Тем ангелам, которых видим здесь.
Он говорил: «Отягчено плодами
«Чудеснейшее древо! Неужели
«Их сладости вкусить не пожелает
«Ни Бог, ни человек? Но разве можно
«Пренебрегать познаньем? Только зависть
«Такой запрет могла постановить.
«Пускай же мне кто хочет запрещает
«Твоих плодов отведать — не согласен
«Я долее ему повиноваться!»
И, молвив так, рукою дерзновенной
Сорвал он плод и от него вкусил!
Вся кровь моя от ужаса застыла,
Но в тот же миг воскликнул он, ликуя:
«О, дивный плод! Сам по себе ты сладок,
«Но, будучи запретным — вдвое слаще.
«Воистину вкушать тебя достойны
«Лишь божества, но властен превращать
«Ты и людей в богов. И почему бы
«Не сделаться и человеку богом?
«От этого не умалится слава
«Создателя — умножится она.
«Приди сюда, счастливое созданье,
«Ты, ангельски прекрасная жена,
«И раздели со мною этот плод.
«Ты счастья не можешь быть достойней,
«Но можешь быть счастливей, чем теперь.
«Отведай же от этого плода —
«И будешь ты среди богов богиней;
«Подобно нам, поднявшися на небо,
«Которого достойна ты вполне,
«Ты жизнь богов увидишь и такой же
«Божественною жизнью станешь жить».
Так говоря, поднес он половину
Того плода, которого отведал,
К моим устам, и дивный аромат
Так возбудил желание во мне
Вкусить плода, что долее бороться
Я не могла, казалося. Мгновенно
Я поднялась до самых облаков.
Дивилась я полету своему
И высоте, которой я достигла.
Но вдруг исчез чудесный спутник мой,
Казалось мне, что падаю я вниз,
И тут же сном глубоким засыпаю.
Как рада я, что это был лишь сон!
И ей Адам ответил огорченный:
— О, половина лучшая моя,
Тревожным сном твоим я опечален,
Боюся я, что в нём таится зло
Ты по своей природе непорочна,
Но низшие способности и чувства
Живут в душе, царит над ними Разум,
Когда же он отсутствует — его
Пытается сменить Воображенье,
Которое, сливая произвольно
Все образы, являет нам во сне
Нелепые и странные виденья,
События времен давно минувших
С делами дня истекшего смешав.
Отчасти твой напоминает сон
Вчерашнюю беседу. Не печалься!
Ты наяву в проступок не впадешь,
Которого во сне ты ужаснулась.
Не омрачай же взоров лучезарных,
Как первая улыбка ясных дней.
Пойдем с тобой скорее на работу
В тени дубрав у светлых ручейков,
Где аромат струится несравненный,
Которого в ночи не разливая,
Лишь для тебя хранили все цветы.
Так нежную развеселить подругу
Пытался он и в том успел отчасти,
Но две слезы из глаз её скатились
И две других готовились упасть —
Раскаянья благоговейный признак,
Но их Адам лобзаньем осушил.
Покинув кров, спешат они в поля.
Росистые лучи светила дня
Эдемскую равнину озаряли,
И, преклонясь пред Господом, чета
Прекрасная молитву вознесла,
Которую творила ежедневно,
Но каждый раз все в новых выраженьях,
Внушаемых молитвенным восторгом
И более, чем арфа, сладкозвучных:
— О, Всеблагий и Всемогущий Боже,
Вселенную в красе её чудесной
Ты сотворил, и сколь Неизреченный,
Ты дивен Сам, превыше облаков
Вознесшийся на троне светозарном
И видимый в твореньях лишь Твоих!
Вы, Ангелы, сыны святые света,
Поведайте о Боге. Предстоите
Вы с дивными хваленьями Ему.
Создателя, который бесконечен,
Начало в ком и средоточье мира,
Да славят все, кто дышат, на Земле!
И ты, звезда, которой нет прекрасней,
Когда своей блестящей диадемой
Ты радостное утро увенчаешь, —
Прославь Творца с сиянием денницы!
О, Солнце, дух и око мирозданья,
Познай же в Нём Владыку своего,
В полдневный час с восходом и закатом
Прославь Его в течении своем!
