Потерянный рай (Мильтон; Чюмина)/Книга пятая/ДО
| ← Книга четвертая | Потерянный Рай — Книга пятая | Книга шестая → |
- Википроекты
Когда настало утро, Ева подробно пересказала Адаму свой тяжелый сонъ, который, хотя и огорчаетъ его, но онъ старается успокоитъ свою подругу. Обращаясь къ своимъ обыденнымъ дневнымъ работамъ, Адамъ и Ева въ преддверіи Рая поютъ свою утреннюю молитву. Господь посылаетъ къ нимъ Рафаила, который напоминаетъ имъ объ ихъ обѣтѣ передъ Господомъ и о томъ, что имъ дана свободная воля. Между прочимъ, Рафаилъ предупреждаетъ первыхъ людей о близости врага, о его происхожденіи и причинахъ его паденія. Рафаилъ опускается въ рай, къ нему навстрѣчу выходитъ Адамъ, приводитъ его въ свое жилище, предлагаетъ ему первосборные райскіе плоды, собранные Евой. Застольная бесѣда. Рафаилъ приводитъ въ исполненіе Божій приказъ, говоритъ Адаму о немъ самомъ и объ исконномъ врагѣ. По просьбѣ Адама, Рафаилъ подробно повѣствуетъ ему, кто этотъ непріятель, что его вызвало къ враждѣ, какъ онъ собралъ свои полчища и какъ возсталъ противъ Всемогущаго Бога, убѣдивъ возстать всѣхъ ангеловъ, кромѣ серафима Авдіила, который не повѣрилъ его словамъ и покинулъ его станъ.
ПРИБЛИЗИЛОСЬ сіяющее утро,
И алыми стопами на востокъ
Сошло оно, жемчужною росою
Осыпавъ землю. Тихо пробудился
Отъ сна Адамъ, былъ легокъ сонъ его:
Плескъ ручейковъ, напѣвы раннихъ пташекъ
И шумъ листовъ — Авроры опахало —
Его могли разсѣять незамѣтно.
И, подивясь, что Ева спитъ еще
Тревожнымъ сномъ, а ликъ ея пылаетъ
И разметались кудри въ безпорядкѣ,
Склонился онъ съ любовью надъ подругой.
Руки ея чуть слышно онъ коснулся
И молвилъ ей такъ нѣжно, какъ Зефиръ,
Повѣявшій на Флору:
— Пробудись,
Прекрасная подруга и жена,
Которую такъ долго ожидалъ я,
Послѣдній и цѣннѣйшій даръ Небесъ!
Проснись скорѣй, уже настало утро,
И лучшіе теряемъ мы часы,
Когда поля освѣжены росою
И пчелы сокъ душистый извлекаютъ,
Природа-же сіяетъ въ яркихъ краскахъ.
Отъ шепота Адама пробудясь,
Она глядитъ въ лицо ему съ испугомъ
И говоритъ, обвивъ его руками:
— О, счастіе мое и совершенство!
Въ тебѣ одномъ — покой души моей;
Отрадно мнѣ тебя и утро видѣть.
Сегодня въ ночь мнѣ снился странный сонъ,
Когда назвать возможно это сномъ.
Не ты, не день прошедшій иль грядущій
Мнѣ снилися, какъ ранѣе бывало —
Томилась я мучительнымъ соблазномъ,
Тревогою невѣдомой досель.
Казалось мнѣ, что нѣжно кто-то шепчетъ
Мнѣ на ухо, зовя меня съ собою.
Я думала, что это — голосъ твой.
Онъ говорилъ мнѣ: «Ева, отчего
«Ты спишь теперь въ прохладный часъ ночной,
«Когда своею пѣсней вдохновенной
«Безмолвье нарушаетъ соловей
«И дискъ луны сіяетъ полнымъ блескомъ,
«Мечтательную прелесть придавая
«Природѣ всей? Отверсты очи неба,
«Тебя оно желаетъ увидать,
«Тебя одну — Желанье всей природы.
«Твоя краса влечетъ неотразимо,
«И жаждетъ все тобою любоваться».
Я поднялась, я думала, что ты
Зовешь меня, но не было тебя,
И, въ поискахъ безплодныхъ и тревожныхъ,
Тропинками знакомыми пришла
Я къ дереву Познанія. Казалось
Оно еще прекраснѣе, чѣмъ днемъ.
У дерева стоялъ крылатый нѣкто,
Амврозіей благоухали кудри
Росистыя его, онъ былъ подобенъ
Тѣмъ ангеламъ, которыхъ видимъ здѣсь.
Онъ говорилъ: «Отягчено плодами
«Чудеснѣйшее древо! Неужели
«Ихъ сладости вкусить не пожелаетъ
«Ни Богъ, ни человѣкъ? Но развѣ можно
«Пренебрегать познаньемъ? Только зависть
«Такой запретъ могла постановить.
«ІІускай-же мнѣ кто хочетъ запрещаетъ
«Твоихъ плодовъ отвѣдать — не согласенъ
«Я долѣе ему повиноваться!»
И, молвивъ такъ, рукою дерзновенной
Сорвалъ онъ плодъ и отъ него вкусилъ!
Вся кровь моя отъ ужаса застыла,
Но въ тотъ-же мигъ воскликнулъ онъ, ликуя:
«О, дивный плодъ! Самъ по себѣ ты сладокъ,
«Но, будучи запретнымъ — вдвое слаще.
