Нежин принадлежит к числу многолюднейших уездных городов России — и по густоте своего населения и занимаемому им пространству смело мог бы стать в ряды губернских городов. В этом отношении он даже стоит выше многих из них, так как в нём больше жителей, чем во Владимире, Новгороде, Пскове, Вологде, чем в каждом из губернских городов Привислянского края — конечно, за исключением Варшавы — и даже больше, чем в главном городе губернии, к которой он принадлежит, то есть в Чернигове. Из числа же уездных городов по всей России — европейской и азиатской — едва ли найдётся более десятка таких, которые бы превосходили Нежин числом жителей. Эта значительная цифра жителей даёт весьма часто повод ожидать и требовать от Нежина бо̀льшего, чем он дает и может дать. Всякий, кому приходится отправляться в первый раз в Нежин, особенно если при этом предвидится более или менее продолжительное пребывание в нём, при переводе, например, на службу в Нежин, прежде всего, конечно, из тех или иных источников, постарается добыть цифру нежинского населения и, увидевши, что цифра эта простирается почти до 25,000, решает, что, значит, город — ничего, что он должен быть не из последних, что он не трущоба какая-нибудь и в нём можно будет жить сносно. К тому же всякий хоть из учебника отечественной географии знает, что в этом городе есть высшее учебное заведение, значит — есть интеллигенция par excellence; знает также хоть по слухам о нежинских соленьях и нежинских корешках, а также о нежинских греках-миллионерах; одним словом, оказывается что это город с известностью — с именем и, притом, таким почтенным, какого не имеют и многие губернские города. Наконец, в довершение всего, стоит он на железной дороге, в каких-нибудь трёх с половиной часах езды от Киева. Итак с Богом — в Нежин!
Едете ли вы в Нежин из Курска, или Киева, вы подъезжаете к нему по железной дороге — и иллюзия, усвоенная вами где-нибудь в Петербурге или ещё дальше, не рассеивается. Расположенный в четырёх верстах от железнодорожного вокзала, на местности совершенно ровной и низменной, Нежин тем не менее издали довольно красив и может претендовать на титул хорошенького городка. Благодаря своему низменному положению, длинный ряд его довольно красивых и многочисленных церквей и нескольких выдающихся более значительных каменных зданий делают его весьма красивым издали.
Но с первого шага от вокзала по направлению к городу иллюзия начинает вас оставлять. Вы въезжаете в город, поселяетесь в нём, живёте некоторое время и на каждом шагу встречаете вещи, совершенно разрушающие всякую иллюзию. Вы недоумеваете и начинаете обращаться ко всем с вопросами: «что же это такое? где же тот город, который пользуется чуть не всероссийскою известностью? Откуда этот жалкий вид и отсутствие чего-нибудь привлекательного?» Вы обращаетесь за разрешением этих вопросов к коренным нежинцам — и всякий истый нежинец, точно извиняясь пред вами и чего-то конфузясь, начинает рассказывать вам, что некогда Нежин был тем-то и тем-то, что некогда в нём было то-то и то-то, что вследствие таких-то и таких-то обстоятельств начался его упадок, доведший его до нынешнего состояния. Всё сводится таким образом к тому, что значение Нежина в прошедшем и что он имел свой цветущий период, который, смело можно сказать, никогда не повторится. И действительно, не говоря уже о временах более отдалённых, в не так давнее время, когда многие губернские города были только жалкими административными пунктами, едва насчитывавшими какой-нибудь десяток тысяч жителей, Нежин был важным экономическим, общественным и даже умственным центром, к которому тяготел довольно обширный район, состоящий из частей нескольких соседних губерний.
Нежин действительно можно причислить к числу древнейших городов России. По всей вероятности он принадлежал к числу городов, основанных ещё при Ярославе I по Остру и составлявших укреплённую южную границу владений киевских князей по восточному берегу Днепра. Поэтому имя Нежина и встречается в числе других бесспорно исторических местностей, существующих и в настоящее время, каков например город Всеволожь — ныне село Соволожь — и Бахмач. Вместе с этими городами в летописи под 1147 годом упоминается и Унежем, который Карамзин и Погодин готовы признать за Нежин. Под 1147 годом в «Ипатьевской» летописи в рассказе о борьбе князей Мономаховичей с Ольговичами, говорится, что князья, при походе из Посемья к Чернигову, взяли и разорили города: Всеволожь, Беловежу, Бахмач и Унежем — и в самом деле все эти местности, в том числе и Нежин, лежат по дороге из Посемья к Чернигову. Менее оснований имеет за себя отождествление Нежина с Нежатиной нивой, где в 1078 году происходила битва великого князя Изяслава с его племянниками, Борисом Вячеславичем и Олегом Святославичем. Впрочем Барсов в своём «Географическом Словаре Русской Земли» находит, что ничто не мешает принять эту Нежатину ниву за нынешний Нежин. После этих довольно неопределённых указаний на существование Нежина уже в XII веке, мы не встречаем упоминаний о Нежине ни в одном историческом источнике до самого того времени, когда казаки, эти рыцари Южной Руси, начали борьбу для защиты своего отечества от притеснений поляков. Вероятно во время бедствий татарского ига он подвергся равной участи с другими городами юго-западной России и остался неважным местом.