И ты, Луна, которая встречаешь
Светила дня блистательный восход;
И вы, все пять блуждающих планет[1],
Кружащихся под звуки дивных песен,
Хвалу Тому всечасно возвещайте,
Кем вызван был из тьмы глубокой свет.
Вы, первые Природы порожденья
Союзные Стихии с Атмосферой,
Которые, в круговращенье вечном
И творческом, повсюду проникают
В своих многообразных превращеньях,
Создателю воздайте вы хвалу.
Волнистые Туманы, Испаренья,
Которые клубятся над водой,
Покуда их не позлатило Солнце —
Скрываете ль вы Небо облаками,
Поите ли вы жаждущую Землю —
Творите все Зиждителю во славу!
Хвалу Ему во все концы вселенной,
Бушующие Ветры, разносите,
И нежные Зефира дуновенья.
Растения и сосны, перед Ним
Склоняйтеся вершинами своими!
Источники, звенящие ручьи,
Его своим журчаньем восхваляйте.
Летящие к вратам небесным птицы,
Вы на крылах и в песнопеньях ваших
Хвалу Ему несите в высоту!
Вы, существа, скользящие в воде,
Вы, на земле живущие — ее
Уверенной стопою попирая
Иль ползая смиренно — всех зову
Увидел он, как чаша поднялась,
И с ропотом невольным отступил.
В свидетели того, что прославляю
Всевышнего с рассветом и закатом,
Долинам я, дубравам и холмам,
Которые моим хваленьям вторят.
Хвала Тебе, Владыка мирозданья,
Будь милостив и благо нам пошли
И, если Зло во тьме ночной таилось,
Рассей его, как свет разгонит тьму!..
В невинности своей они молились,
И в их сердца сошел глубокий мир.
Затем они спешат к своим работам,
И Царь Небес взирает с состраданьем
На их труды. Зовет Он Рафаила,
Который был к Товиту благосклонен
И с дщерью Рагуила — обрученной
Семь раз уже — устроил брак его.
И рек ему Всевышний: — Рафаил!
Ты ведаешь, бежавший Сатана
Успел внести смятение в Эдем,
И с Евою Адама он встревожил,
Весь род людской сгубить намереваясь.
Лети туда, с Адамом побеседуй,
Как друга друг, остереги его.
В полдневный жар вкушает отдых мирный
И пищу он в своей зеленой куще.
Скажи ему, что счастье зависит
От собственной его свободной воли;
Пусть знает он, какая ждет опасность
Его теперь, и кто ему грозит;
Не силою, но хитростью намерен
Подействовать его коварный враг.
И это все поведай ты Адаму, —
Когда падет по собственной вине,
Пускай себе не ищет оправданий:
Заранее он был предупрежден.
Так, высшему согласно Правосудью,
Изрек Отец Предвечный и Создатель.
И Рафаил не медлит. Отделившись
От ангельского сонма, он летит
К вратам Небес, на петлях золотых
Раскрывшихся широко перед ним.
Ни облака, ни звезды не мешают
Архангелу среди планет увидеть
Ничтожную своим объемом Землю
И Божий Сад, над прочими холмами
Поднявшийся, венчанный лесом кедров.
Так он плывет в воздушном океане,
То ветрами полярными несомый,
То взмахами своих широких крыльев
Упругую стихию рассекая.
Когда же он достиг пределов крайних
Орлиного полета, мир пернатых
За Феникса[2], таинственную птицу,
Почел его, летевшую в Египет,
Дабы сложить останки в храме Солнца.
Но вдруг, приняв свой образ настоящий,
Спускается крылатый Серафим
На первый холм со стороны восточной.
Шесть дивных крыл собою осеняют
Богоподобный стан его: два первых
С широких плеч на грудь переходили,
Как царственная мантия; сияя
Небесными цветами, два других
Ему служили поясом, скрывая
И лядвии, и чресла Серафима;
Блестящая лазурью третья пара
Его пяты собою закрывает.
И он стоит, подобно сыну Майи[3],
Могучими крылами потрясая,
Струившими небес благоуханье.
