Приготовленія къ отъѣзду заняли гораздо больше времени, чѣмъ разсчитывалъ сквайръ, уѣзжая въ Бристоль. Докторъ Лайвей, изъ боязни, чтобы я не проболтался, сначала хотѣлъ держать меня все это время у себя на глазахъ, но по необходимости оставилъ свое намѣреніе. Ему нужно было ѣхать въ Лондонъ отыскивать какого-нибудь начинающаго врача, чтобы передать ему свою практику, и онъ не сталъ дожидаться возвращенія сквайра, который замѣшкался въ Бристолѣ среди хлопотъ о снаряженіи корабля. Я остался въ замкѣ съ старикомъ-доѣзжачимъ Редрутомъ и сидѣлъ почти подъ арестомъ, но не унывалъ а все время бредилъ путешествіями, приключеніями, страшными и вмѣстѣ чарующими пустынями. Цѣлыми днями я почти только и дѣлалъ, что изучалъ карту острова, которую запомнилъ до мельчайшихъ подробностей. Сидя у камина въ комнатѣ экономки, я мысленно причаливалъ къ острову у всѣхъ его береговъ, мысленно обходилъ его по всѣмъ направленіямъ, разъ двадцать взбирался на холмъ „Далекій Видъ“ и наслаждался чудной панорамой, открывшейся съ его вершины. То представлялись мнѣ на островѣ дикари, которыхъ мы разбивали и обращали въ бѣгство; то чудились мнѣ на немъ страшные звѣри, которые всюду гонялись за нами. Но всѣ эти мечты и грезы были ничто въ сравненіи съ тѣмъ, что мнѣ впослѣдствіи довелось вынести на яву, во время поездки за кладомъ стараго Флинта.
Проходили недѣли. Въ одинъ прекрасный день изъ Бристоля пришло письмо на имя доктора Лайвей съ такимъ примѣчаніемъ на конвертѣ:
„Въ случаѣ отсутствія адресата, пусть прочитаютъ письмо Томъ Редрутъ или молодой Гоукинсъ“.
Мы распечатали письмо и прочитали въ немъ или, вѣрнѣе, прочиталъ одинъ я (потому что доѣзжачій умѣлъ читать только по печатному), слѣдующія важныя новости:
„Бристоль, гостинница Старый Якорь, 1 марта 1761 г.
„Любезный Лайвей.
„Предполагая возможнымъ, что вы въ Лондонѣ, я посылаю свое письмо въ двухъ экземплярахъ и съ двумя адресами.
„Корабль снаряженъ, вооруженъ и готовъ къ отплытію. Прелестная шкуна по имени Испаньола, водоизмѣщеніемъ въ двѣсти тоннъ. Находку эту сосваталъ мнѣ мой пріятель Бландли, оказавшійся на этотъ разъ чрезвычайно услужливымъ господиномъ. Впрочемъ, со мной въ Бристолѣ всѣ очень любезны, особенно съ тѣхъ поръ какъ сдѣлалась извѣстною цѣль моего путешествія“.
— О, о!… — вскричалъ я, дочитавъ до этого мѣста. — Докторъ Лайвей будетъ очень недоволенъ. Сквайръ обѣщался ничего не говорить и все разболталъ.
— Вотъ еще! — проворчалъ доѣзжачій. — Захотѣлъ — и разсказалъ. Неужто же сквайру молчать изъ эугожденія доктору Лайвей?
Я не сталъ спорить и продолжалъ чтеніе:
„Бландли самъ отыскалъ для меня Испаньолу и устроилъ такъ, что я получилъ ее почти даромъ. Это, разумѣется, не мѣшаетъ людямъ выдумывать Богъ знаетъ что. У Бландли много враговъ и нѣкоторые изъ нихъ даже позволяютъ себѣ говорить, будто Испаньола принадлежала ему самому, будто онъ содралъ съ меня нехристіанскую цѣну и тому подобныя враки. Разумѣется, на весь этотъ вздоръ я неизмѣнно отвѣчаю просьбою указать мнѣ другую шкуну, и такъ какъ никто сдѣлать этого не можетъ, то я утѣшаюсь вполнѣ.
„До сихъ поръ все шло какъ по маслу. Правда, нанятые мною рабочіе дьявольски долго тянули починку кое-какихъ поврежденій у шкуны, но теперь все это уже кончено. Съ чѣмъ мнѣ пришлось поплясать, такъ это съ наборомъ экипажа. Требовалось не меньше двадцати человѣкъ, такъ какъ на островѣ мы можемъ встрѣтиться съ дикарями, а на морѣ съ проклятыми французами, и я чуть не плакалъ, съ трудомъ набравъ шесть матросовъ и не зная, гдѣ взять остальныхъ, какъ вдругъ счастливый случай свелъ меня съ однимъ подходящимъ человѣкомъ. Этотъ человѣкъ держитъ въ Бристолѣ гостинницу для матросовъ и потому знаетъ ихъ чуть не всѣхъ. Я узналъ, что онъ находитъ пребываніе на твердой землѣ вреднымъ для своего здоровья и ищетъ мѣста на каком-нибудь кораблѣ. Я познакомился съ нимъ, встрѣтивъ его гуляющимъ по берегу, чтобы подышать морскимъ воздухомъ, и былъ очень тронутъ его разсказомъ. Я поспѣшилъ пригласить его въ повара на Испаньолу; будь вы на моемъ мѣстѣ, вы сдѣлали бы то же самое. Его зовутъ Джономъ Сильверомъ и у него нѣтъ одной ноги. Послѣднее обстоятельство еще больше возвышаетъ его въ моихъ глазахъ, потому что ноги онъ лишился, сражаясь за родину, подъ командой знаменитаго Гока. И подумайте только, Лайвей: онъ не получаетъ никакой пенсіи!… Что за время мы переживаемъ!… Просто возмутительно, что у насъ дѣлается!
„Слушайте до конца. Я думал, что нашелъ только повара, а оказалось, что набралъ цѣлый экипажъ, Сильверъ помогъ мнѣ все устроить. Экипажъ великолѣпный: молодецъ къ молодцу, на подборъ опытные морскіе волки. Некрасивы, правда, — загорѣлые, грубые, — но молодцы. Сердце радуется, глядя на нихъ. Можете быть увѣрены, что эти удальцы не испугаются даже фрегата.
„Джонъ Сильверъ посовѣтывалъ мнѣ отпустить двоихъ, изъ нанятыхъ мною раньше, матросовъ, говоря, что они прѣсноводные и для моря не годятся, а будутъ намъ только мѣшать. Я, разумѣется, послушался и сдѣлалъ такъ, какъ онъ мнѣ сказалъ:
„Я нахожусь въ самомъ лучшемъ расположеніи духа, сплю какъ сурокъ, ѣмъ какъ акула, а впрочемъ съ нетерпѣніемъ жду, скоро ли мы выйдемъ въ море… Въ море!… Только бы въ море!… He столько даже кладъ меня тянетъ, какъ собственно плаванье… Чудо!… Прелесть!… Докторъ, докторъ, пріѣзжайте скорѣе въ Бристоль, если хоть немного меня любите!
„P. S. Ахъ, забылъ: Бландли, въ августѣ, вышлетъ корабль искать насъ, если мы къ тому времени не вернемся или не дадимъ о себѣ вѣстей. Такъ мы уговорились. Джонъ Сильверъ рекомендовалъ мнѣ весьма способнаго офицера на должность подшкипера. Офицера зовутъ мистеръ Арро. Нашъ будущій боцманъ мастеръ играть на рожкѣ. Вотъ увидите, дорогой докторъ, на Испаньолѣ все будетъ, какъ на военномъ кораблѣ.
„Надо вамъ также сказать, что Джонъ Сильверъ человѣкъ солидный. Я навѣрное знаю, что у него есть текущий счетъ съ одной банкирской конторой. Онъ женатъ, и его жена, пока онъ ѣздитъ, будетъ завѣдывать гостинницей. Дама эта цвѣтной масти и вы легко можете догадаться, что не одна забота о здоровьи побуждаетъ Джона Сильвера тряхнуть стариной и пуститься в море.
„P.P.S.S. Гоукинса отпустите къ матери, съ позволеніемъ ночевать у нея одну ночь“.
Можете себѣ представить, въ какое пришелъ я возбужденіе, когда прочелъ это письмо. Отъ радости я не помнилъ себя. За то старик Редрутъ ворчалъ и жаловался на судьбу. Я увѣренъ, что другіе доѣзжачіе охотно помѣнялись бы мѣстомъ съ Редрутомъ, но сквайръ рѣшилъ такъ, а его слово было закономъ. Никто, кромѣ самого Редрута, не смѣлъ ему противорѣчить.
