Тотъ, кто описалъ прекраснымъ перомъ и дѣянія первыхъ князей русскихъ и подвиги первыхъ подвижниковъ русской церкви и страданія первыхъ мучениковъ ея, остался едва не забытымъ потомками, если бы благость небесная не оставила намъ нетлѣнныхъ мощей его. Говоримъ о преп. Несторѣ лѣтописцѣ, о которомъ такъ мало заботились знать послѣдующія времена[1].
Родиною преп. Нестора былъ Кіевъ: здѣсь видимъ его по лѣтописи въ 1064 г. когда онъ еще жилъ въ міру[2] 17°. По собственнымъ словамъ его, онъ поступилъ въ Печерскую обитель 17 лѣтъ, еще при жизни преп. Ѳеодосія: но при немъ жилъ недолго, — проходилъ только путь послушнической жизни[3]. Въ монашество постриженъ уже преемникомъ Ѳеодосія, преп. Стефаномъ. По греческому церковному правилу поступающіе въ монастырь три года остаются на испытаніи, «не удостоиваясь монашескаго образа»: а посвящаемому въ діакона слѣдуетъ быть не меньше 25 лѣтъ[4]. И пр. Ѳеодосій установилъ: поступающаго въ монастырь не спѣшить постригать, а велѣть ему ходить въ своей одеждѣ, пока ознакомится съ монастырскимъ чиномъ, послѣ одѣвать его въ черную одежду и испытывать послушаніями: а затѣмъ уже облекать въ монашескую мантію. Такъ и для блаж. Нестора трегодичный искусъ окончился уже при пр. Стефанѣ, при которомъ удостоенъ онъ и сана діаконскаго, не раньше 1078 г.[5]. Въ Печерской обители было тогда много высокихъ мужей, у которыхъ можно было обучиться духовному совершенству. Обитель процвѣтала тогда духовною жизнію. Блаж. Несторъ такъ пишетъ объ этомъ самъ: «когда Стефанъ управлялъ монастыремъ и блаженнымъ стадомъ, которое собралъ Ѳеодосій, чернецы какъ свѣтила сіяли въ Руси. Одни были крѣпкими постниками, другіе тверды были на бдѣніи или на колѣнопреклонной молитвѣ: иные постились черезъ день и черезъ два дня, другіе вкушали только хлѣбъ съ водою, иные — вареное зеліе, другіе — только сырое. Всѣ пребывали въ любви: младшіе покорялись старшимъ, не смѣя и говорить предъ ними и изъявляя полную покорность и послушаніе; а старшіе оказывали любовь къ младшимъ, наставляли и утѣшали ихъ, какъ отцы дѣтей малыхъ. Если какой либо братъ впадалъ въ какое нибудь прегрѣшеніе, утѣшали его и по великой любви дѣлили епитимію одного на двухъ и на трехъ. Такова была любовь взаимная, при строгомъ воздержаніи! Если братъ выходилъ изъ монастыря: то всѣ братія скорбѣли о томъ, посылали за нимъ и звали брата въ монастырь, потомъ шли къ игумену, кланялись и упрашивали принять брата и принимали съ великою радостію»[6]. Блаженный Несторъ подъ вліяніемъ такихъ примѣровъ, подъ управленіемъ такихъ наставниковъ, при своей ревности къ подвижничеству, спѣшно возрасталъ въ духовной жизни. Какъ было глубоко смиреніе его: это видно каждый разъ, какъ только касается онъ своей личности въ своихъ писаніяхъ. Иначе не называетъ онъ себя, какъ худымъ, недостойнымъ, грѣшнымъ Несторомъ, меньшимъ изъ всѣхъ въ монастырѣ преп. отца Ѳеодосія[7], или окаяннымъ, съ грубымъ и неразумнымъ сердцемъ, Несторомъ грѣшнымъ[8]. Если напоминаетъ онъ другимъ о нуждѣ покаянія, о потребности