Испытывая все политические перевороты, которым подвергалось Черниговское княжество, Нежин около 1320 года достался князьям Литовским, а в 1386 году, при соединении великого княжества Литовского с королевством Польским, был присоединён к Польше.
С началом казачества имя Нежина является снова на страницах наших летописей и становится в ряду главнейших городов Гетманщины. Сначала он является сборным местом целого округа, а в 1514 году, при образовании гетманом Евстафием Рожинским из куреней и околиц двадцати казачьих полков, переименовывается в полковой город.
Богдан Хмельницкий, разделяя Малороссию на полки, по примеру Рожинского, назначил полк и в Нежине, где, по свидетельству автора «Истории Руссов», при тогдашнем полковнике Прокопе Шуменке, было уже 1200 реестровых казаков, не считая других обывателей города. В то время Нежин был хорошо укреплённый город и в нём находился магистрат, состоявший из членов, избираемых обществом, под председательством войта, назначаемого самими королями. Магистрату подчинялись все жители города по тяжебным и уголовных делам, которые производились и решались на основании магдебургского права.
Единственным письменным памятником владычества Польши в Нежине осталась только подлинная грамата короля Иоанна-Казимира, в которой помещена также и грамата Сигизмунда III и подтверждение этой граматы Владиславом IV. Это жалованная грамата на магдебургское право, которым в то время пользовались почти все украинские города.
Впоследствии привилегии, данные городу польскими королями, были подтверждены царём Алексеем Михайловичем и императором Петром Великим, а также и всеми гетманами, что сделал и Иван Мазепа универсалом 1697 года, в котором между прочим было сказано, что «место Нежинское из среди иных Малороссийских мест есть знатное и с начала своего добрыми и прибыльными нравами к счастливому житию людскому листовно утверждено».
8-го января 1654 года, с присоединением Малороссии к Московскому государству, Нежин вошёл в состав городов Русского царства.
27-го мая 1659 года под стенами Нежина, принявшего сторону Выговского, происходило жаркое сражение между войсками князя Ромодановского и выговцами, кончившееся ничем; а в следующем году переяславский полковник Цицюра истребил в нём пять польских хоругвей.
В это время Нежин был одним из значительнейших городов Малороссии, что можно заключить из того, что в 1663 году был назначен в нём общий съезд для выбора гетмана, кончившийся, 18-го июня, шумным и кровавым избранием Брюховецкого. Между многими тогдашними претендентами на гетманство был и герой Смоленска, нежинский полковник Василий Золотаренко, вслед затем окончивший несчастным образом свою жизнь.
В 1668 году Нежин был разграблен и сожжён войсками Ромодановского в наказанье за то, что жители его не хотели впустить к себе царского воеводы. В 1712 году, когда в Малороссию был введён корпус фельдмаршала Шереметева, для расположения в восьми главнейших её городах постоянных гарнизонов, выбор пал и на Нежин, как на один из лучших тогдашних полковых городов. Он разделялся в то время на двадцать сотен: 1, 2 и 3 Полковые, Лишевскую, Иван-Городскую, Короповскую, Воронежскую, Глуховскую, Новомлинскую, Борзенскую, Бахмачскую, Кролевецкую, Батуринскую, Прохорскую, Конотопскую, Мринскую, Шаповаловскую, Веркеевскую, Девицкую и Ямпольскую, в которых, за исключением старшин и духовенства, считалось: казаков — грунтовых и безгрунтовых, мощных и убогих 12,819, посполитых 16,947 и подсоседков 1,143. Город же был земляной, то есть обнесён земляным валом, имел монастырь и семь приходских церквей, из которых три были каменные; каменные же ряды и даже несколько каменных домов, принадлежавших тамошним грекам, из которых многие вели обширную торговлю с Востоком.
Словом, до самого открытия наместничества в 1782 году, когда Нежин сделался обыкновенным уездным городом, он сохранял все права и преимущества главных малороссийских городов.
В XVII и XVIII столетиях Нежин имел важное торговое значение и был одним из важнейших торговых пунктов России, особенно южной. Такое значение Нежина вытекало прежде всего из его географического положения. В это время Нежин был почти пограничным городом на южной окраине России и стоял на большой торговой дороге из южных частей России на север из Киева в Москву и дальше в Петербург; дорога с запада, из-за границы, на юг и юго-восток России также шла чрез Нежин. Это сделало Нежин важным торговым центром и способствовало его возвышению. Даже во всю первую половину нынешнего столетия, до проведения железных дорог по югу России, к Нежину приливала экономическая и общественная жизнь довольно значительного района: сюда стекались произведения местного хозяйства значительной части Черниговской губернии, прилегавших частей Полтавской и даже Курской губерний; сюда из тех же местностей съезжались дворяне-помещики запасаться необходимыми товарами и повеселиться; здесь, наконец, изливался на них и свет науки в Гимназии Высших Наук, а потом в Лицее князя Безбородко. Самое основание этого высшего заведения именно в Нежине не было случайным явлением, прихотью его основателя, а обусловливалось тем местом, которое занимал Нежин в ряду малороссийских городов. Некоторые говорят: отчего заведение это устроено не в Киеве, находящемся всего во̀ сто с небольшим верстах и представляющем естественный и исторический центр Малороссии? Но дело в том, что Киев уже лежал на другой стороне Днепра и в то время был более польским, чем русским или малороссийским городом, каким и оставался почти до последнего польского восстания 1863 года.