Немедленно его признала стража
Эдемская; в знак уваженья к сану
И важному посольству, перед ним
Все поднялись. Шатры их миновав
С тенистою дубравой, где от Нарда[4]
И Кассии благоуханье веет,
Приходит он в блаженную долину.
Там юная природа шаловливо
Дала простор фантазии своей
И девственною дикой красотою
Затмила все искусства чудеса.
Наш праотец, близ кущи отдыхавший,
Архангела заметил приближенье;
Внутри неё приготовляла Ева
Обычную трапезу из плодов,
Которые насытить могут голод,
И гроздий сок — для утоленья жажды.
Тогда Адам зовет свою подругу:
— Спеши сюда и полюбуйся, Ева!
Не кажется ль, что вновь настало утро —
Так лучезарен светлый Ангел Божий,
Который нам приносит, без сомненья,
Веления Творца. Быть может, примет
Сегодня он гостеприимство наше.
Иди, всего с избытком приготовь,
Чтоб странника небесного мы с честью
Могли принять под кровлею своей.
От собственных даров их предлагаем
Мы тем, кто нас с избытком одарил.
Чем более мы щедры тем природа
Нам более дает, и это учит
Нас не беречь запасов.
Отвечает
Она ему: — Адам, священный образ,
Что Господом одушевлен из праха,
К чему же нам запасы сберегать?
Заботится о том сама природа,
И все плоды тут зреют круглый год.
Но поспешу — и с плодоносных веток
Я соберу их лучшие дары;
Небесный, гость пускай увидит сам,
Что на земле Всевышний разливает
Не менее щедрот, чем в небесах.
Она идет, исполнена заботы
О том, плоды какие надо выбрать
И разложить заманчивее их
В смешении, которое могло бы
Приятно вкус собою возбудить.
Переходя от дерева к другому,
Она с ветвей все лучшее сбирает,
Что мать-земля на берегах Понтийских,
На острове, где Алкиной царил,
И в Индиях произвела обеих.
И, щедрою рукою разложив
Различные по виду и по вкусу
Чудесные плоды, она из ягод
И гроздий виноградных извлекает
Тревожным сном, а лик её пылает,
И разметались кудри в беспорядке,
Склонился он (Адам) с любовью над подругой.
Безвредное душистое питье,
Из зерен же толченых — молоко,
И в куще пол листами усыпает
Зелеными и розами в цвету.
Меж тем, Адам идет навстречу гостю
Небесному и, низко преклонясь,
Так говорит: — О, светлый небожитель,
Когда, сойдя с небесной высоты,
Блаженную обитель удостоил
Ты посетить, благоволи у нас
Вкусить отдохновение. Нас — двое,
Но волею Господнею в удел
Нам все дано, что видишь ты вокруг.
Войди под сень прохладной нашей кущи
И от плодов отборных там вкуси,
Покуда зной полдневный не спадет.
Приветливо ему ответил Ангел:
— Для этого я посетил тебя.
Гостями быть в Адамовом жилище
Дозволено и впредь Небесным Духам.
Веди меня к жилищу своему,
С полудня я до вечера свободен.
Итак, они направилися к куще,
Которая, цветами убрана,
Казалася самой Помоны[5] храмом.
И Евою, не знавшею убранства,
Но более прекрасной, чем богини,
Что в красоте когда-то состязались,
Был встречен гость небесный, — и ее
Приветствовал он этими словами:
— Возрадуйся, праматерь человеков!
Число твоих потомков превзойдет
Число плодов, покрывших этот стол!
Дерновые сиденья окружали
Квадратное из дерна возвышенье,
Которое столом служило в куще.
И Ангелу хозяин молвил так:
— Благих даров Всевышнего, о, путник
Божественный, отведать удостой.
Для существа бесплотного, быть может,
Они не столь приятны, как для нас,
Которые иной не знают пищи.
Небесный гость Адаму отвечал:
— То, что Господь ниспосылает людям
(Хвала Ему!) — которых одарил
Он свойствами духовными — пригодно
Для ангелов и может их насытить.
Их существо эфирное и ваше
Разумное нуждаются в питанье,
Которое поддерживает жизнь.
Питает все друг друга во вселенной.
Дают моря земле собою пищу,
А воздуху — земля и океан,
И в воздухе нуждаются светила.