помнить отношенія свои къ Богу: то спѣшитъ обратиться къ себѣ самому съ укоризною. Такъ расказавъ о побѣдѣ половцевъ, послѣдовавшей на канунѣ памяти св. Бориса и Глѣба, говоритъ онъ: «бысть плачь въ градѣ, а не радость грѣхъ нашихъ ради… Въ лѣпоту паче инѣхъ казними есмы. Се бо азъ грѣшный и много и часто согрѣшаю во вся дни»[9]. Опытомъ высокаго успѣха его въ жизни духовной служитъ и то, что онъ участвовалъ (ок. 1088 г.) въ молитвахъ, исцѣлившихъ обольщеннаго Никиту[10]. Въ 1091 г. ему поручилъ игуменъ Іоаннъ отыскивать мощи преп. Ѳеодосія и это порученіе выполнено имъ съ полнымъ усердіемъ, которое и увѣнчалось успѣхомъ. «Истинно и вѣрно раскажу вамъ, такъ говоритъ онъ въ описаніи обрѣтенія мощей, — не отъ другихъ слышалъ о томъ, а самъ былъ совершителемъ дѣла. Пришелъ ко мнѣ игуменъ Іоаннъ и сказалъ: пойдемъ въ пещеру къ Ѳеодосію, и я пошелъ съ игуменомъ, тогда какъ никто не зналъ; осмотрѣвъ, куда бросать землю и назначивъ мѣсто, гдѣ копать, кромѣ отверстія, игуменъ сказалъ мнѣ: никому не сказывай изъ братіи, чтобы никто не зналъ; возми, кого хочешь, въ помощь себѣ. Я уже приготовилъ въ 7 дней заступы (рогаліи), которыми надлежало копать. Во вторникъ вечеромъ взялъ съ собою двухъ братьевъ, а прочіе не знали; пришелъ въ пещеру и пропѣвъ псалмы, началъ копать. Утомясь далъ другому брату и копали мы до полуночи; утомились, но не могли докопаться. Я началъ скорбѣть, не въ сторону ли копаемъ мы. Взявъ заступъ (рогалію), началъ я выше: другъ мой отдыхалъ передъ пещерою и сказалъ мнѣ: ударили въ било; а я въ ту же минуту прокопалъ до мощей Ѳеодосія. Онъ говорилъ мнѣ: ударили въ било, — а я говорю ему: уже прокопалъ. Когда докопался я: то страхъ напалъ на меня и я началъ взывать: «Господи помилуй»! Расказавъ о знаменіяхъ, которыя въ тоже время видѣли другіе, продолжаетъ: «когда докопался я, то послалъ сказать игумену: иди и вынесемъ мощи. Игуменъ пришелъ со двумя братьями. Я же раскопалъ широко, и войдя увидѣли мы: лежитъ мощами, составы не распались, волосы на головѣ присохли; мы положили ихъ на мантію и вынесли передъ пещеру»[11]. Въ лѣтописи преп. Несторъ упоминаетъ о себѣ еще при описаніи событій 1096 и 1106 г.[12]. Блаженная кончина его послѣдовала по всей вѣроятности въ 1114 г.[13] 181. Такимъ образомъ, если положимъ, что блаж. Несторъ поступилъ въ обитель только за годъ до кончины преп. Ѳеодосія († 1074 г.): тогда окажется, что онъ провелъ въ Печерской обители 41 годъ, а умеръ 58 лѣтъ. Поликарпъ уже около 1226 г. писалъ архимад. Акиндину: «если повелитъ твое преподобіе, напишемъ для пользы тѣхъ, которые будутъ жить послѣ насъ, — по тому примѣру, какъ блаж. Несторъ написалъ въ лѣтописцѣ о преподобныхъ отцахъ Даміанѣ, Іереміи, Матѳеѣ и Исаакѣ». Ясно, что Нестора уже чтили тогда какъ мужа святой жизни. Въ ркп. святцахъ читаемъ: «преп. Несторъ лѣтописецъ преставися октября въ 27 д.» Мощи пр. Нестора лѣтописца почиваютъ нетлѣнными въ пещерѣ Антонія[14].
Преп. Несторъ извѣстенъ св. церкви не только святостію жизни, но и назидательными писаніями своими.