На другой день утромъ мы отправились въ гостинницу Адмираль Бенбо и я нашелъ матушку въ добромъ здоровьи и въ веселомъ расположеніи духа. Мучивший ее капитанъ переселился въ тѣ края, гдѣ злые безсильны дѣлать зло, и горизонтъ ея жизни прояснился. Сквайръ велѣлъ починить нашъ домъ и заново подрисовать и подкрасить нашу вывѣску. Онъ прислалъ также нѣсколько мебели и между прочимъ хорошее, покойное кресло, на которомъ матушка засѣдала теперь въ буфетѣ. Въ помощь ей и на замѣну мнѣ, сквайръ позаботился подыскать мальчика, котораго отдали матушкѣ для обученія трактирному дѣлу. Все было устроено такъ, чтобы наши дѣла не пострадали въ мое отсутствіе.
Мнѣ было ужасно тяжело, что чужой будетъ на моемъ мѣстѣ, около матушки. Видъ неловкаго мальчика, дѣлавшаго поминутно промахъ за промахомъ, раздражалъ меня чрезвычайно и я все время, пока былъ дома, придирался к моему заместителю.
Переночевавъ у матушки, мы съ Редрутомъ пошли на другой день послѣ обѣда назадъ въ замокъ. Я нѣжно простился съ матушкой и дорогой нѣсколько разъ оборачивался, чтобы взглянуть на гостинницу, новая вывѣска которой такъ и лоснилась на солнце свѣжими красками.
Вечеромъ мы сѣли въ дилижансъ и поѣхали въ Бристоль. Мнѣ пришлось сидѣть на имперіалѣ, между Редрутомъ и каким-то .jpg)
— Гдѣ это мы? — спросилъ я.
— В Бристолѣ, — отвѣчали мнѣ.
Дилижансъ остановился и мы сошли.
Гостинница, гдѣ стоялъ мистер Трелонэ, находилась на самой пристани. Мы, разумѣется, прежде всего, отправились посмотрѣть на корабли, которыхъ было видимо-невидимо. Я все время таращилъ глаза, съ гордостью помышляя, о томъ, какъ я поѣду въ далекое плаванье на настоящемъ кораблѣ и съ настоящими матросами. Позѣвавъ на пристани, мы пошли въ гостинницу, у дверей которой встрѣтились съ мистеромъ Трелонэ. Сквайръ успѣлъ облечься въ какой-то синій суконный сюртукъ съ галунами, въ родѣ офицерскихъ, и я замѣтилъ, что онъ сталъ ходить въ раскачку, подражая морякамъ. Увидавъ насъ, онъ вскричалъ съ веселой улыбкой:
— Наконецъ-то!… А докторъ еще вчера пріѣхалъ. Теперь мы всѣ въ сборѣ.
— О, сэръ! — спросилъ я. — Скоро ли мы отправимся?
— Завтра, — отвѣчалъ сквайръ.
Послѣ завтрака мистеръ Трелонэ послалъ меня съ порученіемъ къ Джону Сильверу, въ гостинницу Далекій Видъ. Безъ труда отыскавъ послѣднюю, я вошелъ въ залу, наполненную табачнымъ дымомъ. Публики было много, всего больше матросовъ. Они говорили громко и въ комнатѣ стоялъ такой шумъ, что я невольно остановился у входа. Изъ противоположной двери вышелъ Джонъ Сильверъ, котораго я сейчасъ же узналъ, потому что лѣвая нога у него была отнята до колѣна. Онъ опирался на костыль, которымъ дѣйствовалъ замѣчательно ловко. Онъ былъ высокъ ростомъ и хорошо сложенъ, лицо имѣлъ широкое, точно іоркширскій окорокъ, и некрасивое, но умное и довольно пріятное. Вообще онъ держалъ себя добродушнымъ весельчакомъ, напѣвалъ, насвистывалъ и постоянно шутилъ.
Признаться, наружность Сильвера меня немного смутила. При первомъ взглядѣ на него, мнѣ сейчасъ же представился одноногий моряк, котораго я дожидался въ гостинницѣ Адмиралъ Бенбо. Впрочемъ я скоро успокоился. Я видѣлъ Пью, видѣлъ Чернаго Пса, видѣлъ капитана и имѣлъ понятіе о пиратахъ. Джон Сильверъ былъ, какъ мнѣ показалось, совершенно на нихъ не похожъ.