Тепло и свет созвездьям расточая,
Сияющее солнце получает
От них взамен питанье, в виде влаги
Хотя у нас плоды от Древа Жизни
Амврозией благоухают в Небе,
И по утрам медвяную росу
Сбираем мы, — но и в саду Эдема
Дары свои в таком разнообразье
И с щедростью такою расточил
Господь Наш Бог, что может с Небесами
Ваш Рай земной сравниться, и охотно
Я разделю трапезу вашу ныне.
И так они к трапезе приступили,
И Ева им служила за столом,
Напитками их чаши наполняя.
О, райская невинность! Вот когда
Мог воспылать любовью небожитель,
И страсть его понятною была б!
Но их сердца не ведают желаний
И ревности — любви несчастной Ада.
Излишества себе не дозволяя,
Так голод свой и жажду утоляли
Они в Раю. И вдруг пришла Адаму
Благая мысль: о тайнах мировых
От Ангела узнать среди беседы,
О жителях Небес, чье превосходство
Он в образе столь дивном созерцал.
И Ангелу он молвил: — Небожитель,
Мне ведомо теперь, как к человеку
Ты милостив. Вступить ты удостоил
Под кров его и от плодов земных
Отведал здесь, как будто бы они
Для ангелов достойной были пищей.
И возразил крылатый Иерарх[6]:
— От Господа, Единого Творца,
Исходит все, и к Господу обратно
Идет оно. Созданье — совершенно,
Лишь формою одарено различной
И степенью различной бытия,
А жизненною силой — все живое.
Но вещество, по мере приближенья
К Создателю, духовнее и чище
Становится. В определенной сфере
Стремится все достигнуть совершенства:
Рождается из корня всякий стебель,
Из стебелька — зеленые листы,
А из листов — цветок благоуханный.
Так и плоды, питая человека,
Становятся той жизненною силой,
Которая поддерживает тело,
А с ним и дух, что в теле заключен
Настанет день, когда природа ваша
Приобретет все ангельские свойства
И пищею довольствоваться будет
Небесною. В эфирные пределы
Вы на крылах свободно вознесетесь,
Когда Творцу сумеете остаться
Послушными, не изменив Ему.
Покуда же блаженством наслаждайтесь,
Которое в Раю доступно вам.
И отвечал на это прародитель:
— О, светлый Дух и благодатный гость!
Воистину ты к знанью указал
Нам верный путь — ту лестницу природы,
Ступенями которой нам возможно
До Господа подняться. Но скажи,
Что значило твое предупрежденье:
«Когда Творцу сумеете остаться
Послушными?» Но разве допустимо
— Спеши сюда и полюбуйся, Ева!
Не кажется ль, что вновь настало утро,
Так лучезарен светлый Ангел Божий…
Ослушаться Того, Кто сотворил
Из праха нас и наделил блаженством?
И возразил Архангел человеку:
— Внимай же мне, сын Неба и Земли!
Ты счастьем Всевышнему обязан,
Но в счастье неизменно пребывать
От твоего зависит послушанья;
Храни его: вот мой совет тебе.
Ты одарен от Бога совершенством,
Но, вместе с тем, доступен ты греху
И волею свободной наделен.
Служить Себе Господь не принуждает:
Я сам, и все, кто предстоит Ему,
Свободны мы любить иль не любить,
Блаженными пребыть на-веки можем
И можем пасть: Из нас иные пали,
Низвержены преступным ослушаньем
С высот Небес во мрак и бездну Ада.
Ответил так великий прародитель:
— Внимательно я преклоняю слух
К речам твоим, божественный наставник,
Которые отрадней для души,
Чем пение небесных херувимов.
Я ведаю, что мы вольны в поступках,
Но верными останемся во веки
Мы Господу, единственный запрет
Которого глубоко справедлив.
Однако, то, что в Небе совершилось —
Желание невольно возбуждает
Из уст твоих рассказ о том услышать.
А времени у нас еще довольно,
Чтоб выслушать твое повествованье:
Светилом дня свершен лишь вполовину
Урочный путь. —
Так говорил Адам,
И Рафаил к рассказу приступил.