«Воистину вкушать тебя достойны
«Лишь божества, но властенъ превращать
«Ты и людей въ боговъ. И почему-бы
«Не сдѣлаться и человѣку богомъ?
«Отъ этого не умалится слава
«Создателя — умножится она.
«Приди сюда, счастливое созданье,
«Ты, ангельски прекрасная жена,
«И раздѣли со мною этотъ плодъ.
«Ты счастія не можешь быть достойнѣй,
«Но можешь быть счастливѣй, чѣмъ теперь.
«Отвѣдай-же отъ этого плода —
«И будешь ты среди боговъ богиней;
«Подобно намъ, поднявшися на небо,
«Котораго достойна ты вполнѣ,
«Ты жизнь боговъ увидишь и такой-же
«Божественною жизнью станешь жить».
Такъ говоря, поднесъ онъ половину
Того плода, котораго отвѣдалъ,
Къ моимъ устамъ, и дивный ароматъ
Такъ возбудилъ желаніе во мнѣ
Вкусить плода, что долѣе бороться
Я не могла, казалося. Мгновенно
Я поднялась до самыхъ облаковъ.
Дивилась я полету своему
И высотѣ, которой я достигла.
Но вдругъ исчезъ чудесный спутникъ мой,
Казалось мнѣ, что падаю я внизъ,
И тутъ-же сномъ глубокимъ засыпаю.
Какъ рада я, что это былъ лишь сонъ!
И ей Адамъ отвѣтилъ огорченный:
— О, половина лучшая моя,
Тревожнымъ сномъ твоимъ я опечаленъ,
Боюся я, что въ немъ таится зло
Ты по своей природѣ непорочна,
Но низшія способности и чувства
Живутъ въ душѣ, царитъ надъ ними Разумъ,
Когда-же онъ отсутствуетъ — его
Пытается смѣнить Воображенье,
Которое, сливая произвольно
Всѣ образы, являетъ намъ во снѣ
Нелѣпыя и странныя видѣнья,
Событія временъ давно минувшихъ
Съ дѣлами дня истекшаго смѣшавъ.
Отчасти твой напоминаетъ сонъ
Вчерашнюю бесѣду. Не печалься!
Ты наяву въ проступокъ не впадешь,
Котораго во снѣ ты ужаснулась.
Не омрачай-же взоровъ лучезарныхъ,
Какъ первая улыбка ясныхъ дней.
Пойдемъ съ тобой скорѣе на работу
Въ тѣни дубравъ у свѣтлыхъ ручейковъ,
Гдѣ ароматъ струится несравненный,
Котораго въ ночи не разливая,
Лишь для тебя хранили всѣ цвѣты.
Такъ нѣжную развеселить подругу
Пытался онъ и въ томъ успѣлъ отчасти,
Но двѣ слезы изъ глазъ ея скатились
И двѣ другихъ готовились упасть —
Раскаянья благоговѣйный признакъ,
Но ихъ Адамъ лобзаньемъ осушилъ.
Покинувъ кровъ, спѣшатъ они въ поля.
Росистые лучи свѣтила дня
Эдемскую равнину озаряли,
И, преклонясь предъ Господомъ, чета
Прекрасная молитву вознесла,
Которую творила ежедневно,
Но каждый разъ все въ новыхъ выраженьяхъ,
Внушаемыхъ молитвеннымъ восторгомъ
И болѣе, чѣмъ арфа, сладкозвучныхъ:
— О, Всеблагій и Всемогущій Боже,
Вселенную въ красѣ ея чудесной
Ты сотворилъ, и сколь Неизреченный,
Ты дивенъ Самъ, превыше облаковъ
Вознесшійся на тронѣ свѣтозарномъ
И видимый въ твореньяхъ лишь Твоихъ!
Вы, Ангелы, сыны святые свѣта,
Повѣдайте о Богѣ. Предстоите
Вы съ дивными хваленьями Ему.
Создателя, который безконеченъ,
Начало въ комъ и средоточье міра,
Да славятъ всѣ, кто дышатъ, на Землѣ!
И ты, звѣзда, которой нѣтъ прекраснѣй,
Когда своей блестящей діадемой
Ты радостное утро увѣнчаешь, —
Прославь Творца съ сіяніемъ денницы!
О, Солнце, духъ и око мірозданья,
Познай-же въ Немъ Владыку своего,
Въ полдневный часъ съ восходомъ и закатомъ
Прославь Его въ теченіи своемъ!
И ты, Луна, которая встрѣчаешь
Свѣтила дня блистательный восходъ;
И вы, всѣ пять блуждающихъ планетъ[1],
Кружащихся подъ звуки дивныхъ пѣсенъ,
Хвалу Тому всечасно возвѣщайте,
Кѣмъ вызванъ былъ изъ тьмы глубокой свѣтъ.
Вы, первыя Природы порожденья
Союзныя Стихіи съ Атмосферой,
Которыя, въ круговращеньѣ вѣчномъ
И творческомъ, повсюду проникаютъ
Въ своихъ многообразныхъ превращеньяхъ,
Создателю воздайте вы хвалу.