Торговля Нежина в XVII и XVIII столетиях обязана своим развитием и процветанием поселившимся в нём грекам. Нежинское греческое общество принадлежит тоже к числу таких особенностей этого места, каких мы не встречаем ни в каком другом городе. Среди русского населения издавна образовалась греческая колония со своим особым характером, бытом и управлением. После окончательного завоевания Балканского полуострова турками, в XV столетии, угнетения варварами покорённых христиан достигли крайнего предела и заставили многих из последних, более смелых и предприимчивых и обладавших более значительными средствами, искать спасения и приюта за пределами своей несчастной родины. Конечно, единоверная Россия наиболее привлекала к себе таких выходцев, где они встречали радушный приём, причём особенно щедро бывали одариваемы духовные лица, прибывавшие сюда с православного Востока. Малороссия же, кроме бо̀льшей близости к Балканскому полуострову, имела с греками ещё тем большую связь, что южно-русская православная церковь продолжала считать своим главою константинопольского патриарха.
Ещё задолго до Хмельницкого грекам был известен путь в Малороссию — и предприимчивые выходцы, как говорит предание, селились в Переяславе и в Батурине, откуда вследствие каких-то неудовольствий должны были удалиться и, вероятно, тогда же многие из них поселились в Нежине. В Нежине при Богдане Хмельницком уже было много греков, почему Богдан и смотрел на них, как на отдельную корпорацию, которая могла принести значительную пользу краю в торговом отношении, особенно в то время, когда всякий, бросая мирные занятия, брался за оружие. Оттого-то универсалами 2-го мая и 16-го июня 1657 года Богдан, с целью их постоянного водворения в пограничном Нежине, предоставил им свободу от всех служб и тягостей, изъяв их от зависимости полковников и магистрата. Вместе с тем для большего удобства в торговых делах, греков, не знавших ни местного языка, ни обычаев, предоставлено было им самим право разбора и суда по купеческим делам, возникавшим между ними. Указами Хмельницкого положено было основание целому ряду грамат, которыми потом малоросские гетманы подтверждали права и привилегии нежинских греков. С присоединением Малороссии к Великой России процветание Нежинской греческой колонии стало ещё более возрастать. Подтверждение и расширение прав и привилегий нежинских греков граматою Петра Великого от 11-го марта 1710 года привлекло сюда много новых греческих выходцев из Болгарии, Валахии и других подвластных Турции областей. Нежин стал главным складочным местом азиатских и отчасти европейских товаров, причём со всех в то время известных торговых рынков стекались сюда купцы с товарами. Так Турция и Архипелаг высылали бакалейные товары, табак и вино, Смирна — красную бумагу, Венеция — свой бархат, Данциг, Лейпциг, Бреславль — сукна и галантерейные вещи, Венгрия — вино, Москва и Сибирь — пушной товар, Астрахань и Таврида — соль и рыбу. Западно-европейские города, Турция, Персия и Греция знали Нежин — и купцы их стекались на знаменитые его ярмарки. В 1692 году нежинское греческое общество, по благословению киевского митрополита Варлаама Ясинского, общими пожертвованиями соорудило себе деревянную церковь во имя Всех Святых, впоследствии сгоревшую и взамен которой в 1725 году выстроена нынешняя каменная Архангело-Михайловская церковь. При этой церкви образовалось братство, получившее важное значение в качестве судебной инстанции для разбора дел и споров в делах торговых между членами братства, а также между ними и их прислугою и рабочими. Данная суду братства печать, с изображением Иисуса в всех Святых и с означением 1692 года, в 1736 году заменена была другою, изображающею руку, держащую весы, с греческою и русскою надписями: «печать Нежинского греческого братства компромиссионального суда, 1736 года января 1-го дня». Введение городового положения при Екатерине II, в 1785 году, не коснулось самоуправления нежинского греческого общества. Отправленная обществом депутация поднесла императрице просьбу об утверждении прежних пожалованных им грамат, и Екатерина II указом от 1-го сентября 1785 года подтвердила все данные нежинским грекам права и преимущества, изменив только одно название суда братства, переименовав его в Нежинский Греческий Магистрат, причём бывшие судьи братства названы были бургомистрами и ратманами. Вместе с этим воспрещалось людей других народов под видом греков принимать и записывать в греческое общество. Поводом к этому запрещению послужило то̀, что греческое общество нередко, по личным отношениям и корыстным видам, принимало в среду себя людей других наций: валахов, болгар, турок и персиян, бежавших из отечества, а также великороссиян и малороссов, отбывающих от повинностей или беглецов.
Из ревизских сказок 1782 года видно, что сверх 408 греков мужеского и 357 женского пола к греческому обществу приписано было валахов, болгар и персиян 47 мужского и 42 женского пола и новокрещёных турок 15 мужеского и 19 женского пола. Греческий магистрат, утверждённый граматою 1-го сентября 1785 года и подтверждённый граматою императора Александра I, 29-го декабря 1801 года, существовал до введения в Нежине городового положения 1870 года. Он ведал все возникающие среди греков судебные дела, кроме уголовных, и выдавал членам греческого общества паспорты.