— Высокую задачу возлагаешь
Ты на меня, о, первый человек,
Тяжелую и трудную задачу!
Как передам понятно для тебя
О подвигах воителей бесплотных?
Как расскажу без скорби о паденье
Бесчисленных собратий — столь прекрасных,
Пока они Творцу не изменяли?
Как, наконец, коснуся мировых
Великих тайн? Для блага твоего
Разрешено мне это. Постараюсь
Я в образах вещественных представить
Все, что собой ваш разум превышает.
Давно еще до сотворенья мира,
Когда везде, где движутся светила,
В былые дни царил лишь дикий Хаос,
Однажды по велению Творца
Перед Его божественным престолом
Все воинство небесное предстало
С великими вождями во главе.
С хоругвями знамена развевались:
Виднелися на их блестящей ткани
Изображенья подвигов любви
И рвения. Образовала круг
Бесчисленная рать, и средоточьем
Явился в нём Предвечный наш Отец
С Мессиею. Как будто бы с вершины —
Невидимой от дивного сиянья,
Разлитого вокруг неё — раздался
Священный глас Всевышнего: — «Внимайте
«Мне, ангелы, сыны и чада света,
«В которых Я Величье воплотил,
«Могущество и Власть и Добродетель!
«Внимайте Мне! Рожденный Мною днесь
«Единственный Мой Сын да будет вашим
«Властителем и Богом. Поклялся
«Я Именем Своим, что все колена
«Преклонятся пред Ним на Небесах
«И Господом Его признают все.
«Итак, в своем союзе нераздельном,
«Под властью Наместника Господня,
«Блаженными пребудьте навсегда,
«И, кто Его ослушаться дерзнет,
«Тот предо Мной нарушит послушанье
«И ваш союз расторгнет Будет он
«Лишен на век блаженства лицезренья,
«От Господа отвергнут и низринут
«В кромешный Ад, где мукам нет конца
«И где греху не будет искупленья».
Так возвестил Господь и Вседержитель.
Казалося, довольны были все,
Но у иных таилось недовольство.
Тот день, как все торжественные дни,
Был проведен в священных песнопеньях,
Которые сопровождались пляской
Священною, похожей на движенье
Планет и звезд среди небесных сфер.
Приблизился к закату ясный день,
И хоровод окончился небесный;
Все ангелы к трапезе приступили,
И на столах, воздвигшихся мгновенно,
Запенился в сосудах из алмазов
И жемчуга напиток из небесных
Сладчайших лоз, оттенками рубина
Сверкающий. Покоясь на цветах,
Увенчаны душистыми цветами,
В союзе безмятежном наслаждались
Мы пиршеством, упоены бессмертием,
Пред взорами Создателя благого,
Который нас щедротами осыпал.
Меж тем, с горы Господней — происходят
Откуда свет и сумрак — благовонной
Повеяло прохладою ночной,
И лик Небес подернулся покровом,
И снизошла вечерняя роса
Дремотою на ангельские очи.
Лишь Господа недремлющее Око
Не знает сна. Среди равнин небесных,
Которые пространством превосходят
Весь шар земной, расположилось станом
Все воинство вблизи истоков жизни.
Раскинулись роскошные шатры,
И ангелы, дыханием зефира
Обвеяны, заснули мирным сном.
Из воинов не спали только те,
Которые поочередно пели
Хвалы Творцу. Не спал и Сатана —
Так ныне Он зовется в Небесах, —
Он бодрствовал, но по другой причине:
Из первых он, когда не самым первым,
Меж ангелов по власти был и чину
И завистью проникся к Сыну Божью,
Которого провозгласил Мессией,
Помазанным Царем Отец Его.
В душе его кипели гнев и злоба,
И зрелища перенести такого
Не в силах он в своей гордыне был.
В полночный час решил он, легионы
Собрав свои, покинуть свой престол
С презрением. Из духов подчиненных
Он разбудил ближайшего к себе
И шепотом сказал ему: — «Ты спишь?
«Ужели сном твои сомкнулись вежды
«Иль ты забыл веления Царя?
«Ты мыслями привык со мной делиться
«И от тебя я не имею тайн;
«Мы наяву единодушны, были
«С тобой во всем, и не посеял розни
«Меж нами сон. Властителем даны
«Нам новые законы, и они
«На новые соображенья могут
«Нас навести, сомненья возбудив.