Волнистые Туманы, Испаренья,
Которые клубятся надъ водой,
Покуда ихъ не позлатило Солнце —
Скрываете-ль вы Небо облаками,
Поите-ли вы жаждущую Землю —
Творите все Зиждителю во славу!
Хвалу Ему во всѣ концы вселенной,
Бушующіе Вѣтры, разносите,
И нѣжныя Зефира дуновенья.
Растенія и сосны, передъ Нимъ
Склоняйтеся вершинами своими!
Источники, звенящіе ручьи,
Его своимъ журчаньемъ восхваляйте.
Летящія къ вратамъ небеснымъ птицы,
Вы на крылахъ и въ пѣснопѣньяхъ вашихъ
Хвалу Ему несите въ высоту!
Вы, существа, скользящія въ водѣ,
Вы, на землѣ живущія — ее
Увѣренной стопою попирая
Иль ползая смиренно — всѣхъ зову
| И Сатана возвелъ на небо очи, Увидѣлъ онъ, какъ чаша поднялась, И съ ропотомъ невольнымъ отступилъ. (Стр. 54.) |
Въ свидѣтели того, что прославляю
Всевышняго съ разсвѣтомъ и закатомъ,
Долинамъ я, дубравамъ и холмамъ,
Которые моимъ хваленьямъ вторятъ.
Хвала Тебѣ, Владыка мірозданья,
Будь милостивъ и благо намъ пошли
И, если Зло во тьмѣ ночной таилось,
Разсѣй его, какъ свѣтъ разгонитъ тьму!..
Въ невинности своей они молились,
И въ ихъ сердца сошелъ глубокій миръ.
Затѣмъ они спѣшатъ къ своимъ работамъ,
И Царь Небесъ взираетъ съ состраданьемъ
На ихъ труды. Зоветъ Онъ Рафаила,
Который былъ къ Товиту благосклоненъ
И съ дщерью Рагуила — обрученной
Семь разъ уже — устроилъ бракъ его.
И рекъ ему Всевышній: — Рафаилъ!
Ты вѣдаешь, бѣжавшій Сатана
Успѣлъ внести смятеніе въ Эдемъ,
И съ Евою Адама онъ встревожилъ,
Весь родъ людской сгубить намѣреваясь.
Лети туда, съ Адамомъ побесѣдуй,
Какъ друга другъ, остереги его.
Въ полдневный жаръ вкушаетъ отдыхъ мирный
И пищу онъ въ своей зеленой кущѣ.
Скажи ему, что счастіе зависитъ
Отъ собственной его свободной воли;
Пусть знаетъ онъ, какая ждетъ опасность
Его теперь, и кто ему грозитъ;
Не силою, но хитростью намѣренъ
Подѣйствовать его коварный врагъ.
И это все повѣдай ты Адаму, —
Когда падетъ по собственной винѣ,
Пускай себѣ не ищетъ оправданій:
Заранѣе онъ былъ предупрежденъ.
Такъ, высшему согласно Правосудью,
Изрекъ Отецъ Предвѣчный и Создатель.
И Рафаилъ не медлитъ. Отдѣлившись
Отъ ангельскаго сонма, онъ летитъ
Къ вратамъ Небесъ, на петляхъ золотыхъ
Раскрывшихся широко передъ нимъ.
Ни облака, ни звѣзды не мѣшаютъ
Архангелу среди планетъ увидѣть
Ничтожную своимъ объемомъ Землю
И Божій Садъ, надъ прочими холмами
Поднявшійся, вѣнчанный лѣсомъ кедровъ.
Такъ онъ плыветъ въ воздушномъ океанѣ,
То вѣтрами полярными несомый,
То взмахами своихъ широкихъ крыльевъ
Упругую стихію разсѣкая.
Когда-же онъ достигъ предѣловъ крайнихъ
Орлинаго полета, міръ пернатыхъ
За Феникса[2], таинственную птицу,
Почелъ его, летѣвшую въ Египетъ,
Дабы сложить останки въ храмѣ Солнца.
Но вдругъ, принявъ свой образъ настоящій,
Спускается крылатый Серафимъ
На первый холмъ со стороны восточной.
Шесть дивныхъ крылъ собою осѣняютъ
Богоподобный станъ его: два первыхъ
Съ широкихъ плечъ на грудь переходили,
Какъ царственная мантія; сіяя
Небесными цвѣтами, два другихъ
Ему служили поясомъ, скрывая
И лядвіи, и чресла Серафима;
Блестящая лазурью третья пара
Его пяты собою закрываетъ.
И онъ стоитъ, подобно сыну Майи[3],
Могучими крылами потрясая,
Струившими небесъ благоуханье.
Немедленно его признала стража
Эдемская; въ знакъ уваженья къ сану
И важному посольству, передъ нимъ
Всѣ поднялись. Шатры ихъ миновавъ
Съ тѣнистою дубравой, гдѣ отъ Нарда[4]
И Кассіи благоуханье вѣетъ,
Приходитъ онъ въ блаженную долину.
Тамъ юная природа шаловливо
Дала просторъ фантазіи своей
И дѣвственною дикой красотою
Затмила всѣ искусства чудеса.
Нашъ праотецъ, близъ кущи отдыхавшій,
Архангела замѣтилъ приближенье;
Внутри нея приготовляла Ева
Обычную трапезу изъ плодовъ,
Которые насытить могутъ голодъ,
И гроздій сокъ — для утоленья жажды.