Я подошелъ къ Сильверу и подалъ ему письмо сквайра, говоря:
— Вы мистеръ Сильверъ, сэръ?
— Да, мальчикъ, я мистеръ Сильверъ. А вы кто такой?
Увидавъ почеркъ сквайра, онъ сейчасъ же воскликнул:
— А, знаю! Вы нашъ новый юнга! Радъ, очень радъ познакомиться.
Онъ горячо пожалъ мнѣ руку. Въ ту же самую минуту одинъ изъ посѣтителей стремительно всталъ и кинулся въ двери. Онъ выбѣжалъ вонъ очень скоро, но поспѣшность, съ которою онъ скрылся, обратила на него мое вниманіе и я сейчасъ же узналъ въ немъ одного изъ злодѣевъ, нападавшихъ на гостинницу Адмиралъ Бенбо.
— Стойте! Держите!… — вскричалъ я. — Это Черный Песъ!
— Не въ томъ дѣло, — возразилъ Джонъ Сильверъ, — но онъ ушелъ, не заплативши, вотъ что не хорошо… Гарри, бѣги догони его!
Одинъ изъ людей, сидѣвшихъ возлѣ двери, пустился въ погоню за бѣглецомъ.
— Будь это самъ адмиралъ Гокъ, я и тому не спустилъ бы подобной выходки, — проговорилъ Джонъ Сильверъ. — Какъ вы назвали этого негодяя, дитя мое? Псомъ кажется?…
— Его зовутъ Черный Песъ. Сквайръ Трелонэ вѣроятно вамъ разсказывалъ о пиратахъ…
— Да, знаю, знаю… Какая дерзость!… Смѣлъ явиться ко мнѣ въ гостинницу!… Ну, да Гарри его навѣрное поймаетъ.
Такъ говоря, онъ расхаживалъ со мной по залѣ, ловко управляя своимъ костылемъ. Встрѣтивъ Чернаго Пса въ гостинницѣ Сильвера, я снова почувствовалъ подозрѣніе къ нашему будущему повару и сталъ внимательно за нимъ слѣдить. Но онъ былъ слишкомъ хитеръ, чтобы выдать себя, а я былъ слишкомъ молодъ, чтобы понять, что онъ притворяется. Онъ ходилъ и все время увѣрялъ, какъ ему будетъ пріятно, когда злодѣя поймаютъ, и какъ онъ самъ передастъ его въ руки правосудія. Черезъ нѣсколько времени вернулся человѣкъ, посланный въ погоню за Чернымъ Псомъ, и сказалъ, что бѣглеца никакъ нельзя было поймать.
— О, чортъ возьми! — вскричалъ Джонъ Сильверъ. — И мои деньги пропали… какъ жаль! Впрочемъ, оставимъ это. Долгъ прежде всего. Нужно идти къ сквайру и доложить ему обо всемъ. Ахъ, Черный Песъ, — такъ кажется вы его назвали? — Ахъ, негодяй! Ловко надулъ меня. Никогда себѣ этого не прощу… И какого знатнаго стрекача онъ задалъ! Просто и смѣхъ, и грѣхъ.
Дорогой, проходя со мной по пристани, онъ называлъ мнѣ всѣ корабли, о которыхъ я спрашивалъ, объяснялъ значеніе разныхъ снастей, и я не замѣтилъ, какъ мы дошли до нашей гостинницы.
Сквайръ и докторъ сидѣли въ столовой, собираясь распить вдвоемъ добрую кварту эля. Джонъ Сильверъ разсказалъ происшествіе съ Чернымъ Псомъ, постоянно ссылаясь на меня, какъ на очевидца.
— Вѣдь такъ это было, Гоукинсъ? — спрашивалъ онъ то и дѣло.
Я подтверждалъ, что такъ, потому что разсказъ дѣйствительно былъ точный и вѣрный. Оба джентльмена искренно пожалѣли, что Черному Псу удалось улизнуть. Однако потужили, потужили, да такъ и оставили. Дѣлать было нечего. Получивъ благодарность отъ сквайра за распорядительность, Джонъ Сильверъ взялъ костыль, раскланялся и ушелъ.
— Не забудьте: въ четыре часа всѣ должны быть на бортѣ! — крикнулъ ему вслѣдъ сквайръ Трелонэ.
— Слушаю, сэръ! — отозвался поваръ.