Первое изъ его сочиненій по времени было житіе св. князей Бориса и Глѣба, «чтеніе на пользу повиновенія младшихъ старшимъ»[15]. Въ этой повѣсти, написанной тогда, какъ еще не довольно богатъ былъ Несторъ историческими свѣдѣніями, встрѣчается нѣсколько такихъ извѣстій, которыя самъ онъ послѣ поправляетъ въ своей лѣтописи[16]. Это — неважныя неточности, которыя не мѣшаютъ признать сочиненіе и вполнѣ назидательнымъ и драгоцѣннымъ для исторіи. Оно писано съ живымъ, благочестивымъ чувствомъ, человѣкомъ, въ которомъ проницательность ума и безъ пособія свидѣтелей угадываетъ историческую истину. Самая лучшая страница въ этомъ сочиненіи — это начало повѣсти, гдѣ послѣ молитвы о просвѣщеніи сердца его говоритъ онъ о сотвореніи человѣка, о паденіи его, о распространеніи на землѣ идолопоклонства, о явленіи Сына Божія на землѣ, о распространеніи евангелія въ мірѣ и въ Россіи. «Между тѣмъ, какъ повсюду умножались христіане и идольскіе жертвенники были упраздняемы; страна русская оставалась въ прежней прелести идольской; потому что не слышала ни отъ кого слова о Господѣ нашемъ Іисусѣ Христѣ; не приходили къ нимъ апостолы и никто не проповѣдывалъ имъ слова Божія». Прекрасно изображены свойства св. князей и расказъ о мученической смерти оканчивается словами: «это я грѣшный Несторъ написалъ о жизни и страданіи блаженныхъ страстотерпцевъ Бориса и Глѣба: но если Богъ велитъ, скажемъ кое-что и о чудесахъ, въ славу и честь великому Богу». Отдѣльная повѣсть о чудесахъ оканчивается извѣстіемъ о двухъ чудесахъ, послѣдовавшихъ за перенесеніемъ св. мощей въ 1072 г. Итакъ эта повѣсть написана вскорѣ послѣ 1072 г. Самая надпись сей повѣсти: чтеніе о жизни и погубленіи блаж. Бориса и Глѣба», показываетъ, что она предлагаема была въ церкви.
«Послѣ того, какъ написано о жизни и убіеніи и чудесахъ Бориса и Глѣба, я грѣшный Несторъ понудилъ себя обратиться къ другому повѣствованію», такъ говоритъ преподобный въ началѣ житія преп. Ѳеодосія. Эго сочиненіе — образецъ превосходнаго жизнеописанія и по духу и по слогу и по изложенію. Преподобный и въ началѣ и въ концѣ его говоритъ, что благоговѣйная любовь къ преподобному Ѳеодосію управляла имъ въ этомъ занятіи. И точно все говоритъ въ этомъ сочиненіи, что оно написано любовію святою. Преподобный старался собрать самыя подробныя и вѣрныя свѣдѣнія о преп. Ѳеодосіѣ и слово льется потокомъ изъ сердца одушевленнаго святымъ предметомъ; онъ слѣдитъ за жизнію Ѳеодосія съ самаго дѣтства шагъ за шагомъ, передаетъ событія въ порядкѣ и съ поучительною занимательностію: труды и подвиги великаго игумена изображаетъ съ особенною подробностію: не оставляетъ и лицъ, съ которыми былъ въ сношеніяхъ Ѳеодосій. Сочиненіе писано съ цѣлію святою, «чтобы и будущіе, послѣ насъ черноризцы, читая житіе его и увидѣвъ доблести мужа, прославили Бога, прославили и угодника Его и укрѣпились на подвигъ, особенно тѣмъ, что въ сей странѣ явился такой мужъ и угодникъ Божій». Несторово житіе преп. Ѳеодосія во всѣ вѣка служило самымъ назидательнымъ чтеніемъ и для иноковъ и для всѣхъ православныхъ христіанъ. Оно драгоцѣнно и для науки, какъ одинъ изъ древнѣйшихъ и самыхъ достовѣрныхъ источниковъ исторіи[17].