С концом XVIII столетия оканчивается собственно и процветание торговли нежинских греков. Расширение в царствование Екатерины II территории России до естественных её границ, приобретение Новороссийского края и Черноморского прибрежья создали много новых торговых пунктов и рынков, главным образом приморских, куда естественно и отошла торговля с прежних рынков, в том числе и из Нежина, переставшего быть пограничным городом.
Вследствие этого важнейшие нежинские коммерсанты-греки или обратили свою торговую деятельность в другую сторону, или же переселились в новые торговые города. Так нежинские греки Мураит и Элиотис завели сношения с Австрией и вывезли из Штирии огромное количество кос и других железных изделий. Расширив эту отрасль промышленности, Элиотис обратил на себя внимание австрийского правительства и был пожалован дворянским достоинством Австрийской империи. Но самые влиятельные и богатые греки оставили Нежин и переселились в южные приморские города: Одессу, Керчь, Мариуполь и Таганрог, или же поселились навсегда в Москве и Петербурге, где продолжали расширять свою торговлю, так что в настоящее время многие капиталисты Одессы, Москвы и Петербурга ведут своё происхождение из Нежина и разные Бостанжоглы, Бубли, Зосимы, Попандопулы, Папы, Спиридоновы — всё это нежинцы. Греки же, оставшиеся в Нежине, заменили свою заграничную торговлю мелочною торговлею на месте, или же обратились к занятиям ремеслами. Как велико число выселившихся из Нежина греков, можно заключить из того, что в 1858 году из всего числа принадлежавших к обществу 957 душ мужеского и 804 женского пола оставалось в Нежине только 105 душ мужеского и 95 женского пола, все же прочие, кроме обязанности получать из греческого магистрата паспорт и участвовать в содержании магистрата и его членов добровольными пожертвованиями, жили, вне всякой зависимости от нежинского магистрата, в других городах, пользуясь привилегированным положением, предоставленным нежинским грекам.
С уничтожением греческого магистрата, при введении в Нежине городового положения 1870 года, уничтожилась последняя связь, соединявшая между собою членов нежинского греческого общества, как находившихся в самом городе, так и вне его. Нежинские греки потеряли все свои привилегии и имя их осталось только, как обозначение части городского населения Нежина, чем-то вроде особого сословия или звания; ничем впрочем не отличающегося от остальных городских сословий и примыкающего к мещанству. Самое число таких «официальных» греков ничтожно, а греческий элемент в их физических и бытовых чертах совершенно отсутствует. Ни один из них не знает своего родного языка, все они приняли черты и склад местного малорусского населения и, вследствие кровного смешения с местным населением, утратили и физические особенности своего племени. Для Нежина от греков остались только греческие колбасы — плоские, с большим количеством пряностей и твёрдые, если не как камень, то, по крайней мере, как самая грубая кожа — и несколько старых греческих домов, построенных необыкновенно прочно, с толстейшими каменными стенами и железными решётками и ставнями даже в окнах вторых этажей, где за крепкими запорами в былое время богачи-греки хранили свои богатства, что можно заключить из того, что в каждом таком доме встречаются в стенах различные ниши и потайные шкафы. Для самих же греков осталось несколько десятков полуистлевших грамат, как воспоминание о лучших временах нежинского греческого общества, греческая церковь, греческие дома, греческие капиталы и греческое училище. Греческая церковь, построенная, как уже было сказано, в 1725 году, отличается лёгкой и красивой архитектурой, в византийском стиле, с высокой, оканчивающейся шпицем, колокольней. Прежде при этой церкви было что-то вроде монастыря, так как в нём жили греческие монахи и богослужение отправлялось на греческом языке. Ещё недавно, хотя священник служил уже на славянском языке, пение на клиросе происходило на греческом; в настоящее же время исчезли все следы греческого богослужения, а несколько лет тому назад умер и последний причетник, знавший по-гречески. Рядом с греческой церковью находится несколько домов, принадлежавших греческому обществу. Эти дома в настоящее время отдаются внаём, а в одном из них помещается теперь нежинское уездное казначейство. С уничтожением отдельности греческого общества и греческого магистрата, все их общественные имущества перешли в заведование нежинской городской думы. В составе бывшего греческого имущества важнейшее место занимают капиталы, простирающиеся в настоящее время до 152,000 рублей. Эти капиталы образовались из разновременных пожертвований нежинских греков-богачей. Многие из этих капиталистов, выселяясь из Нежина в другие города, не забывали совсем своей старой метрополии и дарили ей для её нужд более или менее крупные суммы. Употребление процентов с этих капиталов в настоящее время самое разнообразное: часть их идёт на содержание греческой церкви и её причта, а другая на постоянные пансионы престарелым и неимущим членам бывшего греческого общества, на пособия для получения образования, на приданое выходящим замуж гречанкам и прочее в прочее. В этот же капитал входит и капитал, собранный со специальной целью для открытия и содержания нежинского греческого училища.