Тогда Адамъ зоветъ свою подругу:
— Спѣши сюда и полюбуйся, Ева!
Не кажется-ль, что вновь настало утро —
Такъ лучезаренъ свѣтлый Ангелъ Божій,
Который намъ приноситъ, безъ сомнѣнья,
Велѣнія Творца. Быть можетъ, приметъ
Сегодня онъ гостепріимство наше.
Иди, всего съ избыткомъ приготовь,
Чтобъ странника небеснаго мы съ честью
Могли принять подъ кровлею своей.
Отъ собственныхъ даровъ ихъ предлагаемъ
Мы тѣмъ, кто насъ съ избыткомъ одарилъ.
Чѣмъ болѣе мы щедры тѣмъ природа
Намъ болѣе даетъ, и это учитъ
Насъ не беречь запасовъ.
Отвѣчаетъ
Она ему: — Адамъ, священный образъ,
Что Господомъ одушевленъ изъ праха,
Къ чему-же намъ запасы сберегать?
Заботится о томъ сама природа,
И всѣ плоды тутъ зрѣютъ круглый годъ.
Но поспѣшу — и съ плодоносныхъ вѣтокъ
Я соберу ихъ лучшіе дары;
Небесный, гость пускай увидитъ самъ,
Что на землѣ Всевышній разливаетъ
Не менѣе щедротъ, чѣмъ въ небесахъ.
Она идетъ, исполнена заботы
О томъ, плоды какіе надо выбрать
И разложить заманчивѣе ихъ
Въ смѣшеніи, которое могло-бы
Пріятно вкусъ собою возбудить.
Переходя отъ дерева къ другому,
Она съ вѣтвей все лучшее сбираетъ,
Что мать-земля на берегахъ Понтійскихъ,
На островѣ, гдѣ Алкиной царилъ,
И въ Индіяхъ произвела обѣихъ.
И, щедрою рукою разложивъ
Различные по виду и по вкусу
Чудесные плоды, она изъ ягодъ
И гроздій виноградныхъ извлекаетъ
| И, подивясь еще, что Ева спитъ еще Тревожнымъ сномъ, а ликъ ея пылаетъ, И разметались кудри въ безпорядкѣ, Склонился онъ (Адамъ) съ любовью надъ подругой. (Стр. 55.) |
Безвредное душистое питье,
Изъ зеренъ-же толченыхъ — молоко,
И въ кущѣ полъ листами усыпаетъ
Зелеными и розами въ цвѣту.
Межъ тѣмъ, Адамъ идетъ навстрѣчу гостю
Небесному и, низко преклонясь,
Такъ говоритъ: — О, свѣтлый небожитель,
Когда, сойдя съ небесной высоты,
Блаженную обитель удостоилъ
Ты посѣтить, благоволи у насъ
Вкусить отдохновеніе. Насъ — двое,
Но волею Господнею въ удѣлъ
Намъ все дано, что видишь ты вокругъ.
Войди подъ сѣнь прохладной нашей кущи
И отъ плодовъ отборныхъ тамъ вкуси,
Покуда зной полдневный не спадетъ.
Привѣтливо ему отвѣтилъ Ангелъ:
— Для этого я посѣтилъ тебя.
Гостями быть въ Адамовомъ жилищѣ
Дозволено и впредь Небеснымъ Духамъ.
Веди меня къ жилищу своему,
Съ полудня я до вечера свободенъ.
Итакъ, они направилися къ кущѣ,
Которая, цвѣтами убрана,
Казалася самой Помоны[5] храмомъ.
И Евою, не знавшею убранства,
Но болѣе прекрасной, чѣмъ богини,
Что въ красотѣ когда-то состязались,
Былъ встрѣченъ гость небесный, — и ее
Привѣтствовалъ онъ этими словами:
— Возрадуйся, праматерь человѣковъ!
Число твоихъ потомковъ превзойдетъ
Число плодовъ, покрывшихъ этотъ столъ!
Дерновыя сидѣнья окружали
Квадратное изъ дерна возвышенье,
Которое столомъ служило въ кущѣ.
И Ангелу хозяинъ молвилъ такъ:
— Благихъ даровъ Всевышняго, о, путникъ
Божественный, отвѣдать удостой.
Для существа безплотнаго, быть можетъ,
Они не столь пріятны, какъ для насъ,
Которые иной не знаютъ пищи.
Небесный гость Адаму отвѣчалъ:
— То, что Господь ниспосылаетъ людямъ
(Хвала Ему!) — которыхъ одарилъ
Онъ свойствами духовными — пригодно
Для ангеловъ и можетъ ихъ насытить.
Ихъ существо эфирное и ваше
Разумное нуждаются въ питаньѣ,
Которое поддерживаетъ жизнь.
Питаетъ все другъ друга во вселенной.
Даютъ моря землѣ собою пищу,
А воздуху — земля и океанъ,
И въ воздухѣ нуждаются свѣтила.
Тепло и свѣтъ созвѣздьямъ расточая,
Сіяющее солнце получаетъ
Отъ нихъ взамѣнъ питанье, ввидѣ влаги
Хотя у насъ плоды отъ Древа Жизни
Амврозіей благоухаютъ въ Небѣ,
И по утрамъ медвяную росу
Сбираемъ мы, — но и въ саду Эдема
Дары свои вѣ такомъ разнообразьѣ
И съ щедростью такою расточилъ
Господь Нашъ Богъ, что можетъ съ Небесами
Вашъ Рай земной сравниться, и охотно
Я раздѣлю трапезу вашу нынѣ.