«Но здесь о том пока не безопасно
«Беседовать; вождей всех миллиардов,
«Подвластных нам, скорее собери
«И объяви, что, прежде чем ночная
«Исчезнет тень, на север все они
«Спешить должны к владениям моим,
«Где нашему Мессии я готовлю
«Торжественный прием. Намерен вскоре
«Он посетить все царства — для того,
«Чтоб новые провозгласить законы».
Так говорил архангел вероломный,
И, вот, его неосторожный друг
Спешит созвать вождей ему подвластных
И, объявив измышленный предлог,
Дает приказ готовиться к походу.
Он выведать старается их мысли,
Намеками коварно разжигая.
И голосу могучего вождя
Оказывают все повиновенье.
Воистину велик он был и славен!
Как утренняя светлая звезда
Вслед за собой влечет другие звезды,
Так образом своим неотразимо
Притягивал он каждого к себе,
И третью часть из воинов небесных
Посредством лжи сманил он за собой.
Меж тем, Господь, которому открыты
Все помыслы, о мятеже проведал.
Увидел Он, кто поселяет смуту
Среди сынов зари благословенной,
И молвил Он с улыбкою Мессии:
— «Единородный Сын, в ком созерцаю
«Наследника могущества и славы,
«При помощи оружия какого
«Владычество верховное Свое
«Мы оградим и право Божества
«Древнейшее на-веки обеспечим?
«Восставший враг на севере обширном
«Готовится престол себе воздвигнуть,
«Который бы равняться мог с Господним,
«И, сверх того, в сраженье испытать
«Желает он права и силу Нашу.
«Обдумаем же действия Свои
«И соберем оставшееся войско,
«Дабы престол священный отстоять».
На это Сын, божественным блистая
Спокойствием и кротостью, ответил:
— «Воистину, смеяся над попыткой
«Врагов твоих, Ты, Всемогущий, прав.
«Их ненависть и дерзкое восстанье
«Послужат лишь для прославленья власти,
«Которая Тобою Мне дана,
«И пусть они изведают: могу ли
«Я обуздать мятежников гордыню
«Иль в небесах ничтожнее я всех?»
Так молвил Сын. С дружиною своею
Был Сатана в то время далеко,
И воинство крылатое неслось
Несметное, как звезды в час полночный
Иль капельки блестящие росы,
Которые блистают, словно перлы,
Среди листвы с зарею первой дня,
И три страны — владенья серафимов
Обширные, оставив позади,
Оно пределов севера достигло,
А Сатана — престола своего.
Среди холма, подобен сам холму,
Он высился, красуясь рядом башен,
Воздвигнутых из цельного алмаза
И золота. Таков был Люцифера[7]
Великого блистающий дворец.
Стремящийся во всем сравняться с Богом,
Он в память о горе, с которой был
Провозглашен Царем Небес Мессия,
Свой холм назвал «Союзною Горой».
Туда созвал он все свои дружины
И объявил, что их привел сюда
Дабы прием Монарху приготовить,
Который к ним сюда прибудет вскоре.
Правдивости искусно подражая,
Он приковать вниманье их сумел:
— «Князья, цари, в которых воплотились
«Величие и Мощь, и Добродетель!
«Быть может, вы останетеся ими
«По имени, с тех пор как овладел
«Могуществом и властью новый Царь,
«Помазанник Собою нас затмивший.
«Узнайте же: полночный свой поход
«С поспешностью такой мы совершили
«Лишь для того, чтоб вместе обсудить
«Те почести, с которыми должны
«Приветствовать Того, Кто налагает
«На нас позор коленопреклоненья.
«И пред Одним склоняться было тяжко,
«Но тяжелей платить двойную дань.
«О, если бы возвышенные мысли
«Внушили вам расторгнуть это иго!
«Ужель пред ним послушное колено
«Вы склоните? Нет, этого не будет!
«Иль в вас я ошибаюсь, или сами
«Забыли вы, что сыновьями Неба
«Вы родились, а потому — свободны,
«Хотя не все равны между собой.