— Говоря откровенно, сквайръ, — замѣтилъ докторъ по уходѣ Сильвера, — ваши находки мнѣ вообще что-то не нравятся, но этотъ человѣкъ внушаетъ довѣріе даже и мнѣ.
— Я вѣдь говорю вамъ, что это настоящій перлъ!
— Сходимте-ка еще разъ взглянуть на шкуну, все ли тамъ въ порядкѣ. Гоукинса, я думаю, тоже можно взять съ собою?
— Конечно, — отвѣчалъ сквайръ. — Надѣнь шляпу, мальчикъ, и пойдемъ съ нами.
Мы вышли на пристань, сѣли въ шлюпку и поѣхали на Испаньолу, которая стояла недалеко отъ берега. На палубѣ насъ встрѣтилъ подшкиперъ мистеръ Арро, загорѣлый морякъ съ непріятнокосыми глазами и съ серьгами в ушахъ. Онъ почтительно приложилъ руку къ шляпѣ. Сквайръ и онъ уже успѣли сдѣлаться друзьями, но я скоро замѣтилъ, что нельзя было того же сказать объ отношеніяхъ сквайра къ капитану. Послѣдній былъ человѣкъ въ высшей степени самоувѣреннаго вида, вѣчно раздражавшійся и ничѣмъ недовольный на кораблѣ. Причина этого раздраженія и недовольства скоро объяснилась. Едва мы сошли въ маленькую гостинную, какъ за нами пришелъ матросъ и доложилъ:
— Капитанъ Смоллетъ желаетъ имѣть честь поговорить съ мистеромъ Трелонэ.
— Милости просимъ капитана пожаловать сюда, — отвѣчалъ сквайръ.
Капитанъ немедленно явился и первымъ дѣломъ старательно заперъ за собою дверь.
— Что скажете хорошенькаго, капитанъ? —обратился к нему сквайръ. —Надеюсь, все обстоитъ благополучно и нѣтъ препятствій къ отъѣзду?
— Я думаю, сэръ, вы противъ откровеннаго разговора ничего не имѣете? — прямо приступилъ капитанъ къ цѣли своего прихода. — Въ такомъ случаѣ я долженъ вамъ сказать, что мнѣ эта экспедиція очень не нравится. Экипажъ мнѣ подозрителенъ, а помощникъ, котораго вы мнѣ назначили, на мой взглядъ совершенно ненадежный человѣкъ. Надѣюсь, я высказался ясно?
— Быть можетъ вамъ и сама шкуна тоже не нравится, сэр? — возразилъ сквайръ тономъ человѣка, начинающаго сердиться.
— Про шкуну я ничего не могу сказать, я на ней еще не плавалъ, — сказалъ капитанъ. — Повидимому она построена хорошо и слушается руля; вотъ все, что я покуда замѣтилъ.
— Такъ можетъ быть вамъ не нравится хозяинъ шкуны? — снова спросилъ сквайръ съ прежнею ѣдкостью.
Тутъ вмѣшался докторъ Лайвей.
— Зачѣмъ, господа, припутывать личности къ дѣловому разговору? — сказалъ онъ. — По моему, капитанъ сказалъ или слишкомъ много, или слишкомъ мало. Пусть онъ объяснится хорошенько. Вы сказали, капитанъ, что вамъ не нравится экспедиція. Позвольте узнать, почему?
— Вотъ почему, сэръ. Я принялъ такъ называемое запечатанное порученіе, то-есть уговорился командовать кораблем, обязуясь вести его туда, куда прикажетъ джентльменъ, которому корабль принадлежитъ. Прекрасно. Вдругъ что же? Пріѣзжаю я на корабль и вижу, что команда моя знаетъ о цѣли путешествія больше меня самого. Справедливо это по вашему или нѣтъ?
— Конечно несправедливо, — согласился докторъ. — Нельзя противъ этого спорить.
— Затѣмъ, — продолжалъ капитанъ, — я узнаю, что мы ѣдемъ отыскивать какой-то кладъ. Замѣтьте: я узнаю это отъ матросовъ… Экспедиціи за кладами вообще не моя спеціальность, при томъ же и дѣло это очень рискованное. Тѣмъ болѣе, если секретъ подобной экспедиціи извѣстенъ всѣмъ и каждому, даже попугаямъ…
— Это вы намекаете на попугая, принадлежащаго Джону Сильверу? — иронически спросилъ сквайръ.