В 1816 году умный и деятельный бургомистр греческого магистрата, Буба, подал мысль устроить училище для греческих детей. Несмотря на многие препятствия, Бубе удалось образовать капитал в 84,000 рублей ассигнациями, составившийся большею частью из пожертвований именитых греков, живущих в Москве — и в 1817 году, с разрешения правительства, училище было открыто под именем Нежинского Александровского греческого училища. Помещённое в общественном греческой постройки доме, училище содержится процентами с первоначального капитала, которые составляют незначительную сумму в 1228 рублей и 51 копейку. С 1817 года и по настоящий день основной капитал училища не увеличился ни на копейку. Греческое училище, соответствующее по курсу своему уездным училищам старого типа, состоит из трёх классов с приготовительным. Отличие его составляло преподавание в нём греческого языка, но и оно прекратилось уже лет десять тому назад. Самый состав учащихся в нём не заключает в себе почти ничего греческого: в настоящее время на 70 человек учащихся в нём едва можно насчитать человек 4—5 греческого происхождения, остальные — чистокровные малороссы, нежинские обыватели. Училище состоит под управлением директора, который избирался прежде греческим обществом. В настоящее время эту должность занимает уже лет 15 один из почтеннейших членов нежинского греческого общества, Н. Г. Манцов, состоящий в то же время и главным членом нежинской городской управы, заступающим место головы. Библиотека греческого училища заключала в себе, среди разного хлама, много драгоценных вещей — старинных изданий XVI и XVII века греческих и латинских классиков. Эти драгоценности перешли теперь в библиотеку Историко-Филологического Института князя Безбородко. Греческое училище давным-давно утратило всякое значение. Существуя рядом с уездным училищем, оно ни в чём не могло с ним конкурировать и прозябает в неизвестности. Вследствие этого уже лет 25 тому назад был поднят вопрос о том, чтобы, воспользовавшись домом, в котором помещается греческое училище и принадлежащим последнему капиталом (около 25 т. p.), устроить какое-нибудь женское училище. Но эта мысль встретила тупо-упорное сопротивление со стороны греческого магистрата, который всеми находившимися в его распоряжении средствами старался препятствовать осуществлению её. Вопрос этот с новою силою был возбуждён после уничтожения греческого магистрата; но и новое городское управление так долго тянуло это дело, что Нежину пришлось бы, быть может навеки остаться без женского учебного заведения, если бы на этот заплесневший город не свалилась новая благодать в виде пожертвования 50,000 рублей Андреем Фёдоровичем Кушакевичем, уроженцем Нежина, на каковые средства и открыта в 1878 году женская прогимназия, носящая имя покойной супруги жертвователя, Пелагеи Ивановны Кушакевич.
Но довольно о прошлой славе Нежина и о его греках, хотя, говоря правду, самою выдающеюся стороною в жизни Нежина и были его греки, вследствие чего я и остановился на них может быть слишком долго. И так оставим их в покое и бросим взгляд на то, чем представляется Нежин в настоящее время.
В настоящее время Нежин стоит на линии Курско-Киевской железной дороги, в 118 верстах от Киева и в 324 от Курска. От вокзала железной дороги до города четыре версты и эти четыре версты составляют для Нежина и нежинцев самое больное место, самый жгучий вопрос их существования. Путь этот идёт по полтавскому почтовому тракту и на протяжении около 1½ версты, в черте самого города, проходит по плотине, устроенной на низком и топком месте. Вся эта дорога и в особенности плотина, в осеннее и весеннее время представляет такую невылазную грязь, о которой может иметь понятие — и то приблизительное — только тот, кто хорошо изведал все малороссийские грязи в различных оттенках её благодатного чернозёма, так как в северной и даже средней части России, при суглинковой и песчаной почве, такая грязь невозможна. Колёса экипажей врезываются в неё выше ступиц, а ноги лошадей уходят выше колен. Сообщение с вокзалом становится до последней крайности затруднительным, а нередко и совсем прекращается. Только смельчаки из извозчиков решаются доставлять к вокзалу пассажиров, соблазняясь платой от 3 до 5 рублей. Впрочем пассажиры предпочитают, если крайняя необходимость гонит их к вокзалу, ради безопасности, совершать это путешествие в жидовском экипаже, носящем на юге России название «балагуны». Эта длинная, с широким и высоким ходом, телега в своём странствовании по грязи напоминает утлое судно, плывущее во бурному морю: она то ныряет в пол-аршинную яму, то взбирается на бугор, извивается и трещит во всех своих суставах; но она обладает драгоценным свойством никогда не опрокидываться, а дрянные жидовские лошадёнки, побуждаемые гиканьем и кнутом Автомедона с пейсами — свойством не останавливаться ни в какой грязи. Понятно, что такое состояние пути от города к вокзалу, кроме неудобств и неприятностей, влечёт за собою и прямые материальные ущербы для города. Оно производит застой в торговле и заставляет нежинское купечество приплачивать ежегодно железно-дорожному управлению несколько тысяч рублей за пролежалый на вокзале во время распутицы товар. А что терпят в такую пору нежинские обыватели, когда совершенно прекращается подвоз из окрестных сёл и деревень всяких жизненных припасов — об этом и говорить уж нечего!