И такъ они къ трапезѣ приступили,
И Ева имъ служила за столомъ,
Напитками ихъ чаши наполняя.
О, райская невинность! Вотъ когда
Могъ воспылать любовью небожитель,
И страсть его понятною была-бъ!
Но ихъ сердца не вѣдаютъ желаній
И ревности — любви несчастной Ада.
Излишества себѣ не дозволяя,
Такъ голодъ свой и жажду утоляли
Они въ Раю. И вдругъ пришла Адаму
Благая мысль: о тайнахъ міровыхъ
Отъ Ангела узнать среди бесѣды,
О жителяхъ Небесъ, чье превосходство
Онъ въ образѣ столь дивномъ созерцалъ.
И Ангелу онъ молвилъ: — Небожитель,
Мнѣ вѣдомо теперь, какъ къ человѣку
Ты милостивъ. Вступить ты удостоилъ
Подъ кровъ его и отъ плодовъ земныхъ
Отвѣдалъ здѣсь, какъ будто-бы они
Для ангеловъ достойной были пищей.
И возразилъ крылатый Іерархъ[6]:
— Отъ Господа, Единаго Творца,
Исходитъ все, и къ Господу обратно
Идетъ оно. Созданье — совершенно,
Лишь формою одарено различной
И степенью различной бытія,
А жизненною силой — все живое.
Но вещество, по мѣрѣ приближенья
Къ Создателю, духовнѣе и чище
Становится. Въ опредѣленной сферѣ
Стремится все достигнуть совершенства:
Рождается изъ корня всякій стебель,
Изъ стебелька — зеленые листы,
А изъ листовъ — цвѣтокъ благоуханный.
Такъ и плоды, питая человѣка,
Становятся той жизненною силой,
Которая поддерживаетъ тѣло,
А съ нимъ и духъ, что въ тѣлѣ заключенъ
Настанетъ день, когда природа ваша
Пріобрѣтетъ всѣ ангельскія свойства
И пищею довольствоваться будетъ
Небесною. Въ эфирные предѣлы
Вы на крылахъ свободно вознесетесь,
Когда Творцу сумѣете остаться
Послушными, не измѣнивъ Ему.
Покуда-же блаженствомъ наслаждайтесь,
Которое въ Раю доступно вамъ.
И отвѣчалъ на это прародитель:
— О, свѣтлый Духъ и благодатный гость!
Воистину ты къ знанью указалъ
Намъ вѣрный путь — ту лѣстницу природы,
Ступенями которой намъ возможно
До Господа подняться. Но скажи,
Что значило твое предупрежденье:
«Когда Творцу сумѣете остаться
Послушными?» Но развѣ допустимо
| Тогда Адамъ зоветъ свою подругу: — Спѣши сюда и полюбуйся, Ева! Не кажется-ль, что вновь настало утро, Такъ лучезаренъ свѣтлый Ангелъ Божій… (Стр. 58.) |
Ослушаться Того, Кто сотворилъ
Изъ праха насъ и надѣлилъ блаженствомъ?
И возразилъ Архангелъ человѣку:
— Внимай-же мнѣ, сынъ Неба и Земли!
Ты счастіемъ Всевышнему обязанъ,
Но въ счастьѣ неизмѣнно пребывать
Отъ твоего зависитъ послушанья;
Храни его: вотъ мой совѣтъ тебѣ.
Ты одаренъ отъ Бога совершенствомъ,
Но, вмѣстѣ съ тѣмъ, доступенъ ты грѣху
И волею свободной надѣленъ.
Служить Себѣ Господь не принуждаетъ:
Я самъ, и всѣ, кто предстоитъ Ему,
Свободны мы любить иль не любить,
Блаженными пребыть на-вѣки можемъ
И можемъ пасть: Изъ насъ иные пали,
Низвержены преступнымъ ослушаньемъ
Съ высотъ Небесъ во мракъ и бездну Ада.
Отвѣтилъ такъ великій прародитель:
— Внимательно я преклоняю слухъ
Къ рѣчамъ твоимъ, божественный наставникъ,
Которыя отраднѣй для души,
Чѣмъ пѣніе небесныхъ херувимовъ.
Я вѣдаю, что мы вольны въ поступкахъ,
Но вѣрными останемся во вѣки
Мы Господу, единственный запретъ
Котораго глубоко справедливъ.
Однако, то, что въ Небѣ совершилось —
Желаніе невольно возбуждаетъ
Изъ устъ твоихъ разсказъ о томъ услышать.
А времени у насъ еще довольно,
Чтобъ выслушать твое повѣствованье:
Свѣтиломъ дня свершенъ лишь вполовину
Урочный путь. —
Такъ говорилъ Адамъ,
И Рафаилъ къ разсказу приступилъ.
— Высокую задачу возлагаешь
Ты на меня, о, первый человѣкъ,
Тяжелую и трудную задачу!
Какъ передамъ понятно для тебя
О подвигахъ воителей безплотныхъ?
Какъ разскажу безъ скорби о паденьѣ
Безчисленныхъ собратій — столь прекрасныхъ,
Пока они Творцу не измѣняли?