«Несторъ написа лѣтописецъ, — блаженный Несторъ въ лѣтописцѣ написа о блаженныхъ отцѣхъ», такъ писалъ печерскій инокъ въ самомъ началѣ 13 вѣка. Въ одномъ спискѣ лѣтописи Несторъ, говоря о обрѣтеніи мощей пр. Ѳеодосія, пишетъ: «азъ грѣшный, иже и лѣтописанье се въ то время написахъ»[18]. Эта замѣтка, если бы не принадлежала только одному списку, показывала бы, что Несторъ ококо 1091 г. началъ писать свою лѣтопись, послѣ того, какъ написаны два жизнеописанія. Лѣтопись преп. Нестора писана столько же краснорѣчиво, съ одушевленіемъ искренняго благочестія, сколько съ осмотрительностію, которая весьма дорожитъ правдою. О древнихъ временахъ говоритъ она кратко, слухи и извѣстія подвергаетъ повѣркѣ. Разсказами 90-лѣтняго Яна, разсказами русскихъ торговцевъ, воиновъ и путешественниковъ, дополняются въ ней краткія письменныя записки прежняго времени, въ пособіе взяты повѣствованія греческія, переведенныя въ Болгаріи, Палея (историческій сборникъ), лѣтописи Малалы и Георгія Амартола. — Критика новѣйшая доказала, что лѣтопись Нестора превосходитъ подобныя ей лѣтописи запада и историческою вѣрностію и изложеніемъ событій[19]. Мы оскорбили бы и преподобнаго и правду, если бы сказали, что лѣтопись его важна и нужна преимущественно для гражданской исторіи. Напротивъ безъ его лѣтописи мы не знали бы и обстоятельствъ просвѣщенія земли русской св. вѣрою. То, что говоритъ монахъ Іаковъ о крещеніи Владиміра, и очень мало было и оказалось невѣрнымъ во многомъ. Въ лѣтописи Нестора св. Владиміръ можетъ быть названъ главнымъ лицемъ лѣтописи. Подвиги его изображены со всею подробностію и съ живымъ одушевленіемъ; обращеніе его къ вѣрѣ, крещеніе народа русскаго описаны такъ, какъ никѣмъ другимъ въ древнее время. Не оскорбимъ мы правды лишь, тогда, когда скажемъ что лѣтопись Нестора столько же важна для гражданской, сколько для церковной исторіи и что она по характеру своему не есть ни лѣтопись церковная, ни лѣтопись гражданская, а лѣтопись народа русскаго, лѣтопись его жизни въ ея положеніяхъ самыхъ важныхъ. Потому-то съ такою любовію читали ее во всѣ времена, и имя Нестора замѣнялось именемъ лѣтописца[20].
«Чудныя времена и лѣта церкви, житія и добродѣтели начальныхъ отцевъ писаніемъ изобразившій для насъ и ревнитель ихъ усердный, славный Несторъ! ублажая тебя въ ряду отцевъ, поемъ мы: благословенъ Богъ отцевъ нашихъ»[21].
Въ 1540 г. преп. Даніилъ переяславскій[22], бывъ въ Москвѣ, предложилъ в. к. Іоанну грозному, что переяславскіе храмы св. Предтечи и св. Николая, стоящіе у городскихъ воротъ, очень обветшали, такъ что необходимо построить новые; при этомъ преподобный извѣстилъ, что у ветхаго храма св. Николая въ землѣ лежатъ мощи св. князя Андрея смоленскаго, которому въ прежнія времена, какъ онъ твердо помнитъ и знаетъ, была служба съ стихирами и канономъ и ликъ его писался на иконахъ, но почему нынѣ не отправляется пѣніе, не извѣстно. Объ этомъ же преподобный доложилъ и святителю Іоасафу. В. князь и митрополитъ приказали построить новые храмы и вмѣстѣ дозволили преподобному вмѣстѣ съ мѣстнымъ духовенствомъ осмотрѣть гробъ св. князя Андрея. Въ Переяславлѣ очень обрадовались вѣсти Даніила о гробѣ князя и хотѣли звонить, чтобы собрать народъ. «Повременимъ, замѣтилъ одинъ изъ священниковъ, пока Богу угодно будетъ явить мощи раба своего; совершимъ безъ звона молебное пѣніе». Благоразумный отзывъ былъ выполненъ. Послѣ молебна разобрали надгробный памятникъ и начали копать могилу. Народъ собрался во множествѣ — и иные изъ духовныхъ пришли съ свѣщами; всѣ молили Господа объ откровеніи благой воли Его. Наконецъ открыли гробъ и въ немъ мощи, обвернутыя берестою, мощи нетлѣнныя и издававшія благоуханіе: волосы русые и долгіе, одежда цѣлая съ мѣдными пуговицами, положеная на сторонѣ. Крупицы бересты, осыпавшіяся при отгребаніи земли, съ вѣрою брали недужные и исцѣлялись. Преподобный послалъ священника Константина извѣстить о томъ митрополита и великаго князя. Изъ Москвы присланы были чудовскій архимандритъ Іона, въ послѣдствіи суздальскій епископъ и богородскій протоіерей Гурій для повѣрки донесенія и перенесенія мощей въ храмъ. Послѣ молебна въ соборѣ архимандритъ спросилъ Даніила: «по какой причинѣ и съ чьего дозволенія началъ онъ отыскивать мощи»? Старецъ отвѣчалъ, что предварительно извѣщалъ о томъ митрополита и государя и съ ихъ дозволенія открылъ мощи св. князя; при чѣмъ представилъ архимандриту древнюю икону князя и службу ему прежнихъ временъ. Не мною это написано, прибавлялъ преподобный, — книга старая, какъ видите; спросите и народъ, что онъ знаетъ и какъ исцѣлялись больные». Призваны исцѣлившіеся. Приставъ Иванъ Окляча объявилъ, что онъ много лѣтъ страдалъ головною болью, такъ, что не могъ кланяться, — и какъ только прикоснулся къ мощамъ, перестала боль. Женщина изъ Переяславля сказала, что три года болѣло у нее горло, такъ что не могла говорить; но когда по обрѣтеніи мощей проглотила нѣсколько крупицъ отъ бересты, которою обвернуто св. тѣло, внезапно перестала боль и она проговорила, что могутъ подтвердить сосѣди. Другая женщина объявила, что ее слѣпую привели къ св. мощамъ и слѣпою была много лѣтъ, но отъ прикосновенія къ мощамъ она стала видѣть. Архимандритъ Іона и послѣ того говорилъ Даніилу, будто бы «владыка митрополитъ ничего не знаетъ о томъ и ничего не приказывалъ». Старецъ заплакалъ и сказалъ: «не будемъ искушать Духа святаго, дѣйствующаго въ чудныхъ рабахъ своихъ. Не говори также, будто ничего не извѣстно великому отцу нашему и святителю. Богъ мнѣ свидѣтель, что извѣщалъ я его самъ и не только его, но и благочестиваго самодержца, и по ихъ волѣ осмѣлился я открыть святыя мощи». Преподобный сказалъ потомъ, что излишне—пытливые, или по другимъ, болѣе худымъ, побужденіямъ противудѣйствующіе св. дѣлу будутъ наказаны; митрополитъ лишится престола, архимандритъ и протоіерей жестоко пострадаютъ. — Слово св. старца въ послѣдствіи исполнилось. Это слово сперва смутило слѣдователей, но потомъ объявили они его за плодъ дряхлой старости. — Впрочемъ очевидность дѣла вынудила кончить преступный споръ. Мощи блаженнаго князя положили въ новый гробъ, обвили ихъ плащаницею и совершили службу. Храмъ св. Николая съ того времени стали называть храмомъ св. князя Андрея переяславскаго чудотворца; существовавшій при немъ женскій монастырь закрытъ въ 1764 г.[23].
Кто былъ сей праведный князь и когда жилъ?
По повѣствованію о немъ, послѣ смерти его нашли записку: «азъ есмь Андрей, единъ отъ смоленскихъ князей»; нашли также золотую цѣпь и перстень, которыя потомъ взялъ себѣ вел. князь Іоаннъ Васильевичь и за то далъ жаловье для церкви свят. Николая. По преданію князь удалился изъ родной стороны по крамоламъ; въ Переяславлѣ жилъ онъ какъ никѣмъ незнаемый бѣднякъ и исправлялъ должность пономоря при церкви св. Николая; отъ бѣдности терпѣлъ всякую нужду, но былъ усерднымъ молитвенникомъ храма, велъ жизнь чистую и строгую. Такъ провелъ онъ 30 лѣтъ[24]! Таковы данныя о жизни того, кто не хотѣлъ быть знаемымъ во время земной жизни своей!
