Физическая география | Население | Политика и финансы | Медицина | Экономика | Просвещение | Общественное призрение и благотворительность | История | Право | Русский язык и литература | Искусство | Наука | Дополнение
Богословие | Математика | Астрономия и геодезия | Физика | Метеорология | Минералогия и кристаллография | Геология | Химия | Ботаника | Зоология | Анатомия | Гистология | Физиология | Медицина | Сельскохозяйственная наука | Технологическая наука | Науки инженерного и строительного искусства | География | Археология | Нумизматика | История | Церковная история | Востоковедение | Классическая филология | Славистика | Историческая география | История всеобщей литературы | История русской литературы | Русский язык и сравнительное языкознание | Философия | Социология | Философия и энциклопедия права | Русское государственное право | Церковное право | Гражданское и римское право | Гражданское судопроизводство | Торговое право и торговое судопроизводство | Уголовное право | Уголовный процесс | Международное право | Экономическая наука | Статистика | Финансовая наука | Военные науки | Приложения: Регионы | Населённые пункты | Монеты | Реки | Иск. водные пути | Озёра | Острова
23) Церковная история. Церковно-исторические знания проникли в среду русских книжных людей, преимущественно духовенства, вместе с самим христианством; источником их были агиографические сборники, творения святых отцов и византийские всемирно-исторические хроники в славянских переводах, выборках и обработках. Весьма долго русские пользовались ими в целях богословско-полемических. Так как девиз православия — хранение предания, то при всяком возникавшем крупном разномыслии по вопросам догмата или Канона каждая сторона стремилась доказать, что предание, т. е. история церкви, на ее стороне. Так было, напр., в XV—XVI веках, в эпоху разделения русской метрополии, споров о монастырских землях и ересей стригольников, жидовствующих и Феодосия Косого; но особенно энергичный толчок полемике дан был Брестской унией и попытками протестантских богословов войти в общение с восточной церковью, а затем исправлением книг и расколом старообрядства. Замечательнейшие труды русских книжников XV—XVII веков: «Просветитель» Иосифа Волоцкого, «Великие Минеи-Четии» митрополита Макария, трактат Адама Зерникова о Святом Духе и сочинения Христофора Филалета (Брянского) против унии. Более правильно и устойчиво церковно-исторические знания стали культивироваться сперва в западной Руси, в школах православных братств и особенно в Киевской академии; оттуда они перешли в Москву, в Славяно-греко-латинскую академию. В полемических сочинениях первой эпохи борьбы с расколом обе стороны посвящают много внимания истории и археологии церкви; так, напр., в «Поморских ответах» братьев Денисовых содержатся целые трактаты, выполненные местами с большим знанием дела и остроумием (напр. «ответ» о двуперстии и в особенности блестящая критика подложного «деяния на еретика Мартина», выдвинутого против раскольников известным Питиримом нижегородским). В XVIII в. церковно-исторические знания в России сравнительно с XVII в. пришли скорее в упадок, чем поднялись, несмотря на умножение духовных училищ, а потом, постепенно, и академий. Выдающимся историком конца XVIII и начала XIX в. может быть назван только митрополит Платон. Вслед за ним явился весьма видным деятелем не только церковной, но и вообще русской истории и археологии киевский митрополит Евгений (Болховитинов), трудами которого, главным образом по собиранию, описанию и систематизации всякого рода памятников старины, руководила непосредственно любовь к такому изучению, помимо богословских целей. Религиозное оживление, охватившее всю Европу после 1815 г., создало на Западе историческую богословскую школу, в которой церковная история приобрела наконец полную самостоятельность особой научной дисциплины. В русской церковно-исторической науке этот благоприятный поворот долго не мог сказаться с полной силой и ясностью: в деятелях чисто научного духа недостатка не было, но господствовавший режим стремился удержать их в старой, вероисповедно-полемической колее и заставить служить целям официальной народности и официального православия. Вследствие этого наука далеко не получила всего, чего могла ожидать, напр., от протопопа Павского (первого русского богослова-гебраиста), проф. Гилярова (талантливого расколоведа, одну сторону воззрений которого потом непомерно развил Щапов) и др.