Этот жгучий для Нежина вопрос заставил наконец задуматься над разрешением его. С самого введения нового городского управления, уже лет 8 тому назад, у представителей города, совместно с местным земством, возникла мысль об устройстве шоссе от вокзала к городу и по главной улице города до Черниговской, так называемой, заставы. Сумму, потребную для этого, исчисляли во 100 с небольшим тысяч рублей. У города, конечно, таких средств не оказалось — и пришлось обратиться к частной предприимчивости. Нашлась какая-то компания, предложившая свои услуги с тем, чтобы ей был гарантирован известный доход с затраченного капитала; дело почти уж было совсем сладилось, но затем пошли запятые: начались пререкания города с земством, затем пошёл по мытарствам чрез министерства внутренних дел и путей сообщения вопрос, по-видимому грозящий сделаться неразрешимым, о разрешении взыскивать попудный сбор с кладей, имеющих провозиться по будущему шоссе. Со дня на день ожидают нежинцы разрешения этих вопросов. Чуть не каждый день кто-нибудь прокричит по Нежину: «Новость, господа, новость! Попудный сбор разрешён — и скоро мы будем иметь шоссе!» А шоссе всё нет, как нет! В последнее время Нежин посетили два временных харьковских генерал-губернатора. Оба они внимательно выслушивали повествования о судьбе вопроса о нежинском шоссе, причём повествующие нежинцы с полным правом могли повторить слова Энея:
Infandum, regina, jubes renovare dolorem.[ВТ 1] |
Оба они обещали употребить все усилия для разрешения этого злополучного вопроса; но нежинцы, выслушивая эти сладостные для них обещания, быть может, в душе с горестью вспоминали о том, что у малороссов есть пословица: козав пан: «кожух дам!»
Та же грязь составляет отличительную черту улиц и внутри города. Трудно себе составить, не видевши собственными глазами, что делается в иных улицах Нежина в грязный сезон. Спасения от этой грязи нет никакого; только на некоторых главных улицах вдоль домов и заборов лепятся кое-какие дощатые тротуары; перейти же через улицу можно разве только в калошах, доходящих до колен. В прежнее время впрочем в Нежине были и мостовые. Главная улица его, и теперь называемая «Мостовой» — она же «Московская» — тянущаяся чрез весь город, от въезда со стороны железной дороги и до выезда на Черниговский тракт, на протяжении более двух вёрст, и другая — «Лицейская» имели бревенчатые мостовые. На последней улице давно уже исчезли всякие следы мостовой и существование её помнят только нежинские старожилы; на Мостовой же улице, особенно в одной её части, сохранилась ещё мостовая. Но что это за мостовая! Многие брёвна в ней совсем уничтожились и во время грязи образуются такие рытвины, что все тогда стараются объезжать эту мостовую что называется десятой улицей. Через город, разделяя его на две неравные части, протекает река Остёр, русло которой в этом месте расчищено и канализовано. Канал этот, начатый в 1809 году комитетом, учреждённым в Нежине для расширения реки Остра, был окончен в 1812 году. В настоящее время деревянная его обшивка обветшала и обрушилась и, вместе с илом, совершенно занесла канал, так что летом, когда вода в нём спадает очень низко, поверхность воды покрывается плесенью и зарастает «ряскою» и получает такой грязно-зелёный цвет, вид которого в сухое лето производит чрезвычайно тоскливое впечатление. Но весной, когда сойдёт лёд и прибудет вода, Остерский канал делается похожим, если не на реку, то, по крайней мере, на сносную речонку, и по нему начинается навигация: появляется несколько лодок — и нежинский beau monde и мещанство начинают увеселяться катаньем по реке. А летом даже какой-то мудрец ухитрился устроить в Нежине и купальню, которую впрочем вероятно посещают только люди, ищущие дарового кровопусканья — столько в воде пиявок — или же желающие пользоваться серными купаньями, потому что от воды так и разит сернистым водородом. Через канал перекинуты четыре моста: один из них, находящийся в конце Лицейской улицы и ведущий к Лицею, называется Лицейским или Долговским; другой, в конце Мостовой, к Черниговской дороге, называется Спасским; два остальные соединяют главную часть города с предместьями: один — Магерками, а другой — с Воробьёвкой и Могилёвкой.