По этимъ даннымъ видно, что благовѣрный князь Андрей смоленскій жилъ прежде в. к. Іоанна (1464—1506 г.). По родословнымъ спискамъ смоленскихъ князей извѣстны два князя Андрея, жившіе прежде в. к. Іоанна, — князь Андрей Владиміровичъ и князь Андрей Ѳедоровичъ Ѳоминскій. Но первый убитъ 1224 г. на р. Калкѣ и слѣд. не кончилъ дней подвижникомъ въ Переславлѣ. Отецъ князя Андрея Ѳоминскаго, князь Ѳеодоръ слѣпой Ѳоминскій, былъ современникомъ в. к. Симеону гордому († 1353 г.), тогда какъ смоленское княжество, при умноженіи князей смоленскихъ (ихъ было въ одно и тоже время до 17) раздроблено было на мелкія части. Не удивительно, что при дѣлежѣ достояній произошли ссоры между родичами, какъ это бывало тогда. По древнему памятнику сынъ кн. Андрея, кн. Ѳеодоръ удалился въ Тверь[25]. Конечно въ тоже время и блаж. кн. Андрей, наскучивъ тревогами жизни и ихъ нравственною тяготою, скрылся изъ Смоленска, чтобы въ неизвѣстности совершать подвиги благочестія. Время кн. Андрея Ѳеодоровича Ѳоминскаго не далеко и отъ времени в. к. Іоанна 3, такъ что до послѣдняго легко могли сохраниться перстень и цѣпь перваго. По такимъ соображеніямъ блаженная кончина св. кн. Андрея послѣдовала не раньше 1390 года. Около того же времени полагается кончина блаженнаго князя и въ ркп. святцахъ[26].
- ↑ Въ печ. патерикѣ помѣщено сказаніе о немъ, написанное въ 17 в., сказаніе многословное, но бѣдное по содержанію.
- ↑ Собр. л. 1, 71. «Бысть дѣтищъ вверженъ въ Сѣтомль, егоже вывылокоша рыболове въ неводѣ, — егоже позозоровахомъ до вечера» По друюй лѣтописи (Карамз. 2. пр. 329) Сѣтомль «на болонѣ» — на выгонѣ, у Олеговой могилы; это — отъ печерскаго монастыря въ 4½ верстахъ.
- ↑ Собр. л. 1, 69: «Къ нему же (Ѳеодосію) и азъ пріидохъ худый» (въ переслав. лѣтоп. на полѣ: «Нестеръ») «и пріятъ мя, лѣтъ ми сущу семнадцати отъ рожденія моего». Въ другомъ мѣстѣ (собр. 1, 91), обращаясь къ пр. Ѳеодосію, говоритъ, «азъ же грѣшный, твой рабъ и ученикъ, недоумѣю, чимъ похвалити добраго житья».
- ↑ См. у Розенкампфа о кормчей стр. 557. Прилож. стр 182. 180. 189 Русск. достоп. 1, 104. 105.
- ↑ Житіе Ѳеодосія: «пріятъ же въ онь преп. Стефаномъ, яко же отъ того постриженъ бывъ и монашескія одежди сподобився, яко же на діаконскій санъ отъ него возведенъ сый, ему же и не бѣхъ достоинъ... Тамъ же о Ѳеодосіевомъ правилѣ.
- ↑ Собр. л. 1, 81.
- ↑ См. прим. 167. Житіе Ѳеодосія: «оно превышаетъ мои силы; я недостоинъ того, будучи грубъ и неразуменъ, къ тому же и не обученный наукамъ… Я грѣшный Несторъ — положилъ начало… Не описалъ я грѣшный Несторъ, меньшій изъ всѣхъ въ монастырѣ, преп. отца нашего Ѳеодосія».