— Я говорю безъ всякаго личнаго намека, — возразилъ капитанъ. — Я только убѣжденъ, что никто изъ васъ не подозрѣваетъ опасности, на которую вы оба идете съ легкимъ сердцемъ… Хотите, я буду совершенно откровененъ? Ну, вотъ: вы просто напросто идете на смерть.
— Это дѣйствительно очень ясно, — отвѣчалъ докторъ. — Но мы вѣдь и сами это знаемъ, капитанъ. Безъ риска нельзя же… Но перейдемъ ко второму пункту: вы недовольны экипажемъ. Развѣ матросы наши такъ дурны?
— Они на мой взглядъ не годятся, не нравятся мнѣ, вотъ и все… Не говоря уже о томъ, что наборъ экипажа слѣдовало бы поручить мнѣ…
— Разумѣется, мистеръ Трелонэ сдѣлалъ бы лучше, если бы посовѣтывался съ вами, — согласился докторъ, — но это было упущено безъ намѣренія, могу васъ увѣрить… Вамъ и помощникъ вашъ, мистеръ Арро, тоже не нравится?
— Не нравится, сэръ. Дѣло свое онъ кажется знаетъ, но онъ слишкомъ фамильяренъ съ матросами. Подшкиперъ долженъ держать себя сообразно съ званіемъ и не пить запросто съ своими подчиненными.
— Развѣ онъ пьяница? — удивился сквайръ.
— Кто говоритъ, что пьяница? Я только говорю, что онъ за панибрата съ матросами.
— Подведемъ же итогъ вашимъ требованіямъ, капитанъ, — сказалъ докторъ. — Чего вы собственно желаете?
— Джентльмены, вы рѣшительно намѣрены ѣхать?
— Безповоротно! — вскричалъ сквайръ.
— Такъ позвольте дать вамъ совѣтъ. Порохъ собираются нагрузить въ носовую часть; почему не сдѣлать арсенала въ кормовой части, подъ гостиной? Тамъ много свободнаго мѣста… Это одно. Второе: при васъ есть четыре вполнѣ надежныхъ человѣка, а вы хотите помѣстить ихъ въ одной каютѣ съ матросами. Почему не позволить имъ спать на свободныхъ диванахъ въ гостиной?
— Еще что скажете, сэръ? — спросилъ сквайръ Трелонэ.
— Только одно, — отвѣчалъ капитанъ, — а то мы и такъ ужь много говорили.
— Слишкомъ даже много, — замѣтилъ докторъ.
— Повторяю вамъ опять, что слышалъ отъ другихъ, — продолжалъ капитанъ Смоллетъ. — Кажется у вас есть карта какого-то острова и на этой картѣ красными крестами отмѣчены мѣста, гдѣ спрятаны деньги, а островъ находится подъ такой-то широтой и такой-то долготой…
— Я не говорилъ этого ни одному человѣку! — вскричалъ сквайръ.
— А между тѣмъ, сэръ, оно извѣстно всему экипажу, — возразилъ капитанъ.
— Лайвей, это либо вы, либо Гоукинсъ, — протестовалъ сквайръ.
— Ну, да это не важно, кто бы ни сказалъ, — отвѣчалъ докторъ.
Я видѣлъ, что ни онъ, ни капитанъ не повѣрили заявленію сквайра. Очень ужь онъ былъ болтливъ! Но мнѣ почему-то казалось, что на этотъ разъ сквайръ тутъ не при чемъ, что тайна узналась помимо его болтливости.
— Повторяю, господа, — продолжалъ капитанъ, — что мнѣ неизвѣстно, существует ли эта карта и у кого она въ рукахъ, но я формально требую, чтобы ее не сообщали ни мнѣ, ни мистеру Арро. Иначе я долженъ буду подать въ отставку…
— Понимаю, чего вы желаете, — сказалъ докторъ. — Вы хотите сложить съ себя всякую отвѣтственность и требуете, чтобы мы изъ кормовой части судна сдѣлали цатадель съ гарнизономъ изъ слугъ мистера Трелонэ и съ правомъ исключительнаго пользованія арсеналомъ… Другими словами, вы опасаетесь бунта.