Какъ, наконецъ, коснуся міровыхъ
Великихъ тайнъ? Для блага твоего
Разрѣшено мнѣ это. Постараюсь
Я въ образахъ вещественныхъ представить
Все, что собой вашъ разумъ превышаетъ.
Давно еще до сотворенья міра,
Когда вездѣ, гдѣ движутся свѣтила,
Въ былые дни царилъ лишь дикій Хаосъ,
Однажды по велѣнію Творца
Передъ Его божественнымъ престоломъ
Все воинство небесное предстало
Съ великими вождями во главѣ.
Съ хоругвями знамена развѣвались:
Виднѣлися на ихъ блестящей ткани
Изображенья подвиговъ любви
И рвенія. Образовала кругъ
Безчисленная рать, и средоточьемъ
Явился въ немъ Предвѣчный нашъ Отецъ
Съ Мессіею. Какъ будто-бы съ вершины —
Невидимой отъ дивнаго сіянья,
Разлитаго вокругъ нея — раздался
Священный гласъ Всевышняго: — «Внимайте
«Мнѣ, ангелы, сыны и чада свѣта,
«Въ которыхъ Я Величье воплотилъ,
«Могущество и Власть и Добродѣтель!
«Внимайте Мнѣ! Рожденный Мною днесь
«Единственный Мой Сынъ да будетъ вашимъ
«Властителемъ и Богомъ. Поклялся
«Я Именемъ Своимъ, что всѣ колѣна
«Преклонятся предъ Нимъ на Небесахъ
«И Господомъ Его признаютъ всѣ.
«Итакъ, въ своемъ союзѣ нераздѣльномъ,
«Подъ властію Намѣстника Господня,
«Блаженными пребудьте на-всегда,
«И, кто Его ослушаться дерзнетъ,
«Тотъ предо Мной нарушитъ послушанье
«И вашъ союзъ расторгнетъ Будетъ онъ
«Лишенъ на вѣкъ блаженства лицезрѣнья,
«Отъ Господа отвергнутъ и низринутъ
«Въ кромѣшный Адъ, гдѣ мукамъ нѣтъ конца
«И гдѣ грѣху не будетъ искупленья».
Такъ возвѣстилъ Господь и Вседержитель.
Казалося, довольны были всѣ,
Но у иныхъ таилось недовольство.
Тотъ день, какъ всѣ торжественные дни,
Былъ проведенъ въ священныхъ пѣснопѣньяхъ,
Которыя сопровождались пляской
Священною, похожей на движенье
Планетъ и звѣздъ среди небесныхъ сферъ.
Приблизился къ закату ясный день,
И хороводъ окончился небесный;
Всѣ ангелы къ трапезѣ приступили,
И на столахъ, воздвигшихся мгновенно,
Запѣнился въ сосудахъ изъ алмазовъ
И жемчуга напитокъ изъ небесныхъ
Сладчайшихъ лозъ, оттѣнками рубина
Сверкающій. Покоясь на цвѣтахъ,
Увѣнчаны душистыми цвѣтами,
Въ союзѣ безмятежномъ наслаждались
Мы пиршествомъ, упоены безсмертіемъ,
Предъ взорами Создателя благого,
Который насъ щедротами осыпалъ.
Межъ тѣмъ, съ горы Господней — происходятъ
Откуда свѣтъ и сумракъ — благовонной
Повѣяло прохладою ночной,
И ликъ Небесъ подернулся покровомъ,
И снизошла вечерняя роса
Дремотою на ангельскія очи.
Лишь Господа недремлющее Око
Не знаетъ сна. Среди равнинъ небесныхъ,
Которыя пространствомъ превосходятъ
Весь шаръ земной, расположилось станомъ
Все воинство вблизи истоковъ жизни.
Раскинулись роскошные шатры,
И ангелы, дыханіемъ зефира
Обвѣяны, заснули мирнымъ сномъ.
Изъ воиновъ не спали только тѣ,
Которые поочередно пѣли
Хвалы Творцу. Не спалъ и Сатана —
Такъ нынѣ Онъ зовется въ Небесахъ, —
Онъ бодрствовалъ, но по другой причинѣ:
Изъ первыхъ онъ, когда не самымъ первымъ,
Межъ ангеловъ по власти былъ и чину
И завистью проникся къ Сыну Божью,
Котораго провозгласилъ Мессіей,
Помазаннымъ Царемъ Отецъ Его.
Въ душѣ его кипѣли гнѣвъ и злоба,
И зрѣлища перенести такого
Не въ силахъ онъ въ своей гордынѣ былъ.
Въ полночный часъ рѣшилъ онъ, легіоны
Собравъ свои, покинуть свой престолъ
Съ презрѣніемъ. Изъ духовъ подчиненныхъ
Онъ разбудилъ ближайшаго къ себѣ
И шепотомъ сказалъ ему: — «Ты спишь?
«Ужели сномъ твои сомкнулись вѣжды
«Иль ты забылъ велѣнія Царя?
«Ты мыслями привыкъ со мной дѣлиться
«И отъ тебя я не имѣю тайнъ;
«Мы наяву единодушны, были
«Съ тобой во всемъ, и не посѣялъ розни
«Межъ нами сонъ. Властителемъ даны
«Намъ новые законы, и они
«На новыя соображенья могутъ
«Насъ навести, сомнѣнья возбудивъ.