- ↑ Чтеніе о жизни и погубленіи св. Бориса и Глѣба: «призри на смиреніе мое и подай же разумъ сердцу моему, да исповѣмъ окаянный азъ… О Владыко! вѣси грубость и неразумие сердца моего… Послушайте, братие, не зазрите грубости моей. — Се же списахъ азъ грѣшный о житьи. — Се азъ Несторъ грѣшный». Востокова опис. муз. стр. 200. 201.
- ↑ Собр л. 1, 96.
- ↑ Поликарпъ о Никитѣ.
- ↑ Собр. л. 1, 90.
- ↑ 1096 г. «придоша (половцы) въ монастырь Печерскій, намъ сущимъ по кельямъ, почивающимъ по заутрени». Собр. л. 1, 99. «Въ се же (1106) л. преставися Янъ, старецъ добрый, — отъ него же и азъ многа словеса слышахъ, еже и вписахъ въ лѣтописаньи семъ. Собр. л. 1. 120.
- ↑ Собр. л. 1, 8. «Тѣмъ же отъ смерти Святославли до смерти Ярославли лѣтъ 85, а отъ смерти Ярославли до смерти Святополчи лѣтъ 60». В. к. Святополкъ скончался 19 апрѣля 1114 г. Собр. 1, 127.
- ↑ Опис. лавры 109. 292. У Гербинія (Kiowia subterranea. Ienæ 1675) Nestor chronographus, у Кальнофойскаго «св. инокъ Несторъ лѣтописецъ».
- ↑ Части сочиненія напеч. Кубаревымъ въ истор. сборн. кн. IV. стр. 440—446, Востоковымъ въ опис. муз. стр. 200—202, все сочиненіе — Срезневскимъ: св князья Борисъ и Глѣбъ, Спб. 1861 г.
- ↑ Въ повѣсти говоритъ онъ, будто Владиміръ крестился въ 982 г., будто Глѣбъ по смерти отца находился въ Кіевѣ и бѣжалъ отъ Святополка на сѣверъ. — Чит. Буткова разборъ трехъ древнихъ памятниковъ русской духовной литературы, Спб. 1852 г.
- ↑ Въ русскомъ переводъ напеч. въ запискахъ акад. наукъ. Подлинный текстъ — въ чтен. общ. ист. 1858 г.
- ↑ Воскресенскій списокъ у Карамз. 2. пр. 151.
- ↑ Послѣ обороны лѣтописи Буткова (Спб. 1840 г.) лучшее сочиненіе о лѣтописи — Сухомлинова о древней русской лѣтописи, Спб. 1856 г.
- ↑ Лучшее изданіе Несторовой лѣтописи въ 1 т. собр. л.
- ↑ Служба преподобнымъ ближней пещеры.
- ↑ Такъ говоритъ повѣствованіе о св. к. Андреѣ въ ркп. Сергіевой лавры, Царскаго № 44, Румянцева № 371.
- ↑ Ркп. повѣствованіе; степ. кн. 2, 230. 231. Рус. времен. 2, 312—314. Въ ркп. Румянцева № 371 служба бл. князю.
- ↑ Ркп. повѣствованіе о св. кн. Андреѣ, степ. кн. 2, 230. Рус врем, 3, 312.
- ↑ Родословн. книга, изд. к. П. Долгоруковымъ, 1. 141—143. Спб. 1854 г По древней родословной (времен. общ. ист. X, 106. 107. 54. 174. 247. 251): «у другаго сына княжъ Константинова, у князя Ѳеодора слѣпаго сынъ Андрей Коробья, а у Андрея сынъ Ѳеодоръ и тотъ во Тверь пришелъ». Здѣсь же сказано, что в. к. Симеонъ гордый выдалъ за старшаго брата Ѳеодора слѣпаго, за Ѳеодора краснаго свою супругу Евдокію; а к. Константинъ, родоначальникъ князей Ѳоминскихъ, былъ сынъ кн Юрія, только не Святославича, а Константиновича. Такимъ образомъ видно, что отецъ кн. Андрея, кн. Ѳеодоръ Константиновичъ, скончался никакъ не позже 1370 г.
- ↑ По отенскому списку и по списку общ. ист № 231 «преставися въ лѣто 6800», т. е. 6898 (1390).