— Сэръ, — возразилъ капитанъ, — я не сержусь на васъ, но все-таки прошу не приписывать мнѣ того, чего я не говорилъ. Развѣ капитанъ имѣетъ право выйти в море, если опасается чего-нибудь подобнаго? Я увѣренъ, что мистеръ Арро честный человѣкъ. На одну часть матросовъ я тоже полагаюсь, а объ остальныхъ, которыхъ не знаю, не имѣю права дѣлать дурныхъ предположеній. Но вѣдь я отвѣчаю за корабль и за жизнь всѣхъ без исключенія, кто на немъ находится. Я нахожу, что на кораблѣ многое не ладно, и прошу принять кое-какія мѣры предосторожности, иначе считаю долгомъ отказаться отъ мѣста, вот и все.
— Капитанъ Смоллетъ, — засмѣялся докторъ, — помните басню о томъ, какъ гора родила мышь?.. Ни дать, ни взять какъ вы теперь… Сознайтесь, что, входя сюда, вы готовились не къ такому окончанію бесѣды?
— Правда, сэръ, — отвѣчалъ капитанъ, — я готовился къ полному разрыву, потому что не разсчитывалъ, что сквайръ согласится терпѣливо меня выслушать.
— И не сталъ бы слушать, еслибы не докторъ Лайвей, — сказалъ сквайръ. — Но теперь я васъ выслушалъ и сдѣлаю по вашему. Только не думайте: мое довѣріе къ вамъ нисколько черезъ это не увеличилось.
— Это какъ вамъ будетъ угодно сэръ, — сказалъ капитанъ. — Я исполнилъ свой долгъ и достаточно.
Съ этими словами онъ простился и вышелъ.
— Трелонэ, — сказалъ докторъ, давъ капитану уйти, — вы превзошли всѣ мои ожидания. Вы наняли двухъ честныхъ людей: Смоллета и Джона Сильвера.
— Относительно Джона Сильвера я съ вами согласенъ, — возразилъ сквайръ, — но этотъ капитанъ по моему просто несносенъ и его поведеніе недостойно англійскаго моряка.
— Увидимъ, — сказалъ докторъ, — увидимъ.
Мы вышли на палубу. Матросы подъ руководствомъ капитана уже принялись за перестановку, вытребованную послѣднимъ у сквайра. Мистер Арро видимо одобрялъ это распоряженіе. Быть можетъ онъ тоже нѣсколько сомнѣвался въ благонадежности нашего экипажа? Это осталось неизвѣстнымъ, потому что вскорѣ мы лишились его просвѣщенныхъ услугъ.
Въ самый разгаръ хлопотъ къ шкунѣ подъехала шлюпка, въ которой сидѣли два или три матроса и Джонъ Сильверъ. Поваръ вбѣжалъ по трапу съ замѣчательною для больнаго ловкостью. Увидавъ суету, онъ чрезвычайно удивился и спросилъ:
— Эй, ребята! Что это вы дѣлаете?
— Порохъ въ другое мѣсто переносимъ, — отвѣчалъ одинъ из матросовъ.
— Чортъ возьми!.. Этакъ мы пропустимъ отливъ, — вскричалъ Джонъ Сильверъ.
— Я здѣсь начальникъ, — оборвалъ его капитанъ. — Ступайте лучше къ печкѣ, почтенный, и не мѣшайтесь не въ свое дѣло. Матросамъ не худо бы закусить.
— Иду, капитанъ, иду, — отвѣчалъ поваръ, дергая себя за прядь волосъ вмѣсто поклона и направляясь къ лѣстницѣ.
— Онъ человѣкъ хорошій, капитанъ, — замѣтилъ докторъ.
— Очень пріятно, — отвѣчалъ Смоллетъ. — Легче, легче, ребята, — отнесся онъ къ матросамъ, таскавшимъ пороховыя бочки.
Я въ это время стоялъ около одной изъ двухъ пушекъ, которыми была вооружена наша шкуна, и съ любопытствомъ разсматривалъ ихъ. Вдругъ капитанъ увидалъ меня, подошелъ и отвелъ за ухо въ сторону, прикрикнув:
— Эй, юнга! Дѣла развѣ у тебя нѣтъ, что ты здѣсь воронъ считаешь? Прочь отсюда! Ступай на кухню и спроси себѣ работу…
Я стрѣлою пустился прочь отъ капитана, но успѣлъ разслышать, какъ суровый начальникъ сказалъ мнѣ вслѣдъ, обращаясь къ доктору Лайвей:
— У себя на кораблѣ я не допускаю любимцевъ!
Я въ душѣ согласился съ сквайромъ, что капитанъ Смоллетъ препротивный человѣкъ, и возненавидѣлъ его отъ всего сердца.