«Но здѣсь о томъ пока не безопасно
«Бесѣдовать; вождей всѣхъ милліардовъ,
«Подвластныхъ намъ, скорѣе собери
«И объяви, что, прежде чѣмъ ночная
«Исчезнетъ тѣнь, на сѣверъ всѣ они
«Спѣшить должны къ владѣніямъ моимъ,
«Гдѣ нашему Мессіи я готовлю
«Торжественный пріемъ. Намѣренъ вскорѣ
«Онъ посѣтить всѣ царства — для того,
«Чтобъ новые провозгласить законы».
Такъ говорилъ архангелъ вѣроломный,
И, вотъ, его неосторожный другъ
Спѣшитъ созвать вождей ему подвластныхъ
И, объявивъ измышленный предлогъ,
Даетъ приказъ готовиться къ походу.
Онъ вывѣдать старается ихъ мысли,
Намеками коварно разжигая.
И голосу могучаго вождя
Оказываютъ всѣ повиновенье.
Воистину великъ онъ былъ и славенъ!
Какъ утренняя свѣтлая звѣзда
Вслѣдъ за собой влечетъ другія звѣзды,
Такъ образомъ своимъ неотразимо
Притягивалъ онъ каждаго къ себѣ,
И третью часть изъ воиновъ небесныхъ
Посредствомъ лжи сманилъ онъ за собой.
Межъ тѣмъ, Господь, которому открыты
Всѣ помыслы, о мятежѣ провѣдалъ.
Увидѣлъ Онъ, кто поселяетъ смуту
Среди сыновъ зари благословенной,
И молвилъ Онъ съ улыбкою Мессіи:
— «Единородный Сынъ, въ комъ созерцаю
«Наслѣдника могущества и славы,
«При помощи оружія какого
«Владычество верховное Свое
«Мы оградимъ и право Божества
«Древнѣйшее на-вѣки обезпечимъ?
«Возставшій врагъ на сѣверѣ обширномъ
«Готовится престолъ себѣ воздвигнуть,
«Который-бы равняться могъ съ Господнимъ,
«И, сверхъ того, въ сраженьѣ испытать
«Желаетъ онъ права и силу Нашу.
«Обдумаемъ-же дѣйствія Свои
«И соберемъ оставшееся войско,
«Дабы престолъ священный отстоять».
На это Сынъ, божественнымъ блистая
Спокойствіемъ и кротостью, отвѣтилъ:
— «Воистину, смѣяся надъ попыткой
«Враговъ твоихъ, Ты, Всемогущій, правъ.
«Ихъ ненависть и дерзкое возстанье
«Послужатъ лишь для прославленья власти,
«Которая Тобою Мнѣ дана,
«И пусть они извѣдаютъ: могу-ли
«Я обуздать мятежниковъ гордыню
«Иль въ небесахъ ничтожнѣе я всѣхъ?»
Такъ молвилъ Сынъ. Съ дружиною своею
Былъ Сатана въ то время далеко,
И воинство крылатое неслось
Несмѣтное, какъ звѣзды въ часъ полночный
Иль капельки блестящія росы,
Которыя блистаютъ, словно перлы,
Среди листвы съ зарею первой дня,
И три страны — владѣнья серафимовъ
Обширныя, оставивъ позади,
Оно предѣловъ сѣвера достигло,
А Сатана — престола своего.
Среди холма, подобенъ самъ холму,
Онъ высился, красуясь рядомъ башенъ,
Воздвигнутыхъ изъ цѣльнаго алмаза
И золота. Таковъ былъ Люцифера[7]
Великаго блистающій дворецъ.
Стремящійся во всемъ сравняться съ Богомъ,
Онъ въ память о горѣ, съ которой былъ
Провозглашенъ Царемъ Небесъ Мессія,
Свой холмъ назвалъ «Союзною Горой».
Туда созвалъ онъ всѣ свои дружины
И объявилъ, что ихъ привелъ сюда
Дабы пріемъ Монарху приготовить,
Который къ нимъ сюда прибудетъ вскорѣ.
Правдивости искусно подражая,
Онъ приковать вниманье ихъ сумѣлъ:
— «Князья, цари, въ которыхъ воплотились
«Величіе и Мощь, и Добродѣтель!
«Быть можетъ, вы останетеся ими
«По имени, съ тѣхъ поръ какъ овладѣлъ
«Могуществомъ и властью новый Царь,
«Помазанникъ Собою насъ затмившій.
«Узнайте-же: полночный свой походъ
«Съ поспѣшностью такой мы совершили
«Лишь для того, чтобъ вмѣстѣ обсудить
«Тѣ почести, съ которыми должны
«Привѣтствовать Того, Кто налагаетъ
«На насъ позоръ колѣнопреклоненья.
«И предъ Однимъ склоняться было тяжко,
«Но тяжелѣй платить двойную дань.
«О, если-бы возвышенныя мысли
«Внушили вамъ расторгнуть это иго!
«Ужель предъ нимъ послушное колѣно
«Вы склоните? Нѣтъ, этого не будетъ!
«Иль въ васъ я ошибаюсь, или сами
«Забыли вы, что сыновьями Неба
«Вы родились, а потому — свободны,
«Хотя не всѣ равны между собой.