С вступлением на престол императора Александра II внешние условия стали гораздо благоприятнее, особенно после издания устава духовных академий 1874 г. Русская церковно-историческая наука остается православной, но деятели ее начинают чаще и живее отзываться на течения западной науки, и стремятся усвоить общеисторический метод, сблизиться с русскими светскими историками. Впрочем, в этом отношении и до сих пор дело еще не доведено до желанного положения; между прочим, этому содействовал и личный характер некоторых из деятелей русской церковно-исторической науки — их крайняя скромность и замкнутость, их крайне недоверчивое отношение к результатам собственных исследований, к собственным взглядам и теориям. Все знавшие, напр., проф. прот. Горского говорят, что по его печатным трудам нельзя и понятия себе составить об обилии его знаний и глубине его исторического понимания; то же надо сказать и о некоторых других профессорах, например Ловягине и Чельцове. В духовных академиях имеются по церковной истории несколько специальных кафедр (история вселенской церкви, русской церкви, западных исповеданий, славянских церквей, русского раскола); духовная цензура во многих областях чисто-исторического характера не ставит препятствий критическому исследованию и изложению фактов, требуя лишь православного отношения к ним (при Александре II ставились внешние преграды лишь лицам, считавшимся крайними отрицателями, напр. Ф. Терновскому). Преобладающие направления русской церковно-исторической науки за время с 1855 по 1899 г. — с одной стороны старое, вероисповедно-полемическое, с другой стороны новое, историко-критическое. Отличительная черта этого периода — появление ряда самостоятельных русских работ по истории церкви вселенской, византийской и даже западной, тогда как ранее русские являлись с самостоятельными работами почти исключительно по истории русской церкви. Историко-критическое направление не дозволяет широких историко-философских концепций; отсюда другая преобладающая черта — монографичность и бедность выходящих за пределы монографии обобщений. Обязанности духовного пастырства отвлекают от научной работы много молодых сил; можно назвать ряд исследователей, замолкнувших совсем или почти совсем после магистерской диссертации. Из научных деятелей выдаются по палеографии, библиологии, археологии — проф. прот. Горский, архим. Леонид, Амфилохий, Порфирий (Успенский), профессор Н. Покровский, Красносельцев († 1898), Дмитриевский; по всеобщей церковной истории — проф. И. Е. Троицкий («Арсений и арсениты» — замечательный взгляд на взаимоотношения белого и черного духовенства в западной и восточной церкви и на влияние этих отношений па судьбы обеих церквей), проф. А. Воронов («Кирилл и Мефодий»), прот. А. И. Иванцов-Платонов («Ереси и расколы III первых веков христианства»), проф. В. В. Болотов, один из первых знатоков церковной истории не только в России, но и в Европе («Учение Оригена о Святой Троице» и множество важных журнальных статей, особенно по истории Востока), проф. Курганов, Голубев, Лебедев [1] по церковной литературе: архиеп. Филарет Гумилевский («Историческое учение об отцах церкви»), архим. Сергий («Полный месяцеслов Востока» — ценный свод сведений из житий святых восточной церкви), проф. Н. Н. Глубоковский («Блаженный Феодорит, епископ Киррский), А. Спасский («Аполлинарий Лаодикийский»); по истории русской церкви — архиеп. Филарет Гумилевский («История русской церкви»), митрополит Макарий («История русской церкви»), проф. Е. Е. Голубинский («История русской церкви в домонгольский период» и ряд статей в журнале «Богословский вестник», составляющих ее продолжение), прот. П. Николаевский («Учреждение патриаршества в Р.»), П. Знаменский, свящ. Морошкин («Иезуиты в России», «Воссоединение унии»), проф. Коялович («История воссоединения западно-русских униатов»), Ю. Ф. Самарин («Феофан Прокопович»). Постоянными органами церковной науки служат журналы духовных академий: «Христианское чтение» (СПб.), «Богословский вестник» (Москва), «Труды Киевской духовной акад.» (Киев), «Православный собеседник» (Казань). Творения святых отцов в русском переводе издаются при Московской, Петербургской и Киевской дух. академиях; из изданий Казанской акд. особенно важен перевод деяний вселенских соборов. Другие периодические органы, где являлись и являются ценные статьи: «Вера и разум», «Чтения в Общ. любителей духовного просвещения», «Чтения в Обществе любителей древней письменн.», «Чтения Моск. общ. ист. и древн. российских», «Странник», «Душеполезное чтение», «Православное обозрение», «Русский вестник», «Рус. обозрение», «Византийский временник». Славянофилы — Хомяков и Киреевский — дали первую русскую философию церкви и ее истории. Теория церкви Хомякова нашла в церковной православной среде и поклонников, и противников; отношение к ней церкви и факультетской науки доселе не установилось, но она во всяком случае остается глубоко интересным и знаменательным явлением. Наследниками взгляда Хомякова на сущность исповеданий явились у нас К. Н. Бестужев-Рюмин, Н. Я. Данилевский, Н. Н. Страхов и др.; из присяжных деятелей церковной науки во многом был солидарен с ней прот. проф. А. И. Иванцов-Платонов; славянофильская же теория дала толчок к теориям церкви и ее истории К. Н. Леонтьева и Владимира Соловьева (La Russie ce l’eglise universelle»).
Примечания
[править]- ↑ Собрание сочинений А. И. Лебедева, выходящее теперь в свет, дает полную историю церкви до разделения и византийско-восточной церкви до наших дней.