«Кто ж, наконец, и по какому праву
«Себе дерзнет присвоить власть монарха
«Над равными свободою ему?
«Ошибки нам и заблужденья чужды,
«А потому законы не нужны,
«Тем менее — закон о преклоненье
«Перед Царем, унизивший собою
«Достоинство и наш высокий сан.
«Мы созданы затем, чтобы царить,
«Не для того, чтоб рабски пресмыкаться».
Тут серафим бесстрашный, Авдиил —
Из ревностных служителей Господних,
Усердием и гневом воспылав,
Прервал поток его безумной речи:
— «О, лживые и дерзкие слова!
«Из уст твоих кто мог, неблагодарный,
«Их ожидать? Поставленный высоко,
«Как порицать ты смеешь нечестиво
«Закон Творца, который поклялся,
«Что пред Его Единородным Сыном,
«Которому по праву передал
«Он скипетр Свой, преклонятся колена
«И все Его Владыкою признают?
«Ты говоришь, что равному нельзя
«Монархом быть над равными Ему
«И что никто наследовать не может
«Всевышнему? Но станешь ли свободу
«У Господа оспаривать, который
«Нас сотворил и славою венчал?
«Как ни велик и славен ты — ужели
«Ты думаешь быть равен Сыну Божью?
«Не Он ли был животворящим Словом,
«Создавшим все живое на земле
«И целый мир, и ангельские силы
«С тобой самим? Все титулы свои
«Мы от Него имеем. Не затмятся
«Они во век под властью Мессии,
«Но большею лишь славой воссияют.
«Итак, вражду преступную смири,
«Не совращай других и постарайся,
«Раскаяньем смягчив Отца и Сына,
«Прощение Господне заслужить».
Так говорил в священном рвенье Ангел,
Но речь его не встретила поддержки,
И возразил отступник с торжеством:
— «Итак, мы все своим существованьем
«Обязаны рукам второстепенным:
«Созданья труд Отец доверил Сыну?
«Мы созданы! Не сами по себе
«Явились мы! Вот новое ученье,
«Пришедшее неведомо откуда.
«Иль видел ты, как это совершилось?
«Ты помнишь ли свое происхожденье,
«Когда и кем ты призван к бытию?
«Нет, времени такого ты не знаешь,
«Когда бы тем мы не были с тобою,
«Что мы теперь, — не знаешь никого,
«Кто раньше нас существовал бы в мире.
«Мы все — сыны свободные эфира
«И собственною силою зачаты
«И рождены, когда отчизна наша
«Небесная способность получила
«Производить. Могуществом своим
«Мы лишь себе обязаны, и ныне
«Великие дела мы совершим,
«Чтоб испытать, насколько мы равны
«Всевышнему. Перед Его Престолом,
«Увидишь ты, с мольбою иль с оружием
«Предстанем мы? Спеши и передай
«Об этом весть Помазаннику Бога.
«Беги от нас — во избежанье зла!»
Он замолчал, и, вот, подобно шуму
Глубоких вод, глухой раздался ропот
Меж воинов — ответом на слова.
Но Серафим бесстрашно возражает:
— «Отверженный, проклятью обреченный,
«Мятежный дух, забывший все святое!
«Теперь твоя погибель неизбежна,
«И ты сумел распространить заразу
«На воинов, которые с тобою
«Должны твой грех и кару разделить.
«Ты скипетра Мессии золотого
«Не признаешь, но превратится он
«В железный бич, смирив твое упорство.
«Я поспешу последовать совету:
«Не пред твоей угрозой я бегу,
«Но от шатров, проклятью обреченных,
«Которые охватит, словно пламень,
«Господень гнев. И скоро над главой
«Преступною он громом разразится;
«И вот когда ты Господа познаешь
«Могущего мятежных сокрушить!»
Так говорил бесстрашный Авдиил,
Единственный пребывший неизменным
В своей любви и преданности к Богу.
Ни численность, ни злой пример отпавших,
Ничто его с пути не совратило
И не смогло смутить и устрашить.
Преследуем глумленьями, он вышел
Из их рядов и, не страшась насилья,
С презрением покинул на-всегда
Он этот край, чьи гордые твердыни
Обречены на разрушенье были.