«Кто-жъ, наконецъ, и по какому праву
«Себѣ дерзнетъ присвоить власть монарха
«Надъ равными свободою ему?
«Ошибки намъ и заблужденья чужды,
«А потому законы не нужны,
«Тѣмъ менѣе — законъ о преклоненьѣ
«Передъ Царемъ, унизившій собою
«Достоинство и нашъ высокій санъ.
«Мы созданы затѣмъ, чтобы царить,
«Не для того, чтобъ рабски пресмыкаться».
Тутъ серафимъ безстрашный, Авдіилъ —
Изъ ревностныхъ служителей Господнихъ,
Усердіемъ и гнѣвомъ воспылавъ,
Прервалъ потокъ его безумной рѣчи:
— «О, лживыя и дерзкія слова!
«Изъ устъ твоихъ кто могъ, неблагодарный,
«Ихъ ожидать? Поставленный высоко,
«Какъ порицать ты смѣешь нечестиво
«Законъ Творца, который поклялся,
«Что предъ Его Единороднымъ Сыномъ,
«Которому по праву передалъ
«Онъ скипетръ Свой, преклонятся колѣна
«И всѣ Его Владыкою признаютъ?
«Ты говоришь, что равному нельзя
«Монархомъ быть надъ равными Ему
«И что никто наслѣдовать не можетъ
«Всевышнему? Но станешь-ли свободу
«У Господа оспаривать, который
«Насъ сотворилъ и славою вѣнчалъ?
«Какъ ни великъ и славенъ ты — ужели
«Ты думаешь быть равенъ Сыну Божью?
«Не Онъ-ли былъ животворящимъ Словомъ,
«Создавшимъ все живое на землѣ
«И цѣлый міръ, и ангельскія силы
«Съ тобой самимъ? Всѣ титулы свои
«Мы отъ Него имѣемъ. Не затмятся
«Они во вѣкъ подъ властію Мессіи,
«Но большею лишь славой возсіяютъ.
«Итакъ, вражду преступную смири,
«Не совращай другихъ и постарайся,
«Раскаяньемъ смягчивъ Отца и Сына,
«Прощеніе Господне заслужить».
Такъ говорилъ въ священномъ рвеньѣ Ангелъ,
Но рѣчь его не встрѣтила поддержки,
И возразилъ отступникъ съ торжествомъ:
— «Итакъ, мы всѣ своимъ существованьемъ
«Обязаны рукамъ второстепеннымъ:
«Созданья трудъ Отецъ довѣрилъ Сыну?
«Мы созданы! Не сами по себѣ
«Явились мы! Вотъ новое ученье,
«Пришедшее невѣдомо откуда.
«Иль видѣлъ ты, какъ это совершилось?
«Ты помнишь-ли свое происхожденье,
«Когда и кѣмъ ты призванъ къ бытію?
«Нѣтъ, времени такого ты не знаешь,
«Когда-бы тѣмъ мы не были съ тобою,
«Что мы теперь, — не знаешь никого,
«Кто раньше насъ существовалъ-бы въ мірѣ.
«Мы всѣ — сыны свободные эфира
«И собственною силою зачаты
«И рождены, когда отчизна наша
«Небесная способность получила
«Производить. Могуществомъ своимъ
«Мы лишь себѣ обязаны, и нынѣ
«Великія дѣла мы совершимъ,
«Чтобъ испытать, насколько мы равны
«Всевышнему. Передъ Его Престоломъ,
«Увидишь ты, съ мольбою иль съ оружіемъ
«Предстанемъ мы? Спѣши и передай
«Объ этомъ вѣсть Помазаннику Бога.
«Бѣги отъ насъ — во избѣжанье зла!»
Онъ замолчалъ, и, вотъ, подобно шуму
Глубокихъ водъ, глухой раздался ропотъ
Межъ воиновъ — отвѣтомъ на слова.
Но Серафимъ безстрашно возражаетъ:
— «Отверженный, проклятью обреченный,
«Мятежный духъ, забывшій все святое!
«Теперь твоя погибель неизбѣжна,
«И ты сумѣлъ распространить заразу
«На воиновъ, которые съ тобою
«Должны твой грѣхъ и кару раздѣлить.
«Ты скипетра Мессіи золотого
«Не признаешь, но превратится онъ
«Въ желѣзный бичъ, смиривъ твое упорство.
«Я поспѣшу послѣдовать совѣту:
«Не предъ твоей угрозой я бѣгу,
«Но отъ шатровъ, проклятью обреченныхъ,
«Которые охватитъ, словно пламень,
«Господень гнѣвъ. И скоро надъ главой
«Преступною онъ громомъ разразится;
«И вотъ когда ты Господа познаешь
«Могущаго мятежныхъ сокрушить!»
Такъ говорилъ безстрашный Авдіилъ,
Единственный пребывшій неизмѣннымъ
Въ своей любви и преданности къ Богу.
Ни численность, ни злой примѣръ отпавшихъ,
Ничто его съ пути не совратило
И не смогло смутить и устрашить.
Преслѣдуемъ глумленьями, онъ вышелъ
Изъ ихъ рядовъ и, не страшась насилья,
Съ презрѣніемъ покинулъ на-всегда
Онъ этотъ край, чьи гордыя твердыни
Обречены на разрушенье были.