Центр города в Нежине составляет так называемая «Мостовая» улица, оканчивающаяся с одной стороны Соборной площадью, а с другой — продолжающаяся, под именем Миллионной улицы, более чем на версту до женского монастыря. На этих улицах находятся лучшие дома Нежина, лучшие магазины, аптеки, конторы нотариусов и прочее. Соборная площадь простирается перед собором и замыкается с одной стороны длинным корпусом лавок, принадлежащих монастырю; с двух других сторон — также лавками и частными домами. Прежде эта площадь внутри представляла пустырь, по которому спокойно прогуливались коровы, свиньи и другие звери; но за последние два или три года вид её изменился. Благодаря заботливости предводителя дворянства Нежинского уезда, В. В. Тарновского, на этой площади разведён сквер, уже порядочно разросшийся и обещающий со временем стать украшением Нежина и приятным местом для прогулки его публики. Уже и теперь в хорошую погоду публика собирается в сквер погулять и послушать преплохую музыку оркестра квартирующей в Нежине 5-й артиллерийской бригады. Наконец, в скором времени этот сквер украсится бюстом гениального нежинца, Н. В. Гоголя. В настоящее время, с разрешения подлежащего начальства, в Нежине и в Черниговской губернии открыта подписка для этой цели — и таким образом Нежин выполнит свой долг по отношению к писателю, одним из первых литературных произведений которого был рассказ: «Нечто о Нежине, или дуракам закон не писан». Не мешало бы отметить и те места Нежина, которые были приютом Гоголя-гимназиста. В лицейском саду и теперь ещё сохраняется дерево, на котором Гоголь собственноручно вырезал инициалы своего имени: Н. В. Г. Буквы эти всё более и более изглаживаются, но всё-таки всякий нежинец, проходя по саду, поищет этого дерева и взглянет на дорогой всем вензель. Впрочем, к сожалению, с преобразованием Лицея в Институт, так как последний есть закрытое заведение, вход в институтский сад для посторонних лиц закрыт; во время же существования Лицея его сад был любимым местом прогулки фешенебельной нежинской публики. Другим любимым местом гулянья в весеннюю и летнюю пору, особенно для среднего класса и для мещанства, служит хорошенькая рощица на греческом кладбище. Хотя при редком доме в Нежине нет сада или садика, но вообще порядочными садами Нежин не богат. Известностью пользуется только сад купца Чернова, большой и хорошо содержимый, даже с некоторыми затеями. Вообще следует заметить, что плодовые деревья плохо растут в Нежине и Нежин в этом отношении положительно беден. Причиной этого следует считать нежинскую почву — слишком тучный чернозём, без малейшей примеси глины или песку. Почва эта бесподобна для огородных растений и табаку; но плодовые деревья плохо растут на ней и скоро пропадают. Осенью же и зимою местом гулянья служит Мостовая, причем воздух оглашается говором и смехом нежинских барышень и денди, а в праздничные дни к ним прибавляется ещё лёгкий треск, производимый «мещаночками», грызущими с азартом семена подсолнечника. Кроме соборной площади, в Нежине есть ещё три или четыре больших площади: базарная, бывшая ярмарочная и другие. Последняя, окружённая принадлежащими собору каменными лавками и деревянными корпусами гостиного двора, в настоящее время пуста; но прежде на ней происходила знаменитая масляницкая ярмарка, обороты которой простирались на несколько миллионов рублей. В настоящее время ярмарки в Нежине собираются на площади, находящейся при выезде из города по киевской дороге. В Нежине бывает ежегодно четыре ярмарки: масляницкая, покровская, троицкая и проводская (на фоминой неделе). Эти ярмарки ничем не отличаются от обыкновенных сельских малороссийских ярмарок. Они главным образом «чёрные», то есть торговля здесь производится чёрным товаром: скотом, хлебом и вообще сырьём и продуктами местной кустарной промышленности. Оборотов нежинских ярмарок нельзя с точностью определить; но во всяком случае они не особенно значительны и не превышают нескольких десятков тысяч рублей.
В старину Нежин владел гораздо большим пространством земли, нежели теперь, и хотя, по неимению плана и неясности определения её границ в упомянутой выше грамоте короля Яна-Казимира, нельзя определить с точностью сколько именно в то время городская земля заключала в себе десятин, однако, судя по тому, что речка Девица, находящаяся в двенадцати верстах от города, показана в числе мест, граничащих городские земли, надо полагать, что они были весьма обширны.
Церквей в Нежине двадцать одна, именно: одна соборная, девять приходских, четыре монастырских, одна при институте князя Безбородко, одна при богоугодном заведении, три кладбищных и две греческих; сверх того, католическая каплица. Монастырей в Нежине два: мужеский и девичий. Первый, Благовещенский, называемый Назорет Пресвятыя Богородицы, заложен в 1702 года уроженцем Нежина, блюстителем патриаршего престола, Стефаном Яворским. Монастырь этот находится в самом центре города. Он состоит из двух церквей, холодной и тёплой, из которых первая выстроена по средине монастырского двора, обнесённого с двух сторон высокою каменною стеною, а с других двух — рядами лавок, выходящих одним фасом на Мостовую, а другим на Лицейскую улицы. Над этими лавками, во 2-м этаже, устроена тёплая монастырская церковь. Внутри двора находится дом для настоятеля и келии для братий. Сначала Стефан Яворский намерен был построить в Нежине одну приходскую церковь; но когда эта церковь была окончена и торжественно освящена 25-го июля 1716 года собором архиереев, тогда же было положено ими — Благовещенскую церковь обратить в монастырь Назорет Пресвятыя Богородицы.
Во всё продолжение своей жизни Стефан не переставал благодетельствовать воздвигнутому им монастырю и даже на смертном одре не забыл о нём в своём завещании, которым отказал ему свою богатую библиотеку, впоследствии перевезённую в Харьковский коллегиум. У Яворского была идея учредить при нежинском монастыре высшее духовное училище, но идея эта почему-то не осуществилась. Стефан Яворский дал своему монастырю некоторые почётные отличия и права в духовном отношении. Эти права подтверждены были и граматою киевского митрополита Иоасафа Кроновского; грамата Петра Великого, от 6-го июля 1718 года, утвердила за нежинским монастырём довольно значительные поземельные владения.
В 1796 году монастырь сгорел и до начала 1803 года оставался в развалинах. С этого года он начал мало-помалу возникать из пепла и к концу 1815 года был отстроен снова. Из редкостей, принадлежащих этому монастырю, в особенности замечательны следующие: часть камня от Гроба Господня и от пещеры Иоанна Крестителя; алмазная панагия, в которой находятся частицы вселенских учителей; ризы настоятельские из царской порфиры, подаренные императором Петром Великим; образ Успения Богоматери, писанный в Риме в 1400 году; образ Корсунской Богоматери, писанный киевским митрополитом Рафаилом Заборовским.
Кроме Благовещенского монастыря, ещё замечательны по своей древности: соборная церковь во имя Святого Николая Чудотворца и приходская Успенская, существовавшие уже при Петре Великом, а также упомянутая уже греческая церковь, замечательная как по прекрасной архитектуре, так и по лёгкости и вышине своей колокольни, далеко превышающей все остальные.
В Нежине считается до 3300 домов, в числе которых много каменных. Лучшие здания в городе казённые, именно: Институт князя Безбородко, бывший Лицей, здание окружного суда и богоугодное заведение, прекрасное двухэтажное здание с двумя трехэтажными флигелями. Жителей в Нежине в настоящее время насчитывают до тридцати тысяч. Главную массу их составляют малороссы и от двух до трех тысяч жидов. Впрочем количество собственно городского населения в Нежине сравнительно не велико. Пространство, занимаемое Нежином и цифра его населения значительно увеличиваются входящими в состав Нежина предместьями. Эти предместья — Магерки, Авдеевка, Воробьёвка и другие имеют совершенно сельский, а не городской характер: население их по большей части занимается сельскими промыслами — огородничеством, возделыванием табаку и обработкой прилегающих к Нежину земель. Городская промышленность среди этой части нежинского населения развита весьма слабо: редко можно встретить мастеровых и ремесленников — кустарей или работающих у подрядчиков. К специально нежинскому кустарному промыслу можно отнести только производство в значительных размерах «скрынь», или деревянных сундуков и деревянной посуды, расходящихся как в самом Нежине, так и в окружающих его местностях. Это неразвитие промышленности в Нежине отражается конечно и на внешнем виде этого города. Годичный бюджет этого города с населением около тридцати тысяч человек едва доходит до двадцати шести тысяч рублей. При том из этих 26 тысяч около пяти тысяч идёт на содержание городской управы, столько же на содержание городской полиции и столько же на пожарную команду. Что же можно сделать с остающимся десятком тысяч рублей? Возможно ли вымостить город, осветить его и сделать другие, необходимые для жителей, улучшения? Конечно, от представителей нежинского городского самоуправления можно бы ожидать более энергии, более заботливости о нуждах города; но при бедности Нежина и материальными и интеллектуальными силами приходится утешаться нашей пословицей: «с голого, как со святого».
В Нежине особенно развились два вида промышленности, составляющие его особенность и далеко по всей России разнёсшие его известность. Первую особенность составляет соленье огурцов и маринование вишен, слив, грибов и тому подобных продуктов. Этою отраслью домашнего хозяйства занимаются и в других местах России, но нигде кроме Нежина не составляет она предмета торговли. Нечего распространяться о достоинстве всех этих солений и маринований, потому что слава их и без того довольно громка и не нуждается в других панегириках. Кто их ел, тот, без всякого сомнения, был от них в восторге, а кто не ел, так, по крайней мере, слышал, что подобных огурцов не приготовляется в целой Европе. Достоинство этих огурцов зависит не только от способа их соленья, но и от самой породы этого произрастения, возделываемой в Нежине. С улучшением путей сообщения и проведением железных дорог, эта отрасль нежинской промышленности всё более развивается и находит себе хороший сбыт. Во всех главных городах наших, особенно на юге, а также и в столицах, вы можете встретить на вывесках гастрономических магазинов: «нежинские соленья»; наибольшее же количество этого нежинского продукта отпускается в Одессу, откуда, кто знает, быть может, он проникает и в заморские края. В последнее время производится в год нежинских солений до 42 тысяч бочонков, на сумму более 30,000 рублей. Но ещё более важную и прибыльную отрасль нежинской промышленности составляет табак, разводимый жителями города в большом количестве. Купцы, торгующие табаком, в главе которых стоит Куликов, собирают его как в городе, так и в окрестностях, складывают в особо для того выстроенных лавках и продают потом, отправляя по железной дороге в Ригу, Петербург, Москву, а иногда и прямо заграницу. Табачная промышленность составляет здесь общее хозяйственное занятие и основана на естественных условиях местности, почему и укоренилась с давних времён. Обрабатываемый жителями табак разделяется на несколько сортов: махорку, шнуровку, рубанку и другие. Лучшим считается и дороже других ценится — махорка. Кроме того, в последнее время в нежинском уезде пошло в ход разведение американского табаку, из которого делаются довольно порядочные сигары. Такого табаку добывается теперь более 30,000 пудов в год. В самом городе собирается до 100,000 пудов табаку, да здешними купцами закупается в уезде около 300,000. Вообще можно сказать, что, несмотря на увеличивающееся производство табаку в местностях, окружающих Нежин, торговля Нежина табаком не увеличивается, а скорее уменьшается; это следует объяснять тем, что с проведением железной дороги Нежин перестал быть единственным центром табачной торговли. Табак как из Нежинского, так и из Борзенского, Конотопского и других, смежных с ним уездов, идёт не в Нежин, как прежде, а на ближайшие станции железной дороги: Мену, Бахмач и другие, так что собственно через Нежинский вокзал отпускается табаку, пожалуй, не более 200,000 пудов.
Примечания редакторов Викитеки
- ↑ лат. Невыразимую скорбь обновить велишь ты, царица (Вергилий, Энеида, 2, 3).